Я послал еще одну стрелу
и попал лошади в зад. Лошадь шарахнулась в сторону и выбро-
сила всадника в кусты, полетев как стрела вперед по дороге.
Мы, не останавливаясь, проехали мимо упавшего челове-
ка. Он отпрянул в сторону, когда огромное копыто опустилось
на землю в футе от его головы. На следующем повороте я
оглянулся и увидел, что он сидит на дороге и рассматривает
свои синяки. Самым неприятным моментом этого инцидента было
то, что где-то впереди неслась раненная лошадь, без седока,
разнося тревогу.
Через несколько миль лес внезапно оборвался, и мы уви-
дели узкую населенную долину. Она тянулась примерно на пол-
торы мили. Большая часть ее представляла собой пастбище, на
нем паслись овцы и коровы между изгородями и заборами. Одно
из небольших вспаханных полей находилось рядом с нами
слева. Всходы, вероятно, были овсом, но таким отклонившим-
ся, что у нас дома такое поле было бы обречено на сожжение.
Вид этого поля подбодрил нас: значит, мы достигли
дикой страны, где растительность не содержалась в чистоте.
Тропа по небольшому склону вела к маленькой ферме, пред-
ставляющей собой группу хижин и навесов. На открытом прос-
транстве перед нами, служившем двором, мы увидели четырех
или пятерых женщин и несколько мужчин, собравшихся вокруг
лошади. Они осматривали ее, и у нас не было сомнений, что
это за лошадь. Очевидно, она только что прибежала, и они
обсуждали ее поялвелние. Мы решили быстро продолжить путь,
чтобы не дать им времени вооружиться и пойти на нас.
Они были так поглощены осмотром лошади, что мы успели
проехать половину пути от деревьев, прежде чем они нас за-
метили. Они взглянули в нашу сторону и принялись рассматри-
вать нас. Они, очевидно, никогда раньше не видели гигантс-
ких лошадей, и поэтому вид двух огромных животных, несущих-
ся галопом, заставил их застыть в изумлении. Первой наруши-
ла эту картину раненная лошадь. Она отпрянула, заржала и
метнулась в сторону, разбрасывая в панике зрителей.
В стрельбе не было необходимости. В поисках убежища
все устремились к двери, и мы беспрепятственно проехали
через двор.
Тропа поворачивала влево, но Розалинда направила
гигантскую лошадь прямо к ближайшему лесу. Заборы падали
как прутики, и мы продолжали двигаться нелепым галопом
через поля, оставляя за собой цепь опрокинутых изгородей.
На краю леса я оглянулся. Люди вновь собрались во
дворе фермы, жестикулировали и смотрели нам вслед.
Через три - четыре мили вновь началась открытая мест-
ность, но не похожая на ту, которую мы проезжали только
что. Она была усеяна группами кустов и деревьев. Трава была
большей частью грубой, с большими листьями. В некоторых
местах пучки ее достигали большой высоты, листья с острыми
как бритва краями возносились на десять футов.
Мы прокладывали свой путь в траве, держась по-прежнему
юго-западного направления, еще нескольк часов. Потом мы
в_ехали в рощицу странных, но красивых деревьев. Она выгля-
дела как хорошее укрытие, здесь было несколько открытых
мест, где росла трава, пригодная на корм лошадям. Поэтому
мы решили остановиться здесь и поспать.
Я стреножил лошадей, а Розалинда взяла корзинку с едой
и одеялами, и вскоре мы с аппетитом ели. Все было спокойно,
и вдруг Петра начала свою ослепительную передачу мысли так
неожиданно, что я прикусил себе язык. Розалинда закрыла
глаза и схватилась руками за голову.
- Ради бога, не надо, - взмолилась она.
- Простите, я забыла, - небрежно сказала Петра. Она с
минуту сидела, прислушиваясь, а потом сказала:
- Она просит поговорить с кем-нибудь из вас. Она
просит постараться и будет передавать как можно громче.
- Хорошо, - согласились мы, - но ты молчи, иначе мы
все оглохнем.
Я старался до предела усилить свою восприимчивость, но
ничего не слышал, точнее, почти ничего, кроме какого-то
слабого мерцания, подобно дрожанию воздуха.
- Плохо, - сказал я. - Передай ей, что мы ее не слы-
шим, Петра.
Мы закрыли восприятие, чтобы избежать оглушения, а
когда Петра ослабила силу своей мысли до приемлемого уров-
ня, она принялась передавать нам то, что восприняла. Мыс-
ленные образы были очень простой формы, так что Петра мог-
ла передавать их нам не понимая. Они напоминали детские
рассказы и повторялись по многу раз, чтобы облегчить нам
понимание.
"Способности Петры нужно беречь. Это самое главное. Мы
потом об_ясним причину. Трудно представить себе, что такая
сила восприятия достигнута без специальной тренировки. Мы
любой ценой должны обеспечить безопасность Петры. Она
собирается нам помочь."
Хотя кое-что мы не поняли, главное мы усвоили безоши-
бочно.
- Вы слышали? - Спросил я у остальных, когда она кон-
чила.
Да, они слышали. Майкл сказал:
- В этом есть что-то смущающее. Несомненно, сила посы-
лаемой Петрой мысли несравнима с нашей, но что меня особен-
но поразило, так это то, что неизвестная была удивлена, что
встретилась с такой способностью у примитивных людей. Вы
заметили это? Похоже, что она имела в виду нас.
- Да, это так, - сказал Розалинда. - В этом нет сомне-
ний.
- Какое-то недоразумение, - вмешался я. - Возможно,
Петра внушила ей ошибочно, что мы люди из окраин. Что
касается... - Я был прерван внезапным отрицанием Петры.
Придя в себя, я продолжал. - Она, несомненно, где-то на
юго-западе, а все знают, что там на многие мили тянутся
дурные земли. Даже если они где-то кончаются, и наша собе-
седница находится по ту сторону, то как она может помочь
нам?
Розалинда отказалась обсуждать это.
- Подождем - увидим, - сказала она. - Все, что я хочу
теперь, так это выспаться.
Я почувствовал то же самое, и поскольку Петра часть
пути проспала в корзине, мы попросили ее следить за обста-
новкой и разбудить нас, если она увидит или услышит что-
либо подозрительное. Мы с Розалиндой уснули раньше, чем
коснулись земли.
..........
Я проснулся от того, что Петра трясла меня за плечо.
Солнце садилось.
- Майкл, - об_яснила Петра.
Я раскрыл свой мозг.
- Они вновь вышли на ваш след. Маленькая ферма на краю
дикой земли. Вы проехали ее, помнишь?
Я помнил, и он продолжил:
- Там сейчас собирается отряд. Они пойдут по вашим
следам, как только рассветет. Лучше двигайтесь быстрее. Я
не знаю, что перед вами, но могут встретиться люди, послан-
ные с запада, чтобы отрезать вам бегство. Думаю, что ночью
они будут держаться группами, они не рискнут расставить
цепь из одиночных часовых, так как они думают, что вокруг
бродят люди окраин. И если вам повезет, вы сможете проб-
раться незамеченными.
- Хорошо, - устало согласился я.
Затем задал вопрос, давно бывший у меня в мозгу:
- Что случилось с Салли и Кэтрин?
- Не знаю. Никакого ответа. Кто-нибудь знает о них?
Мысль Рэчел была ослаблена расстоянием:
- Кэтрин без сознания. Ничего от них не поступало.
Марк и я боимся... - Она замолчала.
- Продолжай, - сказал Майкл.
- Ну что ж, Кэтрин так давно без сознания, что мы
думаем, она умерла.
- А с Салли что?
Ответ был дан с еще большей неохотой:
- Мы думаем... Мы боимся, что с ее мозгом произошло
что-то странное. Мы слышали один или два ее вскрика. Очень
слабых, еле различимых, так что мы боимся... - Она вновь
замолчала.
После паузы резко и сурово прозвучала мысль Майкла:
- Ты понял, что это значит, Дэвид. Они боятся нас.
Готовы уничтожить нас, чтобы узнать побольше. Они не должны
захватить Розалинду и Петру. Лучше убить их, чем допустить
это. Ты понял?
Я взглянул на спящую Розалинду. Садящееся солнце осве-
тило ее голову. Я подумал о боли, которую причинили Кэтрин.
Возможность того, что также будут страдать Розалинда и
Петра заставлиа меня вздрогнуть.
- Да, - сказал Майкл, - я понимаю.
Я ощутил их сочувствие и поддержку, потом все пропало.
Петра смотрела на меня скорее удивленно, чем испуган-
но. Словами она спросила:
- Почему он сказал, чтобы ты убил Розалинду и меня?
Я собрался с мыслями.
- Только если нас поймают.
Я попытался говорить так, будто это обычное явление в
подобных обстоятельствах.
Она внимательно выслушала и спросила:
- А почему?
- Видишь ли, мы отличаемся от остальных людей, которые
не могут посылать мысленные картинки, а нормальные люди
боятся, когда другие отличаются от них...
- Почему они должны нас бояться? Мы им не вредим, -
прервала она.
- Я не уверен, что знаю, почему. Но они боятся. Это
идет не от разума, а от чувства. Чем глупее человек, тем
больше он боится. А когда они боятся, они становятся грубы-
ми и стараются причинить боль людям, которые от них отлича-
ются.
- Почему? - Снова спросила Петра.
- Они хотят, чтобы мы ничего не чувствовали. Ничего не
чувствовать - это ужасно, - сказал я, все еще глядя на
Розалинду. - Это наше проклятие, не так ли? Но почему? По-
тому ли, что человек стал бесчувственным, или потому, что
сталкиваясь с непостижимыми проблемами, он не знает, как к
ним отнестись? И в том и в другом случае это проклятие.
Если человек утратил способность чувствовать, он обречен
скитаться в таких дебрях, где никакие чувства не нужны.
Если же он сталкивается с проблемами, которые выходят за
пределы его чувств, он обречен бродить в дебрях решений,
которые ничего не решают, потому что все решает за него
судьба. Но есть еще, мне думается, третий удел, ибо, ска-
жем, побег типа нашего иной раз заставляет человека забыть
о всяких чувствах, а не то у него дрогнет рука или отвле-
кутся мысли, и будет нарушено то бесстрастное самооблада-
ние, которое необходимо, чтобы производить действие. Может,
для таких случаев лучше совсем убить в себе всякие чувст-
ва, но как быть потом, в остальное время? А если человек
умеет чувствовать, то какой же страшной внутренней дисцип-
лины требует от него подобная работа! Почему опытные руки
совершают промах? Это нужно знать, прежде чем решить, как
относиться... То есть прежде, чем разбираться в собственных
чувствах, - тут я остановился, потому что понял, что запу-
тался, стараясь не столько ответить Петре, сколько об_яс-
нить себе самому. Помолчав, я продолжил. - Поэтому они так
поступают. И если они нас поймают, то сделают нам очень
больно.
- Но я не понимаю, почему, - настаивала Петра.
- Ты это лучше поймешь, когда подрастешь. Но это так,
и мы не хотим, чтобы было больно тебе и Розалинде. Помнишь,
ты пролила кипяток себе на ногу? Так это будет намного
хуже. Умереть - это гораздо лучше, это все равно, что ус-
нуть, и они ничего не смогут тебе сделать.
Я взглянул на Розалинду. Грудь ее во время сна тихо
поднималась и опускалась. Локон упал на щеку. Я отвел локон
и тихо поцеловал ее, так, что она не проснулась.
Вскоре Петра начала вновь:
- Дэвид, когда будешь убивать меня и Розалинду...
Я обнял ее.
- Не надо, дорогая. Этого не случится, и мы не допус-
тим, чтобы они вас поймали. Давай разбудим Розалинду и не
будем рассказывать ей об этом. Она встревожилась бы, а мы
сохраним все это в тайне. Хорошо?
- Хорошо, - согласилась Петра.
Она тихонько потянула Розалинду за волосы.
Мы решили снова поесть и пуститься в путь, когда стем-
неет, и можно будет определить направление по звездам. Пет-
ра была необычно молчалива за едой. Вначале я думал, что
она находится под впечатлением от нашего разговора, но я
ошибался. Через некоторое время она как бы проснулась и
сказала:
- Цей-лон очень хорошее место. Там многие умеют пока-
зывать мысленные картинки, и никто им за это ничего не де-
лает.
- Значит, ты разговаривала, пока мы спали, - заметила
Розалинда. - Это для нас гораздо удобнее.
Петра не обратила внимания на ее слова. Она продол-
жала:
- Они не очень хорошо умеют это делать, хотя большин-
ство это делает лучше, чем ты или Дэви. Но она гораздо
искуснее в этом большинстве. У нее двое детей, и она дума-
ет, что они тоже будут очень искусны, но пока они еще малы.
Она говорит, что никто не достигал такой силы, как я. Она
говорит, что я посылаю более сильные мысленные картинки,
чем все.
- Меня это не удивляет, - сказала Розалинда. - Теперь
тебе следует посылать мысленные картинки, не оглушая дру-
гих.
Петра не смутилась.
- Она говорит, что я смогу делать это еще лучше, чем
сейчас, когда научусь. И что когда я вырасту, у меня будут
дети, которые тоже смогут посылать мысленные картинки.
- О, может этого не нужно, - сказала Розалинда. - Мне
кажется, что сейчас от мысленных картинок одни неприят-
ности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
и попал лошади в зад. Лошадь шарахнулась в сторону и выбро-
сила всадника в кусты, полетев как стрела вперед по дороге.
Мы, не останавливаясь, проехали мимо упавшего челове-
ка. Он отпрянул в сторону, когда огромное копыто опустилось
на землю в футе от его головы. На следующем повороте я
оглянулся и увидел, что он сидит на дороге и рассматривает
свои синяки. Самым неприятным моментом этого инцидента было
то, что где-то впереди неслась раненная лошадь, без седока,
разнося тревогу.
Через несколько миль лес внезапно оборвался, и мы уви-
дели узкую населенную долину. Она тянулась примерно на пол-
торы мили. Большая часть ее представляла собой пастбище, на
нем паслись овцы и коровы между изгородями и заборами. Одно
из небольших вспаханных полей находилось рядом с нами
слева. Всходы, вероятно, были овсом, но таким отклонившим-
ся, что у нас дома такое поле было бы обречено на сожжение.
Вид этого поля подбодрил нас: значит, мы достигли
дикой страны, где растительность не содержалась в чистоте.
Тропа по небольшому склону вела к маленькой ферме, пред-
ставляющей собой группу хижин и навесов. На открытом прос-
транстве перед нами, служившем двором, мы увидели четырех
или пятерых женщин и несколько мужчин, собравшихся вокруг
лошади. Они осматривали ее, и у нас не было сомнений, что
это за лошадь. Очевидно, она только что прибежала, и они
обсуждали ее поялвелние. Мы решили быстро продолжить путь,
чтобы не дать им времени вооружиться и пойти на нас.
Они были так поглощены осмотром лошади, что мы успели
проехать половину пути от деревьев, прежде чем они нас за-
метили. Они взглянули в нашу сторону и принялись рассматри-
вать нас. Они, очевидно, никогда раньше не видели гигантс-
ких лошадей, и поэтому вид двух огромных животных, несущих-
ся галопом, заставил их застыть в изумлении. Первой наруши-
ла эту картину раненная лошадь. Она отпрянула, заржала и
метнулась в сторону, разбрасывая в панике зрителей.
В стрельбе не было необходимости. В поисках убежища
все устремились к двери, и мы беспрепятственно проехали
через двор.
Тропа поворачивала влево, но Розалинда направила
гигантскую лошадь прямо к ближайшему лесу. Заборы падали
как прутики, и мы продолжали двигаться нелепым галопом
через поля, оставляя за собой цепь опрокинутых изгородей.
На краю леса я оглянулся. Люди вновь собрались во
дворе фермы, жестикулировали и смотрели нам вслед.
Через три - четыре мили вновь началась открытая мест-
ность, но не похожая на ту, которую мы проезжали только
что. Она была усеяна группами кустов и деревьев. Трава была
большей частью грубой, с большими листьями. В некоторых
местах пучки ее достигали большой высоты, листья с острыми
как бритва краями возносились на десять футов.
Мы прокладывали свой путь в траве, держась по-прежнему
юго-западного направления, еще нескольк часов. Потом мы
в_ехали в рощицу странных, но красивых деревьев. Она выгля-
дела как хорошее укрытие, здесь было несколько открытых
мест, где росла трава, пригодная на корм лошадям. Поэтому
мы решили остановиться здесь и поспать.
Я стреножил лошадей, а Розалинда взяла корзинку с едой
и одеялами, и вскоре мы с аппетитом ели. Все было спокойно,
и вдруг Петра начала свою ослепительную передачу мысли так
неожиданно, что я прикусил себе язык. Розалинда закрыла
глаза и схватилась руками за голову.
- Ради бога, не надо, - взмолилась она.
- Простите, я забыла, - небрежно сказала Петра. Она с
минуту сидела, прислушиваясь, а потом сказала:
- Она просит поговорить с кем-нибудь из вас. Она
просит постараться и будет передавать как можно громче.
- Хорошо, - согласились мы, - но ты молчи, иначе мы
все оглохнем.
Я старался до предела усилить свою восприимчивость, но
ничего не слышал, точнее, почти ничего, кроме какого-то
слабого мерцания, подобно дрожанию воздуха.
- Плохо, - сказал я. - Передай ей, что мы ее не слы-
шим, Петра.
Мы закрыли восприятие, чтобы избежать оглушения, а
когда Петра ослабила силу своей мысли до приемлемого уров-
ня, она принялась передавать нам то, что восприняла. Мыс-
ленные образы были очень простой формы, так что Петра мог-
ла передавать их нам не понимая. Они напоминали детские
рассказы и повторялись по многу раз, чтобы облегчить нам
понимание.
"Способности Петры нужно беречь. Это самое главное. Мы
потом об_ясним причину. Трудно представить себе, что такая
сила восприятия достигнута без специальной тренировки. Мы
любой ценой должны обеспечить безопасность Петры. Она
собирается нам помочь."
Хотя кое-что мы не поняли, главное мы усвоили безоши-
бочно.
- Вы слышали? - Спросил я у остальных, когда она кон-
чила.
Да, они слышали. Майкл сказал:
- В этом есть что-то смущающее. Несомненно, сила посы-
лаемой Петрой мысли несравнима с нашей, но что меня особен-
но поразило, так это то, что неизвестная была удивлена, что
встретилась с такой способностью у примитивных людей. Вы
заметили это? Похоже, что она имела в виду нас.
- Да, это так, - сказал Розалинда. - В этом нет сомне-
ний.
- Какое-то недоразумение, - вмешался я. - Возможно,
Петра внушила ей ошибочно, что мы люди из окраин. Что
касается... - Я был прерван внезапным отрицанием Петры.
Придя в себя, я продолжал. - Она, несомненно, где-то на
юго-западе, а все знают, что там на многие мили тянутся
дурные земли. Даже если они где-то кончаются, и наша собе-
седница находится по ту сторону, то как она может помочь
нам?
Розалинда отказалась обсуждать это.
- Подождем - увидим, - сказала она. - Все, что я хочу
теперь, так это выспаться.
Я почувствовал то же самое, и поскольку Петра часть
пути проспала в корзине, мы попросили ее следить за обста-
новкой и разбудить нас, если она увидит или услышит что-
либо подозрительное. Мы с Розалиндой уснули раньше, чем
коснулись земли.
..........
Я проснулся от того, что Петра трясла меня за плечо.
Солнце садилось.
- Майкл, - об_яснила Петра.
Я раскрыл свой мозг.
- Они вновь вышли на ваш след. Маленькая ферма на краю
дикой земли. Вы проехали ее, помнишь?
Я помнил, и он продолжил:
- Там сейчас собирается отряд. Они пойдут по вашим
следам, как только рассветет. Лучше двигайтесь быстрее. Я
не знаю, что перед вами, но могут встретиться люди, послан-
ные с запада, чтобы отрезать вам бегство. Думаю, что ночью
они будут держаться группами, они не рискнут расставить
цепь из одиночных часовых, так как они думают, что вокруг
бродят люди окраин. И если вам повезет, вы сможете проб-
раться незамеченными.
- Хорошо, - устало согласился я.
Затем задал вопрос, давно бывший у меня в мозгу:
- Что случилось с Салли и Кэтрин?
- Не знаю. Никакого ответа. Кто-нибудь знает о них?
Мысль Рэчел была ослаблена расстоянием:
- Кэтрин без сознания. Ничего от них не поступало.
Марк и я боимся... - Она замолчала.
- Продолжай, - сказал Майкл.
- Ну что ж, Кэтрин так давно без сознания, что мы
думаем, она умерла.
- А с Салли что?
Ответ был дан с еще большей неохотой:
- Мы думаем... Мы боимся, что с ее мозгом произошло
что-то странное. Мы слышали один или два ее вскрика. Очень
слабых, еле различимых, так что мы боимся... - Она вновь
замолчала.
После паузы резко и сурово прозвучала мысль Майкла:
- Ты понял, что это значит, Дэвид. Они боятся нас.
Готовы уничтожить нас, чтобы узнать побольше. Они не должны
захватить Розалинду и Петру. Лучше убить их, чем допустить
это. Ты понял?
Я взглянул на спящую Розалинду. Садящееся солнце осве-
тило ее голову. Я подумал о боли, которую причинили Кэтрин.
Возможность того, что также будут страдать Розалинда и
Петра заставлиа меня вздрогнуть.
- Да, - сказал Майкл, - я понимаю.
Я ощутил их сочувствие и поддержку, потом все пропало.
Петра смотрела на меня скорее удивленно, чем испуган-
но. Словами она спросила:
- Почему он сказал, чтобы ты убил Розалинду и меня?
Я собрался с мыслями.
- Только если нас поймают.
Я попытался говорить так, будто это обычное явление в
подобных обстоятельствах.
Она внимательно выслушала и спросила:
- А почему?
- Видишь ли, мы отличаемся от остальных людей, которые
не могут посылать мысленные картинки, а нормальные люди
боятся, когда другие отличаются от них...
- Почему они должны нас бояться? Мы им не вредим, -
прервала она.
- Я не уверен, что знаю, почему. Но они боятся. Это
идет не от разума, а от чувства. Чем глупее человек, тем
больше он боится. А когда они боятся, они становятся грубы-
ми и стараются причинить боль людям, которые от них отлича-
ются.
- Почему? - Снова спросила Петра.
- Они хотят, чтобы мы ничего не чувствовали. Ничего не
чувствовать - это ужасно, - сказал я, все еще глядя на
Розалинду. - Это наше проклятие, не так ли? Но почему? По-
тому ли, что человек стал бесчувственным, или потому, что
сталкиваясь с непостижимыми проблемами, он не знает, как к
ним отнестись? И в том и в другом случае это проклятие.
Если человек утратил способность чувствовать, он обречен
скитаться в таких дебрях, где никакие чувства не нужны.
Если же он сталкивается с проблемами, которые выходят за
пределы его чувств, он обречен бродить в дебрях решений,
которые ничего не решают, потому что все решает за него
судьба. Но есть еще, мне думается, третий удел, ибо, ска-
жем, побег типа нашего иной раз заставляет человека забыть
о всяких чувствах, а не то у него дрогнет рука или отвле-
кутся мысли, и будет нарушено то бесстрастное самооблада-
ние, которое необходимо, чтобы производить действие. Может,
для таких случаев лучше совсем убить в себе всякие чувст-
ва, но как быть потом, в остальное время? А если человек
умеет чувствовать, то какой же страшной внутренней дисцип-
лины требует от него подобная работа! Почему опытные руки
совершают промах? Это нужно знать, прежде чем решить, как
относиться... То есть прежде, чем разбираться в собственных
чувствах, - тут я остановился, потому что понял, что запу-
тался, стараясь не столько ответить Петре, сколько об_яс-
нить себе самому. Помолчав, я продолжил. - Поэтому они так
поступают. И если они нас поймают, то сделают нам очень
больно.
- Но я не понимаю, почему, - настаивала Петра.
- Ты это лучше поймешь, когда подрастешь. Но это так,
и мы не хотим, чтобы было больно тебе и Розалинде. Помнишь,
ты пролила кипяток себе на ногу? Так это будет намного
хуже. Умереть - это гораздо лучше, это все равно, что ус-
нуть, и они ничего не смогут тебе сделать.
Я взглянул на Розалинду. Грудь ее во время сна тихо
поднималась и опускалась. Локон упал на щеку. Я отвел локон
и тихо поцеловал ее, так, что она не проснулась.
Вскоре Петра начала вновь:
- Дэвид, когда будешь убивать меня и Розалинду...
Я обнял ее.
- Не надо, дорогая. Этого не случится, и мы не допус-
тим, чтобы они вас поймали. Давай разбудим Розалинду и не
будем рассказывать ей об этом. Она встревожилась бы, а мы
сохраним все это в тайне. Хорошо?
- Хорошо, - согласилась Петра.
Она тихонько потянула Розалинду за волосы.
Мы решили снова поесть и пуститься в путь, когда стем-
неет, и можно будет определить направление по звездам. Пет-
ра была необычно молчалива за едой. Вначале я думал, что
она находится под впечатлением от нашего разговора, но я
ошибался. Через некоторое время она как бы проснулась и
сказала:
- Цей-лон очень хорошее место. Там многие умеют пока-
зывать мысленные картинки, и никто им за это ничего не де-
лает.
- Значит, ты разговаривала, пока мы спали, - заметила
Розалинда. - Это для нас гораздо удобнее.
Петра не обратила внимания на ее слова. Она продол-
жала:
- Они не очень хорошо умеют это делать, хотя большин-
ство это делает лучше, чем ты или Дэви. Но она гораздо
искуснее в этом большинстве. У нее двое детей, и она дума-
ет, что они тоже будут очень искусны, но пока они еще малы.
Она говорит, что никто не достигал такой силы, как я. Она
говорит, что я посылаю более сильные мысленные картинки,
чем все.
- Меня это не удивляет, - сказала Розалинда. - Теперь
тебе следует посылать мысленные картинки, не оглушая дру-
гих.
Петра не смутилась.
- Она говорит, что я смогу делать это еще лучше, чем
сейчас, когда научусь. И что когда я вырасту, у меня будут
дети, которые тоже смогут посылать мысленные картинки.
- О, может этого не нужно, - сказала Розалинда. - Мне
кажется, что сейчас от мысленных картинок одни неприят-
ности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35