он внимательно изучал каждый кусочек, прежде чем отправить его в рот, и отвергал практически каждый второй. Едва проглотив пережеванную пищу, он сразу вытирал руки и прикладывал к губам маленькую салфетку. Прежде чем снова присоединиться к нам с Элли, он вынес остатки своей трапезы в мусорное ведро на улице, потом тщательно вымыл и досуха вытер свою посуду и запер ее в шкафчике.
Затем Тесла подробнейшим образом расспросил меня о применении электричества в Британии: насколько широко оно распространено, каковы долгосрочные планы британского правительства в области выработки и передачи энергии, ожидаемые способы передачи и возможности использования. К счастью, перед отъездом из Англии я выполнил «домашнюю работу» по теме сегодняшнего обсуждения, поскольку готовился к этой встрече с Теслой, и мог поддерживать разговор как достаточно осведомленный собеседник, что он, надо думать, оценил. Ему было особенно приятно узнать, что многие британские предприниматели, в отличие от своих американских собратьев, оказывают предпочтение его многофазной системе.
— В ряде городов до сих пор держатся за систему Эдисона, — проворчал он и пустился в технический разбор изъянов, присущих методам его соперника.
Я чувствовал, что прежде он уже много раз повторял эти рассуждения перед специалистами, которые гораздо лучше меня способны понять его резоны. Суть его недовольства сводилась к тому, что люди, которые не понимают преимуществ его системы переменного тока, теряют массу времени и возможностей. В этом вопросе, а также в нескольких других, имеющих отношение к его работе, он производил впечатление человека малоприятного и скучного, но в другие моменты казался мне обаятельным и остроумным.
В конце концов его вопросы коснулись и моей персоны: они относились к моей карьере, моему интересу к электричеству и моим видам на использование оного.
Перед отъездом из Англии я для себя решил: если Тесла начнет выпытывать секреты моих фокусов, то для него, вероятно, я сделаю исключение и открою все, к чему он проявит интерес. И это будет правильно. Когда я наблюдал за ним во время его лекции в Лондоне, он вел себя так, словно был моим собратом по профессии, который так же ликует, изумляя и мистифицируя зрителей, но, в отличие от иллюзиониста, более чем охотно — и даже радостно — делится с публикой своими тайнами.
Однако он оказался совсем не любопытным. Почувствовав, что углубляться в эту область бесполезно, я предоставил ему самому направлять беседу, и в течение часа, а то и двух он оживленно рассказывал разные истории о конфликтах с Эдисоном, о косности научного сообщества и о своей борьбе с бюрократией; но охотнее всего Тесла говорил о собственных достижениях. Его нынешняя лаборатория существовала в основном на средства, полученные за разработки последних лет. Он установил первый в мире гидрогенератор электричества для целого города; электростанция находилась у Ниагарского водопада, а городом, которому выпала эта удача, стал Буффало. Можно сказать, Тесла сколотил свое состояние именно на Ниагаре, но, подобно многим людям, на которых внезапно свалилось богатство, он теперь задумывался, надолго ли хватит этих средств.
Как можно деликатнее я все время возвращал нашу беседу в русло финансовых дел, ибо это была одна из немногих областей, где наши интересы действительно совпадали. Конечно, он не стал посвящать меня, человека постороннего, в подробности своего материального положения, но было очевидно, что денежные вопросы более всех других занимают его мысли. Несколько раз он упомянул Дж. П. Моргана, своего нынешнего спонсора.
Мы не касались непосредственной цели моего визита, но для этого будет еще предостаточно времени. Вчера мы просто знакомились и непринужденно беседовали.
До сих пор я почти ничего не сказал о главной особенности его лаборатории. На протяжении всего обеда и последующего долгого разговора над нами возвышалась Экспериментальная Катушка. В сущности, вся его лаборатория и ограничивается этой Катушкой, поскольку там ничего другого нет, если не считать записывающих и калибровочных приборов.
Катушка огромна. Тесла сказал, что ее диаметр превышает пятьдесят футов, и этому вполне можно поверить. Из-за того что внутренние помещения лаборатории освещены не слишком ярко, Катушка производит мрачное и таинственное впечатление, — во всяком случае, в то время, когда выключена. Сооруженная вокруг центрального сердечника (каковым служит нижняя часть высокого металлического шеста, проходящего сквозь крышу и увиденного мною с подъездной дороги), Катушка намотана на многочисленные деревянные и металлические рейки, и сложность этой намотки возрастает по мере приближения к сердечнику. Будучи профаном, я не мог усмотреть никакого смысла в этой незнакомой конструкции, весьма напоминавшей какую-то странную клетку. Все остальное, что находилось поблизости от нее, выглядело случайным и ненужным. Например, в лаборатории стояли простые деревянные стулья, и некоторые из них были придвинуты чуть ли не вплотную к Катушке. Вокруг валялось множество посторонних предметов: бумаги, инструменты, засохшие объедки и даже грязный носовой платок. Пока Тесла водил меня вокруг Катушки, я выражал вежливое восхищение, но ровным счетом ничего не мог понять. Мне было ясно одно: она способна использовать или преобразовывать исполинские количества электричества. Необходимая энергия направляется сюда, в гору, из Колорадо-Спрингс; с горожанами Тесла расплатился тем, что за свой счет установил городские генераторы!
— Электричества у меня — хоть отбавляй! — похвалился он в какой-то момент. — И вы, вероятно, не раз в этом убедитесь.
Я спросил, что он имеет в виду.
— Вы заметите, что время от времени городские фонари на мгновение тускнеют, а иногда выключаются вовсе. Это означает, что мы работаем! Позвольте, я вам кое-что покажу.
Из ветхого строения, в котором мы находились, он вывел меня на неровный участок земли под открытым небом и вскоре остановился там, где склон горы обрывался отвесной стеной. Далеко внизу, в душном мареве, как на ладони был виден весь город Колорадо-Спрингс.
— Если вы подниметесь сюда поздно вечером, я вам это продемонстрирую, — пообещал он. — Одним движением я могу погрузить весь город в темноту.
Когда мы двинулись обратно, он повторил:
— Вы непременно должны побывать у меня в ночные часы. Ночь в горах — самое лучшее время. Вы, конечно, уже обратили внимание, что здешние места необъятны, но интересными их не назовешь. С одной стороны — ничего, кроме скалистых пиков, с другой — равнина, плоская как лепешка. Вглядываться вниз или вдаль не имеет смысла. Настоящий интерес… над нами! — Жестом он указал на небо. — Никогда прежде я не видел такого прозрачного воздуха, такого лунного света. А какие здесь грозы! Я и место это выбрал из-за частых гроз. Вот и сейчас, к слову сказать, надвигается гроза.
Я огляделся по сторонам, ожидая увидеть хорошо знакомое зрелище кучевых облаков, зависших вдали, или же набухшую дождем черную тучу, которая застилает небо перед грозой; однако над нами сияла безоблачная голубизна. Воздух также оставался живительно-прозрачным, без малейшего намека на зловещую духоту, которая всегда предшествует ливню.
— Гроза доберется сюда вечером, после семи часов. Чтобы установить более точное время, нужно посмотреть на мой когерер.
Мы вернулись в лабораторию. По пути я увидел, что Рэнди Гилпин уже прибыл, но остановил коляску довольно далеко. Он помахал мне, и я ответил тем же.
Тесла подвел меня к одному из устройств, которые привлекли мое внимание по дороге в лабораторию:
— Согласно показаниям этого прибора, сейчас гроза бушует в районе Сентрал-Сити; это милях в восьмидесяти к северу… Взгляните сюда!
Он указал на ту часть аппарата, которая находилась под увеличительными линзами, и несколько раз постукал пальцем по корпусу. Не сразу, но я все-таки понял, что именно он хотел мне показать: это была крошечная искорка, которая проскакивала между двумя металлическими стержнями.
— Если возникает искра, это значит, что прибор регистрирует вспышку молнии, — объяснил Тесла. — Бывает, я у себя в лаборатории отмечаю разряд, а раскаты грома доносятся сюда только через час с лишним.
Я был близок к тому, чтобы выразить недоверие, но вовремя вспомнил, что этот человек занимается чрезвычайно серьезной работой. Он перешел к другому прибору, рядом с когерером, и записал два-три показания. Я последовал за ним.
— Кстати, — произнес он, — мистер Энджер, будьте добры, сегодня вечером, когда увидите первую вспышку молнии, взгляните на часы и отметьте время. По моим расчетам, это должно произойти в промежутке от семи пятнадцати до семи двадцати.
— Неужели вы добились такой точности?
— Примерно в пределах пяти минут.
— Да ведь на одном этом можно сколотить состояние! — воскликнул я.
Подобная перспектива его не заинтересовала.
— Это не главное, — заявил он. — Ведь я экспериментатор. Для меня важней всего узнать, когда разразится гроза, чтобы потом найти ей достойное применение. — Он взглянул туда, где дожидался Гилпин. — Я вижу, вам подали экипаж. Вы ко мне еще приедете?
— Я прибыл в Колорадо-Спрингс с одной-единственной целью, — признался я. — Хочу обратиться к вам с деловым предложением.
— Мой опыт подсказывает, что деловое предложение — это лучший вид предложения, — без тени иронии отозвался Тесла. — Жду вас послезавтра.
Он пояснил, что завтра целый день будет занят: ему нужно съездить на вокзал, чтобы забрать новое оборудование.
На этом мы расстались, и Гилпин отвез меня в город.
Я обязан записать, что ровно в 19 часов 19 минут в городе была видна молния, за которой очень скоро последовал раскат грома. Затем началась сильнейшая гроза, какой я еще не видел. Рискнув выйти на балкон своего гостиничного номера, я кинул взгляд на вершины Пайкс-Пика в надежде высмотреть лабораторию Теслы, но горы тонули во тьме.
13 июля 1900 года
Сегодня Тесла продемонстрировал мне свою Катушку в действии.
Для начала он спросил, крепкие ли у меня нервы, и я ответил утвердительно. Тогда Тесла дал мне в руки железный брусок, прикованный к полу длинной цепью. Он принес большой стеклянный куполообразный сосуд, заполненный не то дымом, не то газом, и поставил его передо мной на стол. Не выпуская железного бруска из левой руки, по указанию Теслы я положил правую ладонь на стеклянную емкость. Вдруг сосуд озарился яркой вспышкой, и я почувствовал, что каждый волосок у меня на руке встал дыбом. В тревоге я подался назад, и свет тотчас же померк. Заметив добродушную улыбку Теслы, я снова положил руку на стекло и не дрогнул, когда жуткая вспышка повторилась.
За этим последовала целая серия подобных экспериментов; некоторые из них я уже видел, когда Тесла демонстрировал их лондонской публике. Исполненный решимости не выказывать беспокойства, я стоически перенес демонстрацию электрической мощи каждого из приборов. Наконец Тесла спросил, нет ли у меня желания посидеть в электрическом поле Экспериментальной Катушки, когда он будет поднимать ее напряжение до двадцати миллионов вольт!
— А это безопасно? — осведомился я, слегка выдвинув вперед подбородок, будто никакие опасности меня не страшили.
— Даю слово, сэр. Ведь ради таких экспериментов вы ко мне приехали, не так ли?
— Именно так, — подтвердил я.
Тесла жестом приказал мне сесть на один из деревянных стульев, и я повиновался. Тут же подошел и мистер Элли, который придвинул другой стул и уселся рядом со мной. Он протянул мне газету.
— Проверим, сможете ли вы читать при дьявольском свете! — предложил он, и они оба хмыкнули.
Я тоже улыбнулся, и Тесла дернул какую-то железную рукоятку. Полыхнул внезапный электрический разряд, сопровождаемый оглушительным треском. Энергия вырвалась из витков провода у меня над головой, раскрываясь наподобие лепестков исполинской смертоносной хризантемы. В оцепенении я наблюдал, как пульсирующие, искристые, плюющиеся огнем молнии сначала изогнулись вверх и зазмеились вокруг головной части катушки, а потом устремились вниз, ко мне и к Элли, словно нацеливаясь на добычу. Элли сидел неподвижно, поэтому и я приказал себе не шевелиться. И вдруг одна из молний коснулась меня и заметалась вверх-вниз вдоль моего туловища, словно повторяя его очертания. У меня по коже снова побежали мурашки, а глаза на мгновение ослепли от яркого света, но при этом я не ощутил ни боли, ни жжения, ни электрического удара.
Элли указал на газету, которую я все еще судорожно сжимал в руке, и тогда я осознал, что этот электрический свет — куда ярче, нежели требуется для чтения. Стоило мне поднять газетный лист, как по нему побежали две искры, будто кто-то пытался его поджечь. Каким-то чудом лист не загорелся.
Потом Тесла пригласил меня совершить еще одну короткую прогулку и, как только мы вышли за дверь, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51