..
- Что?
- Я сказала, - повторила Боуквист, - что с вашим дружком, кажется,
что-то произошло! - она посмотрела на дверь ванной.
Через секунду до меня дошло, и я поняла, что она права. Шум в ванной
прекратился, но Лари не возвращался. Я распахнула дверь.
Здесь негде спрятаться - и под раковиной, и в отгороженном душе (я
раздвинула шторы, чтобы убедиться).
Его здесь не оказалось. Хотя других выходов, через которые он мог
ускользнуть, не существовало, в ванной было совершенно пусто.
На этот раз я очень перепугалась и обернулась к Мо. Хотела сказать,
чтобы он заглянул под кровать или еще куда-нибудь... Выражение лица Мо
было озадаченным.
Потом выражение исчезло, поскольку не стало самого лица.
Что-то подобное...
Вначале я смотрела на него, а затем сквозь него, так как его здесь
уже не было. Я видела только окно и оружие, снятое с убитого солдата,
которое лежало на подоконнике. Но от самого человека не осталось и следа.
Я вдруг ощутила себя голой и испуганной. Я не подразумеваю под этим
просто обнаженное тело, как тогда, когда я вышла из душа, я имею в виду
беспомощность и беззащитность. Чисто рефлексивно я прыгнула к автомату.
Но не успела схватить его.
Комнату тряхнуло... И меня тоже не стало...
Они пролетели над зелеными полями Ирландии и находились в двухстах
милях от Атлантического океана, когда закончили проверку билетов. Это
нельзя назвать смехотворным, пассажиры были взволнованны и раздражены. Они
чувствовали, что что-то здесь не так. Была необъяснимая задержка, они
миновали ворота Хитроу и уже находились в воздухе, но диспетчер просил
каждого предъявить свой билет. Это и было выполнено. Принято шестьсот
сорок обедов, в воротах отмечено шестьсот сорок билетов - но в самолете
находилось шестьсот тридцать девять пассажиров. Кто-то когда-то вышел в
ворота с одного конца и не появился в другом. Несмотря на то что по
распечатке с компьютера было проверено каждое сиденье на обеих палубах и
во всех шести купе, включая восемнадцать туалетов и девять багажных
отделений... они по-прежнему не знали, что случилось, хотя стало известно
имя. "Хорошо! - угрюмо сказал экономист. - По крайней мере, мы знаем, что
не ошиблись в подсчете. Но что мы скажем семье этого Джона Гриббина?"
АВГУСТ, 28, 1983 г. ВРЕМЯ: 10.50 ВЕЧЕРА. МАЙОР ДЕ СОТА, ДОМИНИК Р.
Быть майором - это значит не быть им, когда у тебя нет отряда и твои
парни далеко. Там идет сражение. Оружие, протащенное через портал без
четверти одиннадцать, уже стреляет. Бой был кровавым, и я знал это: ведь,
наблюдая портал возвращения, установленный под мостом, нельзя не видеть
возвращающихся. Но я не смотрел на них, а только стоял с зажженной
сигаретой в руке и ждал, пока кто-нибудь скажет мне, куда идти и что
делать.
В целом операция выглядела ужасно. Возможно даже все потеряно. Новые
группы пехотинцев, уходившие сражаться, уже не были головорезами с гордо
поднятыми головами и ясными глазами, ссутулившись, они угрюмо брели в
большой черный прямоугольник и молчали. Обратно возвращались единицы...
Те, кто возвращался, лежали на носилках медиков.
Сквозь портал возвращения доносились звуки оружейной стрельбы,
бабаханье мортир и гранат. Даже воздух был более горячим и влажным. Он пах
гарью и разбитой штукатуркой, дизельным зловонием танков.
Он пах смертью!
При других обстоятельствах это была бы прекрасная ночь, я вообразил
себе прогулку вдоль реки, как моя рука обнимает прелестную девушку...
Конечно, жарковато, но чего же еще вы ожидали от августа? Этот вечер был
знойным, хотя на небе ни одной звезды, раздавался постоянный "зап-зап"
наших стробов (их дюжины). Я считаю, теперь они уже не могли обвести
вокруг пальца русские спутники, но они замечательно смотрелись, освещая
дырявые облака.
Тем не менее, обстоятельства складывались плохо. Я был очень далек от
того, чтобы меня могли назвать героем. По крайней мере, мне дали другую
одежду - брюки и рубашку из ближайшего супермаркета - и я больше не
смотрелся таким болваном во взятом напрокат смокинге. Но это ощущение не
проходило. Я более чем ничто. Я сделал шаг назад, уступая дорогу
громыхающему полугусеничному транспортеру с грузом носилок, и столкнулся с
другим безработным зевакой.
- Извините! - сказал я, затем увидел на воротнике генеральские
звезды. - Боже мой! - вымолвил я.
- Нет, майор Де Сота, - грустно сказал генерал Магрудер. - Это всего
лишь я!
Генералу трудно перенести подобное сочувствие, особенно такому, как
Магрудер, Крысья Морда. Сейчас это был совсем другой человек, чем тот,
который пережевывал мою задницу в Нью-Мехико. Он выглядел обреченным, и
было легко понять почему. Я вежливо, насколько мог, спросил генерала,
какой зоной операции он сейчас командует.
И ответ Магрудера был краток:
- Никакой, Де Сота! Меня сняли и переназначили на форт Леонард Вуд.
Вылетаю утром!
- О! - только и смог сказать я.
Когда генерала вытаскивают из военных действий и переводят на
обучение гарнизона, вы не можете сказать ничего другого. Думаю, мои мысли
были написаны у меня на лбу. Он улыбнулся мне со злорадством.
- Если вы по-прежнему беспокоитесь за трибунал, не спешите! - сказал
он. - По списку перед вами около сотни людей!
- Рад слышать, сэр! - произнес я.
С удивлением и презрением он взглянул на меня.
- Рад? Я бы не сказал! - Генерал посмотрел на портал, откуда ковылял
хромой сержант, поддерживаемый женщиной с лейтенантскими полосками и
перевязанной головой. И вспыхнул: - Эта глупая президентская сука! Для
чего она заставила нас применить силу?
- Она сумасшедшая, сэр! - заискивая, сказал я.
- Чертовски верно, она чокнутая! - сказал он злобно. - По крайней
мере, я это понял! И этот проклятый яйцеголовый...
- Сэр?
- Этот ученый! - прорычал он. - Я имею в виду не Дугласа, а нашего
собственного! Знаете, что сказал он нам теперь? Мы могли не проводить этой
дерьмовой операции, а воспользоваться мирами, где нет людей!
- Нет людей, сэр!
- Вся эта чертовская раса перебила себя много лет назад! -
раздраженно крикнул Магрудер. - Он недавно заглянул в эти миры! Похоже, в
семидесятых у них была ядерная война... Вероятно, некоторые миры еще
радиоактивны, но остальные-то... И нам никто бы не сопротивлялся! Мы могли
послать туда целый флот, свободно пролетать над Россией и устанавливать
порталы, где только захотим! Дерьмо! Нам даже не нужно бомбить их
самолетами! Стоит только протолкнуть ядерную боеголовку... если
необходимо, тысячу боеголовок, по всей их дьявольской стране... или
захватить ее! Хотите по чашечке любимого? - внезапно закончил он.
- Не откажусь!
- Тогда пошли! - И мы двинулись к штабу. - Теперь все по е... - уныло
бросил он через плечо.
Генерал сказал, что он хочет выпить кофе. Полковник с газетой уныло
взглянул на меня, но я поспешил укрыться за генеральскими звездами. Он
ничего не сказал, когда Крысья Морда вынул из кофейника две чашки и
протянул одну из них мне.
- Новая операция, генерал... - начал я.
- Да-да! Я надеюсь, мы прервем ее! Но мы потеряли много времени!
- Времени, сэр?
- Русские! - пояснил Магрудер. - Они забегали!
Он долго возился с кофе: до точки кипения оставалось только два
градуса, и маленький глоток обжег мне горло. Глотка генерала была луженой.
- Слова улетучиваются словно дым! - устало пояснил он. - Пленники
сказали охране, а те проболтались подружкам. Раненые поделились с
медсестрами, те признались репортерам. Недолго нам удалось сдерживать
крышку... Какие-нибудь проблемы, полковник? - спросил он у коменданта.
Полковник отложил в сторону газету и сказал извиняющимся тоном:
- Простите, сэр! Но, кажется, этого человека зовут Доминик Де Сота!
Да? О Боже, Де Сота, какого черта вы здесь? Вас давно ждут в точке
вылазки! Поднимайте свою задницу и дуйте прямо в зоопарк!
Магрудер прилип ко мне как банный лист. Не говоря ни слова, он
прыгнул вместе со мной в джип, а я не спорил. Машина рванула с места. На
дороге машин было мало: гражданских предупредили, и они больше не
высовывались. Дорожные цвета возвращались на свои места, освещенные
фарами, а мы пролетали перекрестки, не останавливаясь, пока не завернули
на авеню.
Авеню полностью блокировали. Это напоминало парадный строй вдень
инаугурации, словно эту маленькую улицу наводнила вся военная мощь
республики. Офицеры в золотых и малиновых шлемах беспокойно шагали
туда-сюда перед транспортом и переговаривались в плечевые рации. Но они
готовились не к параду, а к вылазке через портал, за мадам президент... и
еще одна неуместная деталь. Через проход эвакуировали крупных животных, не
переносивших шума и стресса. Транспорт, походивший на фургоны для лошадей,
но имевший крепкие решетки, уносил львов, леопардов и горилл. Да ними
следом через горячую вашингтонскую ночь обезумевшие сторожа гнали жирафов,
зебр и слонов. Наш водитель раздраженно ударил по гудку, бешено заревел в
ответ слон.
- Вот дерьмо! - закричал Магрудер в мое ухо. - Нам никогда здесь не
проехать! Но пройти сможем, наверное.
Даже пешая прогулка не приносила радости. Военный транспорт почти не
двигался; увертываясь, они старались не попасть под ноги слонов и не ехать
по огромным массам слоновьего дерьма. Магрудер, Крысья Морда, двигался
так, будто был защитником, несущим мяч сквозь рукопашные схватки, он
что-то орал через плечо. Я не мог слышать, что именно, но пытался не
отставать.
Сквозь портал ничего не проходило.
- Дерьмо! - снова крикнул Магрудер. - Живей!
И он направился к кафетерию зоопарка, где возле телеэкрана сгрудились
командиры.
- Какие проблемы? - поинтересовался он.
Двухзвездный генерал поднял глаза.
- Смотрите сами! - он показал рукой на экран. - Это прямая трансляция
со спутника из Женевы с заседания Лиги Наций.
Толстяк в пенсне читал свою речь в объектив камеры, слышался женский
голос, делающий синхронный перевод с русского на английский.
- Русские? - догадался Магрудер.
- А вы очень догадливы! - сказал генерал-майор. - Это представитель
Советов! Видите, какой он сонный, там сейчас около шести утра, и он,
наверно, не спал всю ночь.
- Что он сказал? - спросил я.
- Он сказал... - вежливо ответил генерал. - Как же он выразился?..
Что они имеют неопровержимые доказательства того, что мы хотим напасть на
их страну через параллельное время. Он заявил, что, если мы тотчас не
остановим "агрессию", его народ будет считать, что мы атакуем их
собственную страну... Смешно, не правда ли? Русские защищают американский
народ от американцев!
Я сглотнул комок в горле:
- Что они хотят делать?
- Они объявили нам войну! Кажется, это имеется в виду. Делайте ноги!
Мы еще задержали дополнительные группы до того момента, пока кто-нибудь не
придумает, что предпринять... И слава Всевышнему...
Видимо, оттого, что она была одной из очень немногих, кто мог понять
невнятную речь мужчины, ей единственной позволялось возить его инвалидную
коляску по ухабистым древним дорогам колледжа. Но она никак не могла
справиться со ступеньками. "Помогите, хоть кто-нибудь! - крикнула она и
обернулась, услышав глубокий вздох. - О нет! Не беспокойтесь, доктор
Хоукинг!" Даже в знойную жару английского августа помочь известному
ученому с мировым именем, управлявшему Кембриджем, было большой честью. И
очень ответственным делом. Когда она вернулась с рослым мужчиной из
королевского колледжа, она вскрикнула от неожиданности. "Но он ведь не мог
встать с кресла!" - заплакала она. Тем не менее, кресло было пусто, хотя
ремни по-прежнему застегнуты, а подножки установлены на уровне его усохших
ног.
Стив Хоукинг совсем недавно был здесь.
ГОД 11-110 111-111; МЕСЯЦ 1-000; ДЕНЬ 11-101;
ЧАС 1-010; МИН. 11-110. СЕНАТОР ДОМИНИК ДЕ СОТА
Во время прыжка из одного параллельного времени в другое вы ничего не
ощущаете, даже когда знаете, что происходит.
Я не знал.
Все, что я помнил, это то, что в один миг я спускался с лестницы,
спеша к своей возлюбленной. Затем без ощутимой задержки (хотя это могли
быть часы, дни) я уже лежал на спине и слышал чей-то сладкий голос. Голос
шептал в мое ухо, чтобы я ни о чем не беспокоился, и как раз это начинало
меня тревожить. Я знал, что лежу, и был испуган.
Боялось мое сознание, а тело находилось в абсолютном покое и было
совершенно расслаблено. Я не думаю, чтобы раньше я был так расслаблен, за
исключением тех моментов, когда кувыркался в постели со своей Найлой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- Что?
- Я сказала, - повторила Боуквист, - что с вашим дружком, кажется,
что-то произошло! - она посмотрела на дверь ванной.
Через секунду до меня дошло, и я поняла, что она права. Шум в ванной
прекратился, но Лари не возвращался. Я распахнула дверь.
Здесь негде спрятаться - и под раковиной, и в отгороженном душе (я
раздвинула шторы, чтобы убедиться).
Его здесь не оказалось. Хотя других выходов, через которые он мог
ускользнуть, не существовало, в ванной было совершенно пусто.
На этот раз я очень перепугалась и обернулась к Мо. Хотела сказать,
чтобы он заглянул под кровать или еще куда-нибудь... Выражение лица Мо
было озадаченным.
Потом выражение исчезло, поскольку не стало самого лица.
Что-то подобное...
Вначале я смотрела на него, а затем сквозь него, так как его здесь
уже не было. Я видела только окно и оружие, снятое с убитого солдата,
которое лежало на подоконнике. Но от самого человека не осталось и следа.
Я вдруг ощутила себя голой и испуганной. Я не подразумеваю под этим
просто обнаженное тело, как тогда, когда я вышла из душа, я имею в виду
беспомощность и беззащитность. Чисто рефлексивно я прыгнула к автомату.
Но не успела схватить его.
Комнату тряхнуло... И меня тоже не стало...
Они пролетели над зелеными полями Ирландии и находились в двухстах
милях от Атлантического океана, когда закончили проверку билетов. Это
нельзя назвать смехотворным, пассажиры были взволнованны и раздражены. Они
чувствовали, что что-то здесь не так. Была необъяснимая задержка, они
миновали ворота Хитроу и уже находились в воздухе, но диспетчер просил
каждого предъявить свой билет. Это и было выполнено. Принято шестьсот
сорок обедов, в воротах отмечено шестьсот сорок билетов - но в самолете
находилось шестьсот тридцать девять пассажиров. Кто-то когда-то вышел в
ворота с одного конца и не появился в другом. Несмотря на то что по
распечатке с компьютера было проверено каждое сиденье на обеих палубах и
во всех шести купе, включая восемнадцать туалетов и девять багажных
отделений... они по-прежнему не знали, что случилось, хотя стало известно
имя. "Хорошо! - угрюмо сказал экономист. - По крайней мере, мы знаем, что
не ошиблись в подсчете. Но что мы скажем семье этого Джона Гриббина?"
АВГУСТ, 28, 1983 г. ВРЕМЯ: 10.50 ВЕЧЕРА. МАЙОР ДЕ СОТА, ДОМИНИК Р.
Быть майором - это значит не быть им, когда у тебя нет отряда и твои
парни далеко. Там идет сражение. Оружие, протащенное через портал без
четверти одиннадцать, уже стреляет. Бой был кровавым, и я знал это: ведь,
наблюдая портал возвращения, установленный под мостом, нельзя не видеть
возвращающихся. Но я не смотрел на них, а только стоял с зажженной
сигаретой в руке и ждал, пока кто-нибудь скажет мне, куда идти и что
делать.
В целом операция выглядела ужасно. Возможно даже все потеряно. Новые
группы пехотинцев, уходившие сражаться, уже не были головорезами с гордо
поднятыми головами и ясными глазами, ссутулившись, они угрюмо брели в
большой черный прямоугольник и молчали. Обратно возвращались единицы...
Те, кто возвращался, лежали на носилках медиков.
Сквозь портал возвращения доносились звуки оружейной стрельбы,
бабаханье мортир и гранат. Даже воздух был более горячим и влажным. Он пах
гарью и разбитой штукатуркой, дизельным зловонием танков.
Он пах смертью!
При других обстоятельствах это была бы прекрасная ночь, я вообразил
себе прогулку вдоль реки, как моя рука обнимает прелестную девушку...
Конечно, жарковато, но чего же еще вы ожидали от августа? Этот вечер был
знойным, хотя на небе ни одной звезды, раздавался постоянный "зап-зап"
наших стробов (их дюжины). Я считаю, теперь они уже не могли обвести
вокруг пальца русские спутники, но они замечательно смотрелись, освещая
дырявые облака.
Тем не менее, обстоятельства складывались плохо. Я был очень далек от
того, чтобы меня могли назвать героем. По крайней мере, мне дали другую
одежду - брюки и рубашку из ближайшего супермаркета - и я больше не
смотрелся таким болваном во взятом напрокат смокинге. Но это ощущение не
проходило. Я более чем ничто. Я сделал шаг назад, уступая дорогу
громыхающему полугусеничному транспортеру с грузом носилок, и столкнулся с
другим безработным зевакой.
- Извините! - сказал я, затем увидел на воротнике генеральские
звезды. - Боже мой! - вымолвил я.
- Нет, майор Де Сота, - грустно сказал генерал Магрудер. - Это всего
лишь я!
Генералу трудно перенести подобное сочувствие, особенно такому, как
Магрудер, Крысья Морда. Сейчас это был совсем другой человек, чем тот,
который пережевывал мою задницу в Нью-Мехико. Он выглядел обреченным, и
было легко понять почему. Я вежливо, насколько мог, спросил генерала,
какой зоной операции он сейчас командует.
И ответ Магрудера был краток:
- Никакой, Де Сота! Меня сняли и переназначили на форт Леонард Вуд.
Вылетаю утром!
- О! - только и смог сказать я.
Когда генерала вытаскивают из военных действий и переводят на
обучение гарнизона, вы не можете сказать ничего другого. Думаю, мои мысли
были написаны у меня на лбу. Он улыбнулся мне со злорадством.
- Если вы по-прежнему беспокоитесь за трибунал, не спешите! - сказал
он. - По списку перед вами около сотни людей!
- Рад слышать, сэр! - произнес я.
С удивлением и презрением он взглянул на меня.
- Рад? Я бы не сказал! - Генерал посмотрел на портал, откуда ковылял
хромой сержант, поддерживаемый женщиной с лейтенантскими полосками и
перевязанной головой. И вспыхнул: - Эта глупая президентская сука! Для
чего она заставила нас применить силу?
- Она сумасшедшая, сэр! - заискивая, сказал я.
- Чертовски верно, она чокнутая! - сказал он злобно. - По крайней
мере, я это понял! И этот проклятый яйцеголовый...
- Сэр?
- Этот ученый! - прорычал он. - Я имею в виду не Дугласа, а нашего
собственного! Знаете, что сказал он нам теперь? Мы могли не проводить этой
дерьмовой операции, а воспользоваться мирами, где нет людей!
- Нет людей, сэр!
- Вся эта чертовская раса перебила себя много лет назад! -
раздраженно крикнул Магрудер. - Он недавно заглянул в эти миры! Похоже, в
семидесятых у них была ядерная война... Вероятно, некоторые миры еще
радиоактивны, но остальные-то... И нам никто бы не сопротивлялся! Мы могли
послать туда целый флот, свободно пролетать над Россией и устанавливать
порталы, где только захотим! Дерьмо! Нам даже не нужно бомбить их
самолетами! Стоит только протолкнуть ядерную боеголовку... если
необходимо, тысячу боеголовок, по всей их дьявольской стране... или
захватить ее! Хотите по чашечке любимого? - внезапно закончил он.
- Не откажусь!
- Тогда пошли! - И мы двинулись к штабу. - Теперь все по е... - уныло
бросил он через плечо.
Генерал сказал, что он хочет выпить кофе. Полковник с газетой уныло
взглянул на меня, но я поспешил укрыться за генеральскими звездами. Он
ничего не сказал, когда Крысья Морда вынул из кофейника две чашки и
протянул одну из них мне.
- Новая операция, генерал... - начал я.
- Да-да! Я надеюсь, мы прервем ее! Но мы потеряли много времени!
- Времени, сэр?
- Русские! - пояснил Магрудер. - Они забегали!
Он долго возился с кофе: до точки кипения оставалось только два
градуса, и маленький глоток обжег мне горло. Глотка генерала была луженой.
- Слова улетучиваются словно дым! - устало пояснил он. - Пленники
сказали охране, а те проболтались подружкам. Раненые поделились с
медсестрами, те признались репортерам. Недолго нам удалось сдерживать
крышку... Какие-нибудь проблемы, полковник? - спросил он у коменданта.
Полковник отложил в сторону газету и сказал извиняющимся тоном:
- Простите, сэр! Но, кажется, этого человека зовут Доминик Де Сота!
Да? О Боже, Де Сота, какого черта вы здесь? Вас давно ждут в точке
вылазки! Поднимайте свою задницу и дуйте прямо в зоопарк!
Магрудер прилип ко мне как банный лист. Не говоря ни слова, он
прыгнул вместе со мной в джип, а я не спорил. Машина рванула с места. На
дороге машин было мало: гражданских предупредили, и они больше не
высовывались. Дорожные цвета возвращались на свои места, освещенные
фарами, а мы пролетали перекрестки, не останавливаясь, пока не завернули
на авеню.
Авеню полностью блокировали. Это напоминало парадный строй вдень
инаугурации, словно эту маленькую улицу наводнила вся военная мощь
республики. Офицеры в золотых и малиновых шлемах беспокойно шагали
туда-сюда перед транспортом и переговаривались в плечевые рации. Но они
готовились не к параду, а к вылазке через портал, за мадам президент... и
еще одна неуместная деталь. Через проход эвакуировали крупных животных, не
переносивших шума и стресса. Транспорт, походивший на фургоны для лошадей,
но имевший крепкие решетки, уносил львов, леопардов и горилл. Да ними
следом через горячую вашингтонскую ночь обезумевшие сторожа гнали жирафов,
зебр и слонов. Наш водитель раздраженно ударил по гудку, бешено заревел в
ответ слон.
- Вот дерьмо! - закричал Магрудер в мое ухо. - Нам никогда здесь не
проехать! Но пройти сможем, наверное.
Даже пешая прогулка не приносила радости. Военный транспорт почти не
двигался; увертываясь, они старались не попасть под ноги слонов и не ехать
по огромным массам слоновьего дерьма. Магрудер, Крысья Морда, двигался
так, будто был защитником, несущим мяч сквозь рукопашные схватки, он
что-то орал через плечо. Я не мог слышать, что именно, но пытался не
отставать.
Сквозь портал ничего не проходило.
- Дерьмо! - снова крикнул Магрудер. - Живей!
И он направился к кафетерию зоопарка, где возле телеэкрана сгрудились
командиры.
- Какие проблемы? - поинтересовался он.
Двухзвездный генерал поднял глаза.
- Смотрите сами! - он показал рукой на экран. - Это прямая трансляция
со спутника из Женевы с заседания Лиги Наций.
Толстяк в пенсне читал свою речь в объектив камеры, слышался женский
голос, делающий синхронный перевод с русского на английский.
- Русские? - догадался Магрудер.
- А вы очень догадливы! - сказал генерал-майор. - Это представитель
Советов! Видите, какой он сонный, там сейчас около шести утра, и он,
наверно, не спал всю ночь.
- Что он сказал? - спросил я.
- Он сказал... - вежливо ответил генерал. - Как же он выразился?..
Что они имеют неопровержимые доказательства того, что мы хотим напасть на
их страну через параллельное время. Он заявил, что, если мы тотчас не
остановим "агрессию", его народ будет считать, что мы атакуем их
собственную страну... Смешно, не правда ли? Русские защищают американский
народ от американцев!
Я сглотнул комок в горле:
- Что они хотят делать?
- Они объявили нам войну! Кажется, это имеется в виду. Делайте ноги!
Мы еще задержали дополнительные группы до того момента, пока кто-нибудь не
придумает, что предпринять... И слава Всевышнему...
Видимо, оттого, что она была одной из очень немногих, кто мог понять
невнятную речь мужчины, ей единственной позволялось возить его инвалидную
коляску по ухабистым древним дорогам колледжа. Но она никак не могла
справиться со ступеньками. "Помогите, хоть кто-нибудь! - крикнула она и
обернулась, услышав глубокий вздох. - О нет! Не беспокойтесь, доктор
Хоукинг!" Даже в знойную жару английского августа помочь известному
ученому с мировым именем, управлявшему Кембриджем, было большой честью. И
очень ответственным делом. Когда она вернулась с рослым мужчиной из
королевского колледжа, она вскрикнула от неожиданности. "Но он ведь не мог
встать с кресла!" - заплакала она. Тем не менее, кресло было пусто, хотя
ремни по-прежнему застегнуты, а подножки установлены на уровне его усохших
ног.
Стив Хоукинг совсем недавно был здесь.
ГОД 11-110 111-111; МЕСЯЦ 1-000; ДЕНЬ 11-101;
ЧАС 1-010; МИН. 11-110. СЕНАТОР ДОМИНИК ДЕ СОТА
Во время прыжка из одного параллельного времени в другое вы ничего не
ощущаете, даже когда знаете, что происходит.
Я не знал.
Все, что я помнил, это то, что в один миг я спускался с лестницы,
спеша к своей возлюбленной. Затем без ощутимой задержки (хотя это могли
быть часы, дни) я уже лежал на спине и слышал чей-то сладкий голос. Голос
шептал в мое ухо, чтобы я ни о чем не беспокоился, и как раз это начинало
меня тревожить. Я знал, что лежу, и был испуган.
Боялось мое сознание, а тело находилось в абсолютном покое и было
совершенно расслаблено. Я не думаю, чтобы раньше я был так расслаблен, за
исключением тех моментов, когда кувыркался в постели со своей Найлой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36