Добавим сюда уверенность, что вы, не считаясь ни с чем, запишите уничтожение военачальника Зсинжа в свои заслуги, а я в глазах Империи стану неудачником, который в худшем случае сотрудничает с врагом, а в лучшем - потерял крейсер-тральщик. Нет, нет и нет.
– Ну, можно предпринять кучу всего, чтобы предотвратить неприятности, - не сдавался Гарик. - Мы дадим вам в охрану два наших «разрушителя». Вы проинструктируете только самых доверенных офицеров из экипажа тральщика, а все остальные так и не узнают, что невольно помогают Республике. Выглянув в иллюминатор, они увидят «звездные разрушители», а на тех ведь не написано, кому они принадлежат. Вы же всегда можете сказать, что тральщик случайно забрел в систему, где Республика сцепилась с Зсинжем, и нанес решающий удар, пока остальные выясняли, в кого же им стрелять сначала, а в кого - потом.
– И что это мне дает?
– Опять вы за свое?
– В любом случае мне придется на время передать вам тральщик, а вы готовы в обмен предоставить для одной из моих операций, скажем, крейсер Мон Каламари?
– Я готов предоставить вам вставленный в рамочку портрет Мордашки Лорана, актера и чудо-ребенка, с собственноручной подписью.
Адмиральское чело разгладилось.
– Годится. Обменяю его на автограф Тетрана Ко-валля. Все равно я предпочитаю его фильмы вашим.
Мордашка взялся за сердце.
– А вы снайпер, адмирал. Признаю поражение, - Гарик бросил кривляться и подарил собеседнику честный оценивающий взгляд. - Давайте начистоту, адмирал. Вы не делаете нам никакого одолжения, вы присоединяетесь к нашей охоте из взаимного интереса В случае успеха выигрываем и мы, и вы. В случае потери тральщика мы теряем два «разрушителя», которые будут его охранять… и кучу других кораблей. Будем спорить, что важнее - выполнить задание, потому что это хорошо для Империи или потому что это хорошо для адмирала Рог-рисса?
Имперец положил ладонь на грудь, скопировав жест Мордашки.
– Вам тоже не отказать в меткости.
Рогрисс отвернулся. Какое-то время он вдумчиво изучал переборку. Мордашка заинтересовался, но ничего примечательного не обнаружил. Переборка как переборка, гладкая, с заклепками, выкрашена в белый цвет. Молчание затягивалось.
– Хорошо, - просто сказал адмирал, - Вы не представляете, как я рад! - с облегчением воскликнул Гарик.
– Нужно выбрать место встречи, - адмирал протянул руку к бокалу.
Мордашка поднял свой и с удовольствием выпил за здоровье имперского офицера.
– С вами удивительно приятно иметь дело, адмирал!
***
Лара могла держать пари, что астродроид на нее смотрит. После ее возвращения с Комкина Тонин стал просто несносен. К тому же информация из секретных отсеков «Железного кулака» не способствовала поднятию настроения.
Порой Ларе казалось, что она смотрит фильм ужасов. На такое не была способна даже Империя во времена Палпатина. Составляя рапорт, она' умышленно отобрала самые мрачные сцены.
– Проект «Чубар» - программа по усилению интеллектуальных способностей разумных и примитивных существ. Название взято из детского сериала о биларе, маленькой и смышленой ручной зверюшке, которая жила дома у девочки. Спросите Мордашку Лорана, он должен знать, потому что озвучивал Чубара. Обработка заключается во введении определенных препаратов и применении различных элементов обучения, в результате чего умственные способности объекта достигают уровня, который у людей считается средним А порой и выше. В случае, если объект принадлежит к разумной расе - например, эвокам, - мыслительный процесс, если можно так выразиться, приходит в соответствие с человеческими понятиями. Пример: объект меньше полагается на инстинкты и больше на анализ ситуации. Далее. Проект «Минное поле», ответвление и логическое продолжение «Чубара». Вторичная и быстродействуюшая обработка разума объекта и его краткосрочной памяти. В период наибольшего воздействия препаратов на организм в память подопытного закладывается описание задания и имя мишени. Процесс всегда связан с иллюзией. Пока задание не выполнено, наваждение не исчезает. И наваждение, и задание связаны своего рода спусковым механизмом, как правило, кодовой фразой. Пока пароль не произнесен вслух, объект понятия не имеет, что с ним что-то сделали… в теории. Некоторые заметки говорят о том, что объекты иногда подозревают, что происходит нечто необычное или непоправимое. Но как только произносится кодовая фраза, задание становится первоочередным, объекту физически необходимо его выполнить. Со временем такое состояние проходит. Время воздействия у различных народов неодинаково, но редко сохраняется дольше стандартного года.
Лара перечитала написанное.
– Кодовая фраза варьируется. Скажем, задумано похищение, а пароль: «Мне нужен новый флаер, имярек сломал мой». Вы говорите прошедшему обработку объекту: «Мне нужен новый флаер, Элассар Таргон сломал мой». Объект интерпретирует ваши слова как распоряжение похитить Элассара Таргона. . Она еще раз сверилась с записями.
– Рискну что-нибудь сделать для подопытных. Так или иначе, но я не позволю дольше их мучить. Конец третьей сессии.
Лара отключила деку и откинулась на спинку кресла.
Она себя чувствовала странно. Она выросла на Корусканте, ее воспитывали в традициях превосходства человеческой расы над экзотами. О нет, почему бы подружески не относится к не-людям - домашней прислуге или официанту, - если они знают свое место. Корускант - это миф, созданный людьми для людей. Доктрины ксеноцида вросли в его почву надежнее фундаментов высотных зданий.
Но выполняя задания своих командиров, Лара все чаще и чаще наталкивалась на доказательства того, что все, чему ее учили, лишено смысла А в Призрачной эскадрилье врожденное чувство превосходства и вовсе увяло.
А теперь ее единственным другом был дроид, который стоял на социальной лестнице еще ниже экзотов. И больше всего на свете Ларе хотелось вернуться к тем, кого еще год назад она считала врагами. Тара Петотель, которая родилась и выросла в Империи, умерла - окончательно и безвозвратно. И никто не собирался по ней горевать.
Ночами ей снились кошмары - об истязаниях, которым подвергались экзоты в секретной лаборатории.
ТЕБЕ ГРУСТНО?
– Нет, - соврала Лара. - Просто устала. Но готова продолжать работу.
Она придвинула к себе клавиатуру.
– Что у нас с гипердрайвом?
ДРОИДЫ НА МЕСТАХ. МОГУТ НАЧАТЬ РАБОТУ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. НО МЫ ЕЩЕ НЕ УВЕРЕНЫ, ЧТО ОНИ СМОГУТ ОТКЛЮЧИТЬ ГИПЕРДРАЙВ.
– Тогда продолжай исследования. Нам нужно будет отключить двигатели в определенный момент. Давай-ка посмотрим…
Ее пальцы легко забегали по клавишам.
– Доступ в центральный бортовой компьютер у нас есть, но это еще не значит, что мы можем шарить там безнаказанно. Нас мигом засекут. У Зсинжа первоклассные программисты. Гораздо безопаснее дать флоту Соло преимущество во время сражения. Возможно, устроим помехи в координации действий или еще какую диверсию. Можно пометить наши корабли как вражеские и наоборот. Пусть Зсинж стреляет по своим. Как ты думаешь, получится?
ДА.
– Какой шанс на то, что нас схватят за руку?
ОЧЕНЬ НЕБОЛЬШОЙ В НАЧАЛЬНОЙ ФАЗЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВА В ПРОГРАММЫ. ПОСЛЕ ЗАПУСКА ПРОГРАММЫ-УБИЙЦЫ - 99% ЗА ПЕРВУЮ СЕКУНДУ ОПЕРАЦИИ. ПОВЫШЕНИЕ ШАНСА - ВО ВТОРУЮ.
ДЛИТЕЛЬНОСТЬ РАБОТЫ ПРОГРАММЫ-УБИЙЦЫ - ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ДВЕНАДЦАТЬ СЕКУНД.
– Плохо. А если снизить подачу энергии на дефлекторы?
НИЗКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ УСПЕХА. «ЛЕД» ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМПЬЮТЕРА РАССЧИТАН НА ПОДОБНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО.
– То есть большую часть способов разрушения не стоит даже обсуждать?
ВОТ ИМЕННО.
– Тогда что же нам… - Лара замолчала, пораженная внезапной мыслью. - УХ ты…
***
Документ носил пометку: «рутинное освидетельствование», только ничего рутинного в нем не было. Нечасто командиру эскадрильи приходится иметь дело с заключением, которое дали самые опытные врачи и аналитики «Мон Ремонды».
И касалось это сочинение Мина Дойноса.
Внутреннее расследование не сумело ни подтвердить, ни опровергнуть рапорт о случайном запуске торпеды.
Когда Ведж действительно хотел чего-то добиться, он даже отчеты писал идеально. Один-ноль и пользу Мина.
Зато врачи хором (видимо, в отместку) объявили, что Дойнос находится на грани срыва. Один медик без обиняков заявил, что у него нет ни малейших сомнений, а есть твердая уверенность в том, что парень скоро сорвется по новой. Психическая травма, видите ли, от потери эскадрильи и конфликта чувств. Другие ученые светила, впрочем, не согласились, но отметили, что длительный стресс делает пилота не слишком идеальным кандидатом на выполнение боевых задач.
С таким заключением можно было смело целовать карьеру на прощание в лобик. От Веджа потребовали принять мнение специалистов к сведению, вычеркнуть имя Дойноса из расписания полетов, снять Мина с довольствия и приказать парню собирать вещмешок, чтобы ждать оказии до… до чего?
Антиллес битых два часа сидел перед монитором и кусал себя за палец от досады.
Как легко и просто можно избавить армию, от проблемы по имени Мин Дойнос…
В дверь постучали.
– Не заперто!
Вошел Мин, откозырял, потоптался, спросил; - Разуваться сразу, сэр?
– Как-нибудь в следующий раз. Лейтенант, я просил вас прийти, чтобы выяснить, какую роль вы хотели бы сыграть на Вахабе.
– Если бы мог делать все, что хочу? - осторожно уточнил Дойнос.
– Точно.
– Я бы вернулся в «крестокрыл», - без раздумий выпалил Мин и порозовел от смущения. - Не могу… не летать.
– А если запрещено?
– Командовать «Тысячелетней ложью».
Ведж откинулся на спинку стула, задумчиво покачался на нем. Он надеялся, что на лице его отражается усиленная работа мысли, призванная скрыть растерянность.
– Вообще-то это мое место.
– Я подумал, что вы предпочтете кабину истребителя, сэр.
– Не помню, чтобы приглашал вас на сеанс телепатии, лейтенант.
Мин покраснел до ушей, но позиций не сдал.
– Так точно, сэр. Но мы с вами летаем в одном подразделении. Выживание требует, чтобы мы умели предвидеть и угадывать поступки друг друга. Может быть, вам неприятно, что я осмелился судить вас, но я все равно скажу, что вам до смерти хочется находиться в кабине своего истребителя, сэр, а на «Лжи» вы летаете только из чувства долга. Потому что вы лучше остальных подготовлены к этому заданию… наверное, если не считать генерала Соло. Если мне нельзя в «крестокрыл», я с радостью освобожу вас от обузы, чтобы вы могли летать. Пусть хотя бы одному из нас будет хорошо.
– Щедро, А что, если вам вообще нельзя к штурвалу^ - Тогда я бы вызвался на место стрелка.
– А во всех трех случаях, что бы вы сделали с Ларой Нотсиль?
Мин замешкался, переходя от суровой серьезности к меланхолии.
– Я бы следовал приказам.
– А какой приказ вы хотели бы услышать.
– Отпустить ее с миром, - едва слышно выдохнул Мин.
– А если бы тебе приказали стрелять?
– Я бы выстрелил, - мучительно выдавил Дойнос. - Я давал присягу.
– А если бы ты убил ее? - Ведж безжалостно продолжал пытку. - Что бы ты делал потом?
– Не знаю…
Мин хмурился, уставившись в пол, как будто силился прочитать там свое будущее. Что-то у него получилось, хотя результат Дойносу абсолютно не понравился.
– Я не знаю, кем стану тогда, сэр.
– Ну хоть честно.
Антиллес тянул паузу не из любви к драматизму, не только Мину приходилось сейчас подбирать слова.
А напротив него стоял совсем не тот человек, которого Ведж повстречал несколько месяцев тому назад. Этот не станет замыкаться в себе из-за каждой тревоги и кризиса, Антиллес решительно напечатал заключительную строчку рапорта, который составлял все эти два часа, и отослал файл в центральный бортовой компьютер.
– Во-первых, Дойнос, ты прав. Это тебе так, для информации. Я действительно хочу находиться в кабине «крестокрыла» и рассчитываю в ближайшее время там очутиться. Как, впрочем, и ты. Ты годен к полетам. На Вахабе будешь вместе с Призраками.
От неожиданности Мин долго хлопал ресницами.
– Я… спасибо… спасибо вам, сэр!
– Оставь благодарности на потом, когда выполнишь задание так, чтобы я остался доволен. Когда я пойму, что не ошибся. Пошел вон.
***
Вахаба оказалась красным гигантом с целой сворой разнообразных планет. В далеком прошлом катастрофа уничтожила самую крупную из них, рассеяв обломки тонким кольцом вокруг местного солнца. Интенсивность астероидного поля была настолько низкая, что в лоциях этот район не числился среди опасных; любой крупный корабль мог на максимальной досветовой скорости пройти здесь, не заботясь, что он напорется на подвернувшийся некстати астероид.
А «Мон Ремонда» вообще находилась на достаточно большом расстоянии, чтобы беспокоиться о столкновении. На взгляд Хэна Соло Вахаба была далекой красной точкой, а планет отсюда невооружённым глазом вообще видно не было, не то что обломков. Флотилия зависла в пространстве, где ни сенсоры, ни радары не могли его унюхать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Ну, можно предпринять кучу всего, чтобы предотвратить неприятности, - не сдавался Гарик. - Мы дадим вам в охрану два наших «разрушителя». Вы проинструктируете только самых доверенных офицеров из экипажа тральщика, а все остальные так и не узнают, что невольно помогают Республике. Выглянув в иллюминатор, они увидят «звездные разрушители», а на тех ведь не написано, кому они принадлежат. Вы же всегда можете сказать, что тральщик случайно забрел в систему, где Республика сцепилась с Зсинжем, и нанес решающий удар, пока остальные выясняли, в кого же им стрелять сначала, а в кого - потом.
– И что это мне дает?
– Опять вы за свое?
– В любом случае мне придется на время передать вам тральщик, а вы готовы в обмен предоставить для одной из моих операций, скажем, крейсер Мон Каламари?
– Я готов предоставить вам вставленный в рамочку портрет Мордашки Лорана, актера и чудо-ребенка, с собственноручной подписью.
Адмиральское чело разгладилось.
– Годится. Обменяю его на автограф Тетрана Ко-валля. Все равно я предпочитаю его фильмы вашим.
Мордашка взялся за сердце.
– А вы снайпер, адмирал. Признаю поражение, - Гарик бросил кривляться и подарил собеседнику честный оценивающий взгляд. - Давайте начистоту, адмирал. Вы не делаете нам никакого одолжения, вы присоединяетесь к нашей охоте из взаимного интереса В случае успеха выигрываем и мы, и вы. В случае потери тральщика мы теряем два «разрушителя», которые будут его охранять… и кучу других кораблей. Будем спорить, что важнее - выполнить задание, потому что это хорошо для Империи или потому что это хорошо для адмирала Рог-рисса?
Имперец положил ладонь на грудь, скопировав жест Мордашки.
– Вам тоже не отказать в меткости.
Рогрисс отвернулся. Какое-то время он вдумчиво изучал переборку. Мордашка заинтересовался, но ничего примечательного не обнаружил. Переборка как переборка, гладкая, с заклепками, выкрашена в белый цвет. Молчание затягивалось.
– Хорошо, - просто сказал адмирал, - Вы не представляете, как я рад! - с облегчением воскликнул Гарик.
– Нужно выбрать место встречи, - адмирал протянул руку к бокалу.
Мордашка поднял свой и с удовольствием выпил за здоровье имперского офицера.
– С вами удивительно приятно иметь дело, адмирал!
***
Лара могла держать пари, что астродроид на нее смотрит. После ее возвращения с Комкина Тонин стал просто несносен. К тому же информация из секретных отсеков «Железного кулака» не способствовала поднятию настроения.
Порой Ларе казалось, что она смотрит фильм ужасов. На такое не была способна даже Империя во времена Палпатина. Составляя рапорт, она' умышленно отобрала самые мрачные сцены.
– Проект «Чубар» - программа по усилению интеллектуальных способностей разумных и примитивных существ. Название взято из детского сериала о биларе, маленькой и смышленой ручной зверюшке, которая жила дома у девочки. Спросите Мордашку Лорана, он должен знать, потому что озвучивал Чубара. Обработка заключается во введении определенных препаратов и применении различных элементов обучения, в результате чего умственные способности объекта достигают уровня, который у людей считается средним А порой и выше. В случае, если объект принадлежит к разумной расе - например, эвокам, - мыслительный процесс, если можно так выразиться, приходит в соответствие с человеческими понятиями. Пример: объект меньше полагается на инстинкты и больше на анализ ситуации. Далее. Проект «Минное поле», ответвление и логическое продолжение «Чубара». Вторичная и быстродействуюшая обработка разума объекта и его краткосрочной памяти. В период наибольшего воздействия препаратов на организм в память подопытного закладывается описание задания и имя мишени. Процесс всегда связан с иллюзией. Пока задание не выполнено, наваждение не исчезает. И наваждение, и задание связаны своего рода спусковым механизмом, как правило, кодовой фразой. Пока пароль не произнесен вслух, объект понятия не имеет, что с ним что-то сделали… в теории. Некоторые заметки говорят о том, что объекты иногда подозревают, что происходит нечто необычное или непоправимое. Но как только произносится кодовая фраза, задание становится первоочередным, объекту физически необходимо его выполнить. Со временем такое состояние проходит. Время воздействия у различных народов неодинаково, но редко сохраняется дольше стандартного года.
Лара перечитала написанное.
– Кодовая фраза варьируется. Скажем, задумано похищение, а пароль: «Мне нужен новый флаер, имярек сломал мой». Вы говорите прошедшему обработку объекту: «Мне нужен новый флаер, Элассар Таргон сломал мой». Объект интерпретирует ваши слова как распоряжение похитить Элассара Таргона. . Она еще раз сверилась с записями.
– Рискну что-нибудь сделать для подопытных. Так или иначе, но я не позволю дольше их мучить. Конец третьей сессии.
Лара отключила деку и откинулась на спинку кресла.
Она себя чувствовала странно. Она выросла на Корусканте, ее воспитывали в традициях превосходства человеческой расы над экзотами. О нет, почему бы подружески не относится к не-людям - домашней прислуге или официанту, - если они знают свое место. Корускант - это миф, созданный людьми для людей. Доктрины ксеноцида вросли в его почву надежнее фундаментов высотных зданий.
Но выполняя задания своих командиров, Лара все чаще и чаще наталкивалась на доказательства того, что все, чему ее учили, лишено смысла А в Призрачной эскадрилье врожденное чувство превосходства и вовсе увяло.
А теперь ее единственным другом был дроид, который стоял на социальной лестнице еще ниже экзотов. И больше всего на свете Ларе хотелось вернуться к тем, кого еще год назад она считала врагами. Тара Петотель, которая родилась и выросла в Империи, умерла - окончательно и безвозвратно. И никто не собирался по ней горевать.
Ночами ей снились кошмары - об истязаниях, которым подвергались экзоты в секретной лаборатории.
ТЕБЕ ГРУСТНО?
– Нет, - соврала Лара. - Просто устала. Но готова продолжать работу.
Она придвинула к себе клавиатуру.
– Что у нас с гипердрайвом?
ДРОИДЫ НА МЕСТАХ. МОГУТ НАЧАТЬ РАБОТУ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. НО МЫ ЕЩЕ НЕ УВЕРЕНЫ, ЧТО ОНИ СМОГУТ ОТКЛЮЧИТЬ ГИПЕРДРАЙВ.
– Тогда продолжай исследования. Нам нужно будет отключить двигатели в определенный момент. Давай-ка посмотрим…
Ее пальцы легко забегали по клавишам.
– Доступ в центральный бортовой компьютер у нас есть, но это еще не значит, что мы можем шарить там безнаказанно. Нас мигом засекут. У Зсинжа первоклассные программисты. Гораздо безопаснее дать флоту Соло преимущество во время сражения. Возможно, устроим помехи в координации действий или еще какую диверсию. Можно пометить наши корабли как вражеские и наоборот. Пусть Зсинж стреляет по своим. Как ты думаешь, получится?
ДА.
– Какой шанс на то, что нас схватят за руку?
ОЧЕНЬ НЕБОЛЬШОЙ В НАЧАЛЬНОЙ ФАЗЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВА В ПРОГРАММЫ. ПОСЛЕ ЗАПУСКА ПРОГРАММЫ-УБИЙЦЫ - 99% ЗА ПЕРВУЮ СЕКУНДУ ОПЕРАЦИИ. ПОВЫШЕНИЕ ШАНСА - ВО ВТОРУЮ.
ДЛИТЕЛЬНОСТЬ РАБОТЫ ПРОГРАММЫ-УБИЙЦЫ - ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ДВЕНАДЦАТЬ СЕКУНД.
– Плохо. А если снизить подачу энергии на дефлекторы?
НИЗКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ УСПЕХА. «ЛЕД» ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМПЬЮТЕРА РАССЧИТАН НА ПОДОБНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО.
– То есть большую часть способов разрушения не стоит даже обсуждать?
ВОТ ИМЕННО.
– Тогда что же нам… - Лара замолчала, пораженная внезапной мыслью. - УХ ты…
***
Документ носил пометку: «рутинное освидетельствование», только ничего рутинного в нем не было. Нечасто командиру эскадрильи приходится иметь дело с заключением, которое дали самые опытные врачи и аналитики «Мон Ремонды».
И касалось это сочинение Мина Дойноса.
Внутреннее расследование не сумело ни подтвердить, ни опровергнуть рапорт о случайном запуске торпеды.
Когда Ведж действительно хотел чего-то добиться, он даже отчеты писал идеально. Один-ноль и пользу Мина.
Зато врачи хором (видимо, в отместку) объявили, что Дойнос находится на грани срыва. Один медик без обиняков заявил, что у него нет ни малейших сомнений, а есть твердая уверенность в том, что парень скоро сорвется по новой. Психическая травма, видите ли, от потери эскадрильи и конфликта чувств. Другие ученые светила, впрочем, не согласились, но отметили, что длительный стресс делает пилота не слишком идеальным кандидатом на выполнение боевых задач.
С таким заключением можно было смело целовать карьеру на прощание в лобик. От Веджа потребовали принять мнение специалистов к сведению, вычеркнуть имя Дойноса из расписания полетов, снять Мина с довольствия и приказать парню собирать вещмешок, чтобы ждать оказии до… до чего?
Антиллес битых два часа сидел перед монитором и кусал себя за палец от досады.
Как легко и просто можно избавить армию, от проблемы по имени Мин Дойнос…
В дверь постучали.
– Не заперто!
Вошел Мин, откозырял, потоптался, спросил; - Разуваться сразу, сэр?
– Как-нибудь в следующий раз. Лейтенант, я просил вас прийти, чтобы выяснить, какую роль вы хотели бы сыграть на Вахабе.
– Если бы мог делать все, что хочу? - осторожно уточнил Дойнос.
– Точно.
– Я бы вернулся в «крестокрыл», - без раздумий выпалил Мин и порозовел от смущения. - Не могу… не летать.
– А если запрещено?
– Командовать «Тысячелетней ложью».
Ведж откинулся на спинку стула, задумчиво покачался на нем. Он надеялся, что на лице его отражается усиленная работа мысли, призванная скрыть растерянность.
– Вообще-то это мое место.
– Я подумал, что вы предпочтете кабину истребителя, сэр.
– Не помню, чтобы приглашал вас на сеанс телепатии, лейтенант.
Мин покраснел до ушей, но позиций не сдал.
– Так точно, сэр. Но мы с вами летаем в одном подразделении. Выживание требует, чтобы мы умели предвидеть и угадывать поступки друг друга. Может быть, вам неприятно, что я осмелился судить вас, но я все равно скажу, что вам до смерти хочется находиться в кабине своего истребителя, сэр, а на «Лжи» вы летаете только из чувства долга. Потому что вы лучше остальных подготовлены к этому заданию… наверное, если не считать генерала Соло. Если мне нельзя в «крестокрыл», я с радостью освобожу вас от обузы, чтобы вы могли летать. Пусть хотя бы одному из нас будет хорошо.
– Щедро, А что, если вам вообще нельзя к штурвалу^ - Тогда я бы вызвался на место стрелка.
– А во всех трех случаях, что бы вы сделали с Ларой Нотсиль?
Мин замешкался, переходя от суровой серьезности к меланхолии.
– Я бы следовал приказам.
– А какой приказ вы хотели бы услышать.
– Отпустить ее с миром, - едва слышно выдохнул Мин.
– А если бы тебе приказали стрелять?
– Я бы выстрелил, - мучительно выдавил Дойнос. - Я давал присягу.
– А если бы ты убил ее? - Ведж безжалостно продолжал пытку. - Что бы ты делал потом?
– Не знаю…
Мин хмурился, уставившись в пол, как будто силился прочитать там свое будущее. Что-то у него получилось, хотя результат Дойносу абсолютно не понравился.
– Я не знаю, кем стану тогда, сэр.
– Ну хоть честно.
Антиллес тянул паузу не из любви к драматизму, не только Мину приходилось сейчас подбирать слова.
А напротив него стоял совсем не тот человек, которого Ведж повстречал несколько месяцев тому назад. Этот не станет замыкаться в себе из-за каждой тревоги и кризиса, Антиллес решительно напечатал заключительную строчку рапорта, который составлял все эти два часа, и отослал файл в центральный бортовой компьютер.
– Во-первых, Дойнос, ты прав. Это тебе так, для информации. Я действительно хочу находиться в кабине «крестокрыла» и рассчитываю в ближайшее время там очутиться. Как, впрочем, и ты. Ты годен к полетам. На Вахабе будешь вместе с Призраками.
От неожиданности Мин долго хлопал ресницами.
– Я… спасибо… спасибо вам, сэр!
– Оставь благодарности на потом, когда выполнишь задание так, чтобы я остался доволен. Когда я пойму, что не ошибся. Пошел вон.
***
Вахаба оказалась красным гигантом с целой сворой разнообразных планет. В далеком прошлом катастрофа уничтожила самую крупную из них, рассеяв обломки тонким кольцом вокруг местного солнца. Интенсивность астероидного поля была настолько низкая, что в лоциях этот район не числился среди опасных; любой крупный корабль мог на максимальной досветовой скорости пройти здесь, не заботясь, что он напорется на подвернувшийся некстати астероид.
А «Мон Ремонда» вообще находилась на достаточно большом расстоянии, чтобы беспокоиться о столкновении. На взгляд Хэна Соло Вахаба была далекой красной точкой, а планет отсюда невооружённым глазом вообще видно не было, не то что обломков. Флотилия зависла в пространстве, где ни сенсоры, ни радары не могли его унюхать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57