- Если все же замерзнете - заходите к нам, не стесняйтесь, - крикнул он, перерывая шум моторов.
Назаров укутался в тулуп и стал смотреть в окно. Собственно, глядеть было особенно не на что. Однообразные заснеженные поля, голые леса. «А ведь там, наверное, даже деревьев нет, - подумал он, вспоминая инструктаж комиссара, - и как же это меня угораздило? Какой-то лагерь, ученые, профессора оккультных наук! Не верю я во всю эту чертовщину! Хотя, просто так не станут организовывать поселение, да еще за Полярным кругом. Ладно, на месте разберемся», - решил он, задремывая под монотонный шум моторов.
Внизу, насколько хватал глаз, простирались белые горы облаков. Назаров потер лицо, посмотрел на часы. Получалось, что проспал он почти четыре часа. Холод пробрался и под тулуп, оттого-то видно он и проснулся. Александр сбросил тулуп, поднялся на ноги, помахал руками, согреваясь. «Нет, этак я еще до Новой Земли в сосульку превращусь, - решил он, направляясь в кабину пилотов».
- Ребята, - взмолился он, открывая дверь, - не могу я там больше. Пустите погреться.
- Заходи, божий человек, - сверкнул зубами пилот, - в тесноте, да не в обиде. Вася, организуй подогрев страннику.
Остальные три часа полета прошли в разговорах. Самолет оказался приписанным к Полярной авиации, несколько раз участвовал в доставке грузов на дрейфующие станции. Словом, пилотам было что рассказать. Назаров задал осторожный вопрос о Новой Земле.
- Есть такая земля, - подтвердил веселый летчик, сыпавший прибаутками через слово, - но летают туда только гидропланы. И то редко. Два дли-инных острова, пролив между ними - Маточкин Шар. На южном острове, еще худо-бедно, жить можно. Два-три поселка, на берегу стойбища ненцев, но тоже немного. А на северном, кажется, вообще пусто. А, нет, поставили там пост наблюдения за ледовой обстановкой на входе в пролив и, вроде бы, на самой северной точке, мысе Желания, тоже есть метеостанция. Так вы туда собрались?
- Кто знает, куда служба человека забросит, - уклонился от ответа Назаров.
Приземлились уже в темноте на расположенный недалеко от Архангельска аэродром Ягодник. Самолет подрулил к двухэтажному деревянному бараку. Погода была безветренная, но мороз, градусов под двадцать, чувствительно пощипывал щеки. На краю поля Александр разглядел выстроенные тяжелые самолеты с накрытыми брезентом двигателями и кабинами.
- Новые военные машины, - пояснил летчик, - бомбардировщики. Мы и не подходим - охрана, как у мавзолея Владимира Ильича.
Пилот отметился у дежурного по аэродрому, попрощался с Назаровым и ушел на второй этаж. Александр понял, что барак служил и диспетчерской, и гостиницей одновременно.
Дежурный сообщил ему, что насчет него уже звонили и вот-вот должна подойти машина.
Через десять минут в помещение ввалился угрюмый мужик в ватнике, спросил, кто тут Назаров и, кивнув, пригласил следовать за собой.
- Прямо от стола оторвали, - пожаловался он Александру, подводя его к полуторке, - у тещи именины, то, се. Только сто грамм принять успел за здоровье, как на тебе, бегут. Давай, говорят, в Ягодник. Замок там у меня сломался, - сказал мужик, видя, как Назаров хлопает дверью, пытаясь ее закрыть, - вы вон, проволокой перевяжите.
Со скрежетом воткнув передачу, он погнал машину прямо через летное поле.
- Срежем здесь, - пояснил он.
Через несколько минут полуторка выскочила на дорогу с отвалами снега по бокам и запрыгала в наезженной колее. Назаров приложился головой о низкую крышу, ушиб колено и, наконец, сказал:
- Слушай, друг, ты бы сбавил немного. Не скиснет без тебя водка.
- Что не скиснет, то да, - согласился мужик, чуть сбавляя скорость, - а вот тесть там, о-о. Ведро выпьет и не чирикнет.
- Мы куда едем, в Архангельск?
- Нет, в Молотовск . Сказано доставить тебя к западному причалу завода. Завод только строится, а причал уже есть. И правильно! По морю куда, как легче груз подвозить.
- А что, не замерзает море?
- Замерзает, - согласился мужик, - возле берега, а если зима суровая, то аж вся Губа замерзает. Двинская Губа, - пояснил он. - Ледокол ходит, лед давит. Как же стройке и городу без порта.
Следуя колее, полуторка вкатилась в лес. Свет фар бежал впереди неровным, скачущим по снегу кругом, по сторонам, вплотную к дороге, стояли огромные сосны. Снег был глубокий, кое-где из него торчали верхушки подлеска. Назаров наклонился, пытаясь взглянуть вверх. Сквозь черный полог хвои кое-где были видны холодные звезды.
Иногда попадались вырубки с торчащими из снега обрубками деревьев.
- Зимой сейчас лес не валят, - сказал водитель, - а то снег сойдет, глядь - а пеньки-то по полтора-два метра в высоту. Это ж какой убыток! Ладно, лес был бы так себе, а то ведь сосны корабельные.
Минут через сорок лес остался позади, полуторка покатилась между длинных бараков. Водитель уверенно петлял среди погруженных во тьму домов.
- А что за спешка такая? Ну, переночевал бы у летчиков. Глядишь, спиртяшки бы хватил, вздремнул в тепле.
- Государственная необходимость, - пробормотал замерзший Назаров.
- А-а, - протянул мужик, - ну, тогда слезай, приехали.
Машина въехала на деревянный причал, осветив деревянные сходни и борт какого-то судна. Раскрутив закоченевшими пальцами проволоку, Назаров выбрался из кабины. Водитель махнул на прощание рукой, сдал задним ходом и полуторка, хлопая дверцей, помчалась прочь.
Глава 3
Корабль показался Александру небольшим, борт поднимался над причалом всего на метр-полтора. В ходовой рубке было темно, лишь из задернутого занавеской иллюминатора пробивался узкий луч света. По шатким сходням Назаров поднялся на палубу и остановился, не зная куда идти.
- Хозяева! - неуверенно позвал он. Подождал немного, повысил голос, - есть кто живой? Прямо «Летучий голландец» какой-то, - пробормотал он, поежившись.
Падал легкий снежок, замерзшее море напоминало заснеженную равнину. Где-то со скрипом открылась дверь, на палубу легла полоса света.
- Кого тут черти носят? - к Назарову подошел пожилой моряк с непокрытой седой головой, в распахнутом бушлате и свитере под ним.
- Меня черти носят, - раздраженно сказал Назаров, - если вы с Новой Земли, то мне приказано отбыть с вами. Новый комендант лагеря.
- А ты не серчай, парень, - сказал моряк, - комендант, так комендант. Прибыл - и слава богу. С утра и отвалим.
- Почему не сейчас? Мне приказано как можно быстрее…
- А мне твои приказы тьфу, и растереть, - обозлился в свою очередь старик, - я тут сутки тебя дожидаюсь. Вот с утра полынью пробьют нам, тогда и выйдем. Ты в лагере у себя приказывать будешь, усек?
- Извини, отец, - пробормотал Назаров, - устал с дороги. Только утром еще в Москве был.
- Вот это другое дело, - миролюбиво согласился моряк, - тебя как звать-то?
- Назаров, Александр Владимирович.
- Значит, Александр! Молод еще по имени-отчеству прозываться. А меня Никитой Евсеевичем звать станешь. Капитан вот этого, стало быть, корабля. Ну, пойдем, погреешься, да каюту тебе покажу.
Полутемным коридором они прошли к каюте, капитан распахнул дверь.
- Вот, выбирай любую, - он указал на две койки, - есть хочешь?
- Не знаю, чего больше, есть, или спать.
- Ну, пойдем на камбуз.
Назаров бросил чемодан на койку и покорно поплелся за капитаном.
- Сегодня никаких разносолов, - предупредил старик, входя в маленький камбуз, - вот гречка на плите, вот тут чайник. Я спать пошел, а ты давай, обустраивайся.
Оставшись один, Александр выпил стакан чаю. То ли с мороза, то ли от усталости глаза слипались. Он махнул рукой, вернулся в каюту и, повалившись на койку, заснул мертвым сном.
Разбудило его покачивание и мелкая дрожь переборки, к которой он во сне привалился. Корабль явно двигался. Распаковав чемодан, Назаров заглянул в камбуз, умылся. Отворив дверь, он невольно зажмурился - яркое солнце освещало ледяное поле, вдоль которого шел корабль, снег искрился так, что резало глаза. Назаров подошел к борту. Впереди, метрах в двухстах, ломал лед ледокол, выделяясь на снежной белизне черным корпусом. Дым в безветрии тяжело оседал и растекался в кильватере ледокола, словно тая в крошеве льда.
- Эй, - услышал Назаров, - давай сюда.
Из ходовой рубки ему махал давешний старик. Александр поднялся по трапу.
В рубке, кроме капитана, находился рулевой - молодой парнишка с оттопыренными ушами, лет восемнадцати - двадцати с тонкой шеей, выглядывающей из ворота ватника.
- Говорил, что с утра отваливаем - вот, пожалуйста, - напомнил капитан ночной спор, - а то: почему не ночью?
- Да я уж так, - смутился Назаров, - далеко отошли?
- Порядочно. Во-он уже чистая вода, - старик протянул руку и Назаров увидел впереди конец ледяного поля и темную, стылую, даже на взгляд, воду.
По мере приближения он разглядел, что над водой поднимается легкий туман, словно вода парила. Удивленный, он спросил у капитана, отчего это?
- Эх, сухопутная душа, - покачал головой старик, - вода всегда теплее льда, нешто не знаешь? Правда, на крайнем Севере так бывает: ледяной туман при температуре минус, эдак, сорок, ага. Но это другое дело. Не дай бог доведется такое увидеть при заглохшей машине, к примеру. Это значит - все, амба. Туман такой оседает на всем, что есть и тут же замерзает, а вода за бортом густеет, как кисель, потом как каша становится, а потом и вовсе в лед превращается. И хватает она корабль, и будто врастает он в лед. Страшное дело, ага.
Рулевой отвернулся на мгновение от штурвала, подмигнул Назарову и тот понял, что старик хочет немного попугать его.
- А долго ли плыть? - спросил он.
- Суток пять-шесть. Но там тоже не все так просто. Возле Малых Кармакул поля ледяные. Там тебе не высадиться. Стало быть, к Белушьей Губе подойдем, а оттуда на собаках доставят тебя до лагеря. Ездил на собаках?
- Нет.
- Вот и покатаешься, - ехидно сказал старик.
У Назарова живот подвело от голода и он спросил насчет завтрака.
- Проспал ты завтрак, Александр, - как бы сожалея, сказал капитан, - теперь жди обеда. Да шучу, шучу, - добавил он, видя как вытянулось лицо пассажира. - Сейчас вот на чистую воду выйдем и провожу тебя.
Ледокол уже пробился к воде, повернул, дал прощальный гудок и, прибавляя ход, пошел к Архангельску, видневшемуся справа за кормой.
Расталкивая битый лед, корабль прошел последние десятки метров, рулевой ловко переложил руля, старик одобрительно похлопал его по плечу и повел Назарова вниз.
Вечером капитан пригласил Назарова в кают-компанию посидеть, «принять, стало быть, сто грамм» за удачное плавание. Кроме них в посиделках участвовал механик - Гордей Михеевич, худой, желчный мужчина, возрастом сравнимый с капитаном, с которым плавал уже пятнадцать лет. На столе была строганина из нельмы, которую Александр до этого не пробовал, жареная треска, крупно нарезанный хлеб и здоровенная бутыль с разведенным спиртом, настоянным на ламинарии.
- Лечебная водоросль, ты не сомневайся, Александр, - сказал капитан, разливая зеленоватую жидкость, - хошь в салат ее, хошь похлебку вари, а хошь - так жуй. От цинги верное средство.
После третьей стопки он уже называл Назарова «Сашок», а себя просил звать без церемоний, просто Евсеичем. Оказался он просто кладезью всяких морских и полярных историй, случившихся, как за его жизнь, так и с его далекими предками, поморами. Подзуживаемый ехидными замечаниями механика, он сыпал историями без остановки, делая перерывы только на разлитие «лечебной» настойки.
- Нехорошее место, этот лагерь, - неожиданно сказал он, закончив очередную байку.
- Почему? - спросил слегка опьяневший Назаров.
- Ненцы говорят. Хотя они и ездят туда - рыбу возят, моржатину, а все одно со страхом. Говорят: шаман там большой живет. Он им, правда, помогает, как они рассказывают - то рыбу к берегу подгонит, то лежку моржей укажет, а все равно боятся.
- Чего ж боятся, раз помогает?
- Так он как в первый раз пришел к ним в стойбище, это, стало быть, прошлой осенью, под зиму, не поверили ему - пришлый, хоть и тоже из ненцев. Слышал я, с Таймыра он. Так вот: прогнали они его, у них свой шаман был. А через неделю морж два вельбота утопил - кинулся на борт, клыками зацепил и перевернул. Никто не утонул, но вельботам - амба. Так на следующий день ненцы сами к нему поехали. С тех пор, вроде, дружба меж ними.
- Ерунда, - механик махнул рукой, чуть не опрокинув бутыль, - в море и не такое бывает. Что, первый раз морж на лодку кидается?
- Раненый, или загнанный, бывает, - кивнул Евсеич, - а так вот, чтобы ни с того, ни с сего? Ты, Сашок, гляди там.
- Не верю я в шаманов, - поморщился Назаров, - и в бога не верю.
- Верю - не верю, а знаешь, чем прежний начальник кончил?
- Ну, несчастный случай
- Ага, несчастный. Медведь задрал. Возле самого лагеря, во как!
- Бывает, - снова махнул рукой механик, - хватит человека пугать, наливай.
Очнулся Назаров в каюте. Корабль покачивало, во рту было сухо, но голова, как ни странно, не болела. Он выбрался на палубу. Солнце висело над горизонтом, корабль шел ввиду низкого, поросшего соснами берега. Двое матросов драили на корме какую-то медяшку, над головой вились чайки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45