– Иначе это будет слышно в твоем голосе.
– И как же, интересно, сделать так, чтобы не было слышно?
– Ты должен все время напоминать себе, – стараясь успокоить его, сказала Бет, – что произошел несчастный случай. Ужасный несчастный случай, и никто не заплатил за случившееся дороже, чем Билл Митчелл.
– Ты об этом Джо скажи.
В итоге Картер написал несколько слов о том, с каким энтузиазмом Митчелл относился к своей работе, о том, с каким рвением он преподавал палеонтологию студентам-старшекурсникам в университете, как обожал музыку в стиле рэп. Он очень наделся, что на месте сумеет каким-то образом связать эти тезисы воедино и его речь получится более или менее убедительной. Но только где ему придется стоять? На кафедре? У трибуны? Где?
Они вышли из дома, почти не имея времени в запасе, и когда добрались до похоронного бюро «Братья О'Бенион», в ритуальном зале уже собралось довольно много людей, пришедших проститься с Биллом Митчеллом. Картер был представлен родителям Билла, с которыми уже говорил по телефону, – пожилой супружеской паре из Квинса. Естественно, они были в шоковом состоянии. Вдова Билла, Сюзанна, познакомила Картера с другими родственниками, а потом отвела в сторону и поблагодарила за то, что он согласился сказать слово во время прощания.
– Я знаю, что Билл вами по-настоящему восхищался, – сказала она. Блондинка, бледная, а сегодня – еще бледнее, чем обычно, с почти невидимыми ресницами. – Он всегда с восторгом говорил о вашей работе на Сицилии, о том, как вы прославились.
Картеру стало еще более не по себе.
– И я знаю, он мечтал о таком дне, когда смог бы поработать вместе с вами над каким-нибудь проектом. – На ее глаза набежали слезы, она промокнула их смятым бумажным платочком. – Наверное, из-за этого все так и вышло. – Слезы потекли ручьями. – Как это похоже на Билла. Он совсем не умел ждать, всегда торопился.
Она разрыдалась. Картер, повинуясь порыву сострадания, обнял ее, но от этого стало только хуже. Он, сам того не сознавая, отвел ее в сторону, и она уткнулась лицом в его плечо и стала горько плакать. Бет сочувственно посмотрела на мужа и пошла к сотрудникам факультета, пришедшим на прощальную церемонию. Несколько минут спустя, к величайшему облегчению Картера, появился директор похоронного бюро и попросил всех сесть.
Гроб стоял на подставке, задрапированной красной тканью. Крышка, естественно, была закрыта. Как слышал Картер, Митчелла при взрыве разорвало на куски. Некоторые части тела и кое-что из одежды, в частности туфли, так и не удалось найти. Сочли, что все это сгорело при пожаре. Сюзанна что-то торопливо говорила в микрофон, прикрепленный к трибуне, а Картер гадал, что же осталось от ее мужа и было подготовлено к погребению. «Ужасно, – думал он, – однако, учитывая мою профессию, это не так уж удивительно». Он всю жизнь работал с костями, даже заработал соответствующее прозвище, и теперь ему нужно было отнестись к тому, что осталось от Митчелла, с научной бесстрастностью.
После жены Билла к трибуне подошел его отец. Он прочитал несколько строк, написанных на мятом листе бумаги. Картер догадался, что писать эти слова отцу Митчелла тоже было трудно. Он явно был не из тех, кому легко говорить о своих чувствах и воспоминаниях, о своем погибшем сыне, тем более сейчас, когда собралось столько незнакомых людей. Следующим к трибуне вышел Картер. Он понимал, что должен сказать что-то более общее, заверить всех в том, что Билл был уважаем и любим в сфере большой науки, где надеялся оставить свой след. Пожалуй, ему следовало поблагодарить жену Билла, она в некотором роде подсказала ему общую тему речи, когда упомянула о том, что ее муж был нетерпелив, всегда торопил события.
Картер начал с того, что Билл Митчелл был энергичным молодым человеком.
– Он успел проделать немалый путь, будучи одним из самых молодых сотрудников кафедры и, без сомнения, самым ищущим, самым любознательным, и он с рекордной скоростью продвигался к еще большим достижениям.
Картер чувствовал, что у него становится теплее на душе. Как ни странно, он поймал себя на том, что произнесение надгробной речи в чем-то схоже с чтением лекции студентам. Обращение к публике успело стать его второй натурой, поэтому, говоря о достоинствах и достижениях Митчелла, он мог обводить взглядом собравшихся в ритуальном зале и отмечать тех, кого он знал, а кого – нет.
Присутствовали некоторые сотрудники факультета, включая декана Стэнли Макки. Кое-кого из них Картер время от времени встречал в кампусе. Кроме них, пришли родственники и друзья Митчелла, которые, естественно, Картеру не были знакомы, в частности один молодой человек, который сидел в одиночестве на одной из задних скамей. Казалось, он не из родни, не из друзей и не из коллег. В мятом синем костюме и черной водолазке, он имел такой вид, будто не спал целую неделю. Он выглядел так скорбно и одиноко, что Картер подумал, что это, возможно, один из работников похоронного бюро. У молодого человека была внешность, если можно так выразиться, профессионального скорбящего.
Картер закончил свое выступление, сказав о том, что ему будет всегда не хватать общества Митчелла в факультетской лаборатории.
– Теперь, без него, я ни за что не узнаю, кто возглавляет последние хит-парады.
Он произнес эти слова с печальной усмешкой и заметил, что несколько человек в зале улыбнулись. Затем он забрал лист с речью и спустился с подиума. В это самое время одинокий молодой человек поднялся и вышел. Может быть, его ждали другие дела, другая церемония, которую он должен был почтить своим скорбным присутствием. Картер сел рядом с Бет. Она едва заметно кивнула – дала понять, что у него все получилось хорошо.
Когда речи были произнесены, все перешли в соседний зал, где был накрыт стол с кофе и пирожными. Картер оказался бок о бок со Стэнли Макки. Тот поднес чашку к носику серебристой кофеварки и, пока чашка наполнялась, сказал:
– Добрые слова, но совершенно неутешительные.
Картер не знал, как ответить. У него уже был разговор с деканом, и он не представлял, какие еще выволочки ему грозят.
Макки поднес чашку к губам и посмотрел на Картера поверх нее.
– Ко мне обратились из ректората и попросили прислать письменный отчет о происшествии. Я напишу письмо общего характера, но хочу, чтобы сам отчет составили вы и в деталях описали, чем вы там занимались в вашей самодеятельной лаборатории и какие у вас возникли неполадки.
Во время предыдущего разговора он уже упоминал о «самодеятельной лаборатории». Картер почувствовал, что Макки хочет по возможности отстраниться от случившегося, чтобы все выглядело так, что ответственность целиком и полностью лежит на Картере, а он, декан, был почти не в курсе. Честно говоря, Картер не знал, каким образом тот сможет объяснить расходование фондов на освещение, аренду лазера, и так далее, но, вполне вероятно, потенциально опасные документы уже были спрятаны, уничтожены, стерты. И в своем «письме общего характера» декан явно намеревался снять с себя любую ответственность. Козлом отпущения должен был стать Картер.
– Отчет должен быть у меня на столе к следующей среде, – сказал декан и отошел от Картера. Похоже, он не хотел, чтобы их видели рядом.
Картер налил себе кофе.
– Вы произнесли хорошую речь, профессор.
Картер узнал голос Кэти Койн, своей лучшей ученицы. Он заметил ее в ритуальном зале.
– Спасибо. Надеюсь, больше мне никогда не придется произносить таких речей.
Кэти была в джинсовой юбке и старательно отглаженной рубашке. Наверное, для нее это был самый строгий вариант одежды.
– Вы молодец, что пришли, – добавил Картер.
– В прошлом семестре Билл Митчелл вел у нас семинары.
Картер этого не знал.
– Так что, пожалуй, я его неплохо знала. Еще я была у него в гостях на хеллоуинской вечеринке и разговаривала там с вашим другом, профессором Руссо. – Она потупилась и вдруг растерянно спросила: – Как он? Я слышала, что он ужасно пострадал при пожаре…
– Да, пострадал. Он лежит в больнице Святого Винсента, в отделении интенсивной терапии.
– А он… поправится?
– Да, он выкарабкается. Но еще нескоро.
– Вы могли бы передать ему привет от меня? То есть… если он вообще помнит, кто я такая. А когда разрешат… я бы его навестила, если можно, конечно.
– Это было бы замечательно. Уверен, он будет рад.
Картер считал Кэти самой талантливой из своих студентов, но до сегодняшнего дня не знал, что она еще и самая добрая.
Бет, разговаривавшая в это время с одним из друзей Картера с факультета, одними губами выговорила: «Пойдем?» Картер кивнул. Он сделал еще один глоток кофе и поставил чашку на стол.
– До завтра, – сказал он Кэти.
Она должна была прийти на утреннюю лекцию.
Но на лестнице Картера остановила жена Билла. «Вдова», – мысленно поправил он себя. Она сказала:
– Неудобно просить, но может быть, у вас есть время присутствовать на прощании?
Картер не сразу понял, о чем она говорит. Разве только что не закончилось прощание?
– На погребении, – уточнила Сюзанна. – Это будет через полчаса и не займет больше пятнадцати минут.
Бет негромко сказала Картеру:
– Я должна вернуться в галерею, иначе Рейли меня убьет.
– Я понимаю, – проговорила Сюзанна, глядя на Бет, – и большое вам спасибо за то, что пришли. – Она перевела взгляд на Картера. – Но родители Билла были так тронуты вашими словами, и для них будет очень много значить, если вы будете на погребении. Вы можете поехать на кладбище с нами.
Она указала на арендованный лимузин, стоящий у кромки тротуара.
Картер почувствовал, что деваться некуда, как можно было отказать в такой просьбе?
За него все решила Бет.
– Встретимся дома, – сказала она. – Я вернусь около половины восьмого.
Бет перешла улицу, чтобы поймать такси в сторону центра, а Картер вместе с Сюзанной и родителями Билла пошел к лимузину. Только тогда, когда он втиснулся на заднее сиденье между другими родственниками, у него мелькнула мысль – на каком кладбище будут хоронить Митчелла? И тут ему стало очень тоскливо, поскольку отец Билла заговорил о том, как его сын рос в Форест-Хиллз и учился водить семейную машину на тихих аллеях местного кладбища. Когда водитель направил лимузин к Мидтаун-туннелю, Картер приготовился к тому, что предстоит долгий путь до Квинса.
На самом деле поездка была не такой уж длинной, но Картеру показалось, что прошла целая вечность. Когда машина въехала в открытые ворота кладбища Гринлоун и остановилась у вырытой ямы между могильными холмиками, Картер сразу вышел наружу, чтобы подышать свежим воздухом, пусть даже кладбищенским.
За лимузином остановилось еще несколько автомобилей, из них вышли люди, присутствовавшие на прощании в похоронном бюро. Картер отошел в сторону, чтобы немного отдышаться и отвлечься. Земля была жесткая, покрытая жухлой травой. Фамилии на надгробьях попадались большей частью ирландские и итальянские, даты смерти порой были старинные, приходившиеся на тысяча девятисотые годы. Картер остановился на пригорке и огляделся по сторонам – кладбище раскинулось во все стороны на многие акры. Тут и там стояли черные деревья, скорбно склонив голые ветви к мраморным склепам. Неподалеку старушка укладывала венок из искусственных цветов на могильный камень. Вдалеке, на фоне линии горизонта, стоял какой-то человек в красном пальто. Вскоре он тронулся с места и скрылся за массивным надгробьем, украшенным статуей в виде трубящего ангела. Подул ветер, поднял с земли тучу упавших листьев.
«Лучше вернуться, – подумал он. – Нежелательно, чтобы кто-то подумал, будто я не хочу присутствовать на погребении».
Гроб около могилы поставили на какое-то механическое приспособление, с помощью которого его должны были затем опустить в яму. Священник, надевший черное пальто и галоши, стоял у края открытой могилы. Поверх пальто у него была надета белая епитрахиль, в руке – требник. Сюзанна, родители Билла и еще с десяток людей стояли вокруг священника, время от времени притоптывая на месте, чтобы согреться. Казалось, жесткая, суровая земля излучает холод.
Священник поблагодарил всех за присутствие и, поскольку ему, видимо, тоже было холодно, поспешно открыл требник на нужной странице и начал читать молитвы. Картер опустил голову, но время от времени все же поглядывал на других. Большинство стояли, опустив глаза, но некоторые смотрели вдаль. Мать Билла тихо, но страстно повторяла слова, вслед за священником. «Какая удивительная вещь – вера, – подумал Картер первый раз в своей жизни. – В такое время это просто неоценимая помощь». Но ему это пока было не суждено и вряд ли было суждено в дальнейшем. Кажется, кардинал Ньюман сказал о том, что если ты попадаешь в лоно церкви до того, как тебе исполнится шесть лет, то ты останешься в этом лоне на всю жизнь. Если это было так, то Картер был вне опасности. Ни одна из церквей к нему и пальцем не притронулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– И как же, интересно, сделать так, чтобы не было слышно?
– Ты должен все время напоминать себе, – стараясь успокоить его, сказала Бет, – что произошел несчастный случай. Ужасный несчастный случай, и никто не заплатил за случившееся дороже, чем Билл Митчелл.
– Ты об этом Джо скажи.
В итоге Картер написал несколько слов о том, с каким энтузиазмом Митчелл относился к своей работе, о том, с каким рвением он преподавал палеонтологию студентам-старшекурсникам в университете, как обожал музыку в стиле рэп. Он очень наделся, что на месте сумеет каким-то образом связать эти тезисы воедино и его речь получится более или менее убедительной. Но только где ему придется стоять? На кафедре? У трибуны? Где?
Они вышли из дома, почти не имея времени в запасе, и когда добрались до похоронного бюро «Братья О'Бенион», в ритуальном зале уже собралось довольно много людей, пришедших проститься с Биллом Митчеллом. Картер был представлен родителям Билла, с которыми уже говорил по телефону, – пожилой супружеской паре из Квинса. Естественно, они были в шоковом состоянии. Вдова Билла, Сюзанна, познакомила Картера с другими родственниками, а потом отвела в сторону и поблагодарила за то, что он согласился сказать слово во время прощания.
– Я знаю, что Билл вами по-настоящему восхищался, – сказала она. Блондинка, бледная, а сегодня – еще бледнее, чем обычно, с почти невидимыми ресницами. – Он всегда с восторгом говорил о вашей работе на Сицилии, о том, как вы прославились.
Картеру стало еще более не по себе.
– И я знаю, он мечтал о таком дне, когда смог бы поработать вместе с вами над каким-нибудь проектом. – На ее глаза набежали слезы, она промокнула их смятым бумажным платочком. – Наверное, из-за этого все так и вышло. – Слезы потекли ручьями. – Как это похоже на Билла. Он совсем не умел ждать, всегда торопился.
Она разрыдалась. Картер, повинуясь порыву сострадания, обнял ее, но от этого стало только хуже. Он, сам того не сознавая, отвел ее в сторону, и она уткнулась лицом в его плечо и стала горько плакать. Бет сочувственно посмотрела на мужа и пошла к сотрудникам факультета, пришедшим на прощальную церемонию. Несколько минут спустя, к величайшему облегчению Картера, появился директор похоронного бюро и попросил всех сесть.
Гроб стоял на подставке, задрапированной красной тканью. Крышка, естественно, была закрыта. Как слышал Картер, Митчелла при взрыве разорвало на куски. Некоторые части тела и кое-что из одежды, в частности туфли, так и не удалось найти. Сочли, что все это сгорело при пожаре. Сюзанна что-то торопливо говорила в микрофон, прикрепленный к трибуне, а Картер гадал, что же осталось от ее мужа и было подготовлено к погребению. «Ужасно, – думал он, – однако, учитывая мою профессию, это не так уж удивительно». Он всю жизнь работал с костями, даже заработал соответствующее прозвище, и теперь ему нужно было отнестись к тому, что осталось от Митчелла, с научной бесстрастностью.
После жены Билла к трибуне подошел его отец. Он прочитал несколько строк, написанных на мятом листе бумаги. Картер догадался, что писать эти слова отцу Митчелла тоже было трудно. Он явно был не из тех, кому легко говорить о своих чувствах и воспоминаниях, о своем погибшем сыне, тем более сейчас, когда собралось столько незнакомых людей. Следующим к трибуне вышел Картер. Он понимал, что должен сказать что-то более общее, заверить всех в том, что Билл был уважаем и любим в сфере большой науки, где надеялся оставить свой след. Пожалуй, ему следовало поблагодарить жену Билла, она в некотором роде подсказала ему общую тему речи, когда упомянула о том, что ее муж был нетерпелив, всегда торопил события.
Картер начал с того, что Билл Митчелл был энергичным молодым человеком.
– Он успел проделать немалый путь, будучи одним из самых молодых сотрудников кафедры и, без сомнения, самым ищущим, самым любознательным, и он с рекордной скоростью продвигался к еще большим достижениям.
Картер чувствовал, что у него становится теплее на душе. Как ни странно, он поймал себя на том, что произнесение надгробной речи в чем-то схоже с чтением лекции студентам. Обращение к публике успело стать его второй натурой, поэтому, говоря о достоинствах и достижениях Митчелла, он мог обводить взглядом собравшихся в ритуальном зале и отмечать тех, кого он знал, а кого – нет.
Присутствовали некоторые сотрудники факультета, включая декана Стэнли Макки. Кое-кого из них Картер время от времени встречал в кампусе. Кроме них, пришли родственники и друзья Митчелла, которые, естественно, Картеру не были знакомы, в частности один молодой человек, который сидел в одиночестве на одной из задних скамей. Казалось, он не из родни, не из друзей и не из коллег. В мятом синем костюме и черной водолазке, он имел такой вид, будто не спал целую неделю. Он выглядел так скорбно и одиноко, что Картер подумал, что это, возможно, один из работников похоронного бюро. У молодого человека была внешность, если можно так выразиться, профессионального скорбящего.
Картер закончил свое выступление, сказав о том, что ему будет всегда не хватать общества Митчелла в факультетской лаборатории.
– Теперь, без него, я ни за что не узнаю, кто возглавляет последние хит-парады.
Он произнес эти слова с печальной усмешкой и заметил, что несколько человек в зале улыбнулись. Затем он забрал лист с речью и спустился с подиума. В это самое время одинокий молодой человек поднялся и вышел. Может быть, его ждали другие дела, другая церемония, которую он должен был почтить своим скорбным присутствием. Картер сел рядом с Бет. Она едва заметно кивнула – дала понять, что у него все получилось хорошо.
Когда речи были произнесены, все перешли в соседний зал, где был накрыт стол с кофе и пирожными. Картер оказался бок о бок со Стэнли Макки. Тот поднес чашку к носику серебристой кофеварки и, пока чашка наполнялась, сказал:
– Добрые слова, но совершенно неутешительные.
Картер не знал, как ответить. У него уже был разговор с деканом, и он не представлял, какие еще выволочки ему грозят.
Макки поднес чашку к губам и посмотрел на Картера поверх нее.
– Ко мне обратились из ректората и попросили прислать письменный отчет о происшествии. Я напишу письмо общего характера, но хочу, чтобы сам отчет составили вы и в деталях описали, чем вы там занимались в вашей самодеятельной лаборатории и какие у вас возникли неполадки.
Во время предыдущего разговора он уже упоминал о «самодеятельной лаборатории». Картер почувствовал, что Макки хочет по возможности отстраниться от случившегося, чтобы все выглядело так, что ответственность целиком и полностью лежит на Картере, а он, декан, был почти не в курсе. Честно говоря, Картер не знал, каким образом тот сможет объяснить расходование фондов на освещение, аренду лазера, и так далее, но, вполне вероятно, потенциально опасные документы уже были спрятаны, уничтожены, стерты. И в своем «письме общего характера» декан явно намеревался снять с себя любую ответственность. Козлом отпущения должен был стать Картер.
– Отчет должен быть у меня на столе к следующей среде, – сказал декан и отошел от Картера. Похоже, он не хотел, чтобы их видели рядом.
Картер налил себе кофе.
– Вы произнесли хорошую речь, профессор.
Картер узнал голос Кэти Койн, своей лучшей ученицы. Он заметил ее в ритуальном зале.
– Спасибо. Надеюсь, больше мне никогда не придется произносить таких речей.
Кэти была в джинсовой юбке и старательно отглаженной рубашке. Наверное, для нее это был самый строгий вариант одежды.
– Вы молодец, что пришли, – добавил Картер.
– В прошлом семестре Билл Митчелл вел у нас семинары.
Картер этого не знал.
– Так что, пожалуй, я его неплохо знала. Еще я была у него в гостях на хеллоуинской вечеринке и разговаривала там с вашим другом, профессором Руссо. – Она потупилась и вдруг растерянно спросила: – Как он? Я слышала, что он ужасно пострадал при пожаре…
– Да, пострадал. Он лежит в больнице Святого Винсента, в отделении интенсивной терапии.
– А он… поправится?
– Да, он выкарабкается. Но еще нескоро.
– Вы могли бы передать ему привет от меня? То есть… если он вообще помнит, кто я такая. А когда разрешат… я бы его навестила, если можно, конечно.
– Это было бы замечательно. Уверен, он будет рад.
Картер считал Кэти самой талантливой из своих студентов, но до сегодняшнего дня не знал, что она еще и самая добрая.
Бет, разговаривавшая в это время с одним из друзей Картера с факультета, одними губами выговорила: «Пойдем?» Картер кивнул. Он сделал еще один глоток кофе и поставил чашку на стол.
– До завтра, – сказал он Кэти.
Она должна была прийти на утреннюю лекцию.
Но на лестнице Картера остановила жена Билла. «Вдова», – мысленно поправил он себя. Она сказала:
– Неудобно просить, но может быть, у вас есть время присутствовать на прощании?
Картер не сразу понял, о чем она говорит. Разве только что не закончилось прощание?
– На погребении, – уточнила Сюзанна. – Это будет через полчаса и не займет больше пятнадцати минут.
Бет негромко сказала Картеру:
– Я должна вернуться в галерею, иначе Рейли меня убьет.
– Я понимаю, – проговорила Сюзанна, глядя на Бет, – и большое вам спасибо за то, что пришли. – Она перевела взгляд на Картера. – Но родители Билла были так тронуты вашими словами, и для них будет очень много значить, если вы будете на погребении. Вы можете поехать на кладбище с нами.
Она указала на арендованный лимузин, стоящий у кромки тротуара.
Картер почувствовал, что деваться некуда, как можно было отказать в такой просьбе?
За него все решила Бет.
– Встретимся дома, – сказала она. – Я вернусь около половины восьмого.
Бет перешла улицу, чтобы поймать такси в сторону центра, а Картер вместе с Сюзанной и родителями Билла пошел к лимузину. Только тогда, когда он втиснулся на заднее сиденье между другими родственниками, у него мелькнула мысль – на каком кладбище будут хоронить Митчелла? И тут ему стало очень тоскливо, поскольку отец Билла заговорил о том, как его сын рос в Форест-Хиллз и учился водить семейную машину на тихих аллеях местного кладбища. Когда водитель направил лимузин к Мидтаун-туннелю, Картер приготовился к тому, что предстоит долгий путь до Квинса.
На самом деле поездка была не такой уж длинной, но Картеру показалось, что прошла целая вечность. Когда машина въехала в открытые ворота кладбища Гринлоун и остановилась у вырытой ямы между могильными холмиками, Картер сразу вышел наружу, чтобы подышать свежим воздухом, пусть даже кладбищенским.
За лимузином остановилось еще несколько автомобилей, из них вышли люди, присутствовавшие на прощании в похоронном бюро. Картер отошел в сторону, чтобы немного отдышаться и отвлечься. Земля была жесткая, покрытая жухлой травой. Фамилии на надгробьях попадались большей частью ирландские и итальянские, даты смерти порой были старинные, приходившиеся на тысяча девятисотые годы. Картер остановился на пригорке и огляделся по сторонам – кладбище раскинулось во все стороны на многие акры. Тут и там стояли черные деревья, скорбно склонив голые ветви к мраморным склепам. Неподалеку старушка укладывала венок из искусственных цветов на могильный камень. Вдалеке, на фоне линии горизонта, стоял какой-то человек в красном пальто. Вскоре он тронулся с места и скрылся за массивным надгробьем, украшенным статуей в виде трубящего ангела. Подул ветер, поднял с земли тучу упавших листьев.
«Лучше вернуться, – подумал он. – Нежелательно, чтобы кто-то подумал, будто я не хочу присутствовать на погребении».
Гроб около могилы поставили на какое-то механическое приспособление, с помощью которого его должны были затем опустить в яму. Священник, надевший черное пальто и галоши, стоял у края открытой могилы. Поверх пальто у него была надета белая епитрахиль, в руке – требник. Сюзанна, родители Билла и еще с десяток людей стояли вокруг священника, время от времени притоптывая на месте, чтобы согреться. Казалось, жесткая, суровая земля излучает холод.
Священник поблагодарил всех за присутствие и, поскольку ему, видимо, тоже было холодно, поспешно открыл требник на нужной странице и начал читать молитвы. Картер опустил голову, но время от времени все же поглядывал на других. Большинство стояли, опустив глаза, но некоторые смотрели вдаль. Мать Билла тихо, но страстно повторяла слова, вслед за священником. «Какая удивительная вещь – вера, – подумал Картер первый раз в своей жизни. – В такое время это просто неоценимая помощь». Но ему это пока было не суждено и вряд ли было суждено в дальнейшем. Кажется, кардинал Ньюман сказал о том, что если ты попадаешь в лоно церкви до того, как тебе исполнится шесть лет, то ты останешься в этом лоне на всю жизнь. Если это было так, то Картер был вне опасности. Ни одна из церквей к нему и пальцем не притронулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51