- Вы по какому делу?
Я подавил в себе прилив раздражения.
- Специальная миссия - по поручению командующего
Кашебладе.
Я заблуждался, полагая, что офицеры при этих моих словах
поднимут головы.
- Ваше имя? - задал мне вопрос тем же строгим голосом
офицер в очках. У него были мускулистые руки спортсмена,
покрытые загаром и замысловатой шифрованной татуировкой.
Я назвал свое имя. Почти в ту же секунду он надавил на
клавишу маленькой машинки, стоявшей на его столе.
- Характер миссии?
- Специальная.
- Цель ее?
- Об этом я и должен узнать именно здесь.
- Да? - проговорил он. Затем снял френч со спинки стула,
надел его, застегнул, поправил чехлы на эполетах и направился к
внутренней двери.
- Следуйте за мной.
Я двинулся следом за ним и только тогда, оглянувшись,
заметил, что офицер, который привел меня сюда, вообще не входил
в комнату, а оставался в коридоре.
Мой новый проводник зажег на столе рефлектор и, стоя,
представился:
- Подшифровщик Дашерблад. Прошу садиться.
Он нажал кнопку звонка. Молодая девушка, вероятно,
секретарша, внесла два стакана чая и поставила их перед нами.
Дашерблад уселся напротив меня и некоторое время
помешивал ложечкой в стакане.
- Вы ждете, что я введу вас в суть вашей миссии, не так
ли?
- Да.
- Гм... Это трудная и сложная миссия... да... довольно
своеобразная, господин... Извините, как вас зовут?
- По-прежнему все так же,- ответил я с легкой усмешкой.
Офицер тоже улыбнулся. У него были отличные зубы, его
лицо в ту минуту дышало свободой и искренностью.
- Х-ха, великолепно. Благодарю вас. Итак... сигарету?
- Благодарю вас, я не курю.
- Это очень хорошо. Человек не должен иметь никаких
дурных привычек. Так, минутку.
Он встал и зажег верхний свет, и тогда я увидел огромный
несгораемый шкаф цвета олова, закрывавший собой всю стену.
Дашерблад последовательно набрал нужные цифры на барабанах его
замка.
Когда массивная стальная дверь бесшумно приоткрылась, он
принялся перекладывать груды папок, заполнявших отсеки,
разделенные металлическими перегородками.
- Я дам вам инструкцию,- начал он. Услышав басовитый звук
зуммера, он замолчал, повернулся и посмотрел на меня.
- Извините... Видимо, что-то срочное. Может, вы
подождете? Это займет самое большое пять минут.
Я кивнул головой. Офицер вышел, тихо притворив дверь. Я
остался один напротив приоткрытой двери сейфа.
"Уж не собираются ли они подвергнуть меня испытанию? С
помощью такой наивной, глупой уловки?" - подумал я не без
возмущения. Целую минуту я сидел спокойно, но постепенно как-то
само собой голова моя повернулась в сторону шкафа. Я тут же стал
смотреть в противоположную сторону, но там мой взгляд встретил
зеркало, в котором опять-таки отражался шкаф с секретными
бумагами. Я решил пересчитать дощечки паркета. К сожалению, пол
был покрыт линолеумом. Я переплел пальцы рук и стал усиленно
всматриваться в побелевшие костяшки пальцев, пока меня не
охватил гнев. Почему это я не могу смотреть, куда захочу? Папки
были черные, золотые, розовые. С этих последних свешивались
шнурки, снабженные тарелкообразными печатями. Одна папка,
лежавшая наверху, была с большим бантом. "Мне нечего опасаться,-
подумал я.- В конце концов, миссию мне доверил сам
главнокомандующий, поэтому в случае необходимости я могу
сослаться на него. Но о какой такой необходимости я думаю?"
Я посмотрел на часы. С момента ухода офицера прошло уже
десять минут. В комнату не проникал ни малейший шорох.
Стул, на котором я сидел, был жесткий - с каждой минутой,
секундой я ощущал это все отчетливее. Я положил ногу на ногу, но
так было еще хуже. Я встал, подправил брюки, чтобы не измялась
складка, и поспешно уселся снова. Теперь на меня воздействовал и
письменный стол, на который я оперся руками. Я пересчитал папки
на полках по вертикали и по горизонтали, затем снова потянулся.
Минуты шли. Все острее давал о себе знать голод. Я допил остатки
чая и выцарапал сахар со дна стакана. Мне было уже просто
невмоготу смотреть на открытый сейф с папками. Я был уже просто
в бешенстве. Взглянув на часы, я убедился, что прошел уже целый
час. Когда миновал второй, я стал терять надежду на возвращение
офицера. Что-то, видимо, с ним приключилось. Но что?
Может, то же самое, из-за чего внезапно был отозван
Бландердаш? Этот, как его там... Кашердаш, Бландеркларш,
Дашдерблад, Блакдердаш? Я был совершенно не в состоянии
вспомнить - вероятно, от голода и злости. Я встал и принялся
нервно прохаживаться по комнате.
Почти три часа один на один с открытым сейфом, набитым
секретными бумагами - даже подумать страшно, чем это пахло. Ну и
свинью же мне подложил этот... как же его все-таки звали? Если
бы меня вдруг кто-нибудь спросил, кого я жду...
Я решил выйти. Хорошо, но куда я пойду? Вернуться в ту
комнату, через которую я сюда попал? А если меня станут
спрашивать?
Моя история будет звучать неправдоподобно, я
предчувствовал это. Я уже видел лица судей. "Офицер, имени
которого вы не помните, оставил вас одного в комнате с открытым
несгораемым шкафом? Замечательно, но старо. Может, вы придумаете
что-нибудь более оригинальное?" Мне было жарко, по шее и спине
текли капли пота, в горле пересохло.
Я выпил чай офицера, быстро посмотрел по сторонам и
попытался закрыть сейф. Замок не желал защелкиваться. Я вращал
цифровые барабанчики и так, и эдак - дверь упрямо отскакивала и
никак не хотела захлопываться. Мне показалось, что из коридора
донеслись звуки шагов.
Я отскочил от шкафа, зацепив при этом рукавом папки, и
целая кипа их вывалилась на пол. И тогда я сделал невероятную
вещь - залез под стол. Я видел только ноги вошедшего - в
форменных брюках, в черных остроносых ботинках. С минуту он
стоял неподвижно, затем тихо закрыл дверь, на цыпочках подошел к
сейфу и исчез из поля моего зрения. Я услышал шелест поднимаемых
бумаг, к которому через некоторое время добавилось тихое
пощелкивание. Я все понял. Он фотографировал секретные
документы. Значит, это был не офицер, а...
Я на четвереньках вылез из-под стола и, пригибаясь к
полу, направился к выходу. Затем вскочил, бросился к двери и
одним прыжком очутился в коридоре. Когда я с размаху захлопывал
дверь, на долю секунды передо мной мелькнуло бледное, искаженное
страхом лицо того человека.
Фотоаппарат выпал из его рук, но прежде чем он долетел до
пола, я был уже далеко. Расправив плечи и выпрямив спину, я шел
размеренным, преувеличенно твердым шагом, минуя изгибы и
повороты коридора, ряды белых дверей, из-за которых доносились
приглушенные отголоски служебной возни вместе со стеклянным
перезвоном, в котором не было уже ничего таинственного.
Что делать? Куда идти? Доложить обо всем? Но ведь того
человека там наверняка уже нет, он убежал, ясное дело, сразу
после меня. Там остался лишь шкаф, открытый несгораемый шкаф и
разбросанные бумаги. Внезапно у меня мурашки побежали по телу.
Ведь в соседней комнате я назвал свое имя, не говоря уже о том,
что меня привел туда тот молодой офицер. Они должны уже обо мне
знать. По всему Зданию, наверное, уже объявлена тайная тревога.
Меня уже ищут, все лестницы, выходы, лифты взяты под наблюдение.
Я посмотрел по сторонам. В коридоре царила обычная суета.
Офицеры проносили папки, похожие, как две капли воды, на те,
которые лежали в том сейфе. Прошел курьер с кипящим чайником.
Остановился лифт, из него вышли два адъютанта. Я прошел мимо
них. Они даже не оглянулись. Почему ничего не происходит? Почему
никто меня не разыскивает, никто не преследует? Неужели это все
еще было лишь испытание?
В следующую минуту я принял решение.
Я подошел к ближайшей двери и посмотрел на ее номер: 76
911. Он мне не понравился. Я двинулся дальше. У номера 76 950 я
остановился. Постучать? Глупо.
Я надавил на ручку и вошел. Две секретарши помешивали
чай, третья раскладывала бутерброды на тарелке. На меня они не
обратили никакого внимания.
Я прошел между их столами. Передо мной была другая дверь
- следующей комнаты. Я переступил через порог.
- Это вы? Ну наконец! Прошу. Располагайтесь как дома.
Из-за письменного стола смотрел на меня, улыбаясь,
крохотный старичок в очках с золотой оправой. Под редкими
белыми, как молоко, волосами наивно розовела лысинка. Глаза у
него были как орешки. Он радушно улыбался, делая приглашающие
жесты.
- Со специальной миссией командующего Кашебладе...- начал
я.
Он не дал мне договорить.
- Несомненно... Вы позволите?
Дрожащими пальцами он нажал на клавиши машинки.
- А вы...- проговорил я.
Он встал, выглядя при этом весьма солидным, хотя и с
улыбкой на лице. Нижнее веко левого глаза у него слегка
подрагивало.
- Подслушивающий Вассенкирк. Вы позволите пожать вашу
руку?
- Очень приятно,- произнес я.- Значит, вы знаете обо мне?
- Ну как же я могу этого не знать?
- Да? - пробормотал я ошеломленно.- А не означает ли это,
что у вас есть для меня инструкция?
- Ох, пожалуйста!.. Не надо с этим спешить. Годы
одиночества в пустоте, зодиак... И сердце сосет лишь одна
мысль!.. Об этих расстояниях... вы знаете... хотя все это
правда, как-то трудно человеку поверить, смириться, разве не
так? Ах, я, старый болван, болтаю тут... Я, знаете ли, никогда в
жизни не летал... такая профессия... Нарукавники, чтобы манжеты
не испортить... Восемнадцать пар нарукавников протер, и вот...-
Он развел руками.- И вот, пожалуйста, потому-то все это... Прошу
простить мою болтовню. Вы позволите?
Он приглашающе указал на дверь за своим креслом. Я встал.
Он ввел меня в огромный, выдержанный в зеленых тонах зал; паркет
сверкал, как зеркало, далеко в глубине стоял зеленый стол,
окруженный изящными стульчиками.
Эхо наших шагов отдавалось словно в нефе собора. Старичок
торопливо семенил рядом со мной, по-прежнему улыбаясь и
поправляя пальцем очки, которые постоянно сваливались с его
короткого носа. Он придвинул мне мягкий стул с гербом на спинке,
сам уселся на другой и иссохшей рукой стал помешивать чай. Потом
прикоснулся к нему губами и прошептал: - Остыл.
Он посмотрел на меня. Я молчал. Он наклонился ко мне и
доверительно произнес.
- Вы немного удивлены?
- О, вовсе нет.
- Мне старику, вы можете, наконец, сказать, хотя я не
настаиваю. Это было бы с моей стороны... Но, впрочем, вы сами
видите: одиночество, врата тайн отомкнуты, мрачные глубины
влекут, порождая искушения - как это по-человечески! Как это
понятно! Чем же является любопытство? Первым инстинктом
новорожденного! Естественнейшим инстинктом, прастремлением
отыскать причину, порождающую результат, который, в свою
очередь, становится зародышем последующих атомов причинности,
создает непрерывность, и вот так возникают сковывающие нас цепи
- а все начинается так наивно, так просто!
- Позволите, о чем вы, собственно, говорите и к чему
клоните? - спросил я.
От его слов в голове у меня стало сумбурно.
- Вот именно! - воскликнул он слабым голосом и еще
сильнее подался ко мне. Золотые дужки его очков поблескивали.-
Здесь причина - там результат! Чего? Откуда? К чему? Ах, разум
наш не может согласиться с тем, что на такие вопросы никогда не
будет ответа, и потому сам тут же создает их, заполняет бреши,
деформирует, здесь отнимает немного, там добавит...
- Извините,- перебил я его,- но я просто не понимаю, что
все это...
- Сейчас, дорогой мой! Не все пути ведут во мрак. И я
постараюсь в меру своих возможностей... Прошу вас, извините
меня, имейте снисхождение к старику... Так что вы столь любезно
желали получить от меня?
- Инструкцию.
- Инстр...- Он словно бы проглотил нечто совершенно
неожиданное.- А вы вполне в этом уверены?
Я не ответил. Он прикрыл глаза за золотой оправой. Его
губы беззвучно шевелились, словно он что-то считал.
Мне казалось, что я угадываю по их вялым движениям: "Два
пишем, один в уме, итого..."
Затем он посмотрел на меня с довольной улыбкой.
- Да, конечно же! О чем речь! Инструкции, бумаги, планы,
акты, схемы наступательных действий, стратегические расчеты... и
все секретно, все уникально! О, что бы только ни дал враг,
коварный, отвратительный, мерзкий враг, что бы он только ни дал,
повторяю, чтобы завладеть ими, заполучить хотя бы на одну ночь,
хоть на минуту! - он почти пел.- И потому посылают тщательно
замаскированных, обученных, переодетых, опытных, чтобы
проникнуть, прорваться, выкрасть и скопировать, и имя им -
легион!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34