— В месяц, Александр Ефимович. Фирма берет на себя все обязательства по страхованию твоего бизнеса, а также функции арбитражного суда, налоговой инспекции и твоей маленькой частной армии в случае разборки с конкурентами.
— Убирайтесь, — сказал Шакуров. Голос прозвучал сипло и неубедительно.
В следующую секунду доселе бессловесный громила, схватив Шакурова за волосы, ткнул его мордой в рассыпавшиеся по столу бумаги, словно шкодливого котенка в собственное дерьмо, а Рыжий выхватил из кармана самый настоящий пистолет и приставил к виску бизнесмена.
— Ты, фраер, — сказал Рыжий, — я не уборщица, чтобы убираться, понял? Я тебе яйца повыдергаю. Уши пообрезаю за такие словечки и на завтрак съем. Хочешь живым быть — завтра сиди в этом кабинете с полутора тысячами «зеленых». Еще раз скажешь «убирайся» — будешь платить две тысячи. Все.
Посетители повернулись и исчезли за дверью кабинета.
Саша Шакуров сидел в кабинете минут пять, не шевелясь, словно его уже застрелили. Как всегда в минуты неожиданного кризиса, он совершенно потерял способность думать, и теперь понемногу она у него восстанавливалась. Все, кто ни сталкивался с Шакуровым, хвалили его за предусмотрительность: Шакуров славился умением просчитывать двенадцать вариантов на три хода вперед. Но необыкновенное это умение было на самом деле защитной реакций перед главной слабостью Шакурова: всякий неожиданный поворот событий, а тем более эмоциональный толчок, оставлял его беспомощным, как гуся на льду. Зная за собой эту беду, Шакуров рано стал высчитывать и вычислять, чтобы никакое будущее не застало его врасплох; это помогало, но не тогда, когда били по морде.
Шакуров посидел минут пять, а потом пододвинул к себе клавиатуру и принялся дописывать факс в Лондон, который сочинял до прихода бандитов. Он очень хорошо помнил, что надо было писать, и пальцы его плясали по клавиатуре сами собой; трудно сказать, что двигало Шакуровым. Возможно, какое-то странное желание защититься или уверить себя, что ничего не произошло, — вот, можно все так же писать факс, можно его и отправить…
И, главное, выход существовал — он был давно обговорен и обеспечен.
Но факс сочинился очень быстро. Шакуров вывел его на принтер, подписал и опять сел, обхватив голову руками.
Наконец, оправив галстук и улыбнувшись, Шакуров набрал телефон и попросил к телефону Юрия Сергеевича.
— Юрий Сергеевич, — сказал он, поздоровавшись, — помните, вы меня как-то представляли Степану Михайловичу?
Степан Михайлович был зятем Юрия и работал начальником отдела в КГБ.
— Да-да.
— Он позволил обратиться к нему, если у меня будут сложности…
— Тебе не стоит это делать, — сказал Юрий.
—Но… — Степан в командировке.
— Но, быть может, вы мне посоветуете…
Юрий помолчал, а потом сказал: — У Степана сейчас некоторые проблемы. Его отдел реорганизовывают. Извини, Саша.
И в трубке послышались частые гудки.
Почти три минуты Шакуров приходил в себя, а потом опять набрал телефон Михайского. На работе того уже не было. Через полчаса Шакуров дозвонился ему домой. — Владимир Федорович, это Шакуров. Я по поводу этих неполадок… Я бы не мог к вам заехать сегодня или завтра? — Этого не стоит делать, Саша. Кстати, если наше недоразумение благополучно разрешится, у меня есть для тебя еще заказ.
Шакуров положил трубку. Позвонить в милицию? А потом что? Шакуров вдруг сообразил, что милиции разноухий господин Рыжиков не по зубам, потому что господин Рыжиков внятно объяснит, что никаких денег он не вымогал, а пришел от имени своего друга Михайского, человека со связями и орденами, директора важного оборонного предприятия, которому молодой наглый бизнесмен впарил некачественные компьютеры, нанося, таким образом, ущерб обороноспособности страны. И Михайский это подтвердит. Теперь, после второго звонка, это ясно.
Поползут сплетни, фирма тут же погорит, заказчик ведь разбираться не будет, заказчик пуглив и охоч до сплетен, нынче слухи о том, что ты кинул клиента, все равно что аморалка на комсомольском собрании в прежние времена…
Да и вообще милицию звать нельзя, это Шакуров усвоил очень хорошо на чужом опыте. Бандюки за свои полторы тысячи хоть работать будут, а менты вцепятся, все до последнего цента высосут, и тебе же по почкам навешают, чтобы не трепыхался.
Шакуров механически перекинул через руку летний плащ, потушил свет и спустился на черную, раскрашенную цветными квадратиками окон улицу. Только тут он вспомнил, что, кажется, не выключил компьютер.
Это так его расстроило, что он поднялся обратно в кабинет. Компьютер был, однако, выключен — Шакуров вспомнил, что он вырубил ток, не выйдя из программы. В кабинете он вдруг набрал еще один номер.
— Алло, Гоша, это ты? А Валера где? — Валера в Тольятти.
— Как в Тольятти?!
— Так. Ему Матвеич сделал машину, только за ней в Тольятти надо было ехать. Вот он и поехал. — И когда он будет? — Не знаю, может, завтра, может, послезавтра.
— Что-нибудь передать?
Шакуров растерянно положил трубку.
Валера вернулся из Тольятти в пять вечера на следующий день. Новенькая «шестерка» вишневого цвета въехала во двор, где стоял обычный грузовичок-фургончик, — Гошка только что возил в нем мороженое в кафе «Марина». Мороженое было отвезено, и теперь фургончик стоял пустой. Из раскрытой дверцы вырывались клубы испаряющегося льда. Гошка тащил из подвала первую коробку новой партии.
Завидев «шестерку», Гошка бросил коробки и заорал: — Семен! Сазан приехал!
Из подсобки выскочил его брат и принялся восхищаться тачкой.
— Мне никто не звонил? — поинтересовался Валерий.
— Разве что Сашка Шакуров.
— Чего он хотел?
— Да странный он был какой-то, как таракан под дихлофосом.
Валера постучал пальцем по новенькому, обтянутому серой кожей рулю. Он ехал без перерыва и без сменщика и встал сегодня в три часа ночи. А Шакуров… Шакуров был та еще капризная кошка…
Через двадцать минут новая машина Валерия остановилась у дверей фирмы Шакурова, размещавшейся на четвертом этаже узкого здания, сдаваемого в аренду государственным институтом деревообрабатывающей промышленности.
Валерий выключил зажигание, облокотился на руль и стал ждать.
Ждал он довольно долго — часа два. Протикало уже девять часов, Шакуров все не выходил, хотя многие работники фирмы потекли из помещения. Свет в директорском закутке все горел и горел.
Наконец у подъезда лениво затормозила вишневая иномарка, и из нее высадились два человека: третий остался в машине.
Сердце Валерия неприятно екнуло от зависти, когда он увидел отлично сшитый серый костюм на самом низком из пассажиров «Вольво». «И эти туда же», — подумал Валерий.
Скрипнула дверь подъезда — серый костюм, сопровождаемый широким парнем в кожаной куртке, пропал в двери. Валерий неторопливо потянулся и вышел из машины. Уже стемнело: улица была пуста, только наискосок от «Вольво», уткнувшись задом в люк, ведущий к мясному магазину, стоял запоздалый грузовик. Дверцы грузовика были закрыты, водитель размахивал накладной и матерился, стоя перед заведующим в белом халате. Валерий сделал ручкой заведующему — они были немного знакомы, и прошел в темный и глухой подъезд с надписью: «Параллель-плюс», 4 эт. — направо».
Шакуров сидел в своем офисе с утра. Мысли его ползали лениво, как ошпаренные муравьи, и, несмотря на зной, его то и дело била дрожь. Вдобавок он вчера напился страшно, в стельку, и не ночевал дома. Во рту — словно таракан гнездо свил. Дважды в офис звонила жена, не постеснявшись устроить скандал секретарше.
Вечером из Лондона пришел факс, хороший факс, от такого факса Шакуров раньше станцевал бы и запрыгал. Но сейчас даже факс не радовал.
Вчерашние гости явились без стука, в девять.
Рыжий развернул к себе кресло для посетителей и, плюхнувшись в него, с хрустом потянулся. Спутник бандита задержался у двери, вынимая ключ, болтавшийся с наружной стороны. Однако запереть дверь он не успел, кто-то протискивался в кабинет.
Рыжий недовольно дернулся, дверь раскрылась, и на пороге директорского закутка появился Валерий Нестеренко, небритый и чумазый. На обратной дороге Валерию дважды приходилось инспектировать внутренности машины, и один раз он пролил себе на брюки масло, а другой раз струя кипящего тосола и спирта брызнула в него, едва он открыл капот. Валерий почти отскочил в сторону, но все-таки куртка его пострадала.
Новенькая «шестерка» была все-таки не так хороша, как обещали.
— Привет, Сашка, — сказал Валерий. — А это у тебя что за публика? Ты бы меня представил.
Спутник Рыжего, лысый заматерелый мужик в синей футболочке и тренировочных штанах, взял Валерия за воротник и сказал ласково: — Иди, парень, гуляй. У Рыжего разговор с хозяином.
Руки Валерия сомкнулись на запястье мужика, и тому показалось, что он по ошибке сунул руку под колесо «КамАЗа», а не под чей-то воротник. Мужик пискнул и выпустил воротник.
— Не будет у вас никакого разговора, — сказал Валерий.
Рыжий неторопливо повернул голову к Шакурову: — Это что за досаафовец? А! Ты кого это зовешь на частные встречи?
Докончить он не успел. Валера схватил его за широкий галстук и сказал: — Сам пойдешь, разноухий, или в окошко выкинуть?
Рыжий неожиданно побледнел, не то от страха, не то от злобы, и тихо сказал: — Я сам пойду. А ты, сявка, еще на коленях ко мне приползешь. Жопу лизать будешь.
Валерий, усмехаясь, выпустил его, и серый пиджак мгновенно исчез за дверью кабинета.
— Ты что сделал? — спросил Шакуров.
— За чем позвал, то и сделал, — усмехнулся Валерий.
— Я тебя не за этим звал!
— Да? Извини. А мне показалось, за этим.
— Понимаешь, что ты сделал? Ты видел, какая у них машина? Думаешь, это твоя шелупонь подзаборная? Это тебе не два старшеклассника, которые на понт берут, это организация, понимаешь?
— Очень ты организации, Сашок, уважаешь. Комсомольское прошлое сказывается.
— О Господи! Ну вот ты их прогнал, а они завтра меня в подъезде изловят. А потом в банк, где стоят мои компьютеры, заявятся, побьют их в дым и скажут: «У Шакурова больше не заказывайте!»
Валерий молча улыбался.
— Ты мне спас полторы штуки, а наказал на полмиллиона!
— Они с тебя полторы штуки требовали?
— Да. Ты думаешь, это много? — Сашенька, да ты посмотри на их тачку! Какие полторы штуки? Они тебя на понт брали. Первый раз заплатил полторы, второй — две, а потом приходят и говорят: «Нам кредит нужен на сто тысяч, будь другом, дай…» Они ж тебя разорят, Сашенька! Они же на Иванцова через тебя наедут! Шакуров обхватил голову руками и зарыдал.
Валерий пододвинул к себе телефон и стал набирать номер. — Генка? Это Сазан. У меня к тебе просьба. Бери тачку и дуй к Сашкиному офису. «Параллель-плюс». Помнишь, где? Можешь в нем переночевать?
Трубка задумалась, а потом осторожно спросила: — Одному переночевать или с «дурой»? — С «дурой» в самый раз, — уточнил Валерий.
И тут же, не отпуская трубки, набрал второй номер.
— Макс? Сазан. Слушай, можешь одного мужика домой отвезти?
— Кого?
— Шакурку.
—Ну?
— Значит, так, — сказал Валерий, — домой его отвезешь и заночуешь, а завтра посидишь у него на работе. Ну бывай. Жду.
Шакуров сидел и глядел на телефон с убитым видом. — Слышал? — сказал Валерий.
— Сиди здесь и дожидайся Макса. Без него никуда не езди.
— А ты куда?! — отчаянно вскрикнул Шакуров. — Договорить с людьми надо, — ответа Валерий.
— Они же не милиция, — закричал Шакуров, — они же все, что угодно, могут сделать!
— И я не ми-ли-ция, — собезьянничал Валерий.
Выйдя из кабинета Шакурова, Валерий прошел длинным удавообразным коридорчиком и вышел на лестничную площадку четвертого этажа. Присел на корточки и заглянул вниз. Сквозь лестничный пролет было видно, что на первом этаже лестница перегорожена железной решеткой, за которой дремал вахтер. Дверь на улицу была приоткрыта, и на асфальте была видна тень стоящего у входа человека. Вверху лестница упиралась в чердак.
Валерий подумал, вернулся в коридорчик и прошел в туалет. Здесь Нестеренко прыгнул на подоконник и, раскрыв форточку, глянул вниз. Окно располагалось в глухом торце здания, выходившем во двор.
Напротив, метрах в трех, стоял другой такой же дом с пожарной лестницей, не доходившей метров трех до земли. Валера внимательно огляделся и убедился, что двор пуст, если не считать двух котов, распушивших хвосты.
Над летней Москвой висела ночь. Плыли в небе разноцветные квадратики окон, шипела картошка на сковородках, на тысячах голубых экранов один и тот же человек увлеченно клеймил антинародный режим Сталина — Ленина, оглушительно свистел на улице ветер, путаясь блудливыми пальцами в листве деревьев и хлопая крышками мусорных баков.
Валерий задумался. Штыри, на которых была закреплена лестница напротив, вылетели из пазов. Допрыгнуть-то он до нее допрыгнет, а вот сколько грохоту будет!
В это мгновение коты, выяснявшие отношения во дворе, перешли к активным боевым действиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Убирайтесь, — сказал Шакуров. Голос прозвучал сипло и неубедительно.
В следующую секунду доселе бессловесный громила, схватив Шакурова за волосы, ткнул его мордой в рассыпавшиеся по столу бумаги, словно шкодливого котенка в собственное дерьмо, а Рыжий выхватил из кармана самый настоящий пистолет и приставил к виску бизнесмена.
— Ты, фраер, — сказал Рыжий, — я не уборщица, чтобы убираться, понял? Я тебе яйца повыдергаю. Уши пообрезаю за такие словечки и на завтрак съем. Хочешь живым быть — завтра сиди в этом кабинете с полутора тысячами «зеленых». Еще раз скажешь «убирайся» — будешь платить две тысячи. Все.
Посетители повернулись и исчезли за дверью кабинета.
Саша Шакуров сидел в кабинете минут пять, не шевелясь, словно его уже застрелили. Как всегда в минуты неожиданного кризиса, он совершенно потерял способность думать, и теперь понемногу она у него восстанавливалась. Все, кто ни сталкивался с Шакуровым, хвалили его за предусмотрительность: Шакуров славился умением просчитывать двенадцать вариантов на три хода вперед. Но необыкновенное это умение было на самом деле защитной реакций перед главной слабостью Шакурова: всякий неожиданный поворот событий, а тем более эмоциональный толчок, оставлял его беспомощным, как гуся на льду. Зная за собой эту беду, Шакуров рано стал высчитывать и вычислять, чтобы никакое будущее не застало его врасплох; это помогало, но не тогда, когда били по морде.
Шакуров посидел минут пять, а потом пододвинул к себе клавиатуру и принялся дописывать факс в Лондон, который сочинял до прихода бандитов. Он очень хорошо помнил, что надо было писать, и пальцы его плясали по клавиатуре сами собой; трудно сказать, что двигало Шакуровым. Возможно, какое-то странное желание защититься или уверить себя, что ничего не произошло, — вот, можно все так же писать факс, можно его и отправить…
И, главное, выход существовал — он был давно обговорен и обеспечен.
Но факс сочинился очень быстро. Шакуров вывел его на принтер, подписал и опять сел, обхватив голову руками.
Наконец, оправив галстук и улыбнувшись, Шакуров набрал телефон и попросил к телефону Юрия Сергеевича.
— Юрий Сергеевич, — сказал он, поздоровавшись, — помните, вы меня как-то представляли Степану Михайловичу?
Степан Михайлович был зятем Юрия и работал начальником отдела в КГБ.
— Да-да.
— Он позволил обратиться к нему, если у меня будут сложности…
— Тебе не стоит это делать, — сказал Юрий.
—Но… — Степан в командировке.
— Но, быть может, вы мне посоветуете…
Юрий помолчал, а потом сказал: — У Степана сейчас некоторые проблемы. Его отдел реорганизовывают. Извини, Саша.
И в трубке послышались частые гудки.
Почти три минуты Шакуров приходил в себя, а потом опять набрал телефон Михайского. На работе того уже не было. Через полчаса Шакуров дозвонился ему домой. — Владимир Федорович, это Шакуров. Я по поводу этих неполадок… Я бы не мог к вам заехать сегодня или завтра? — Этого не стоит делать, Саша. Кстати, если наше недоразумение благополучно разрешится, у меня есть для тебя еще заказ.
Шакуров положил трубку. Позвонить в милицию? А потом что? Шакуров вдруг сообразил, что милиции разноухий господин Рыжиков не по зубам, потому что господин Рыжиков внятно объяснит, что никаких денег он не вымогал, а пришел от имени своего друга Михайского, человека со связями и орденами, директора важного оборонного предприятия, которому молодой наглый бизнесмен впарил некачественные компьютеры, нанося, таким образом, ущерб обороноспособности страны. И Михайский это подтвердит. Теперь, после второго звонка, это ясно.
Поползут сплетни, фирма тут же погорит, заказчик ведь разбираться не будет, заказчик пуглив и охоч до сплетен, нынче слухи о том, что ты кинул клиента, все равно что аморалка на комсомольском собрании в прежние времена…
Да и вообще милицию звать нельзя, это Шакуров усвоил очень хорошо на чужом опыте. Бандюки за свои полторы тысячи хоть работать будут, а менты вцепятся, все до последнего цента высосут, и тебе же по почкам навешают, чтобы не трепыхался.
Шакуров механически перекинул через руку летний плащ, потушил свет и спустился на черную, раскрашенную цветными квадратиками окон улицу. Только тут он вспомнил, что, кажется, не выключил компьютер.
Это так его расстроило, что он поднялся обратно в кабинет. Компьютер был, однако, выключен — Шакуров вспомнил, что он вырубил ток, не выйдя из программы. В кабинете он вдруг набрал еще один номер.
— Алло, Гоша, это ты? А Валера где? — Валера в Тольятти.
— Как в Тольятти?!
— Так. Ему Матвеич сделал машину, только за ней в Тольятти надо было ехать. Вот он и поехал. — И когда он будет? — Не знаю, может, завтра, может, послезавтра.
— Что-нибудь передать?
Шакуров растерянно положил трубку.
Валера вернулся из Тольятти в пять вечера на следующий день. Новенькая «шестерка» вишневого цвета въехала во двор, где стоял обычный грузовичок-фургончик, — Гошка только что возил в нем мороженое в кафе «Марина». Мороженое было отвезено, и теперь фургончик стоял пустой. Из раскрытой дверцы вырывались клубы испаряющегося льда. Гошка тащил из подвала первую коробку новой партии.
Завидев «шестерку», Гошка бросил коробки и заорал: — Семен! Сазан приехал!
Из подсобки выскочил его брат и принялся восхищаться тачкой.
— Мне никто не звонил? — поинтересовался Валерий.
— Разве что Сашка Шакуров.
— Чего он хотел?
— Да странный он был какой-то, как таракан под дихлофосом.
Валера постучал пальцем по новенькому, обтянутому серой кожей рулю. Он ехал без перерыва и без сменщика и встал сегодня в три часа ночи. А Шакуров… Шакуров был та еще капризная кошка…
Через двадцать минут новая машина Валерия остановилась у дверей фирмы Шакурова, размещавшейся на четвертом этаже узкого здания, сдаваемого в аренду государственным институтом деревообрабатывающей промышленности.
Валерий выключил зажигание, облокотился на руль и стал ждать.
Ждал он довольно долго — часа два. Протикало уже девять часов, Шакуров все не выходил, хотя многие работники фирмы потекли из помещения. Свет в директорском закутке все горел и горел.
Наконец у подъезда лениво затормозила вишневая иномарка, и из нее высадились два человека: третий остался в машине.
Сердце Валерия неприятно екнуло от зависти, когда он увидел отлично сшитый серый костюм на самом низком из пассажиров «Вольво». «И эти туда же», — подумал Валерий.
Скрипнула дверь подъезда — серый костюм, сопровождаемый широким парнем в кожаной куртке, пропал в двери. Валерий неторопливо потянулся и вышел из машины. Уже стемнело: улица была пуста, только наискосок от «Вольво», уткнувшись задом в люк, ведущий к мясному магазину, стоял запоздалый грузовик. Дверцы грузовика были закрыты, водитель размахивал накладной и матерился, стоя перед заведующим в белом халате. Валерий сделал ручкой заведующему — они были немного знакомы, и прошел в темный и глухой подъезд с надписью: «Параллель-плюс», 4 эт. — направо».
Шакуров сидел в своем офисе с утра. Мысли его ползали лениво, как ошпаренные муравьи, и, несмотря на зной, его то и дело била дрожь. Вдобавок он вчера напился страшно, в стельку, и не ночевал дома. Во рту — словно таракан гнездо свил. Дважды в офис звонила жена, не постеснявшись устроить скандал секретарше.
Вечером из Лондона пришел факс, хороший факс, от такого факса Шакуров раньше станцевал бы и запрыгал. Но сейчас даже факс не радовал.
Вчерашние гости явились без стука, в девять.
Рыжий развернул к себе кресло для посетителей и, плюхнувшись в него, с хрустом потянулся. Спутник бандита задержался у двери, вынимая ключ, болтавшийся с наружной стороны. Однако запереть дверь он не успел, кто-то протискивался в кабинет.
Рыжий недовольно дернулся, дверь раскрылась, и на пороге директорского закутка появился Валерий Нестеренко, небритый и чумазый. На обратной дороге Валерию дважды приходилось инспектировать внутренности машины, и один раз он пролил себе на брюки масло, а другой раз струя кипящего тосола и спирта брызнула в него, едва он открыл капот. Валерий почти отскочил в сторону, но все-таки куртка его пострадала.
Новенькая «шестерка» была все-таки не так хороша, как обещали.
— Привет, Сашка, — сказал Валерий. — А это у тебя что за публика? Ты бы меня представил.
Спутник Рыжего, лысый заматерелый мужик в синей футболочке и тренировочных штанах, взял Валерия за воротник и сказал ласково: — Иди, парень, гуляй. У Рыжего разговор с хозяином.
Руки Валерия сомкнулись на запястье мужика, и тому показалось, что он по ошибке сунул руку под колесо «КамАЗа», а не под чей-то воротник. Мужик пискнул и выпустил воротник.
— Не будет у вас никакого разговора, — сказал Валерий.
Рыжий неторопливо повернул голову к Шакурову: — Это что за досаафовец? А! Ты кого это зовешь на частные встречи?
Докончить он не успел. Валера схватил его за широкий галстук и сказал: — Сам пойдешь, разноухий, или в окошко выкинуть?
Рыжий неожиданно побледнел, не то от страха, не то от злобы, и тихо сказал: — Я сам пойду. А ты, сявка, еще на коленях ко мне приползешь. Жопу лизать будешь.
Валерий, усмехаясь, выпустил его, и серый пиджак мгновенно исчез за дверью кабинета.
— Ты что сделал? — спросил Шакуров.
— За чем позвал, то и сделал, — усмехнулся Валерий.
— Я тебя не за этим звал!
— Да? Извини. А мне показалось, за этим.
— Понимаешь, что ты сделал? Ты видел, какая у них машина? Думаешь, это твоя шелупонь подзаборная? Это тебе не два старшеклассника, которые на понт берут, это организация, понимаешь?
— Очень ты организации, Сашок, уважаешь. Комсомольское прошлое сказывается.
— О Господи! Ну вот ты их прогнал, а они завтра меня в подъезде изловят. А потом в банк, где стоят мои компьютеры, заявятся, побьют их в дым и скажут: «У Шакурова больше не заказывайте!»
Валерий молча улыбался.
— Ты мне спас полторы штуки, а наказал на полмиллиона!
— Они с тебя полторы штуки требовали?
— Да. Ты думаешь, это много? — Сашенька, да ты посмотри на их тачку! Какие полторы штуки? Они тебя на понт брали. Первый раз заплатил полторы, второй — две, а потом приходят и говорят: «Нам кредит нужен на сто тысяч, будь другом, дай…» Они ж тебя разорят, Сашенька! Они же на Иванцова через тебя наедут! Шакуров обхватил голову руками и зарыдал.
Валерий пододвинул к себе телефон и стал набирать номер. — Генка? Это Сазан. У меня к тебе просьба. Бери тачку и дуй к Сашкиному офису. «Параллель-плюс». Помнишь, где? Можешь в нем переночевать?
Трубка задумалась, а потом осторожно спросила: — Одному переночевать или с «дурой»? — С «дурой» в самый раз, — уточнил Валерий.
И тут же, не отпуская трубки, набрал второй номер.
— Макс? Сазан. Слушай, можешь одного мужика домой отвезти?
— Кого?
— Шакурку.
—Ну?
— Значит, так, — сказал Валерий, — домой его отвезешь и заночуешь, а завтра посидишь у него на работе. Ну бывай. Жду.
Шакуров сидел и глядел на телефон с убитым видом. — Слышал? — сказал Валерий.
— Сиди здесь и дожидайся Макса. Без него никуда не езди.
— А ты куда?! — отчаянно вскрикнул Шакуров. — Договорить с людьми надо, — ответа Валерий.
— Они же не милиция, — закричал Шакуров, — они же все, что угодно, могут сделать!
— И я не ми-ли-ция, — собезьянничал Валерий.
Выйдя из кабинета Шакурова, Валерий прошел длинным удавообразным коридорчиком и вышел на лестничную площадку четвертого этажа. Присел на корточки и заглянул вниз. Сквозь лестничный пролет было видно, что на первом этаже лестница перегорожена железной решеткой, за которой дремал вахтер. Дверь на улицу была приоткрыта, и на асфальте была видна тень стоящего у входа человека. Вверху лестница упиралась в чердак.
Валерий подумал, вернулся в коридорчик и прошел в туалет. Здесь Нестеренко прыгнул на подоконник и, раскрыв форточку, глянул вниз. Окно располагалось в глухом торце здания, выходившем во двор.
Напротив, метрах в трех, стоял другой такой же дом с пожарной лестницей, не доходившей метров трех до земли. Валера внимательно огляделся и убедился, что двор пуст, если не считать двух котов, распушивших хвосты.
Над летней Москвой висела ночь. Плыли в небе разноцветные квадратики окон, шипела картошка на сковородках, на тысячах голубых экранов один и тот же человек увлеченно клеймил антинародный режим Сталина — Ленина, оглушительно свистел на улице ветер, путаясь блудливыми пальцами в листве деревьев и хлопая крышками мусорных баков.
Валерий задумался. Штыри, на которых была закреплена лестница напротив, вылетели из пазов. Допрыгнуть-то он до нее допрыгнет, а вот сколько грохоту будет!
В это мгновение коты, выяснявшие отношения во дворе, перешли к активным боевым действиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32