Осенью отдам. Сколько скажешь, столько и отдам.
— Валера, да ты пойми, нет у меня таких денег! У меня каждая копейка в дело идет, у меня…
Валерий поднялся.
— На нет и суда нет. Бывай.
И Валерий направился к выходу.
— Валера, да стой ты!
Валерий повернулся.
— Ах да. Заплатить я забыл. Вот. Тут хватит.
И на стол легли две бумажки.
Валерий молча вышел из ресторана и зашагал по темной улице. Двое или трое скучавших близ козырька парней расступились, пропуская его.
Прошло немного времени, сзади хлопнула дверь: это выскочил из подвальчика Шакуров.
— Валера! — закричал Шакуров.
Но Валерий был уже за углом.
— Валера!
И вдруг крик Шакурова прервался, вместо этого он завизжал, тоненько так, нехорошо.
Валерий повернулся и побежал обратно.
Те трое парней, которые скучали у лестницы и пропустили Валеру, сомкнулись тесной кучкой вокруг Шакурова. Двое держали его за руки, третий, сладострастно похрюкивая, заносил кулак с блеснувшим кастетом и что-то вежливо, нежно толковал Шакурову.
Не добежав двух метров до человека со свинчаткой, Валерий подпрыгнул в воздух, и правая нога, в развороте, въехала парню в ухо. Тот ойкнул, пролетел с метр и врезался в стоявшего у стенки товарища, оба они свалились на мягкую землю. Валерий докрутил поворот до конца и тут же, на излете, костяшки его пальцев соприкоснулись с челюстью третьего парня, продолжавшего держать Шакурова. — Р-распишитесь в получении, — сказал Валерий.
Во рту парня что-то хрустнуло, словно он надкусил лампочку от электрического фонарика. Парень выпустил Шакурова и со всей силы двинул Валерию по морде. Валерий оскалился, его следующий удар и кулак противника попали в цель одновременно. Парень хотел было согнуться, но тут лицо его повстречалось с вовремя поставленным коленом Валерия. Потом парень ударился затылком о стену, сполз в осенние листья и затих.
Валерий обернулся. Те два парня, что налетели друг на друга, наконец распутались и вскочили на ноги. Один протянул вперед руку. Щелкнула кнопка, и свет ресторанной вывески заплясал на тонком лезвии.
— Сейчас порежу, — зашипел бандит, бочком двигаясь на Валерия.
Тот ухмыльнулся и в следующее мгновение выбросил в руку спрятанный в рукаве нож. Глаза нападавших в ужасе расширились. Это было не какое-то легкое перышко. Это был тяжелый десантный нож, шириной сантиметра два, а длиной — достаточной, чтобы проткнуть худого человека насквозь. Клеймо воровских традиций лежало на нем так же ясно, как печать в техническом паспорте.
— Смываемся, — сказал парень, бледнея.
Оба злоумышленника повернулись и дунули вверх по улице. Третий остался сидеть на грядке.
Валерий спрятал нож и обернулся. Шакуров так и стоял, запрокинув голову, у стены.
— Тебя довезти или сам доедешь? — спросил Валерий.
— Доеду, — слабо отвечал Шакуров, — а впрочем, они, кажется, взяли ключи…
Валерий нагнулся и поднял брелок с ключами, валявшийся в листве у ног Шакурова.
— Садись.
Шакуров молча плюхнулся на сиденье для пассажира.
— Тебя куда везти-то? — спросил Валерий, трогаясь с места и чуть не поддав носом одинокое дерево у тротуара.
— Ты что последний раз водил?
— Бронетранспортер.
— Это заметно, — слабо пробормотал Шакуров, но попытки отобрать у приятеля руль не сделал.
Они проехали два или три квартала, и Шакуров стал понемногу приходить в себя.
— Веселое это дело — торговать компьютерами, — заметил Валерий.
— За что они тебя? Кинул, что ли, кого?
— Не, — сказал Шакуров, — с хмырем одним рынка не поделили. Не думал, что так круто…
Валерий резко завернул за угол.
— Слушай, я и не знал, что ты так дерешься. А? Я тебе два куска дам в месяц! Днем за рулем, вечером в ресторане?
— Мне и без тебя есть у кого вышибалой работать.
Шакуров помолчал, а потом спросил:
— А что это за нож у тебя? Откуда?
— В лагере делают. Один человек подарил.
— Какой человек?
— Какой подарок, такой и человек.
Наконец машина затормозила у дома Шакурова. Раньше он жил в другом месте, впрочем, тоже неподалеку, — то ли съехался, то ли купил. Валерий высадил друга из машины и отдал ему ключи. Только тут тот проявил некоторую активность — запер машину, подергал за ручки, проверил даже ба-гажник, хотя багажник никто не отпирал, и, наконец, поставил машину на охрану. Кодовый замок в подъезде бездействовал — дверь стояла мотней наружу, и сквозь ширинку смутно виднелись утопающая в темноте шахта лифта и куча оставшихся от ремонта досок под лестницей. Лампочка в подъезде не горела — два или три хилых луча падали откуда-то с клетки третьего этажа.
Валерий молча вглядывался в темноту. За досками что-то шевелилось. Валерий шагнул вперед, заслоняя рукой приятеля, но тут из-под лестницы вылезла полосатая бездомная кошка, поджавшись, шмыгнула мимо людей и почесала к мусорному бачку.
Валерий доставил друга в лифте на пятый этаж и сказал:
— Я пошел.
— Куда ты? Зайди, с женой познакомлю. Переночуешь у нас, тебе ведь и ночевать негде, с бабкой и матерью…
— Шакуров, видимо, не знал, что мать Валерия уже умерла.
— А у меня комната для гостей.
— Нет, Саша, спасибо. Я доставил тебя по назначению, убедился, что в подъезде никто не караулит, что при хате тоже нет субъекта с кирпичом на изготовку… Бывай. Мы с тобой поговорили надолго.
— Валера! Валера! Погоди!
Шакуров сбежал вниз по лестнице и догнал друга на площадке.
— У меня действительно нет этих денег. Понимаешь? Нету! Даже если бы я вытащил их из фирмы, меня бы самого выкинули за окошко! Но я найду человека, который даст их тебе.
— Честного человека. — Сазан! Я действительно найду! Землю буду рыть!
— До свиданья, Саша.
Шакуров некоторое время смотрел в темноту, слыша, как затихают внизу шаги приятеля, а потом решительно поднялся на площадку и надавил на кнопку звонка.
На следующее утро Валерий оделся в свою новую кожаную куртку, в старые штаны и кроссовки и вышел из дома. Наряд тот не очень соответствовал имиджу преуспевающего бизнесмена, будущего директора фирмы, и больше всего портил этот имидж громадный фингал под глазом. Но Валерий никогда не встречался с крупными руководителями фирм и об этом несоответствии был совершенно не осведомлен. Но о синяке он помнил прекрасно. Именно по этой причине он решил не спешить заявиться в участок, где ему надо было отметиться по прибытии на место жительства. Еще пристанут.
Валерий поплутал по темным дворам, прошел задами школы, в которую когда-то они ходили вместе с Сашком, и спустился, с черного хода, в магазин «Продукты». Года два или три его мать работала продавщицей в этом магазине. Впрочем, она во многих местах работала то продавщицей, то буфетчицей. Мать брала маленького сына с собой, и Валерий помнил усатых тараканов среди колбасы и то, как мамка приносила в буфет батоны хлеба, чтобы продать побольше левых бутербродов. Она учила его разбавлять сметану кефиром и сок водой. Однажды в буфете перекрыли воду, и сок пришлось разбавлять водой из бачка унитаза.
Магазин не изменился. Никаких не завелось в нем валюток или парфюмерных углов, все так же в раскрытую дверь подсобки можно было увидеть уголок торгового зала, где на полке кис кусок древней брынзы, а у кассового аппарата, загородившись счетами, отдыхала кассирша.
Первой его узнала продавщица Люба.
— Валерочка, — сказала она, — посмотрите, девочки, кто к нам пришел!
Две или три старые продавщицы, помнившие Машку-пьяницу, окружили Валерия.
— Валерочка, — нежно продолжала Люба, прижимая его к необъятной груди, кокетливо забранной грязным льняным фартучком, — я ведь тебя вот таким еще помнила, — и Люба показала пальцами, каким маленьким он был. — А теперь, — продолжала она, — у тебя, пожалуй, мужское достоинство и то побольше, а? Продавщицы хихикнули.
— А ну, Валерочка, покажи, какой у тебя птенчик вырос, — как влюбленная, ворковала Люба.
Валерий мягко высвободился из ее объятий, уперев Любу в необъятную пирамиду из коробок с голландским маслом.
— Позже, Любочка, покажу, — сказал он, подмигивая, — за нами не пропадет, а кто сейчас магазином заведует? Не Павел Иваныч? — Как заведовал, так и заведует, — вмешались в разговор продавщицы.
— Ни одна ревизия не берет его, кота старого.
Валерий решительно прошел по коридору, ткнул в белую, облупившуюся дверь и оказался в комнатке, служившей кабинетом заведующему магазином Павлу Ивановичу Лазуткину, по прозвищу Кот, полученному им то ли за свою крайнюю осторожность в финансовых операциях, то ли за свою любвеобильность, ибо было известно, что редкую из своих продавщиц он не трахал прямо в подсобке, на ящиках с маргарином или мешках с мукой.
Павел Иванович разговаривал по телефону, делая какие-то пометки в лежащей перед ним общей тетрадке, и глаза его при виде Валерия радостно округлились. Он сделал знак Валерию, приглашая присесть. Тот сел.
— Ну, — сказал Павел Иванович, бросив трубку, — зачем пожаловал, орел? Чем можем помочь? Продавцы нужны, грузчики тоже…
— Фирму я завести задумал, — сказал Валерий.
— Чего?!
— Фирму. Торговать мороженым будем.
— Ну, а я тут при чем?
— А помещение мне нужно, чтобы мороженицу поставить? А у вас, я помню, левый подвал всегда был пустой. Опять же — сахар нужен, молоко, сливки… может, познакомите, где покупать, поделимся…
— А бабки у тебя-есть?
— Бабок нет. Но будут.
— Откуда?
— Было бы желание, а бабки найдутся.
Павел Иванович с сомнением поглядел на молодого парня в кожаной куртке и с бритой головой, развалившегося перед ним на старом покалеченном стуле. Особенно испытующе задержался его взгляд на огромном фингале под глазом.
— А давно ты вышел? — спросил Павел Иванович.
— Вчера в Москву подвалил.
— Долго ж ты сидел?
— От звонка до звонка. Полтора года.
— Чего раньше не выпустили?
— Зона такая попалась. Одна отрицаловка. Не за что было нас выпускать. На нас ОМОН упражнялся. Отрабатывал приемы уж не знаю для чего, демонстрации, что ли, давить.
Павел Иванович подумал. Конечно, он сразу мог бы выгнать этого сумасшедшего парня, который вот так просто вперся в его подсобку, сам без денег, вчера от хозяина и требует отдать ему производственную площадь в центре Москвы. Но что-то останавливало старого Кота. И этим что-то был фонарь под глазом.
— А откуда фингал? — спросил Павел Иванович.
— Подрался вчера.
— С кем?
— Да так. За кореша заступился.
— А за что его били?
— А я не спрашиваю, за что моих корешей бьют.
— И сколько же их было?
Валера растопырил три пальца.
— И со всеми справился?
— Значит, справился. — Это где ж ты так насобачился? — поразился Павел Иванович, а потом вспомнил сам: — Ах да, Машка говорила, ты же из ограниченного контингента…
И с уважением поглядел на парня, цепко отмечая широкие плечи, крепкие, даже в зоне не пропавшие буфы мускулов и плоский, как бетонная шпала, живот.
— Кирпич можешь разбить? — с любопытством спросил заведующий.
— Могу, — лениво подтвердил Валерий, — хотите, я вам эту стенку разобью? Головой?
— Э-э, стенку не надо, — испугался Павел Иванович, — эту стенку я и сам могу разбить, просто чудо, что она пять лет назад не обвалилась!
— Так что, Павел Иванович, отдадите мне левый подвал?
— Будут деньги, будет и подвал. Нет денег — нет и подвала.
— Заметано, — сказал Валерий, поднимаясь.
Он уже шел к выходу, когда Павел Иванович окликнул его:
— Эй, Валерка, погоди.
Заведующий магазином протягивал ему пакет, видимо отложенный для кого-то: несколько банок тресковой печени, два сырка «виола» и бутылка водки.
— На, возьми, мамке передай. А то не захаживает к нам мамка-то.
— Нету больше мамки, Павел Иваныч. Отравилась она месяц назад.
Руки заведующего растерянно опустились.
— Отравилась? Вот те раз… Рядом живем… А я думал, она опять с этим… носатым… Ну все равно возьми. На поминки.
И решительно сунул в руки Валерия пакет.
Остаток утра Валерий употребил на то, чтобы навестить двух братьев-близняшек, Севу и Гену, живших в соседнем доме. Один из братьев слесарил на заводе, а зарплату ему не платили уже третий месяц. Другой, Генка, работал шофером; с деньгами у него было более или менее в порядке, — то сдерет лишнее, то подкалымит, однако Генка был человеком слабым и каким-то вялым, как забытый в холодильнике пучок салата, и на автобазе у Генки из-за этого начались всякие неприятности; ему норовили подсунуть машину похуже, безобразничали в путевом листе и только вчера открутили им самим поставленный новый воздушный фильтр.
Сева с Генкой сказали, что они не прочь продавать мороженое. Вместе с Валерием они уговорили бутылку, подаренную заведующим, и добавили к ней еще одну. Впрочем, Валерий пил мало.
День складывался удачно, весьма удачно. Выйдя на улицу, Валера сунулся было в автомат — позвонить, но автомат не работал, другой тоже.
Валерий подумал, что умнее всего будет вернуться домой и позвонить оттуда, благо до дома — две подворотни.
Валера нырнул под арку, пробежал мимо обширной помойки и вступил в чахлый скверик, где трое юных граждан Страны Советов возводили в песочнице какой-то важный народнохозяйственный объект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Валера, да ты пойми, нет у меня таких денег! У меня каждая копейка в дело идет, у меня…
Валерий поднялся.
— На нет и суда нет. Бывай.
И Валерий направился к выходу.
— Валера, да стой ты!
Валерий повернулся.
— Ах да. Заплатить я забыл. Вот. Тут хватит.
И на стол легли две бумажки.
Валерий молча вышел из ресторана и зашагал по темной улице. Двое или трое скучавших близ козырька парней расступились, пропуская его.
Прошло немного времени, сзади хлопнула дверь: это выскочил из подвальчика Шакуров.
— Валера! — закричал Шакуров.
Но Валерий был уже за углом.
— Валера!
И вдруг крик Шакурова прервался, вместо этого он завизжал, тоненько так, нехорошо.
Валерий повернулся и побежал обратно.
Те трое парней, которые скучали у лестницы и пропустили Валеру, сомкнулись тесной кучкой вокруг Шакурова. Двое держали его за руки, третий, сладострастно похрюкивая, заносил кулак с блеснувшим кастетом и что-то вежливо, нежно толковал Шакурову.
Не добежав двух метров до человека со свинчаткой, Валерий подпрыгнул в воздух, и правая нога, в развороте, въехала парню в ухо. Тот ойкнул, пролетел с метр и врезался в стоявшего у стенки товарища, оба они свалились на мягкую землю. Валерий докрутил поворот до конца и тут же, на излете, костяшки его пальцев соприкоснулись с челюстью третьего парня, продолжавшего держать Шакурова. — Р-распишитесь в получении, — сказал Валерий.
Во рту парня что-то хрустнуло, словно он надкусил лампочку от электрического фонарика. Парень выпустил Шакурова и со всей силы двинул Валерию по морде. Валерий оскалился, его следующий удар и кулак противника попали в цель одновременно. Парень хотел было согнуться, но тут лицо его повстречалось с вовремя поставленным коленом Валерия. Потом парень ударился затылком о стену, сполз в осенние листья и затих.
Валерий обернулся. Те два парня, что налетели друг на друга, наконец распутались и вскочили на ноги. Один протянул вперед руку. Щелкнула кнопка, и свет ресторанной вывески заплясал на тонком лезвии.
— Сейчас порежу, — зашипел бандит, бочком двигаясь на Валерия.
Тот ухмыльнулся и в следующее мгновение выбросил в руку спрятанный в рукаве нож. Глаза нападавших в ужасе расширились. Это было не какое-то легкое перышко. Это был тяжелый десантный нож, шириной сантиметра два, а длиной — достаточной, чтобы проткнуть худого человека насквозь. Клеймо воровских традиций лежало на нем так же ясно, как печать в техническом паспорте.
— Смываемся, — сказал парень, бледнея.
Оба злоумышленника повернулись и дунули вверх по улице. Третий остался сидеть на грядке.
Валерий спрятал нож и обернулся. Шакуров так и стоял, запрокинув голову, у стены.
— Тебя довезти или сам доедешь? — спросил Валерий.
— Доеду, — слабо отвечал Шакуров, — а впрочем, они, кажется, взяли ключи…
Валерий нагнулся и поднял брелок с ключами, валявшийся в листве у ног Шакурова.
— Садись.
Шакуров молча плюхнулся на сиденье для пассажира.
— Тебя куда везти-то? — спросил Валерий, трогаясь с места и чуть не поддав носом одинокое дерево у тротуара.
— Ты что последний раз водил?
— Бронетранспортер.
— Это заметно, — слабо пробормотал Шакуров, но попытки отобрать у приятеля руль не сделал.
Они проехали два или три квартала, и Шакуров стал понемногу приходить в себя.
— Веселое это дело — торговать компьютерами, — заметил Валерий.
— За что они тебя? Кинул, что ли, кого?
— Не, — сказал Шакуров, — с хмырем одним рынка не поделили. Не думал, что так круто…
Валерий резко завернул за угол.
— Слушай, я и не знал, что ты так дерешься. А? Я тебе два куска дам в месяц! Днем за рулем, вечером в ресторане?
— Мне и без тебя есть у кого вышибалой работать.
Шакуров помолчал, а потом спросил:
— А что это за нож у тебя? Откуда?
— В лагере делают. Один человек подарил.
— Какой человек?
— Какой подарок, такой и человек.
Наконец машина затормозила у дома Шакурова. Раньше он жил в другом месте, впрочем, тоже неподалеку, — то ли съехался, то ли купил. Валерий высадил друга из машины и отдал ему ключи. Только тут тот проявил некоторую активность — запер машину, подергал за ручки, проверил даже ба-гажник, хотя багажник никто не отпирал, и, наконец, поставил машину на охрану. Кодовый замок в подъезде бездействовал — дверь стояла мотней наружу, и сквозь ширинку смутно виднелись утопающая в темноте шахта лифта и куча оставшихся от ремонта досок под лестницей. Лампочка в подъезде не горела — два или три хилых луча падали откуда-то с клетки третьего этажа.
Валерий молча вглядывался в темноту. За досками что-то шевелилось. Валерий шагнул вперед, заслоняя рукой приятеля, но тут из-под лестницы вылезла полосатая бездомная кошка, поджавшись, шмыгнула мимо людей и почесала к мусорному бачку.
Валерий доставил друга в лифте на пятый этаж и сказал:
— Я пошел.
— Куда ты? Зайди, с женой познакомлю. Переночуешь у нас, тебе ведь и ночевать негде, с бабкой и матерью…
— Шакуров, видимо, не знал, что мать Валерия уже умерла.
— А у меня комната для гостей.
— Нет, Саша, спасибо. Я доставил тебя по назначению, убедился, что в подъезде никто не караулит, что при хате тоже нет субъекта с кирпичом на изготовку… Бывай. Мы с тобой поговорили надолго.
— Валера! Валера! Погоди!
Шакуров сбежал вниз по лестнице и догнал друга на площадке.
— У меня действительно нет этих денег. Понимаешь? Нету! Даже если бы я вытащил их из фирмы, меня бы самого выкинули за окошко! Но я найду человека, который даст их тебе.
— Честного человека. — Сазан! Я действительно найду! Землю буду рыть!
— До свиданья, Саша.
Шакуров некоторое время смотрел в темноту, слыша, как затихают внизу шаги приятеля, а потом решительно поднялся на площадку и надавил на кнопку звонка.
На следующее утро Валерий оделся в свою новую кожаную куртку, в старые штаны и кроссовки и вышел из дома. Наряд тот не очень соответствовал имиджу преуспевающего бизнесмена, будущего директора фирмы, и больше всего портил этот имидж громадный фингал под глазом. Но Валерий никогда не встречался с крупными руководителями фирм и об этом несоответствии был совершенно не осведомлен. Но о синяке он помнил прекрасно. Именно по этой причине он решил не спешить заявиться в участок, где ему надо было отметиться по прибытии на место жительства. Еще пристанут.
Валерий поплутал по темным дворам, прошел задами школы, в которую когда-то они ходили вместе с Сашком, и спустился, с черного хода, в магазин «Продукты». Года два или три его мать работала продавщицей в этом магазине. Впрочем, она во многих местах работала то продавщицей, то буфетчицей. Мать брала маленького сына с собой, и Валерий помнил усатых тараканов среди колбасы и то, как мамка приносила в буфет батоны хлеба, чтобы продать побольше левых бутербродов. Она учила его разбавлять сметану кефиром и сок водой. Однажды в буфете перекрыли воду, и сок пришлось разбавлять водой из бачка унитаза.
Магазин не изменился. Никаких не завелось в нем валюток или парфюмерных углов, все так же в раскрытую дверь подсобки можно было увидеть уголок торгового зала, где на полке кис кусок древней брынзы, а у кассового аппарата, загородившись счетами, отдыхала кассирша.
Первой его узнала продавщица Люба.
— Валерочка, — сказала она, — посмотрите, девочки, кто к нам пришел!
Две или три старые продавщицы, помнившие Машку-пьяницу, окружили Валерия.
— Валерочка, — нежно продолжала Люба, прижимая его к необъятной груди, кокетливо забранной грязным льняным фартучком, — я ведь тебя вот таким еще помнила, — и Люба показала пальцами, каким маленьким он был. — А теперь, — продолжала она, — у тебя, пожалуй, мужское достоинство и то побольше, а? Продавщицы хихикнули.
— А ну, Валерочка, покажи, какой у тебя птенчик вырос, — как влюбленная, ворковала Люба.
Валерий мягко высвободился из ее объятий, уперев Любу в необъятную пирамиду из коробок с голландским маслом.
— Позже, Любочка, покажу, — сказал он, подмигивая, — за нами не пропадет, а кто сейчас магазином заведует? Не Павел Иваныч? — Как заведовал, так и заведует, — вмешались в разговор продавщицы.
— Ни одна ревизия не берет его, кота старого.
Валерий решительно прошел по коридору, ткнул в белую, облупившуюся дверь и оказался в комнатке, служившей кабинетом заведующему магазином Павлу Ивановичу Лазуткину, по прозвищу Кот, полученному им то ли за свою крайнюю осторожность в финансовых операциях, то ли за свою любвеобильность, ибо было известно, что редкую из своих продавщиц он не трахал прямо в подсобке, на ящиках с маргарином или мешках с мукой.
Павел Иванович разговаривал по телефону, делая какие-то пометки в лежащей перед ним общей тетрадке, и глаза его при виде Валерия радостно округлились. Он сделал знак Валерию, приглашая присесть. Тот сел.
— Ну, — сказал Павел Иванович, бросив трубку, — зачем пожаловал, орел? Чем можем помочь? Продавцы нужны, грузчики тоже…
— Фирму я завести задумал, — сказал Валерий.
— Чего?!
— Фирму. Торговать мороженым будем.
— Ну, а я тут при чем?
— А помещение мне нужно, чтобы мороженицу поставить? А у вас, я помню, левый подвал всегда был пустой. Опять же — сахар нужен, молоко, сливки… может, познакомите, где покупать, поделимся…
— А бабки у тебя-есть?
— Бабок нет. Но будут.
— Откуда?
— Было бы желание, а бабки найдутся.
Павел Иванович с сомнением поглядел на молодого парня в кожаной куртке и с бритой головой, развалившегося перед ним на старом покалеченном стуле. Особенно испытующе задержался его взгляд на огромном фингале под глазом.
— А давно ты вышел? — спросил Павел Иванович.
— Вчера в Москву подвалил.
— Долго ж ты сидел?
— От звонка до звонка. Полтора года.
— Чего раньше не выпустили?
— Зона такая попалась. Одна отрицаловка. Не за что было нас выпускать. На нас ОМОН упражнялся. Отрабатывал приемы уж не знаю для чего, демонстрации, что ли, давить.
Павел Иванович подумал. Конечно, он сразу мог бы выгнать этого сумасшедшего парня, который вот так просто вперся в его подсобку, сам без денег, вчера от хозяина и требует отдать ему производственную площадь в центре Москвы. Но что-то останавливало старого Кота. И этим что-то был фонарь под глазом.
— А откуда фингал? — спросил Павел Иванович.
— Подрался вчера.
— С кем?
— Да так. За кореша заступился.
— А за что его били?
— А я не спрашиваю, за что моих корешей бьют.
— И сколько же их было?
Валера растопырил три пальца.
— И со всеми справился?
— Значит, справился. — Это где ж ты так насобачился? — поразился Павел Иванович, а потом вспомнил сам: — Ах да, Машка говорила, ты же из ограниченного контингента…
И с уважением поглядел на парня, цепко отмечая широкие плечи, крепкие, даже в зоне не пропавшие буфы мускулов и плоский, как бетонная шпала, живот.
— Кирпич можешь разбить? — с любопытством спросил заведующий.
— Могу, — лениво подтвердил Валерий, — хотите, я вам эту стенку разобью? Головой?
— Э-э, стенку не надо, — испугался Павел Иванович, — эту стенку я и сам могу разбить, просто чудо, что она пять лет назад не обвалилась!
— Так что, Павел Иванович, отдадите мне левый подвал?
— Будут деньги, будет и подвал. Нет денег — нет и подвала.
— Заметано, — сказал Валерий, поднимаясь.
Он уже шел к выходу, когда Павел Иванович окликнул его:
— Эй, Валерка, погоди.
Заведующий магазином протягивал ему пакет, видимо отложенный для кого-то: несколько банок тресковой печени, два сырка «виола» и бутылка водки.
— На, возьми, мамке передай. А то не захаживает к нам мамка-то.
— Нету больше мамки, Павел Иваныч. Отравилась она месяц назад.
Руки заведующего растерянно опустились.
— Отравилась? Вот те раз… Рядом живем… А я думал, она опять с этим… носатым… Ну все равно возьми. На поминки.
И решительно сунул в руки Валерия пакет.
Остаток утра Валерий употребил на то, чтобы навестить двух братьев-близняшек, Севу и Гену, живших в соседнем доме. Один из братьев слесарил на заводе, а зарплату ему не платили уже третий месяц. Другой, Генка, работал шофером; с деньгами у него было более или менее в порядке, — то сдерет лишнее, то подкалымит, однако Генка был человеком слабым и каким-то вялым, как забытый в холодильнике пучок салата, и на автобазе у Генки из-за этого начались всякие неприятности; ему норовили подсунуть машину похуже, безобразничали в путевом листе и только вчера открутили им самим поставленный новый воздушный фильтр.
Сева с Генкой сказали, что они не прочь продавать мороженое. Вместе с Валерием они уговорили бутылку, подаренную заведующим, и добавили к ней еще одну. Впрочем, Валерий пил мало.
День складывался удачно, весьма удачно. Выйдя на улицу, Валера сунулся было в автомат — позвонить, но автомат не работал, другой тоже.
Валерий подумал, что умнее всего будет вернуться домой и позвонить оттуда, благо до дома — две подворотни.
Валера нырнул под арку, пробежал мимо обширной помойки и вступил в чахлый скверик, где трое юных граждан Страны Советов возводили в песочнице какой-то важный народнохозяйственный объект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32