Но все-таки что-то из давнего это напоминало...
какое-то бессильное томление, вязкая слабость... что-то подобное
было, когда ранили во второй раз, под Новожиловым, в бедро. Хотя
- нет. Похоже, но - иначе, иначе...
Он вошел. Пыли почти не было, ее вымели. Широкий холл с
двумя колоннами, широкая лестница прямо, двери по сторонам от
лестницы. Ковер на полу - как войлочный. Протоптанные по нему
дорожки. Да, они поднимались здесь: один на башенку, второй - на
балкон. Там и лежат... То чувство, которое он никак не мог
определить и понять, становилось все сильнее. Почему-то
вспомнились похороны Алика. Шел дождь.
Прерывистый шорох вверху? После уничтожения большого прохода
пыльный мир перестал быть безмолвным: откуда-то приходили звуки,
неясные по природе и часто ни на что не похожие. Будто медленно
отдирали присохший бинт.
Льдины расходятся...
Нет, не звуки. Звуки были, но не вызывали никаких чувств.
Он поднялся на второй этаж. Здесь когда-то жила Светлана.
Наверное, вот за этой дверью. Или за этой. Двери были сорваны с
петель, вмяты внутрь комнат. Будто кто-то огромный и страшно
сильный прошел по коридору, взмахивая хвостом с пушечным ядром
вместо кисточки на конце... Глеб испытал сильнейшее желание
перейти здесь. в ее комнатах... вдруг там остались какие-то милые
безделушки... но - почему-то, без объяснения, отказался от этой
мысли.
Дальше. Лестница на третий этаж. Стон. Ясный отчетливый
стон.
Первого часового он не убил - лишь ранил...
Глеб вынул из кармана "смит-и-вессон" и продолжил подъем -
осторожно, чтобы не подвернуться под дурацкую пулю.
Раненый часовой все еще полз. Половины лица у него не было.
Уцелевший глаз смотрел косо вверх. Но Глеба он как-то заметил:
ползти перестал, завалился на левый бок, поднял правую руку с
растопыренными пальцами. Стой! Глеб трижды выстрелил, не глядя.
Обошел еще дергающееся тело...
Тошнота. Тошнота и бессилие... Он вспомнил, где чувствовал
нечто подобное. Когда сидел на цепи, захваченный кейджиберами - и
пытался ускользнуть из пыльного мира.
Обвал. Обвал, Обвал,
И сила вытекает по капле...
Здесь было то же самое, хоть и без цепи.
Он попробовал уйти раз, еще раз, еще. То, что час назад
давалось легчайшим усилием - тремя пальцами ломаешь спичку -
вдруг свалилось на плечи мягким шестипудовым мешком.
(Салли Лисамер вздрогнула: горячий и слабый ток прошел по ее
телу от пупка к коленям. И снова, и снова...
- Ты молодец, Билли-бой,- с некоторым трудом произнесла она.
Воздух сделался словно бы вязким для слов. - А теперь попробуй
поднять это...)
Вдруг - будто солнце закрыло тучами. Глеб обернулся резко,
поднимая револьвер. Никого. За окном...
Сначала он просто не поверил своим глазам. Потом - подошел,
оперся о холодный подоконник, стал смотреть.
Это делает Билли, подумал он. Эти идиоты разбудили Билли.
Небо, прежде равномерно светящееся, шло темными полосами.
Темными и светлыми, как шкура тигра. Просто темных было намного
больше. Они бродили по небу, находили свое место и замирали,
потом - опять направлялись странствовать. Сливались с другими,
разделялись, изгибались причудливо...
А если высунуться в окно и посмотреть вверх, то увидишь, как
над головой образуется, ширится и набрякает черно-смоляная,
провисающая в середине почти уже до крыши, бесформенная
шевелящаяся клякса...
Вместо воздуха к лицу льнул невидимый холодный кисель.
Билли аккуратно опустил на место янтарное яйцо. Оно еще
постояло секунду вертикально, потом завалилось на бок и стало
мелко качаться. Тетя Салли сидела неподвижно, устремив глаза
куда-то мимо него. Теперь нельзя было отвлечься или сбиться. Он
слишком ненадежно ее держал и слишком бешено она отбивалась от
него там, внутри себя. Это было так, будто бы он сумел отвлечь ее
на минуту - а сам просунул свою длинную невидимую тонкую руку в
какое-то отверстие чуть пониже затылка и сумел перехватить что-то
очень важное. Салли была теперь его куклой-перчаткой... но он не
знал роли. И - это была очень сложная и тяжелая кукла...
Он сидел, смотрел на нее и размышлял, что делать дальше.
Полосы не то, чтобы в один момент - но очень быстро стали
истончаться и таять. Тьма убиралась из комнаты. Глеб перевел
дыхание. Воздухом снова можно было дышать.
Шутки у вас, боцман...
Нет, в этом доме делать нам больше нечего. Назад, назад. А
потом, как положено царю - через парадный вход.
Ты царь - живи один...
На часах дрожало без четверти семь.
Олив бросилась ему навстречу. Долгий миг она была похожа на
взлетающую птицу, и с внезапным, как ожог, как пуля, томлением он
смотрел жадно, большими глотками, будто пил воду в пустыне,- на
нее, на нее... это было как возвращение - в ту самую реку, в
которую никогда не войти дважды. Но нет - она ударилась о его
взгляд и остановилась, и опала внутрь себя.
- Что? Что-то не так?..
- Да,- он отстранил ее, прошел в угол, сел. Стул охнул под
ним. - Они разбудили Билли. Я не смог даже войти...
- Боже... - он благодарен был ей за ее ужас.- Что же теперь
будет?
- Подожди... Переведу дыхание...
- Что ты хочешь? Воды? Поесть?
- Посиди рядом...
Это сорвалось само - не успел удержать.
Олив молча придвинула стул, села. Глеб повернул руку ладонью
вверх. Долгие секунды спустя тонкие пальцы Олив легли в его
ладонь.
- А у меня друг умер,- сказал Глеб, сглотнув.- С похорон -
сюда...
- Который? Аль?
- Аль. Других не нажил... или растерял...
- Бедный мальчик, - тихо сказала Олив, и неясно было, кого
она имеет в виду.
Надо было сидеть тише мыши и делать вид, что ты тут вообще
ни при чем.
- ...Я все еще не верю, что он пойдет на обмен. Будет какой-
то подвох, вот увидите. Салли, я не прав?
- Да.
- Ты удивительно разговорчива сегодня... Стив, а ты?
- Я тоже разговорчив.
- Я серьезно спрашиваю.
- По-моему, все пока идет по намеченному.
- Вот это меня и тревожит! Так ведь не бывает - чтобы план
сбывался тик в тик. Всегда по ходу вносились какие-то
исправления... а сейчас: будто мы играем не с людьми, а с
механическими куклами, которым мы сами же написали тексты
ролей...
- И что тебя беспокоит?
- Но если перед нами куклы - то люди-то где? Где люди?
- Интересный вопрос.
- А я в общем-то согласен с Гарри. Действительно -
подозрительное непротивление. Ударили по правой щеке - подставь
левую. И уже не то что неохота - а даже боязно связываться...
Салли, правда - что с тобой? Мы ведь не на квакерском собрании.
- Ничего. Все в порядке.
- А я бы хотел поговорить обо всем этом с Дэнни. Дэнни
понимает этих местных лучше нас всех, вместе взятых. И он был
знаком с царем Глебом...
- Много толку от таких знакомств... Тогда ему было двадцать
лет, а теперь тридцать. Вспомни себя в двадцать - и сразу подойди
к зеркалу. А ведь тебе не приходилось править империей в полторы
Канады размером, от которой потом остался только Кони-айленд. Тут
в любой тыкве могут завестись маленькие зеленые крокодильчики.
- Не скажи. Такие люди - если они выживают - куда прочнее
нас, смертных.
- Вот это меня и беспокоит! Если они прочнее - то почему
Глеб сдается? Предположим, он не сдается, а только делает вид...
- Да он и вида такого не делает. Это мы просто хотим верить,
что он сдается. А на самом-то деле..
- Гарри, не нагнетай. И так тошно.
- Вот! Слово сказано! Именно: тошно. А - почему, собственно?
- С непривычки, знаешь ли. Мне мама не разрешала заниматься
киднапингом.
- Если бы только это. Помнишь мультик, как Плуто поймал
медведя?
- Когда он тащил его из норы?
- Вот-вот. Салли, а ты помнишь этот мультик?
- Нет.
- Клянусь Вакхом, эта девушка сегодня совершенно не похожа
на себя! Салли, голубка, тебе не кажется, что мы вытягиваем из
норы не крота, а медведя?
- Это не медведь,- глухо сказала Салли. Билли вздрогнул от
ее голоса.- Это дракон.
Повисло неприятное кособокое молчание.
- Глеб уже был здесь,- голос прозвучал еще глуше.- Потрогал
нашу защиту. И убрался. Теперь он пойдет прямо. Он нас не боится,
и это его слабое место. Он вообще никого не боится.
Билли чуть сильнее сжал пальцы своей невидимой руки, и Салли
замолчала.
- Мне бы такое слабое место,- сказал кто-то.
Мама, подумал Билли, приходи скорей. я не удержу ее долго...
Не было в ее жизни дня более долгого и тягостного. За дверью
туалетной комнаты - тонкой, из ящичных, наверное, дощечек
сколоченной - капала вода. Надо было что-то бросить под капель,
но не хватало сосредоточенности понять - что именно. Тряпку?
Какую тряпку, где взять... все расплывалось за две-три секунды.
Глеб здесь, почему-то твердо знала она,
И точно так же твердо знала, что ей никто не поможет и
действовать придется только самой...
Одно не противоречило другому. В одно и то же время мог быть
день и могла быть ночь. Победа и гибель. Любовь и отвращение.
Будто бы маятник, метавшийся в ней, застыл одновременно в
обоих крайних положениях...
- Надо идти,- кряхтя, Волкерт поднялся из глубокого кресла.
- Пожелайте мне удачи, дружище.
- Удачи. Хм, удачи...- Сэм Дигби тоже встал и протянул
Волкерту руку. - Знаете, Брай, чего мне сейчас хочется больше
всего? Даже больше, чем выпить? Бросить все, выпустить мальчишку
- и рвануть наперегонки с собственной тенью. Куда угодно, только
подальше.
- Вчера это еще можно было сделать,- засмеялся Волкерт.-
Теперь уже - прыгнули. В самолет нам не вернуться, поэтому лучше
дернуть за кольцо...
Хью Кэмпбелл, хозяин дома, неловко топтался у двери.
- Мне тоже хотелось бы пожелать вам удачи, майор,- сказал
он, подавая руку. - Надеюсь на скорое и блестящее завершение
вашей миссии.
- Вашей дерьмовой миссии,- дополнил Волкерт. Руки он как бы
не заметил, взял под козырек и вышел.
В три минуты одиннадцатого полицейский наблюдатель условными
значками отметил в тетради: "Вышли двое, свернули по улице
направо. Один, кажется, в военной форме." Итого... он пролистал в
уме свои записи - за последние два часа дом покинули семь
человек. Он взялся за ключ переносного телеграфа и начал отбивать
донесение.
Он еще не закончил работу, а глаза уже уловили новую
перемену обстановки.
В двух окнах первого этажа замерцало, просвечивая сквозь
шторы, открытое пламя...
6.
- На выбор,- сказал Глеб.- Можете числить себя пленником,
можете - гостем и союзником. К вам лично я зла не питаю... а
женщины - отходчивы...
Волкерт ничего не сказал. Он просто стоял, опираясь на леер,
и смотрел, как проплывает мимо зеленый склон острова Виктори.
Простым глазом видны были серые маковые зернышки пасущихся овец.
В небе когтились высокие легкие облака. Скоро ветер станет
бодрее...
- В конце концов, вы даже не проиграли. И лучший в мире
пловец утонет, оказавшись внезапно в центре моря. Трое, четверо
суток можно продержаться на воде... Но кто упрекнет его, что он -
не доплыл до берега?
- Я знаю, зачем вы меня взяли,- сказал Волкерт. - Чтобы я...
разрядил мальчика. Но без Салли я не смогу...
- Ничего. Как-нибудь справимся. Олив поможет. В конце
концов, я ведь могу просто не подходить к нему близко. А на
расстоянии - держу защиту.
- На вашем месте я бы отправил его отдельным судном,- сказал
Волкерт.
- Ну уж нет,- засмеялся Глеб. - Скажите, Волкерт,- спросил
он через некоторое время,- а в бытность ариманитом вы относились
к своей пастве как к людям - или как к говорящим куклам?
- По-разному,- сказал Волкерт, подумав.- Ведь кого мы
подбирали? Шваль, отбросы. Сильные люди к нам не шли. А когда
случаем попадали... Вашу Олив я глубоко зауважал, знаете ли.
- Понятно,- сказал Глеб.
Сайруса разбудило прикосновение. Он приподнялся, повернулся.
Кто-то стоял над ним, жестом веля молчать. Человек был весь в
черном, лишь лицо чуть выделялось. В руке человек держал фонарь с
темно-синим стеклом, сквозь которое еле проглядывал овальный
язычок керосинового огня.
Сайрус сел. Человек подал ему черную одежду, показал:
надень. Это были легкие трикотажные штаны, свитер и шапочка-
маска. На ноги вместо огромных тюремных сапог Сайрус натянул
шерстяные носки с пришитой войлочной подошвой.
Только в коридоре он проснулся окончательно.
Итак, это побег. Сердце забилось. Кто подстроил? А,
неважно...
Место караульного пусто, ключи на столе...
Тот, кто пришел за ним, хорошо знал дорогу. Они куда-то шли
непонятными боковыми проходами, спускались по узким отвесным
трапам. Потом беззвучно отворилась ржавая крышка квадратного
лючка, и в лицо пахнуло морем. Волны прокатывались рядом. Сразу
стало невозможно дышать. Проводник помог Сайрусу пролезть в
лючок, скользнул следом сам. Он был маленький и ловкий.
Они оказались на галерее, опоясывающей корму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36