– Какие будут кандидатуры для общения с чужими?
– Некст Викен, – бросил кто-то.
– Ну уж нет, – твердо и зло сказал отец. – Некст Викен занимается Дезертом и пилотами и будет ими заниматься.
Ларин пристально посмотрел на отца.
– Я выдвигаю вашу кандидатуру, лорд Викен, мы не можем расширять круг посвященных, а вы сможете многое узнать, не прибегая к пыткам.
– Мне нужно сопровождение, – ответил отец.
– Я думаю, семья Синоби согласится выделить специалистов, – тут же нашелся Ларин.
– Кто везет, того и погоняют, – как бы про себя заметил Синоби. – Да, я выделю двоих.
– Двое – мало.
– Я дам еще двоих, – сказала Шур. – И тут другая поговорка, Синоби: инициатива наказуема исполнением.
– Кто за то, чтобы лорд Викен занялся получением информации от чужих, и чтобы его сопровождали люди Шур и Синоби, – Ларин никогда не теряет времени даром.
Большинство.
– И последнее, лорды, – произнес Ларин, твердым взглядом осматривая присутствующих. – Я предлагаю тем, кого данная проблема непосредственно не касается, сделать инъекцию амброзии. Обсуждение ситуации с Тропезом записано и будет выдано тем, кто согласится на инъекцию.
Согласились многие – кто-то легко, кто-то под давлением; восемь лордов забудут последние три часа своей жизни без малейшей возможности восстановления.
Когда мы расходились, Шур насмешливо бросила в мою сторону:
– Генератор проблем.
«Гадюка», – чуть не сорвалось у меня в ответ.
Остаток дня я провела, устраивая раненых и решая вопрос с оплатой медуслуг. Синоби и Шур встали на мою сторону, и восстановление рук пилотам будет обеспечено за счет государства. К вечеру я валилась с ног, хотелось одного – уснуть где-нибудь на сутки, но был назначен бал. Из последних сил я потащилась к Лане.
– О… Ты ужасно выглядишь, – с сожалением сказала она.
– Знаю, сделай что-нибудь, у меня два часа до начала бала.
– Ни платья…
– Ни платья, ни сил… ничего.
– Сейчас все будет!
Ну вот, как можно не любить такую женщину?
С меня сняли стереомерки и тут же покрыли какой-то мазью, сделали обертывание. Пока тепло разливалось по телу, обсудили фасон и выбрали ткань, я уснула минут на сорок и проснулась уже другим человеком. Бодрящий массаж, маска на лицо, примерка платья. Платье я выбрала провокационное, фасон, как у гейш – с облегающим лифом и длинными рукавами, с расходящейся от бедер юбкой до пола, но без вырезов, максимально закрытое. И черное, в знак траура по погибшим. А поскольку я из рода госслужащих и драгоценности мне носить зазорно, то смотрелось все… непразднично. Я хотела оставить косу, как всегда, но Лана уговорила распустить. Я в последние месяцы настолько не уделяла себе внимания, что и не заметила, как волосы отрасли почти до пояса, их немножко подровняли и оставили без укладки.
Вроде бы получилось неплохо, но Лана молчала…
– Что?
– Ты очень похожа на свою мать.
– Ну и что?
– Боюсь, решат, что я специально тебе такое посоветовала.
– Лана, отец меня знает и тебя знает, – с улыбкой ответила я, – не переживай.
– Я переживаю не из-за Ис… лорда Викена.
– А из-за кого?
Она молча всплеснула руками.
– Синоби?
– Ара-Лин, он…
Я подошла и взяла ее за руки.
– Не переживай об этом. Мы во всем разобрались.
Она в ответ лишь покачала головой.
– Кстати, я тебе очень благодарна, что ты так спокойно все восприняла, – сказала она, чтобы сменить тему. Что-то я ничего не понимаю.
– О чем ты?
Она в ужасе уставилась на меня, а потом закрыла лицо руками.
– Лана, ну что ты как ребенок… Ты ж меня знаешь всю жизнь… Что?
– Это он должен был сказать…
– Говори теперь ты.
– У твоего отца и у меня будет дочь, инорожденная, – тихо сказала она.
Я почти физически ощутила удар по голове… Ну, отец…
– Он признает ее? – уточнила я на всякий случай.
Лана молча закивала. Я не находила в себе сил что-либо сказать.
– Прости меня, – со слезами на глазах заговорила Лана. – Я видела, что он охладевает ко мне, что его тяготит моя любовь. Ронан был всегда вдали, я его видела раз в месяц в лучшем случае, я упросила, вымолила у твоего отца ребенка, девочку, чтобы она была со мной, ведь внуков от Ронана мне не видать. Она будет моей дочерью…
Я молча обняла ее.
– Ты не сердишься?
– Сержусь, на отца.
– Не надо…
– Я желаю, чтобы твоя дочка была похожа не тебя и внешне, и характером, и чтобы ей не пришлось барахтаться в том же, что и мне.
Мы постояли обнявшись и до меня наконец дошло, что у меня будет сестричка, такая же, как Ронан… Я засмеялась и поцеловала Лану в щеку.
– Я буду учить ее танцевать, а Ронан будет подсовывать ей сказки, которые читал в детстве.
Лана улыбнулась в ответ, а потом отвернулась, чтобы спрятать набежавшие слезы. Хоть она и промолчала, я знала, о чем она подумала – я очень похожа на свою мать, и не только внешне.
Очень хотелось поругаться с отцом, но… не время и не место, да и права осуждать его у меня нет. Я злилась, что он ничего не рассказал мне, ведь я имею право знать, что у меня будет сестра.
– Когда ты собирался сообщить? – спросила я, он сразу понял, о чем речь.
– Когда она родится, – спокойно ответил отец. Ронан, который стоял рядом, переводил взгляд с меня на него, похоже, он не знает…
– А ты, братец, знаешь, что у тебя будет сестра, одна кровь?
– Да, я думал, ты знаешь…
– И Лана думала…
– Вы остались подругами? – осторожно поинтересовался отец.
Я попыталась испепелить его взглядом.
– Да! Более чем когда-либо, нам теперь есть, против кого дружить.
Он тихо рассмеялся, я не выдержала и усмехнулась тоже.
– Отец, все же сообщай нам, когда заводишь детей, и лучше до их рождения – попросила я.
– Ну… О леди Тобин вы знаете… Пока все.
– Это будет ее ребенок? – уточнил Ронан.
– Да.
Мы с братом переглянулись и поняли друг друга без слов – нас у отца двое, дочь и сын, и никого больше нам не надо.
Отец тоже все прекрасно понял.
– Ревнивцы, – пробурчал он.
– Кстати, зачем ты вырядилась в платье гейш, тебе что, мало сплетен и нападок? И вообще, тебе правильней было бы надеть брюки, – продолжал он бурчать.
– Ага, чтобы меня, как на Тропезе, принимали за непойми-кого…
– Ты слишком похожа на свою мать, – уже серьезно сказал он.
– Я ее дочь – что я могу еще сказать.
– Это уж точно, – как-то сокрушенно заметил отец. – Сначала за ней выгребал, теперь вот за тобой.
– Ты считаешь, что я не права? – озабоченно спросила я.
– Если бы я так считал, я бы тебе рта не дал раскрыть на Совете.
Мы наконец подошли к залу, осмотрели друг друга, все в черном, я встала между отцом и Ронаном, и мы вошли.
Людей было немного, практически междусобойчик, безопасники и коммерсанты, инициировавшие акцию. Хелен-Инга сразу заметила нас и не смогла скрыть оживления. Синоби, беседовавший с Шур, замолчал на полуслове и уставился на меня, Шур тоже, она мне не простит того, что Синоби на секунду смог забыть о ее существовании.
– А вот и королева бала, – воскликнул некст Грюндер. – С кем будет первый танец? – доверительно спросил он.
– С самым дорогим и любимым мужчиной, – ответила я. Игры начинаются, ведь такие мероприятия – топливо для сплетен.
– Я ему завидую, – промурлыкал Грюнд. – Музыка!
Зазвучал вальс, я развернулась к отцу.
– Я?
– Ну а кто же еще?
– Ронан!
– Ты отказываешься?
– Ну уж нет.
И мы закружились. Танцевал отец прекрасно; когда музыка закончилась, я испытала разочарование, хотелось кружиться и кружиться.
Грюнд с пакостной физиономией пробурчал: «Запрет на замужество…», я в ответ послала ему ехидную улыбочку – игры…
Если первый танец был только для виновников торжества, то второй уже считается, что для всех, но пока никто особо не спешил. Я кружилась с Ронаном, отца перехватила леди Шур, а Хелен-Инга медленно вальсировала со старым Баюлом.
– Я думал, что я для тебя – самый любимый мужчина, – подкалывал брат.
– Ну не будем же мы это афишировать, – в тон ему ответила я.
На третий танец отец и Хелен-Инга наконец добрались друг до друга. Если бы они повесили себе на спины плакаты с надписями «Мы влюбленные!», это имело бы куда меньший эффект. Весь зал не сводил с них глаз, но им было все равно. Хелен-Инга расплылась в улыбке, глаза горели, а отец не отводил от нее взгляда. Я поймала недобрый взгляд леди Шур, сто процентов – задумала какую-то пакость. Вот ведь интересно, она отравляла жизнь всем, до кого могла дотянуться, но в деловых вопросах была надежным и умным партнером.
– А правда, что леди Тобин носит вашего братика? – раздался над ухом голос некст Грюндера, который уставился на Ронана.
– Хотите отобрать прозвище у леди Шур, Грюнд? – нашлась я.
Он рассмеялся.
– Ну что вы, пупок развяжется. Так значит, вас не расстраивают ваши сестричка и братик? – Я поблагодарила Судьбу за то, что так вовремя все узнала, и еще раз мысленно обругала отца.
– Грюнд, вы такой злой, потому что танцевать никто не зовет?
– Я не танцую.
Я ехидно подняла бровь.
– Может, вы и драться не умеете?
– Умею, но не танцую, – и ретировался.
– Серпентарий какой-то, – заметил Ронан.
– Боятся потерять форму от безделья, – ответила я. Судьба, какое счастье понимать, что главной проблемой на данный момент является мелкая пакость со стороны Шур или Грюндера, и даже если им удастся напакостить, то никто не умрет, да и вообще особо не пострадает. От этой мысли я расплылась в улыбке.
– Разрешите пригласить вас, – раздался бархатный голос. Мое блаженство провалилось во «врата», это Соболев. Я с вежливой улыбкой вложила свою руку в его, и мы закружились, я старалась не смотреть на него.
– А вы были правы, леди некст Викен…
– Вы тоже, лорд Соболев…
– Мир?
Я озорно улыбнулась:
– Нет, война на полное уничтожение.
– Кровожадная, – он включился в игру. – А почему же, позвольте узнать?
– Увы, вы заставили меня дать клятву самой себе, и пока я не выполню ее, мира между нами не будет.
– И в чем же вы поклялись?
– Тайна!
– Какой кошмар… Меня сживут со свету?
– Нет, всего лишь лишат аппетита.
– Ну вот вы и выболтали…
Я рассмеялась.
– Я готов съесть много конфет и тем самым надолго лишиться аппетита…
– Мне не нужна капитуляция без боя!
– Значит, все-таки война?
– Война!
И в следующую секунду я оторвалась от пола, он закружил меня в горизонтальной поддержке, я заставила себя расслабиться и принять нужную позу, откинувшись и вытянув руку.
– Сдаетесь?
– Ха!
Ему пришлось закончить вращение и вернуть меня на землю, музыка стихла, я наткнулась на совершенно бешеный взгляд Синоби. Соболев его тоже заметил.
– Вы с ним? Это правда?
– Я сама по себе, – сказала я твердо, посмотрев в глаза Соболеву.
Однако я решила, что лучше где-нибудь спрятаться, пока страсти улягутся, и отправилась на балкон, но там был Грюнд.
– Помирились? – мрачно спросил он. Ах, ну да, это он о Соболеве.
– Вовсе нет, обменялись объявлениями войны.
– Да? А с виду не скажешь.
Я решила не продолжать разговор и молча оперлась о перила в шаге от него.
– Все-таки, что между вами было?
– А? – он отвлек меня от раздумий. Что ж тебе неймется! Похоже, Соболев слишком много для него значит.
– Да ничего не было, танцевала как-то для него, пока ученицей была, ему понравилось, в младшие жены звал, отказалась…
– Ничего себе…
– Твоя очередь. Что значит «ничего себе»?
Грюнд инстинктивно огляделся.
– Совсем молодым он влюбился в младшую Шур, очень красивая девочка была, ангелоподобная, но улетела на задание и не вернулась. С тех пор он не любит нежных блондинок и смотрит только на гейш.
– Да, – мне вспомнились уговоры Соболева, – дела…
– Дела… – согласился Грюнд, серьезно и как-то строго взглянув на меня. – И каково это – держать в руках чью-то жизнь и быть кому-то полновластным хозяином?
Я опешила, но потом поняла, что это он о Даниэле.
– Это страшно.
Я отвернулась от Грюнда, вот гадина, все настроение испортил. Резануло чувство вины: мы празднуем, а виновник торжества…
– Страшно? – удивленно спросил Грюнд.
– А ты считаешь, что я должна пыжиться от собственной значимости и превосходства? – зло ответила я.
– Нет. Прости. Ты странная девушка.
– На себя посмотри! Не переживай, я буду заботиться о нем…
Он молча кивнул. И тут меня накрыло, разрозненные факты и предположения помимо моей воли собрались в единую картину, я попыталась отогнать получившийся вывод, не нужны мне чужие тайны. Грюнд все это время всматривался в меня. Я отвернулась.
– Умная…
– Дурак! – ой, зря это я.
– Дурак, – согласился он. Кляня себя за ненужное любопытство, спросила одними губами:
– Знает?
– Догадывается, – тем же способом ответил Грюнд, и мы молча уставились в ночь. Отец прав, я генератор проблем, и в первую очередь для себя, ну зачем мне личная жизнь некст Грюндера и его отношения с Соболевым?
– А что у тебя с тем ректором с Дезерта?
– Любопытство кошку сгубило.
– У нее девять жизней.
– Ты свои девять еще в флаере исчерпал.
Он рассмеялся, а потом серьезно сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91