На очной ставке с женщиной, чья «тойота» была угнана и которая заявляла, что эти убийцы были ангелами, Лаура Шан слушала ее с интересом и очарованием, но потом она обвинила полицию в том, что та прислушивается к фантазиям какой-то сумасшедшей, которая, очевидно, хочет попасть в газету.
Она была гранитом.
Она была железом.
Она была сталью.
Ее нельзя было сломить. Власти безжалостно наседали на нее, но безуспешно. После нескольких дней они обозлились на нее. После нескольких недель их злость переросла в гнев. Через три месяца они чувствовали отвращение к ней и хотели привлечь ее к ответственности за неподчинение закону. Через шесть месяцев они устали. Через десять месяцев им все надоело. Через год они попытались ее забыть.
Между делом, конечно, они виделись с ее сыном, Крисом. Они не наседали на него, как на нее, используя вместо этого ложь и трюки, которыми хотели вынудить мальчика к признанию, каких не сделала его мать. Но когда они спрашивали его о исчезнувшем раненом незнакомце, он начинал рассказывать им про Индиану Джонс, Люка Скайдолкера и Хана Соло. Когда они пытались добиться от него некоторых подробностей о событиях в пересохшем русле, он рассказывал им о сэре Томми Тоде, слуге королевы, который снимал комнату в их доме. Когда они спрашивали о том, где они с матерью скрывались и что делали в течение шестнадцати дней между десятым и двадцать пятым января, мальчик говорил:
– Я проспал все это время, я был в коматозном состоянии, я думаю, что подхватил малярию или объелся «Марсом», понимаете, и теперь у меня амнезия, как у Койоты, которого Роад Раннер сбросил со скалы.
Довольный их непониманием, он сказал:
– Это семейные мелочи, понимаете. Разве вы не знаете, что такое семейные мелочи? Я могу говорить только со своей мамой об этих мелочах, это больше никого не касается. Если вы начнете обсуждать семейные мелочи с посторонними, то куда вы пойдете, когда захотите пойти домой?
Чтобы окончательно добить власти, Лаура Шан публично принесла извинения каждому, кто пострадал во время ее побегов от наемных убийц. Семье, у которой она угнала «бьюик», она подарила новый «кадиллак». Человеку, с чьего «ниссана» она сняла номера, подарила новый «ниссан». В каждом случае она получила прощение и завела друзей.
Ее старые книги были переизданы и вновь возглавили список бестселлеров, через годы после выхода в свет. Известные киностудии купили права на экранизацию романов, которые еще не были экранизированы. Слухи, возможно, распространенные ее собственным агентом, возымели эффект, и издательства предлагали огромные суммы за право на издание ее следующего романа.
ГЛАВА 2
За этот год Стефан Кригер ужасно соскучился по Лауре и Крису, но жизнь в доме Гэйнса в Беверли Хиллс не была неприятной. Удобства были роскошными, еда была великолепной; Джесон учил его снимать фильмы в его домашней киностудии; Тельма была просто очаровательной.
– Послушай, Кригер, – сказала она одним летним днем возле бассейна.– Может быть, тебе хочется быть с ними, может быть, ты устал скрываться здесь, но рассмотрим альтернативные варианты. В своем времени ты бы умер от скуки, ведь там нет фильмов Тельмы Акерсон. Ты должен молиться, что оказался в нашей славной эре.
– Это так… – Он смотрел на солнечные лучи, играющие на светло-голубой воде бассейна.– Но я боюсь, что за этот год конспирации я потеряю свой и без того хрупкий шанс завоевать ее сердце.
– Ты не можешь завоевать ее, сэр Кригер. Она не праздничный пирог на вечеринке. Такую женщину, как Лаура, нельзя выиграть. Она сама решает, кому отдать себя.
– Ты не очень обнадеживаешь.
– Такова моя работа.
– Я знаю…
– Моя работа…
– Да, да…
– Комика. Несмотря на мою замечательную внешность, мне, возможно, больше подходит образ неряхи.
На Рождество Лаура и Крис приехали в дом Гэйнса, и ее подарок Стефану имел огромное значение. Несмотря на внимание различных властей в течение этого года, Лаура обошла всех заместителей, чтобы получить водительские права, социальную карточку безопасности, кредитные карточки и паспорт на имя Стефана Кригера.
Она подарила все это ему рождественским утром в подарочной коробке.
– Все документы действительны. В «Бесконечной реке» двое из моих героев находятся в бегах и нуждаются в новых документах…
– Да, – сказал Стефан.– Я читал ее три раза.
– Одну книгу три раза? – удивился Джесон. Они все сидели вокруг рождественской елки, ели фрукты и пили кокосовый сок. Джесон был в приподнятом настроении.– Лаура, берегись этого парня. Он одержимый.
– О да, конечно, – сказала Тельма, – для вас, типов из Голливуда, каждый, кто прочел книгу, хоть одну, кажется вам интеллектуальным гигантом или психопатом. Лаура, как ты получила эти фальшивые бумаги?
– Они не фальшивые, – сказал Крис.– Они настоящие.
– Это так, – сказала Лаура.– На водительских правах и других документах стоят государственные печати. В исследовательской работе для «Бесконечной реки» я узнала, как получить новые документы высшего качества, и я нашла этого интересного человека в Сан-Франциско, который заправляет производством различных документов в подвале под ночным клубом, что находится под открытым небом…
– На нем нет крыши? – спросил Крис. Лаура потеребила волосы мальчика и сказала:
– Кроме того, Стефан, если ты как следует заглянешь в эту коробку, то найдешь пару сберегательных книжек. Я открыла счета на твое имя в Секрити Пацифик Банк и Грейт Вестерн Савингс. Он был удивлен.
– Я не могу взять твои деньги. Я не могу…
– Ты спас меня от инвалидной коляски, несколько раз спасал мою жизнь, и я не могу дать тебе деньги? Тельма, что с ним?
– Он настоящий мужчина, – сказала Тельма.
– Тогда это объясняет все.
– Эти волосатые неандертальцы, – сказала Тельма, – прыгающие вокруг костра и празднующие победу над мамонтом, все такие.
– Мужчины, – сказала Лаура.
– Мужчины, – сказала Тельма.
К его удивлению и против его желания, Стефан Кригер почувствовал, как мрак в его сердце начал сменяться ярким светом.
В конце февраля следующего года через тринадцать месяцев, после событий в Палм-Спрингс, Лаура предложила Стефану жить с ней и Крисом в ее доме в Бич Би. Он приехал на следующий день в русском спортивном автомобиле, который он купил на деньги, подаренные Лаурой.
Следующие семь месяцев он спал в комнате для гостей. Каждую ночь. Ему больше ничего не надо было. Только быть с ними, день за днем.
В середине сентября, двадцать месяцев после того, как он появился на крыльце ее дома с пулевым отверстием в груди, она попросила его лечь в ее постель. Только через три ночи он нашел мужество прийти.
ГЛАВА 3
В тот год, когда Крису исполнилось двенадцать лет, Джесон и Тельма купили дом в Монтерее с видом на самое красивое побережье в мире и настояли, чтобы Лаура, Стефан и Крис приехали к ним на август, когда у Тельмы и Джесона был перерыв в съемках. Утренние часы в Монтерее были прохладными и туманными, дни теплыми и ясными, ночи промозглыми, и эта ежедневная смена погоды была впечатляющей.
Во вторую пятницу месяца Стефан и Крис отправились на пляж с Джесоном. На камнях неподалеку от берега грелись и резвились морские львы. Туристы парковали свои машины бампер к бамперу на дороге вдоль пляжа; они загорали и делали фотографии.
– Год за годом, – сказал Джесон, – здесь все больше иностранных туристов. Это постоянное вторжение. И вы заметили – это в основном японцы, немцы и русские. Меньше чем полвека назад мы вели величайшую войну в истории против всех них, а сейчас они более состоятельные, чем мы. Японская электроника и машины, русские машины и компьютеры, немецкие машины и станки…. Господи, Стефан, мне кажется, что американцы лучше относятся к своим старым врагам, чем к своим старым друзьям.
Стефан остановился, чтобы посмотреть на морских львов, которые проявляли интерес к туристам, и подумать об ошибке, которую он сделал во время встречи с Уинстоном Черчиллем.
«Но скажите мне только одно. Любопытство распирает меня. Скажите… например, что станет с Советами после войны?»
Старая лиса говорил так обычно, как будто этот вопрос был выбран им случайно, как будто он с таким же успехом мог спросить о перемене моды в будущем, хотя на самом деле он все рассчитал и ответ действительно интересовал его. Помня о том, что ему сказал Стефан, Черчилль убедил западных союзников продолжать борьбу в Европе после того, как Германия была разбита. Воспользовавшись тем, что Советы оккупировали Восточную Европу, и обратив это против них, другие союзники повернули оружие против русских, отбросив их к своим границам; во время войны с Германией Советы снабжались оружием и боеприпасами из Соединенных Штатов и без этой поддержки они потерпели поражение в считанные месяцы. Кроме того, они были измотаны войной с их старым врагом Гитлером. Теперь современный мир был не таким, как должен был быть, и все потому, что Стефан ответил на один вопрос Черчилля.
В отличие от Джесона, Тельмы, Лауры и Криса Стефан был человеком не из этого времени, человеком, для которого эта эра не была родной, годы после мировой войны были его будущим, хотя в то же время для этих людей они были прошлым. Они не могли помнить другой мир кроме этого, где самые великие страны в мире не питали вражды друг к другу, где огромные арсеналы ядерного оружия не нашли применения, где демократия процветала даже в России, где были мир и согласие.
Судьба борется за то, что должно было быть. Но на этот раз, к счастью, ей это не удалось.
Лаура и Тельма сидели в шезлонгах на веранде и смотрели на своих мужчин, бродивших по побережью.
– Ты счастлива с ним, Шан?
– Он очень грустный.
– Но замечательный.
– Он никогда не будет Дании.
– Но Дании нет. Лаура кивнула.
– Он говорит, что я спасла его, – сказала Лаура.
– От голодной жизни, ты имеешь в виду? Наконец Лаура сказала:
– Я люблю его.
– Я знаю, – сказала Тельма.
– Я никогда не думала, что я смогу… снова. Я имею в виду, полюбить мужчину так.
– Как так, Шан? Ты говоришь о какой-то новой хитроумной позе? Ты приближаешься к сорока годам, Шан, разве не время пересмотреть свою лебединую верность?
– Ты неисправима.
– Я стараюсь.
– А что у тебя, Тельма? Ты счастлива? Тельма похлопала по своему большому животу.
Она была на седьмом месяце беременности.
– Очень счастлива, Шан. Я говорила тебе, что могут быть близнецы?
– Говорила.
– Близнецы, – сказала Тельма с благоговейным страхом.– Как Рути была бы довольна мной.
Близнецы.
Судьба борется за то, что должно было быть, подумала Лаура, и временами, к счастью, ей это удается.
Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь морским воздухом и слушая шелест ветра среди сосен и кипарисов.
Вскоре Тельма сказала:
– Помнишь тот день, когда я приехала в твой дом в горах, а ты практиковалась в стрельбе по мишени?
– Помню.
– Ты решетила пулями человеческие силуэты. Ты ненавидела весь мир и везде прятала оружие. В тот день ты сказала мне, что всю свою жизнь терпишь то, что заставляет терпеть тебя судьба, но больше ты не собиралась терпеть – ты собиралась сражаться, чтобы защитить себя. Ты была очень злой в тот день, Шан, и очень печальной.
– Да.
– Сейчас я знаю, что ты вновь мучаешься, я знаю, что ты по-прежнему борешься. Мир все еще полон смерти и трагедий. Несмотря на все это, ты не выглядишь больше печальной.
– Нет.
– В чем секрет?
– Я познала третий великий закон, и это все. Будучи ребенком, я познала мучение. Когда убили Криса, я научилась бороться. Сейчас я все еще мучаюсь и борюсь, но я теперь знаю, почему. Это судьба.
– Звучит как бред суеверного, Шан. Господи. Судьба. Так ты заставишь еще написать меня роман.
– С близнецами на шее, – сказала Лаура, – тебе никогда не видать своего романа.
– О да, мне даже будет некогда вертеться перед зеркалом.
Лаура засмеялась.
– Я люблю тебя, Тельма.
– Я люблю тебя, сестричка.
Они продолжали сидеть в шезлонгах. Внизу начинался прилив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Она была гранитом.
Она была железом.
Она была сталью.
Ее нельзя было сломить. Власти безжалостно наседали на нее, но безуспешно. После нескольких дней они обозлились на нее. После нескольких недель их злость переросла в гнев. Через три месяца они чувствовали отвращение к ней и хотели привлечь ее к ответственности за неподчинение закону. Через шесть месяцев они устали. Через десять месяцев им все надоело. Через год они попытались ее забыть.
Между делом, конечно, они виделись с ее сыном, Крисом. Они не наседали на него, как на нее, используя вместо этого ложь и трюки, которыми хотели вынудить мальчика к признанию, каких не сделала его мать. Но когда они спрашивали его о исчезнувшем раненом незнакомце, он начинал рассказывать им про Индиану Джонс, Люка Скайдолкера и Хана Соло. Когда они пытались добиться от него некоторых подробностей о событиях в пересохшем русле, он рассказывал им о сэре Томми Тоде, слуге королевы, который снимал комнату в их доме. Когда они спрашивали о том, где они с матерью скрывались и что делали в течение шестнадцати дней между десятым и двадцать пятым января, мальчик говорил:
– Я проспал все это время, я был в коматозном состоянии, я думаю, что подхватил малярию или объелся «Марсом», понимаете, и теперь у меня амнезия, как у Койоты, которого Роад Раннер сбросил со скалы.
Довольный их непониманием, он сказал:
– Это семейные мелочи, понимаете. Разве вы не знаете, что такое семейные мелочи? Я могу говорить только со своей мамой об этих мелочах, это больше никого не касается. Если вы начнете обсуждать семейные мелочи с посторонними, то куда вы пойдете, когда захотите пойти домой?
Чтобы окончательно добить власти, Лаура Шан публично принесла извинения каждому, кто пострадал во время ее побегов от наемных убийц. Семье, у которой она угнала «бьюик», она подарила новый «кадиллак». Человеку, с чьего «ниссана» она сняла номера, подарила новый «ниссан». В каждом случае она получила прощение и завела друзей.
Ее старые книги были переизданы и вновь возглавили список бестселлеров, через годы после выхода в свет. Известные киностудии купили права на экранизацию романов, которые еще не были экранизированы. Слухи, возможно, распространенные ее собственным агентом, возымели эффект, и издательства предлагали огромные суммы за право на издание ее следующего романа.
ГЛАВА 2
За этот год Стефан Кригер ужасно соскучился по Лауре и Крису, но жизнь в доме Гэйнса в Беверли Хиллс не была неприятной. Удобства были роскошными, еда была великолепной; Джесон учил его снимать фильмы в его домашней киностудии; Тельма была просто очаровательной.
– Послушай, Кригер, – сказала она одним летним днем возле бассейна.– Может быть, тебе хочется быть с ними, может быть, ты устал скрываться здесь, но рассмотрим альтернативные варианты. В своем времени ты бы умер от скуки, ведь там нет фильмов Тельмы Акерсон. Ты должен молиться, что оказался в нашей славной эре.
– Это так… – Он смотрел на солнечные лучи, играющие на светло-голубой воде бассейна.– Но я боюсь, что за этот год конспирации я потеряю свой и без того хрупкий шанс завоевать ее сердце.
– Ты не можешь завоевать ее, сэр Кригер. Она не праздничный пирог на вечеринке. Такую женщину, как Лаура, нельзя выиграть. Она сама решает, кому отдать себя.
– Ты не очень обнадеживаешь.
– Такова моя работа.
– Я знаю…
– Моя работа…
– Да, да…
– Комика. Несмотря на мою замечательную внешность, мне, возможно, больше подходит образ неряхи.
На Рождество Лаура и Крис приехали в дом Гэйнса, и ее подарок Стефану имел огромное значение. Несмотря на внимание различных властей в течение этого года, Лаура обошла всех заместителей, чтобы получить водительские права, социальную карточку безопасности, кредитные карточки и паспорт на имя Стефана Кригера.
Она подарила все это ему рождественским утром в подарочной коробке.
– Все документы действительны. В «Бесконечной реке» двое из моих героев находятся в бегах и нуждаются в новых документах…
– Да, – сказал Стефан.– Я читал ее три раза.
– Одну книгу три раза? – удивился Джесон. Они все сидели вокруг рождественской елки, ели фрукты и пили кокосовый сок. Джесон был в приподнятом настроении.– Лаура, берегись этого парня. Он одержимый.
– О да, конечно, – сказала Тельма, – для вас, типов из Голливуда, каждый, кто прочел книгу, хоть одну, кажется вам интеллектуальным гигантом или психопатом. Лаура, как ты получила эти фальшивые бумаги?
– Они не фальшивые, – сказал Крис.– Они настоящие.
– Это так, – сказала Лаура.– На водительских правах и других документах стоят государственные печати. В исследовательской работе для «Бесконечной реки» я узнала, как получить новые документы высшего качества, и я нашла этого интересного человека в Сан-Франциско, который заправляет производством различных документов в подвале под ночным клубом, что находится под открытым небом…
– На нем нет крыши? – спросил Крис. Лаура потеребила волосы мальчика и сказала:
– Кроме того, Стефан, если ты как следует заглянешь в эту коробку, то найдешь пару сберегательных книжек. Я открыла счета на твое имя в Секрити Пацифик Банк и Грейт Вестерн Савингс. Он был удивлен.
– Я не могу взять твои деньги. Я не могу…
– Ты спас меня от инвалидной коляски, несколько раз спасал мою жизнь, и я не могу дать тебе деньги? Тельма, что с ним?
– Он настоящий мужчина, – сказала Тельма.
– Тогда это объясняет все.
– Эти волосатые неандертальцы, – сказала Тельма, – прыгающие вокруг костра и празднующие победу над мамонтом, все такие.
– Мужчины, – сказала Лаура.
– Мужчины, – сказала Тельма.
К его удивлению и против его желания, Стефан Кригер почувствовал, как мрак в его сердце начал сменяться ярким светом.
В конце февраля следующего года через тринадцать месяцев, после событий в Палм-Спрингс, Лаура предложила Стефану жить с ней и Крисом в ее доме в Бич Би. Он приехал на следующий день в русском спортивном автомобиле, который он купил на деньги, подаренные Лаурой.
Следующие семь месяцев он спал в комнате для гостей. Каждую ночь. Ему больше ничего не надо было. Только быть с ними, день за днем.
В середине сентября, двадцать месяцев после того, как он появился на крыльце ее дома с пулевым отверстием в груди, она попросила его лечь в ее постель. Только через три ночи он нашел мужество прийти.
ГЛАВА 3
В тот год, когда Крису исполнилось двенадцать лет, Джесон и Тельма купили дом в Монтерее с видом на самое красивое побережье в мире и настояли, чтобы Лаура, Стефан и Крис приехали к ним на август, когда у Тельмы и Джесона был перерыв в съемках. Утренние часы в Монтерее были прохладными и туманными, дни теплыми и ясными, ночи промозглыми, и эта ежедневная смена погоды была впечатляющей.
Во вторую пятницу месяца Стефан и Крис отправились на пляж с Джесоном. На камнях неподалеку от берега грелись и резвились морские львы. Туристы парковали свои машины бампер к бамперу на дороге вдоль пляжа; они загорали и делали фотографии.
– Год за годом, – сказал Джесон, – здесь все больше иностранных туристов. Это постоянное вторжение. И вы заметили – это в основном японцы, немцы и русские. Меньше чем полвека назад мы вели величайшую войну в истории против всех них, а сейчас они более состоятельные, чем мы. Японская электроника и машины, русские машины и компьютеры, немецкие машины и станки…. Господи, Стефан, мне кажется, что американцы лучше относятся к своим старым врагам, чем к своим старым друзьям.
Стефан остановился, чтобы посмотреть на морских львов, которые проявляли интерес к туристам, и подумать об ошибке, которую он сделал во время встречи с Уинстоном Черчиллем.
«Но скажите мне только одно. Любопытство распирает меня. Скажите… например, что станет с Советами после войны?»
Старая лиса говорил так обычно, как будто этот вопрос был выбран им случайно, как будто он с таким же успехом мог спросить о перемене моды в будущем, хотя на самом деле он все рассчитал и ответ действительно интересовал его. Помня о том, что ему сказал Стефан, Черчилль убедил западных союзников продолжать борьбу в Европе после того, как Германия была разбита. Воспользовавшись тем, что Советы оккупировали Восточную Европу, и обратив это против них, другие союзники повернули оружие против русских, отбросив их к своим границам; во время войны с Германией Советы снабжались оружием и боеприпасами из Соединенных Штатов и без этой поддержки они потерпели поражение в считанные месяцы. Кроме того, они были измотаны войной с их старым врагом Гитлером. Теперь современный мир был не таким, как должен был быть, и все потому, что Стефан ответил на один вопрос Черчилля.
В отличие от Джесона, Тельмы, Лауры и Криса Стефан был человеком не из этого времени, человеком, для которого эта эра не была родной, годы после мировой войны были его будущим, хотя в то же время для этих людей они были прошлым. Они не могли помнить другой мир кроме этого, где самые великие страны в мире не питали вражды друг к другу, где огромные арсеналы ядерного оружия не нашли применения, где демократия процветала даже в России, где были мир и согласие.
Судьба борется за то, что должно было быть. Но на этот раз, к счастью, ей это не удалось.
Лаура и Тельма сидели в шезлонгах на веранде и смотрели на своих мужчин, бродивших по побережью.
– Ты счастлива с ним, Шан?
– Он очень грустный.
– Но замечательный.
– Он никогда не будет Дании.
– Но Дании нет. Лаура кивнула.
– Он говорит, что я спасла его, – сказала Лаура.
– От голодной жизни, ты имеешь в виду? Наконец Лаура сказала:
– Я люблю его.
– Я знаю, – сказала Тельма.
– Я никогда не думала, что я смогу… снова. Я имею в виду, полюбить мужчину так.
– Как так, Шан? Ты говоришь о какой-то новой хитроумной позе? Ты приближаешься к сорока годам, Шан, разве не время пересмотреть свою лебединую верность?
– Ты неисправима.
– Я стараюсь.
– А что у тебя, Тельма? Ты счастлива? Тельма похлопала по своему большому животу.
Она была на седьмом месяце беременности.
– Очень счастлива, Шан. Я говорила тебе, что могут быть близнецы?
– Говорила.
– Близнецы, – сказала Тельма с благоговейным страхом.– Как Рути была бы довольна мной.
Близнецы.
Судьба борется за то, что должно было быть, подумала Лаура, и временами, к счастью, ей это удается.
Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь морским воздухом и слушая шелест ветра среди сосен и кипарисов.
Вскоре Тельма сказала:
– Помнишь тот день, когда я приехала в твой дом в горах, а ты практиковалась в стрельбе по мишени?
– Помню.
– Ты решетила пулями человеческие силуэты. Ты ненавидела весь мир и везде прятала оружие. В тот день ты сказала мне, что всю свою жизнь терпишь то, что заставляет терпеть тебя судьба, но больше ты не собиралась терпеть – ты собиралась сражаться, чтобы защитить себя. Ты была очень злой в тот день, Шан, и очень печальной.
– Да.
– Сейчас я знаю, что ты вновь мучаешься, я знаю, что ты по-прежнему борешься. Мир все еще полон смерти и трагедий. Несмотря на все это, ты не выглядишь больше печальной.
– Нет.
– В чем секрет?
– Я познала третий великий закон, и это все. Будучи ребенком, я познала мучение. Когда убили Криса, я научилась бороться. Сейчас я все еще мучаюсь и борюсь, но я теперь знаю, почему. Это судьба.
– Звучит как бред суеверного, Шан. Господи. Судьба. Так ты заставишь еще написать меня роман.
– С близнецами на шее, – сказала Лаура, – тебе никогда не видать своего романа.
– О да, мне даже будет некогда вертеться перед зеркалом.
Лаура засмеялась.
– Я люблю тебя, Тельма.
– Я люблю тебя, сестричка.
Они продолжали сидеть в шезлонгах. Внизу начинался прилив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53