Прислуга все равно увидит его, как бы мы не пытались его спрятать, и она все растреплет о людях, которые притащили компьютер в такую дыру, как эта.
Стефан сказал:
– Лаура сказала мне, что у вас с мужем есть второй дом в Палм-Спрингс.
– У нас есть дом в Палм-Спрингс, вилла в Монтерес, еще одна вила в Лас-Вегасе, и меня не очень бы удивило, если бы мы владели еще вулканом на Гавайях. Мой муж очень богат. Так что выбирайте. Мои дома – это ваши дома. Только не используйте полотенца для протирки колпаков на колесах вашей машины, и если будете жевать табак, то постарайтесь сплевывать его куда-нибудь в угол, а не посередине комнат.
– Я думаю, что дом в Палм-Спрингс нам подойдет, – сказала Лаура.– Ты говорила мне, что он стоит в уединении.
– Посреди большого двора с множеством деревьев, все наши соседи занятые люди, и они не будут напрашиваться на чашечку кофе. Никто не потревожит вас там.
– Хорошо, – сказала Лаура, – но есть еще некоторые вещи. Нам понадобится перемена белья, удобная обувь и некоторые другие предметы туалета. Я сделала список с размерами и со всем остальным. Когда все это кончится, я безусловно верну тебе все деньги, которые ты дала мне и которые ты истратишь на компьютер и остальные вещи.
– И не только эти, Шан. Я даю взаймы только под сорок процентов. Еженедельно. Плюс твой ребенок. Он станет моим.
Крис засмеялся.
– Моя тетя, оказывается, ростовщица.
– Ты перестанешь острить, когда станешь моим ребенком, Крис Тофер Робин. Ты будешь называть меня мамочкой.
– Хорошо, мамочка! – сказал Крис и отсалютовал ей.
В двадцать часов тридцать минут Тельма была готова отправиться за покупками со списком и наставлениями, которые дала ей Лаура относительно компьютера.
– Я вернусь завтра, как только смогу, – сказала она, обнимая на прощание Криса и Лауру.– С вами действительно все будет в порядке, Шан?
– Думаю, да. Если они узнали, что мы здесь, они не скоро появятся.
Стефан сказал:
– Помни, Тельма, они путешественники во времени, если они обнаружат, где мы прятались, они могут вернуться к тому моменту, когда мы только приехали сюда. В действительности они не могли поджидать нас, когда мы приехали в мотель в среду. То, что мы так долго живем здесь незамеченными, доказывает, что не существует никаких публичных фактов о нашем убежище.
– Моя голова раскалывается, – сказала Тельма.– Читать мудреные студийные контракты куда проще!
Она вышла в ночь и дождь в своем парике и очках, но без вставной челюсти, которая лежала в кармане ее куртки.
Лаура, Крис смотрели ей вслед в большое окно, когда Стефан сказал:
– Она необыкновенная женщина.
– Очень, – сказала Лаура.– Я молю Бога, чтобы она не попала в опасность.
– Не беспокойся, мама, – сказал Крис.– Наша тетя Тельма крутая женщина. Она всегда так говорила.
Той же ночью в десять часов, вскоре после отъезда Тельмы, Лаура поехала к Толстяку Джеку в Алахим. Дождь уже не был таким сильным, как раньше, но он не прекращался. Бетонная площадка стоянки была покрыта лужами, которые казались маслянистыми в сумрачном свете уличных фонарей. Над землей стелилась узкая полоса тумана.
Ей не хотелось оставлять Стефана в мотеле. Но было бы глупо в его состоянии выходить в холодную, дождливую, январскую ночь. Кроме того, он ничем не мог помочь ей.
Хотя Стефан остался в мотеле, Крис был с Лаурой, так как она не хотела с ним расставаться с тех пор, как они оказались в опасности. Мальчик был с ней тогда, когда она впервые посетила Толстяка Джека год назад, когда она купила у него запрещенные модифицированные автоматы «узи», поэтому толстяк не будет удивлен, увидев его. Он не будет особенно обрадован, так как Толстяк Джек не любил детей, но он не будет и удивлен.
Когда она вела машину, то тревожно посматривала в зеркало заднего вида и боковые зеркала, изучая других водителей, что было необходимо для безопасности. Она не могла позволить себе попасть в аварию из-за какого-нибудь бесшабашного водителя, который едет слишком быстро для такого состояния дорожного покрытия. Полиция тут же приедет на место происшествия, сверит номера машины, и прежде чем она успеет арестовать ее, люди с автоматами материализуются из прошлого и убьют ее и Криса.
Она оставила свой «узи» Стефану, хотя он и протестовал. Она не могла оставить его без средств к самозащите. С собой она взяла револьвер тридцать восьмого калибра. Пятьдесят запасных патронов лежали в кармане ее лыжной куртки.
Возле Диснейленда, когда неоновая вывеска пиццерии Толстяка Джека проявилась в сгустившемся тумане, Лаура вздохнула с облегчением. Она встала на тесную стоянку и заглушила двигатель. Щетки остановились, и капли дождя тут же забрызгали лобовое стекло. Оранжевый, красный, синий, желтый и зеленый цвета неоновой рекламы сияли сквозь эту пленку воды, напоминая ей почему-то старомодные неоновые вывески старых лет.
Крис сказал:
– Толстяк Джек навешал еще больше неоновых ламп с тех пор, как мы были здесь.
– Я думаю, ты прав, – сказала Лаура.
Они вылезли из машины и посмотрели на мерцающий, мигающий и сверкающий фасад Пицца Парти Палас Толстяка Джека.
Неоновыми лампами были обведены не только буквы названия местечка. Ими был украшен весь фасад здания, крыша, каждое окно и входная дверь. Кроме того, на крыше были установлены два огромных неоновых щита, окрашивающих яркими отблесками клубы тумана, вившиеся в воздухе. На одном щите светилась огромная неоновая пицца, на другом – улыбающееся лицо клоуна.
Неонового света было так много, что каждая капля дождя, падающая с неба, переливалась всеми цветами радуги, как будто они были частичками радуги, развалившейся на мелкие кусочки. Каждая лужа тоже сверкала радужными цветами. Эффект был ошеломляющим, но это было лишь подготовкой ко входу в интерьер пиццерии, где царил хаос, который должен был сопутствовать формированию вселенной триллион лет назад. Официанты и официантки были одеты в костюмы клоунов, привидений, пиратов, космонавтов, ведьм, цыган и вампиров, а поющее трио в медвежьих шкурах прогуливалось от стола к столу, смеша детей гримасами. Старшие дети сгрудились возле видеоигр, электронное сопровождение которых смешивалось с песнями трио и криками детей.
– Сумасшедший дом, – сказал Крис.
У входной двери их встретил Доминик, главный партнер Толстяка Джека. Доминик был высоким, бледным, как мертвец, мужчиной с печальными глазами, что никак не увязывалось с веселой обстановкой в пиццерии.
Повысив голос, чтобы ее можно было слышать сквозь этот шум, Лаура спросила Толстяка Джека и сказала:
– Я звонила раньше. Я старая подруга его матери, – это был пароль, который значил, что нам нужно оружие, а не пицца.
Доминик нагнулся к ней, чтобы не повышать голоса:
– Кажется, вы уже были раньше.
– У вас хорошая память, – сказала она.– Год назад.
– Идите, за мной, – сказал Доминик загробным голосом.
Им не нужно было проходить сквозь хаос обеденной комнаты, что вполне устраивало Лауру, которая могла быть узнана кем-нибудь из посетителей. Они нырнули в одну из боковых дверей вестибюля, в коридор, который вел мимо кухни и кладовой в личный кабинет Толстяка Джека. Доминик постучал в дверь, пропустил их внутрь и сказал Толстяку Джеку:
– Старые друзья вашей матери, – потом он оставил их наедине с крупным детиной.
Толстяк Джек подтверждал своей внешностью свое прозвище. Он был пять футов ростом и триста пятьдесят фунтов весом. В сером шерстяном костюме в обтяжку, он выглядел как те толстяки на фотографиях журналов, которых диетики ставят на холодильник, чтобы бояться съесть лишний кусок еды; в действительности он сам был похож на холодильник.
Он сидел в широком кресле за массивным столом и не поднялся навстречу.
– Только послушайте этих маленьких бестий, – сказал он Лауре, игнорируя Криса.– Я специально расположил свой кабинет в глубине здания, чтобы сюда не долетали звуки, но их крики и вопли слышны так, как будто я сижу прямо посреди этого ада.
– Но это всего лишь смеющиеся дети, – сказала Лаура, стоящая с Крисом перед столом.
– Миссис О'Лири тоже была всего лишь старухой со старой неуклюжей коровой, но, однако, она спалила Чикаго, – мрачно сказал Толстяк Джек. Он жевал батончик «Марса». Где-то за стеной ревел нестройный гул детских голосов.– Чтоб вы подавились, маленькие тролли.
– Там настоящий сумасшедший дом, – сказал Крис.
– Тебя кто-нибудь спрашивал?
– Никто, сэр.
Серые глазки Джека были глубоко вдавлены в пухлое лицо. Он перевел их на Лауру и сказал:
– Вы видели мою новую неоновую рекламу?
– Вы имеете в виду клоуна?
– Да. Разве он не прекрасен? Я сам разработал его, изготовил и установил ночью так, что на следующее утро уже было поздно предъявлять мне претензии. Чертовы городские власти любят покаркать.
Толстяк Джек уже давно был в ссоре с городскими властями Анахима. Властям не нравилась его яркая неоновая реклама, которая затмевала сам Диснейленд. Толстяк Джек потратил десятки, если не сотни тысяч долларов на судебные разбирательства и штрафы, он даже провел какое-то время за решеткой за пререкания с судом. Он не был анархистом, но не терпел посягательств на свои права свободно думающей личности.
Он занимался незаконной торговлей оружием по той же самой причине, по которой устанавливал неоновые рекламы. Это был своего рода вызов властям, посягающим на свободу личности. Он мог часами говорить о дьявольском правительстве, каковым являлось, по его мнению, любое правительство, и на этот раз не о модифицированных «узи» говорил, а Лауре и Крису приходилось выслушивать бесконечные объяснения того, почему правительство не имеет права даже издавать законы, преследующие убийства.
Лаура не питала большой любви к правительству, ни к правому, ни к левому, но она не питала особых симпатий и к Толстяку Джеку. Он никогда не признавал законности какой-либо власти.
Теперь, после того как она протянула Толстяку Джеку свой список, узнала цену и отсчитала деньги, он повел ее и Криса сквозь потайную дверь в задней стенке шкафа в его кабинете, по узкой лестнице, ведущей к его подпольному складу нелегального оружия. Хотя его ресторан и был сумасшедшим домом, в его арсенале царил почти идеальный порядок: коробки с различного вида оружием были расставлены по металлическим полкам, в соответствии с калибром и стоимостью; здесь было по меньшей мере тысяча единиц разного оружия. Он мог предложить ей два модифицированных автомата «узи».
– Чрезвычайно популярные автоматы, со времени попытки покушения на Рейгана, – сказал он. Предложил «чиф спешиал» тридцать восьмого калибра. Стефану нужен был кольт «Коммандор» девятимиллиметровый парабеллум с девятизарядным магазином и глушителем.
– У меня его нет, – сказал Толстяк Джек, – но я могу предложить вам кольт «Коммандор Марк IV» тридцать восьмой супер с девятизарядным магазином и парой глушителей к нему. У меня есть еще глушители к нему, если нужно.
Она уже знала, что он не может предложить нужную ей амуницию, но когда он дожевал «Марс», то объяснил:
– У меня нет амуниции и взрывчатки. Послушайте, я не верю властям, но я не настолько безответственный. У меня целый ресторан орущих детей, и я не могу рисковать, разорвав их на кусочки, даже если от этого станет спокойнее на земле. Кроме того, я дорожу своей неоновой рекламой.
– Хорошо, – сказала Лаура, обнимая одной рукой плечо Криса.– Что насчет газа?
– Вы уверены, что вам нужен не слезоточивый газ?
– Уверена. Мне нужен вексон.
Стефан дал ей название газа. Он сказал, что это было одно из химических оружий, которое институт надеялся перенести в 1944 год, чтобы включить его в германский военный арсенал. Теперь его можно было использовать против нацистов.
– Нам нужно то, что быстро убивает. Толстяк Джек навалился задом на металлический стол, стоящий посреди склада, на который он выложил «узи», револьверы, пистолет и глушители. Стол чудовищно заскрипел.
– Этот газ стоит на вооружении армии и строго контролируется.
– Вы можете его достать?
– О, конечно, я могу достать вам вексон, – сказал Толстяк Джек.
Он отошел от стола, который на этот раз облегченно заскрипел, подошел к металлическим полкам и достал из одной из коробок пару шоколадок «Херши». Он не предложил одну Крису, а положил ее в карман своих штанов и начал жевать другую.
– Здесь у меня его нет, его также опасно хранить, как и взрывчатку. Но я могу достать вам его завтра, если это удобно.
– Отлично.
– Это будет немало стоить.
– Я знаю.
Толстяк Джек ухмыльнулся. Куски шоколада застряли между его зубами.
– У меня не часто спрашивали такой газ, и меньше всего я ожидал услышать это от вас. Мне даже стало интересно, зачем он вам. Я, конечно, не жду, что вы скажете мне. Но обычно его спрашивают покупатели из Южной Америки или Среднего Востока, которым нужны нервно-паралитические газы. Их часто использовали последние годы Иран и Ирак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Стефан сказал:
– Лаура сказала мне, что у вас с мужем есть второй дом в Палм-Спрингс.
– У нас есть дом в Палм-Спрингс, вилла в Монтерес, еще одна вила в Лас-Вегасе, и меня не очень бы удивило, если бы мы владели еще вулканом на Гавайях. Мой муж очень богат. Так что выбирайте. Мои дома – это ваши дома. Только не используйте полотенца для протирки колпаков на колесах вашей машины, и если будете жевать табак, то постарайтесь сплевывать его куда-нибудь в угол, а не посередине комнат.
– Я думаю, что дом в Палм-Спрингс нам подойдет, – сказала Лаура.– Ты говорила мне, что он стоит в уединении.
– Посреди большого двора с множеством деревьев, все наши соседи занятые люди, и они не будут напрашиваться на чашечку кофе. Никто не потревожит вас там.
– Хорошо, – сказала Лаура, – но есть еще некоторые вещи. Нам понадобится перемена белья, удобная обувь и некоторые другие предметы туалета. Я сделала список с размерами и со всем остальным. Когда все это кончится, я безусловно верну тебе все деньги, которые ты дала мне и которые ты истратишь на компьютер и остальные вещи.
– И не только эти, Шан. Я даю взаймы только под сорок процентов. Еженедельно. Плюс твой ребенок. Он станет моим.
Крис засмеялся.
– Моя тетя, оказывается, ростовщица.
– Ты перестанешь острить, когда станешь моим ребенком, Крис Тофер Робин. Ты будешь называть меня мамочкой.
– Хорошо, мамочка! – сказал Крис и отсалютовал ей.
В двадцать часов тридцать минут Тельма была готова отправиться за покупками со списком и наставлениями, которые дала ей Лаура относительно компьютера.
– Я вернусь завтра, как только смогу, – сказала она, обнимая на прощание Криса и Лауру.– С вами действительно все будет в порядке, Шан?
– Думаю, да. Если они узнали, что мы здесь, они не скоро появятся.
Стефан сказал:
– Помни, Тельма, они путешественники во времени, если они обнаружат, где мы прятались, они могут вернуться к тому моменту, когда мы только приехали сюда. В действительности они не могли поджидать нас, когда мы приехали в мотель в среду. То, что мы так долго живем здесь незамеченными, доказывает, что не существует никаких публичных фактов о нашем убежище.
– Моя голова раскалывается, – сказала Тельма.– Читать мудреные студийные контракты куда проще!
Она вышла в ночь и дождь в своем парике и очках, но без вставной челюсти, которая лежала в кармане ее куртки.
Лаура, Крис смотрели ей вслед в большое окно, когда Стефан сказал:
– Она необыкновенная женщина.
– Очень, – сказала Лаура.– Я молю Бога, чтобы она не попала в опасность.
– Не беспокойся, мама, – сказал Крис.– Наша тетя Тельма крутая женщина. Она всегда так говорила.
Той же ночью в десять часов, вскоре после отъезда Тельмы, Лаура поехала к Толстяку Джеку в Алахим. Дождь уже не был таким сильным, как раньше, но он не прекращался. Бетонная площадка стоянки была покрыта лужами, которые казались маслянистыми в сумрачном свете уличных фонарей. Над землей стелилась узкая полоса тумана.
Ей не хотелось оставлять Стефана в мотеле. Но было бы глупо в его состоянии выходить в холодную, дождливую, январскую ночь. Кроме того, он ничем не мог помочь ей.
Хотя Стефан остался в мотеле, Крис был с Лаурой, так как она не хотела с ним расставаться с тех пор, как они оказались в опасности. Мальчик был с ней тогда, когда она впервые посетила Толстяка Джека год назад, когда она купила у него запрещенные модифицированные автоматы «узи», поэтому толстяк не будет удивлен, увидев его. Он не будет особенно обрадован, так как Толстяк Джек не любил детей, но он не будет и удивлен.
Когда она вела машину, то тревожно посматривала в зеркало заднего вида и боковые зеркала, изучая других водителей, что было необходимо для безопасности. Она не могла позволить себе попасть в аварию из-за какого-нибудь бесшабашного водителя, который едет слишком быстро для такого состояния дорожного покрытия. Полиция тут же приедет на место происшествия, сверит номера машины, и прежде чем она успеет арестовать ее, люди с автоматами материализуются из прошлого и убьют ее и Криса.
Она оставила свой «узи» Стефану, хотя он и протестовал. Она не могла оставить его без средств к самозащите. С собой она взяла револьвер тридцать восьмого калибра. Пятьдесят запасных патронов лежали в кармане ее лыжной куртки.
Возле Диснейленда, когда неоновая вывеска пиццерии Толстяка Джека проявилась в сгустившемся тумане, Лаура вздохнула с облегчением. Она встала на тесную стоянку и заглушила двигатель. Щетки остановились, и капли дождя тут же забрызгали лобовое стекло. Оранжевый, красный, синий, желтый и зеленый цвета неоновой рекламы сияли сквозь эту пленку воды, напоминая ей почему-то старомодные неоновые вывески старых лет.
Крис сказал:
– Толстяк Джек навешал еще больше неоновых ламп с тех пор, как мы были здесь.
– Я думаю, ты прав, – сказала Лаура.
Они вылезли из машины и посмотрели на мерцающий, мигающий и сверкающий фасад Пицца Парти Палас Толстяка Джека.
Неоновыми лампами были обведены не только буквы названия местечка. Ими был украшен весь фасад здания, крыша, каждое окно и входная дверь. Кроме того, на крыше были установлены два огромных неоновых щита, окрашивающих яркими отблесками клубы тумана, вившиеся в воздухе. На одном щите светилась огромная неоновая пицца, на другом – улыбающееся лицо клоуна.
Неонового света было так много, что каждая капля дождя, падающая с неба, переливалась всеми цветами радуги, как будто они были частичками радуги, развалившейся на мелкие кусочки. Каждая лужа тоже сверкала радужными цветами. Эффект был ошеломляющим, но это было лишь подготовкой ко входу в интерьер пиццерии, где царил хаос, который должен был сопутствовать формированию вселенной триллион лет назад. Официанты и официантки были одеты в костюмы клоунов, привидений, пиратов, космонавтов, ведьм, цыган и вампиров, а поющее трио в медвежьих шкурах прогуливалось от стола к столу, смеша детей гримасами. Старшие дети сгрудились возле видеоигр, электронное сопровождение которых смешивалось с песнями трио и криками детей.
– Сумасшедший дом, – сказал Крис.
У входной двери их встретил Доминик, главный партнер Толстяка Джека. Доминик был высоким, бледным, как мертвец, мужчиной с печальными глазами, что никак не увязывалось с веселой обстановкой в пиццерии.
Повысив голос, чтобы ее можно было слышать сквозь этот шум, Лаура спросила Толстяка Джека и сказала:
– Я звонила раньше. Я старая подруга его матери, – это был пароль, который значил, что нам нужно оружие, а не пицца.
Доминик нагнулся к ней, чтобы не повышать голоса:
– Кажется, вы уже были раньше.
– У вас хорошая память, – сказала она.– Год назад.
– Идите, за мной, – сказал Доминик загробным голосом.
Им не нужно было проходить сквозь хаос обеденной комнаты, что вполне устраивало Лауру, которая могла быть узнана кем-нибудь из посетителей. Они нырнули в одну из боковых дверей вестибюля, в коридор, который вел мимо кухни и кладовой в личный кабинет Толстяка Джека. Доминик постучал в дверь, пропустил их внутрь и сказал Толстяку Джеку:
– Старые друзья вашей матери, – потом он оставил их наедине с крупным детиной.
Толстяк Джек подтверждал своей внешностью свое прозвище. Он был пять футов ростом и триста пятьдесят фунтов весом. В сером шерстяном костюме в обтяжку, он выглядел как те толстяки на фотографиях журналов, которых диетики ставят на холодильник, чтобы бояться съесть лишний кусок еды; в действительности он сам был похож на холодильник.
Он сидел в широком кресле за массивным столом и не поднялся навстречу.
– Только послушайте этих маленьких бестий, – сказал он Лауре, игнорируя Криса.– Я специально расположил свой кабинет в глубине здания, чтобы сюда не долетали звуки, но их крики и вопли слышны так, как будто я сижу прямо посреди этого ада.
– Но это всего лишь смеющиеся дети, – сказала Лаура, стоящая с Крисом перед столом.
– Миссис О'Лири тоже была всего лишь старухой со старой неуклюжей коровой, но, однако, она спалила Чикаго, – мрачно сказал Толстяк Джек. Он жевал батончик «Марса». Где-то за стеной ревел нестройный гул детских голосов.– Чтоб вы подавились, маленькие тролли.
– Там настоящий сумасшедший дом, – сказал Крис.
– Тебя кто-нибудь спрашивал?
– Никто, сэр.
Серые глазки Джека были глубоко вдавлены в пухлое лицо. Он перевел их на Лауру и сказал:
– Вы видели мою новую неоновую рекламу?
– Вы имеете в виду клоуна?
– Да. Разве он не прекрасен? Я сам разработал его, изготовил и установил ночью так, что на следующее утро уже было поздно предъявлять мне претензии. Чертовы городские власти любят покаркать.
Толстяк Джек уже давно был в ссоре с городскими властями Анахима. Властям не нравилась его яркая неоновая реклама, которая затмевала сам Диснейленд. Толстяк Джек потратил десятки, если не сотни тысяч долларов на судебные разбирательства и штрафы, он даже провел какое-то время за решеткой за пререкания с судом. Он не был анархистом, но не терпел посягательств на свои права свободно думающей личности.
Он занимался незаконной торговлей оружием по той же самой причине, по которой устанавливал неоновые рекламы. Это был своего рода вызов властям, посягающим на свободу личности. Он мог часами говорить о дьявольском правительстве, каковым являлось, по его мнению, любое правительство, и на этот раз не о модифицированных «узи» говорил, а Лауре и Крису приходилось выслушивать бесконечные объяснения того, почему правительство не имеет права даже издавать законы, преследующие убийства.
Лаура не питала большой любви к правительству, ни к правому, ни к левому, но она не питала особых симпатий и к Толстяку Джеку. Он никогда не признавал законности какой-либо власти.
Теперь, после того как она протянула Толстяку Джеку свой список, узнала цену и отсчитала деньги, он повел ее и Криса сквозь потайную дверь в задней стенке шкафа в его кабинете, по узкой лестнице, ведущей к его подпольному складу нелегального оружия. Хотя его ресторан и был сумасшедшим домом, в его арсенале царил почти идеальный порядок: коробки с различного вида оружием были расставлены по металлическим полкам, в соответствии с калибром и стоимостью; здесь было по меньшей мере тысяча единиц разного оружия. Он мог предложить ей два модифицированных автомата «узи».
– Чрезвычайно популярные автоматы, со времени попытки покушения на Рейгана, – сказал он. Предложил «чиф спешиал» тридцать восьмого калибра. Стефану нужен был кольт «Коммандор» девятимиллиметровый парабеллум с девятизарядным магазином и глушителем.
– У меня его нет, – сказал Толстяк Джек, – но я могу предложить вам кольт «Коммандор Марк IV» тридцать восьмой супер с девятизарядным магазином и парой глушителей к нему. У меня есть еще глушители к нему, если нужно.
Она уже знала, что он не может предложить нужную ей амуницию, но когда он дожевал «Марс», то объяснил:
– У меня нет амуниции и взрывчатки. Послушайте, я не верю властям, но я не настолько безответственный. У меня целый ресторан орущих детей, и я не могу рисковать, разорвав их на кусочки, даже если от этого станет спокойнее на земле. Кроме того, я дорожу своей неоновой рекламой.
– Хорошо, – сказала Лаура, обнимая одной рукой плечо Криса.– Что насчет газа?
– Вы уверены, что вам нужен не слезоточивый газ?
– Уверена. Мне нужен вексон.
Стефан дал ей название газа. Он сказал, что это было одно из химических оружий, которое институт надеялся перенести в 1944 год, чтобы включить его в германский военный арсенал. Теперь его можно было использовать против нацистов.
– Нам нужно то, что быстро убивает. Толстяк Джек навалился задом на металлический стол, стоящий посреди склада, на который он выложил «узи», револьверы, пистолет и глушители. Стол чудовищно заскрипел.
– Этот газ стоит на вооружении армии и строго контролируется.
– Вы можете его достать?
– О, конечно, я могу достать вам вексон, – сказал Толстяк Джек.
Он отошел от стола, который на этот раз облегченно заскрипел, подошел к металлическим полкам и достал из одной из коробок пару шоколадок «Херши». Он не предложил одну Крису, а положил ее в карман своих штанов и начал жевать другую.
– Здесь у меня его нет, его также опасно хранить, как и взрывчатку. Но я могу достать вам его завтра, если это удобно.
– Отлично.
– Это будет немало стоить.
– Я знаю.
Толстяк Джек ухмыльнулся. Куски шоколада застряли между его зубами.
– У меня не часто спрашивали такой газ, и меньше всего я ожидал услышать это от вас. Мне даже стало интересно, зачем он вам. Я, конечно, не жду, что вы скажете мне. Но обычно его спрашивают покупатели из Южной Америки или Среднего Востока, которым нужны нервно-паралитические газы. Их часто использовали последние годы Иран и Ирак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53