- Ничего не значит. Это лишь прекрасное доказательство того, что
вирус распространяется в сезон роста, но никто не знает, как он будет
воздействовать на растения в другое время. Бог знает, что принесет весна.
Почти все участки, пораженные чумой, засеивались поздно.
- Значит, ты не заразился официальным оптимизмом?
Дэвид резко ткнул палкой в сторону голой земли.
- Я вижу вот это.
- Они справятся с ним. Просто обязаны.
- Вышел закон, - сказал Дэвид, - по которому вся земля, ранее
засеянная зерновыми, должна быть отдана под картофель.
Джон кивнул:
- Я слышал.
- Так вот - закон только что отменен. Сообщили в новостях прошлой
ночью.
- Наверное, они уверены, что все налаживается.
Дэвид усмехнулся:
- Они могут быть уверены в чем им угодно. Следующей весной я посажу
картофель и свеклу.
- А пшеницу, ячмень?
- Ни акра.
- Если к тому времени вирус уничтожат, зерно сильно поднимется в
цене, - глубокомысленно изрек Джон.
- Как будто другие об этом не думали. Знаешь, почему закон
аннулировали?
- Если запретят посадки зерна, а вирус будет уничтожен, стране
придется покупать зерно за границей по фантастическим ценам.
- Какая азартная игра, - заметил Дэвид. - Жизнь страны против
повышения налогов.
- Ставки, должно быть, очень хороши!
Дэвид покачал головой.
- Но не для меня. Я ставлю на картофель.
К их разговору Дэвид вернулся в канун Рождества. Мэри и Дэвид-младший
вышли на морозный воздух поразмяться после обильного рождественского
обеда. Трое взрослых, предпочитая более спокойный способ переваривания
пищи, удобно устроились в креслах, наслаждаясь симфонией Гайдна.
- Как твое чудовище, Джон? - спросил Дэвид. - Успел во-время?
Джон кивнул:
- Меня чуть не стошнило, когда я рассмотрел его со всех сторон. Но
это еще цветочки по сравнению с тем, что мы делаем сейчас. Думаю, он
станет чемпионом в конкурсе уродов.
- И ты ничего не можешь изменить?
- Мы - люди подневольные. Даже архитектор вынужден приспосабливаться
к прихотям "денежных мешков", а я - всего лишь инженер.
- Но ведь ты - лично ты - ничем не связан?
- Только нуждой в деньгах.
- Слушай, ты бы мог взять годичный отпуск, если бы захотел?
- Конечно. Только есть одна загвоздка - как спасти семью от сточной
канавы.
- Я хочу, чтобы ты приехал сюда на год.
Джон даже привстал от волнения:
- Что?
- Ты оказал бы мне огромную услугу. О финансовой стороне не
беспокойся. Есть только три вещи, которые фермер может сделать со своими
дурно нажитыми доходами: купить новую землю, прокутить или положить в
кубышку. Я никогда не хотел иметь землю вне долины, да и транжира из меня
неважный.
- Вирус? - медленно проговорил Джон.
- Может, это и глупо, - сказал Дэвид, - но мне не нравится, как
обстоят дела. А еще я видел хронику о восточной эпидемии.
Джон взглянул на Анну.
- Но ведь это Восток, - сказала она. - Наша страна более
дисциплинирована. Нехватка продуктов, пайки - все это у нас уже было. А
сейчас даже нет никаких признаков какой-либо реальной опасности.
Спрашивается, не слишком ли - Джон бросает все дела, мы приезжаем сюда,
живем за твой счет целый год - и все только из-за того, что дела,
м_о_ж_е_т_ б_ы_т_ь, повернутся к худшему?
- Вот мы, - ответил Дэвид, - мирно сидим у огня, с полными желудками.
Я понимаю, так очень трудно представить будущее, которое, может, никогда и
не наступит.
- Никогда еще не было такой болезни, - сказал Джон, - будь то болезнь
растений или животных, эпидемия которой не прекратилась бы сама по себе. И
никогда не было случая полного уничтожения того или иного вида. Вспомни
хотя бы чуму!
Дэвид покачал головой:
- Только предположения. Мы не знаем наверняка. Что убило гигантских
рептилий? Ледниковый период, борьба за существование? А может, вирус? И
что, по-твоему, произошло со всеми растениями, останки которых мы находим
сейчас? Почему они не оставили "потомства"? Если за короткое время
наблюдений мы не столкнулись с подобным вирусом, это еще ничего не значит.
Человек может прожить всю жизнь, ни разу не увидев комету, но это вовсе не
означает, что комет не существует.
- Все это очень хорошо, Дэйв, - произнес Джон, давая понять, что тема
исчерпана, - но я не смогу приехать. Моя работа меня вполне устраивает,
хотя результаты ее меня, похоже, не интересуют. Вот скажи, как ты
представляешь себе этот год? Я буду сидеть на твоей шее?
- Я бы сделал из тебя фермера за месяц.
- Из Дэви - возможно.
На стене усыпляюще тикали часы. Анна вдруг подумала, что здесь
разговоры о страшных последствиях победы вируса даже более странны, чем в
Лондоне.
- В конце концов, - произнесла она вслух. - Мы всегда можем приехать
сюда, если дела действительно станут так плохи. Но сейчас, по-моему, в
этом нет необходимости.
- Когда мы впервые приехали в долину, - сказал Дэвид, - и гуляли с
дедушкой Беверли возле ущелья, он признался мне, что, выходя из долины,
всегда чувствует, словно за его спиной захлопывается невидимая дверь.
- Да, я тоже ощутила что-то подобное.
- Если катастрофа все-таки наступит, - продолжал Дэвид, - в Англии
будет не так уж много безопасных мест. Долина может стать одним из таких
убежищ.
- Значит - картофель и свекла, - сказал Джон.
- И более того, - добавил Дэвид, пристально взглянув на них. - Вы
видели кучу бревен у дороги?
- Для новых зданий?
Дэвид встал и подошел к окну.
- Нет, - сказал он, глядя на зимний пейзаж. - Для частокола.
Анна и Джон переглянулись.
- Частокол? - переспросила Анна.
Дэвид обернулся:
- Изгородь, если хотите. Необходимо сделать ворота, которые смогут
противостоять натиску толпы в долину.
- Ты серьезно? - изумленно спросил Джон.
Он внимательно посмотрел на своего старшего брата, который никогда не
отличался особым воображением и склонностью к авантюризму. Его манеры, как
обычно, были бесстрастны и флегматичны. Казалось, Дэвида совершенно не
волнует замешательство, вызванное его сообщением.
- Абсолютно серьезно, - ответил Дэвид.
- А если ничего не случится... - спросила Анна.
- Здешняя сельская публика будет просто счастлива найти новый
источник насмешек, - ответил Дэвид. - Дескать, эти недоумки Кастэнсы...
Мне хочется использовать шанс побыть в роли дурачка. Просто все косточки
ломит от предвкушения.
Спокойная убежденность Дэвида поразила их. Анна вдруг почувствовала
страстное желание остаться в долине, соорудить ворота, о которых говорил
Дэвид, и отгородиться от абстрактной толпы, беснующейся снаружи. Но
мимолетный порыв прошел, вновь вспомнились повседневные заботы.
- А школа... - вырвалосъ у Анны.
Дэвид проследил за ходом ее мыслей, но не выразил ни удивления, ни
удовлетворения.
- Есть школа в Лепетоне, - сказал он. - Один год вряд ли принесет им
большой вред.
Анна беспомощно взглянула на мужа.
- Всякое бывает, - начал он. - В конце концов, мы всегда можем
приехать, если твои мрачные прогнозы подтвердятся.
- Поторопитесь.
Анна поежилась.
- Через год мы будем смеяться над своими страхами.
- Да, - сказал Дэвид. - может быть.

4
Временное затишье продолжалось всю зиму. В западных странах были
разработаны, а в некоторых - и применены программы нормирования
продовольствия. В Англии исчезли пирожные и кексы, но хлеб был еще
доступен всем. Пресса по-прежнему колебалась между оптимизмом и
пессимизмом, правда, с менее резкими амплитудами. Самым главным и наиболее
часто обсуждаемым вопросом стал промежуток времени, который потребуется
для уничтожения вируса и возвращения жизни в нормальное русло.
Джон с беспокойством обратил внимание на то, что до сих пор никто не
говорит о мелиорации зараженных земель в Азии. Как-то, в конце февраля, он
упомянул об этом в разговоре с Роджером Бакли. Они обедали в
"Сокровищнице" - клубе Роджера.
- Мы стараемся не думать о них, правда? - сказал Роджер. - Как будто
отрубили весь остальной мир, кроме Европы, Африки, Австралии и Америки. На
прошлой неделе я видел фотографии, сделанные в Центральном Китае. Они
сделаны несколько месяцев назад, но до сих пор не опубликованы, и, похоже,
не будут опубликованы.
- Что там?
- Цветные фотографии. Композиции в коричневых, серых и желтых тонах,
выполненные с огромным вкусом. На всех - голая земля и глина. Ты знаешь,
это намного страшнее всех жутких картин голода, которые были раньше.
Подошел официант и, словно совершая старинный ритуал, поставил перед ними
пиво. Когда он ушел, Джон спросил с сомнением:
- Страшнее?
- Да, они испугали меня. Я так и не понял, каким образом вирус сделал
из этого участка земли совершенно голое, чистое пространство. По инерции
продолжаешь думать, что хоть какая-то трава все-таки останется, пусть хотя
бы несколько пучков. Но он не оставляет ничего. Конечно, это всего лишь
исчезнувшая трава. Но когда задумаешься, какие огромные площади покрыты
той или иной травой...
- Есть какие-нибудь слухи?
Роджер неопределенно покачал головой:
- Давай определимся: слухи в официальных кругах так же неопределенны
и расплывчаты, как и в прессе, но они содержат нотку самонадеянности.
- Мой брат собирается забаррикадироваться, - сказал Джон. - Я тебе
говорил?
С неожиданным оживлением Роджер спросил:
- Фермер? Что ты имеешь ввиду - забаррикадироваться?
- Я ведь рассказывал тебе о его доме. Слепой Джилл окружен холмами,
единственным выходом служит узкое ущелье. Так вот, он сооружает изгородь,
чтобы изолировать долину полностью.
- Интересно. Продолжай!
- Да, в общем-то это все. Дэвид обеспокоен будущим, я никогда не
видел его таким. Во всяком случае, он отказался от посева пшеницы на своей
земле. Он даже хотел, чтобы мы все приехали и провели там целый год.
- Пока не минует кризис? Да, это серьезно.
- И еще, - добавил Джон. - С тех пор я время от времени вспоминаю о
нашем разговоре. Дэйв всегда был умнее меня, и я по своей глупости не
принял всерьез предчувствия деревенского жителя - дескать, что он может
понимать в таком деле. Здесь, в Лондоне, мы не знаем ничего, кроме того,
что черпаем ложкой.
Роджер взглянул на него и улыбнулся:
- Что-то в этом роде, Джонни, но запомни - я тоже на стороне этих
"черпающих". Слушай, а если я смогу предупредить тебя о катастрофе
заранее, у твоего братца найдется комната для нашего маленького трио?
- Думаешь, катастрофа неизбежна? - спросил Джон.
- Пока нет никаких признаков. Те, кому бы следовало быть в курсе,
излучают тот же оптимизм, который ты находишь в газетах. Но мне нравится,
как это звучит - Слепой Джилл, - словно страховой полис. Я буду держать
ухо возле трубопровода. Как только на другом конце раздастся маленький
звоночек-предупреждение, мы соберем свои семьи и махнем на север. Что ты
на это скажешь? Примет нас твой брат?
- Да, конечно, - Джон задумался. - А сколько, по-твоему, должно быть
таких звоночков?
- Достаточно. Я буду держать тебя в курсе. Можешь быть уверен. Мне не
хотелось бы в один прекрасный день оказаться застигнутым врасплох голодом,
сидя в Лондоне.
Рядом с их столиком прошел официант, толкая перед собой тележку,
нагруженную сырами разных сортов. Полуденная дремота наполняла воздух
столовой обычного лондонского клуба. Неясное бормотание голосов звучало
приглушенно и ненавязчиво.
- Невозможно представить что-либо, способное нарушить все это, -
сказал Джон.
- Согласен, это нерушимо, - ответил Роджер. - В конце концов, как нам
часто напоминала пресса, мы не азиаты. Будет интересно понаблюдать за нами
- британцами с плотно сжатыми губами - когда начнут собираться грозовые
тучи. Нерушимо. Но что случится, когда мы дадим трещину?
Официант принес отбивные. Это был маленький словоохотливый человечек,
менее высокомерный, чем все остальные.
- Что касается меня, - продолжал Роджер, - то никакое, даже самое
сильное любопытство не заставит меня остаться здесь.

Весна запоздала - сухая и холодная сумрачная погода продолжалась до
начала апреля. Когда, наконец, наступили теплые дождливые дни, стало
совершенно очевидно, что вирус ничуть не потерял своей силы и
действенности. Повсюду - на полях, в садах, по обочинам дорог - стебли
травы были испещрены грязно-зелеными пятнышками, переходящими в коричневую
гниль. Началось второе нашествие вируса Чанг-Ли.
- Какие новости на твоем конце трубопровода? - спросил у Джона Роджер
при встрече.
- Очень хорошие, как ни странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24