Джон взглянул на него с изумлением:
- Мне нравится твоя искренность, начинающий фермер. Ну, а что с
твоими коровами?
- Думаю, с молочным стадом придется расстаться. Коровы занимают
больше земли, чем того стоят.
Джон покачал головой.
- Не могу представить долину без них.
- Это устаревшая иллюзия горожанина, будто бы деревня не меняется.
Она меняется больше, чем город. Изменения в городе сводятся лишь к замене
зданий, которые становятся еще выше и еще уродливее, вот и все. Деревня же
всегда меняется фундаментально.
- Можем поспорить, - возразил Джон. - В конце концов...
- Анна идет, - перебил его Дэвид и добавил, когда Анна была совсем
близко.
- И ты еще спрашиваешь, почему я никак не женюсь?
Анна положила руки им на плечи.
- Что мне нравится в долине, - сказала она, - так это высокий класс
деревенских комплиментов. Дэвид, ты действительно хочешь знать, почему ты
не женишься?
- Он говорит, что у него не хватает времени, - сказал Джон.
- Ты просто гибрид, - объявила Анна, - в тебе достаточно от фермера,
чтобы считать жену своей собственностью, но, будучи новомодным типом с
университетским образованием, ты с изяществом испытываешь от этого чувство
неловкости.
- И как же по-твоему я буду обращаться со своей женой? - спросил
Дэвид, - впрягу ее в плуг, если сломается трактор?
- Все зависит от жены, сможет ли она с тобой справиться.
- Скорее всего, она сама впряжет тебя в плуг, - засмеялся Джон.
- Тебе придется подыскать мне такую милашку. У тебя ведь есть
приятельницы, способные справиться с Уэстморлендской твердыней?
- Слушай, - сказала Анна, - сколько уже было таких попыток?
- Брось! Они все были либо плоскогрудые дивы в очках, с грязными
ногтями и "Нью Стэйтмэн" подмышкой, либо особы в твидовых костюмчиках
нелепых цветов, нейлоновых чулках и туфлях на высоких каблуках.
- А как насчет Нормы?
- Норме, - ответил Дэвид, - очень хотелось понаблюдать за случкой
жеребца и кобылы. Она, вероятно, считала это чрезвычайно интересным и
полезным опытом.
- Ну что же тут плохого для фермерской жены?
- Не знаю, - сухо ответил Дэвид. - Но это шокировало старого Джесса.
Наши понятия о приличиях отличаются от общепринятых, хотя, может, они и
смешны.
- Я как раз об этом и говорила, - сказала Анна, - ты еще недостаточно
цивилизован и всю жизнь проживешь холостяком.
Дэвид усмехнулся:
- Хотелось бы знать, можно ли надеяться, что Дэви когда-нибудь спасет
меня от окончательной деградации?
- Дэви собирается стать архитектором, - сказал Джон. - Ты бы видел
чудовище, которое я сейчас помогаю ему строить.
- Дэви сделает так, как сочтет нужным, - заметила Анна. - А пока, мне
кажется, он готовится стать альпинистом. А Мэри? О ней вы забыли?
- Не представляю Мэри архитектором, - сказал Джон.
- Мэри выйдет замуж, - добавил Дэвид, - как любая женщина, которая
чего-нибудь стоит.
Анна изучающе посмотрела на них:
- Вы оба настоящие дикари. По-моему, все мужчины такие. Только у
Дэвида налет цивилизованности почти совсем облупился.
- Что плохого в том, если я считаю замужество само собой разумеющимся
для женщины? - спросил Дэвид.
- Я не удивлюсь, если Дэви тоже женится, - сказала Анна.
- В университете я знал одну девушку из Ланкашира. Она сбежала от
своего отца в четырнадцать лет, и ей было совершенно все равно, куда
бежать. Училась она лучше всех нас, но, так и не закончив курс, вышла
замуж за американского летчика и уехала с ним в Детройт.
- И поэтому, - заметила Анна, - теперь вы не представляете для своих
дочерей иной судьбы, кроме неизбежного замужества за американским летчиком
из Детройта.
Дэвид улыбнулся:
- Что-то вроде этого.
Анна сердито взглянула на него, но удержалась от комментариев.
Некоторое время они молча шли вдоль берега реки. Стоял теплый майский
день. По лазурному небесному пастбищу неспешно брели облака. В долине
всегда как-то по-особенному ощущалось небо, словно обрамленное окружающими
ее холмами.
- Какая мирная, спокойная земля! - воскликнула Анна. - Тебе повезло,
Дэвид!
- Оставайтесь, - предложил он. - Нам нужны лишние руки - ведь Люк
болеет.
- Мое чудовище зовет меня, - сказал Джон. - Да и дети не станут
делать задание на каникулы, пока они здесь. Боюсь, нам придется вернуться
в Лондон в воскресенье, как намечали.
- Такие богатства вокруг! Посмотрите на все это, а потом вспомните о
несчастных китайцах.
- Ты слышал какие-нибудь новости перед отъездом?
- Увеличилось количество судов с зерном из Америки.
- А что слышно из Пекина?
- Официальных сообщений нет. Но похоже, Пекин в огне. А в Гонконге
пришлось отражать атаки на границе.
- Очень благородно, - насмешливо произнес Джон. - Вы когда-нибудь
видели старые фильмы о кроличьей чуме в Австралии? Изгороди с колючей
проволокой в десять футов высотой, и кролики - сотни, тысячи кроликов.
Сгрудившись возле заграждения, они давят на него, напрыгивая друг на
друга, пока в конце концов, не перелезут через изгородь, или она сама не
рухнет под их тяжестью. То же самое сейчас творится в Гонконге. Только,
давя друг друга, через изгородь перелезают не кролики, а человеческие
существа.
- По-твоему, это также плохо? - спросил Дэвид.
- Намного хуже. Кролики движимы только слепым инстинктом голода. А
люди обладают разумом, поэтому, чтобы остановить их, придется приложить
гораздо больше усилий. Я думаю, патронов для ружей у них предостаточно,
но, если бы даже их было мало, ничего бы не изменилось.
- Думаешь, Гонконг падет?
- Уверен. Давление будет расти до тех пор, пока не уничтожит его.
Людей можно расстреливать с воздуха из пулемета, бомбить, поливать
напалмом, но на месте каждого убитого тут же окажется сотня из глубинки.
- Напалм! - воскликнула Анна. - Нет!
- А что же еще? Для эвакуации всего Гонконга нет кораблей.
- Но ведь в Гонконге нет достаточного количества продуктов, и, если
они действительно захватили его, им придется вернуться, не солоно
хлебавши.
- Верно. Но что это меняет? Люди умирают от голода. В таком положении
человек способен на убийство из-за куска хлеба.
- А Индия? - спросил Дэвид, - Бирма и вся остальная Азия?
- Бог знает. В конце концов, они получили какое-никакое
предупреждение на примере Китая.
- Как же они надеются сохранить это в тайне? - спросила Анна.
Джон пожал плечами.
- Они отменили голод с помощью закона - помнишь? И потом, в начале
все выглядит просто. Вирус был изолирован в течение месяца, когда уже
поразил рисовые поля. Ему даже придумали изящное название - вирус Чанг-Ли.
Все, что от них требовалось, - найти способ уничтожить вирус, сохранив
растение, либо вывести вирусоустойчивую породу. И, наконец, они просто не
ожидали, что вирус начнет распространяться так быстро.
- Но когда урожай уже был уничтожен?
- Они боролись с голодом - честь им и хвала - в надежде продержаться
до весеннего урожая. К тому же, они были убеждены, что к тому времени
справятся с вирусом.
- Американцы считают, что смогут решить эту проблему.
- Им удастся спасти остальную часть Дальнего Востока. Спасать Китай
уже слишком поздно - отсюда и Гонконг.
Анна смотрела на склон холма. Маленькие фигурки по-прежнему
карабкались к вершине.
- Дети умирают от голода, - сказала она, - ведь наверняка можно
что-нибудь сделать?
- Что? - спросил Джон. - Мы отправляем продукты, но это капля в море.
- И мы спокойно разговариваем, смеемся, шутим на плодородной мирной
земле, - сказала она, - когда творится такой кошмар.
- Что мы можем сделать, дорогая моя, - ответил Дэвид. - И раньше было
достаточно людей, умирающих каждую минуту. Смерть есть смерть - случается
ли это с одним человеком или с сотней тысяч.
- Наверно, ты прав, - задумчиво проговорила Анна.
- Нам еще повезло, - сказал Дэвид. - Вирус мог уничтожить и пшеницу.
- Но тогда результат был бы менее плачевным, - возразил Джон. - Мы
ведь не зависим от пшеницы, как китайцы, да и вообще все азиаты - от риса.
- Ничего утешительного. Наверняка - нормированный хлеб.
- Нормированный хлеб! - воскликнула Анна. - А в Китае миллионы
борются за горстку зерна.
Наступило молчание. В безоблачном небе сияло солнце. Слышалась
звонкая песня дрозда.
- Бедняги, - сказал Дэвид.
- Как-то в поезде я видел одного парня, - заметил Джон. - Так он с
явным удовольствием разглагольствовал, дескать, китаезы получили то, что
заслужили, мол, так им, коммунистам, и надо. Если бы не дети, я бы
поделился с ним своим мнением по этому поводу.
- А разве мы намного лучше? - спросила Анна. - Мы чувствуем сожаление
только сейчас, а в остальное время забываем о них и продолжаем как ни в
чем ни бывало заниматься своими делами.
- Нам ничего другого не остается, - сказал Дэвид. - Тот парень в
поезде - я не думаю, что он постоянно злорадствует. Так же и мы. Не так
плохо, пока мы понимаем, как нам повезло.
- Разве?
Легкий ветерок раннего лета донес слабый крик. Они взглянули на
вершину холма. На фоне неба вырисовывалась человеческая фигурка. Через
несколько минут рядом появилась еще одна.
Джон улыбнулся.
- Мэри первая. Выносливость победила.
- Ты имеешь ввиду возраст, - сказал Дэвид. - Давайте покажем, что мы
видим их.
Они помахали руками, и два крошечных пятнышка замахали им в ответ.
- Мне кажется, Мэри решила стать врачом, - сказала Анна, когда они
продолжили свою прогулку.
- Ну что же, разумная идея, - заметил Дэвид. - Она может выйти замуж
за другого врача и организовать совместную практику.
- В Детройте, да? - усмехнулся Джон.
- Это одно из полезных занятий, по мнению Дэвида, - сказала Анна. -
Так же, как и хорошая кухарка.
Дэвид ткнул тростью в ямку.
- Когда живешь среди простых вещей, - сказал он, - всегда больше
ценишь их. Я разделяю полезные занятия по степени важности на первые,
вторые и третьи. А уж потом можно взяться и за небоскребы.
- Но если у тебя не будет инженеров, способных соорудить достаточно
вместительное приспособление, чтобы втиснуть туда министерство сельского
хозяйства, куда же вы, фермеры, тогда денетесь?
Дэвид не ответил на насмешку. Они дошли до места, где справа от
тропинки начиналась болотистая земля. Дэвид наклонился и выдернул
несколько стебельков - они легко поддались.
- Ядовитые сорняки? - спросила Анна.
Дэвид покачал головой.
- Oryzoides рода Leersia семейства Oryzae.
- Пожалуйста, без своих ботанических заморочек, - сказал Джон. - Это
ничего не значит для меня.
- Очень редкая для Британии трава, - продолжал Дэвид. - Весьма
необычная для здешних мест, изредка ее можно найти в южных графствах -
Хэмпшире, Сари и так далее.
- Похоже, листья гниют, - сказала Анна.
- И корни - тоже, - добавил Дэвид, - Oryzae включает два вида -
Leersia и Oryza.
- Звучит, как имена прогрессивных женщин, - усмехнулся Джон.
- Oryza sativa, - сказал Дэвид, - это рис.
- Рис! - воскликнула Анна. - Тогда...
- Трава риса, - кивнул Дэвид.
Он достал длинное лезвие и срезал травинку, сплошь испещренную
темно-зелеными с коричневой серединкой пятнышками неправильной формы.
Последний дюйм стебелька уже разлагался.
- Вот это и есть вирус Чанг -Ли, - объявил Дэвид.
- Здесь, в Англии? - удивился Джон.
- Да, на нашей славной зеленой земле, - ответил Дэвид. - Я знал, что
он достигнет Leersia, но не ожидал, что так скоро.
Анна зачарованно смотрела на грязную гниющую траву.
- Слава Богу, что у него избирательный вкус, - сказал Дэвид. - Эта
чертова штуковина прошла пол-мира, чтобы прицепиться к маленькому пучку
травы - может, единственному на несколько сотен таких же во всей Англии.
- Да, - произнес Джон. - А ведь пшеница - тоже трава, правда?
- И пшеница, - ответил Дэвид, - и рожь, и овес, и ячмень, не говоря
уже о корме для скота. Так что, все может обернуться гораздо хуже, чем
сейчас у китайцев.
- Для нас, - не выдержала Анна, - ты ведь это имеешь ввиду? А о них
мы опять забыли. И через пять минут найдем какой-нибудь новый предлог,
чтобы вовсе не вспоминать.
Дэвид смял траву в руке и бросил в реку.
- Ничего другого мы сделать не можем, - сказал он.

2
К началу девятичасовых новостей Анна машинально включила Радио. Джон
долго медлил со следующим ходом, хмуря брови поверх карт, и они никак не
могли закончить третью партию. Роджеру и Оливии не хватало всего тридцати
очков, чтобы выиграть роббер. <третья партия в карточных играх, когда
каждая сторона уже выиграла по одной>
- Ну, давай, старина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24