- нетерпеливо сказал Роджер Бакли. - Как насчет
того, чтобы наконец исхитриться с этой "девяткой"?
Роджер был единственным из старых армейских друзей Джона, с которым
он поддерживал близкие отношения. Анна невзлюбила Роджера с первой минуты
знакомства, да и потом просто терпеливо мирилась с его присутствием. Ей не
нравилось его мальчишество и странные минуты жесточайшей депрессии. Но еще
больше ей не нравилась необычайная твердость его натуры в сочетании с
этими качествами.
Анна была абсолютно уверена, что Роджер знает о ее чувствах, и не
обращает на них никакого внимания - так же, как и на многие другие вещи,
считая их несущественными. Когда-то это еще больше усилило ее неприязнь, а
одно обстоятельство послужило причиной, из-за которой она даже хотела
отлучить Джона от его дружбы с Роджером.
Этим обстоятельством была Оливия. Вскоре после их знакомства Роджер
привел довольно крупную спокойную застенчивую девушку и представил ее
своей невестой. Несмотря на удивление, Анна была уверена, что это
помолвка, как и несколько предыдущих, о которых рассказывал Джон, никогда
не кончится женитьбой. Но она ошиблась. Сначала она думала, что Роджер
бросит Оливию в затруднительном положении. Потом, когда свадьба уже не
вызывала никаких сомнений, она искренне жалела Оливию и хотела защитить
ее, будучи уверенной, что теперь-то Роджер покажет свое истинное лицо. Но
постепенно Анна обнаруживала, что Оливия не нуждается ни в ее жалости, ни
в ее покровительстве, а напротив - очень счастлива в союзе с Роджером. Да
и сама Анна оказалась в большой зависимости от теплого спокойного участия
Оливии. Поэтому, по-прежнему не любя Роджера, она более-менее примирилась
с ним из-за Оливии.
Джон, наконец, пошел маленькой бубнушкой на короля. Оливия спокойно
покрыла "восьмеркой". Джон, поколебавшись, бросил "вальта". С
торжествующим хихиканьем Роджер накрыл все это "дамой".
Из радиоприемника послышался голос с характерным произношением
дикторов "Би-Би-Си":
- Чрезвычайный Комитет Объединенных Наций в своем очередном рапорте
из Китая сообщает, что по самым заниженным оценкам число смертей в Китае
достигает двухсот миллионов...
- А "черви"-то у них слабоваты, - пробормотал Роджер. - Надо
воспользоваться...
- Двести миллионов! Невероятно! - воскликнула Анна.
- Что такое двести миллионов? - сказал Роджер. - Этих китаезов пруд
пруди, через пару поколений наплодят кучу новых.
Анна хотела было что-то возразить на циничные слова Роджера, но
передумала, поглощенная мрачными картинами, которые рисовало ее
воображение.
- В дальнейшем, - продолжал радиокомментатор, - в рапорте говорится о
том, что в экспериментах с изотопом-717 достигнут почти полный контроль
над вирусом Чанг-Ли. Опыление рисовых полей этим изотопом должно стать
немедленной акцией вновь созданного Авиаполка Воздушной Помощи
Объединенных Наций. Предполагается, что запасов изотопа хватит для
незамедлительной защиты всех рисовых полей. Те, что находятся в угрожающем
состоянии, будут обработаны в течение нескольких дней, остальные - в
течение месяца.
- Слава Богу хоть за это, - сказал Джон.
- Когда ты, наконец, закончишь молиться деве Марии, - перебил его
Роджер, - тебя не затруднит покрыть это маленькое сердечко?
- Роджер, - мягко запротестовала Оливия.
- Двести миллионов, - продолжал Джон, - Памятник человеческой гордыне
и упрямству. Если бы над вирусом поработали шестью месяцами раньше, они
были бы теперь живы.
- Кстати, о памятниках человеческой гордыне, - вставил Роджер, - и
пока ты думаешь, как бы вывернуться, и не пойти этим чертовым тузом, как
там твой собственный Тадж-Махал? Ходят слухи о проблемах с рабочей силой?
- А есть хоть что-нибудь, о чем ты не слышал?
Роджер был инспектором по общественным связям в Министерстве
Промышленности. Он жил в мире сплетен и слухов, которые, по мнению Анны,
питали его природную жестокость.
- Ничего существенного, - сказал Роджер. - Как думаешь, поспеете к
сроку?
- Передай своему министру, - ответил Джон, - пусть его коллега не
боится - плюшевый гарнитур для него будет готов без опоздания.
- Вопрос в том, - заметил Роджер, - будет ли коллега готов для
гарнитура.
- Опять сплетни?
- Я бы не назвал это сплетнями. Может, конечно, его шея неуязвима для
топора, интересно было бы взглянуть.
- Роджер, - не удержалась Анна, - ты что, получаешь огромное
удовольствие от вида людских страданий?
Она тут же пожалела о сказанном. Роджер посмотрел на нее изумленным
взглядом. У него было обманчиво мягкое лицо с безвольным подбородком и
большими карими глазами.
- Я - маленький мальчик, я никогда не вырасту, - дурачась, сказал он,
- если бы ты была в моем возрасте, ты бы наверняка хохотала над толстяком,
поскальзывающимся на банановой кожуре. Но тебе жалко смотреть, как они
ломают себе шеи, жалко их несчастных жен и кучу голодных ребятишек. Так
что, уж будь добра, позволь мне играть в свои игрушки.
- Он безнадежен, - сказала Оливия. - Не обращай внимания, Анна!
Она говорила с поразительным спокойствием, словно терпеливая мать с
непослушным ребенком.
- Все вы - взрослые чувствительные люди, - продолжал Роджер,
по-прежнему глядя на Анну, - должны зарубить себе на носу; сейчас сила на
вашей стороне. Вы живете в мире, где все говорит в пользу чувствительных и
цивилизованных людей. Но это очень ненадежно. Возьмите хотя бы древнейшую
цивилизацию Китая и посмотрите, что из этого вышло. Когда начинает урчать
в животе, забываешь о хороших манерах.
- Я все-таки вынужден согласиться, - сказал Джон, - ты просто
атавизм, Роджер!
- Иногда мне кажется, что они со Стивом ровесники, - сказала Оливия.
Стив был девятилетним сыном Бакли. Роджер слишком любил его, чтобы
отпустить в школу. Невысокий для своего возраста, явно недоношенный,
мальчик был подвержен странным приступам внезапной жестокости.
- Но Стив-то повзрослеет, - заметила Анна.
Роджер усмехнулся:
- Тогда он не мой сын.

Когда дети вернулись домой на каникулы, семейства Кастэнсов и Бакли
отправились на уик-энд к морю. Обычно для таких поездок они вскладчину
брали напрокат караван. Одна машина тянула домик на колесах на пути к
морю, другая - на обратном пути. Караван служил домом для четверых
взрослых, дети спали рядом в палатке.
Чудесным субботним утром они лежали на нагретой солнцем гальке. Рядом
тихо плескалось море. Дети ловили крабов вдоль берега. Джон, Анна и Оливия
просто грелись на солнышке, Роджер - более непоседливый по натуре -
сначала помогал детям, потом тоже лег. Он явно казался чем-то
обеспокоенным.
Когда Роджер уже в который раз посмотрел на часы, Джон не выдержал:
- Ну ладно, надо чем-то заняться.
- Интересно, чем? - спросила Анна. - Может, хочешь приготовить обед?
- Лучше спустимся-ка мы с Роджером в деревню, - ответил Джон. - Они
сейчас откроются.
- Они уже полчаса как открылись, - заметил Роджер. - Возьмем твою
машину.
- Ланч в час, - объявила Оливия. - Опоздавшим ничего не достанется.
- Не волнуйся.

Глядя на стоявшие перед ним стаканы, Роджер сказал:
- Так-то лучше. На море меня всегда мучит жажда. Должно быть, из-за
соленого воздуха.
- Ты немного раздражен, Родж, - сказал Джон, отпив из своего стакана.
- Я еще вчера заметил. Тебя что-то беспокоит?
Они сидели в баре. Через открытую дверь виднелась дорожка, посыпанная
гравием, и широкая полоса ровно подстриженной травы рядом с ней. Воздух
был теплым и влажным.
- Раздражен, говоришь? Возможно.
- Могу ли я чем-нибудь помочь?
Роджер пристально посмотрел на него.
- Первая обязанность инспектора по общественным связям - это
преданность, вторая - благоразумие, и третья - луженая глотка и хорошо
подвешенный язык. Моя беда в том, что я всегда держу пальцы скрещенными,
когда клянусь в верности и благоразумии тем, кто вовсе не является моими
друзьями.
- Что случилось?
- Будь ты на моем месте - ни за что бы не рассказал. Поэтому я прошу
тебя помалкивать. Даже Анна не должна знать. Оливии я тоже не говорил.
- Если это так серьезно, может, лучше не рассказывать?
- Откровенно говоря, было бы умнее, если бы они не держали все в
тайне, хотя и это не важно. Все равно, так или иначе, люди узнают.
- Слушай, ты меня заинтриговал!
Роджер осушил свой стакан, подождал, пока Джон сделает то же самое и
пошел к стойке за новой порцией. Вернувшись, он долго молчал, потягивая
пиво.
- Помнишь изотоп-717? - наконец сказал он.
- Это та дрянь, которой опрыскивали рис?
- Да. Было разработано два предложения, как справиться с вирусом
Чанг-Ли. Первое - найти что-либо, способное убить его. Второе - лучшее -
вывести вирусоустойчивую породу риса. Второе средство требовало явно
больше времени, и поэтому привлекло меньше сторонников. Когда ухватились
за первый способ, оказалось, что 717-ый очень эффективно действует против
вируса. Тогда он был запущен в работу.
- И вирус действительно был уничтожен, я видел фотографии.
- Из того, что я слышал, выходит, будто вирусы - какие-то забавные
глупые зверушки. Так вот, если бы они вывели вирусоустойчивый рис,
проблема была бы решена полностью. Почти всегда можно найти вид,
устойчивый к тем или иным вирусам, если хорошенько поискать.
Джон внимательно посмотрел на него:
- Продолжай.
- По-видимому, это был комбинированный вирус. К сегодняшнему дню
идентифицировано пять разновидностей. Когда запустили 717-ый, было найдено
только четыре разновидности вируса, и 717-ый убил их всех. А когда
выяснилось, что вирус так и не уничтожен, обнаружилась пятая.
- Но в этом случае...
- Чанг-Ли далеко впереди по очкам.
- Ты имеешь ввиду - на полях по-прежнему есть следы воздействия
вируса? Но ведь это наверняка просто следы изотопа.
- Да, просто следы, - задумчиво произнес Роджер. - Конечно, может нам
и повезло, и пятый не успел натворить столько бед, как четверо его
предшественников. Хотя, судя по тому, что я слышал, он распространяется
так же быстро, как оригинал.
- Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, - медленно проговорил
Джон. - В конце концов, если справились с четырьмя, то одолеют и пятый.
- То же самое я говорю и себе, - сказал Роджер. - Только есть одно
"но".
- Ну?
- Пятый прикрывался другими, пока 717-ый не начал работать. Я не
понимаю, как это делается, но более сильные вирусы каким-то образом словно
отодвинули его на время в тень на время. А когда 717-й уничтожил их, пятый
вышел вперед и показал зубы. От своих старших братьев он отличается одной
очень существенной особенностью.
Роджер глотнул пива. Джон молчал.
- Если Чанг-Ли имел весьма избирательный вкус и питался родом Oryzae
семейства Gramineae, то пятый гораздо менее разборчив. Он прекрасно
чувствует себя на всей Gramineae.
- Gramineae!
Роджер невесело улыбнулся:
- Я сам только недавно подцепил этот жаргончик. Gramineae означает -
трава, вся трава.
- Нам повезло, - сказал Джон, вспомнив о Дэвиде. - Ведь пшеница -
тоже трава.
- Пшеница, овес, ячмень, рожь - и это только начало. Потом - мясо,
молоко, птица. Через пару лет мы будем сидеть на рыбе и чипсах, если не
разжиреем настолько, чтобы лениться их жарить.
- Они найдут какой-нибудь выход!
- Да. Конечно, найдут. Ведь нашли же ключик к оригинальному вирусу,
правда? Интересно, за что примется номер шестой - может, за картофель?
- Если они и хранят все в тайне, - сказал Джон после короткого
молчания, - я имею ввиду на международном уровне, так, наверно, потому,
что решение у них уже в кармане.
- Это по-твоему. А, по-моему, они ждут момента, чтобы пустить в ход
пулеметы.
- Пулеметы?
- Они должны подготовиться к следующим двумстам миллионам.
- До этого дело не дойдет. На помощь будут брошены все мировые
ресурсы. В конце концов, если бы китайцам хватило здравого смысла
попросить помощи...
- Мы - блестящая раса, - заметил Роджер. - Мы научились использовать
уголь и нефть, а когда показались первые признаки истощения их запасов,
запрыгнули в коляску ядерной энергетики. Последние сто лет прогресс
человечества явно стоит на месте. Если бы я был марсианином, то не
поставил бы даже тысячу против одного на интеллект, побежденный таким
пустяком, как вирус. Не подумай, что я - пессимист, но я не стану держать
пари, даже если ставки так заманчивы.
- Ну что ж, проживем на рыбе и овощах. Это еще не конец света.
- Проживем ли? Все? Только не с нашим сегодняшним запасом продуктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24