И не выпендривайся!..
Щелк. Это Ловенштейн повесил трубку.
– Проблемы? – спросила Дженифер.
– Нет. Но мне придется слетать в Сан-Франциско.
– Я с тобой, – сказала она. – А кто такая Сара?
– Личная секретарша Мортона. Старая его приятельница и помощница.
– Да, видела ее на снимках, – кивнула Дженифер. – Но вроде бы с виду она совсем не старая.
– Где это ты видела снимки?
– В одном журнале. Они были на теннисном турнире. Она ведь, кажется, чемпионка по теннису?
– Вроде бы.
– А мне казалось, раз ты проводил столько времени с Мортоном, то должен был бы хорошо знать его секретаршу.
– Знаю, конечно, но не слишком хорошо, – пожал плечами Эванс. – Просто последние несколько дней нам пришлось провести вместе.
– Ага… – протянула Дженифер. Потом взглянула на него и улыбнулась. – Вот что, Питер. Знай, лично мне до лампочки. Просто она страшно хорошенькая. Так что это вполне естественно…
– Нет, нет, это совсем не то, что ты думаешь, – поспешно ответил он и потянулся к телефону. Отчаявшись положить конец этому разговору, он набрал номер полицейского участка в Беверли-Хиллз и попросил детектива Перри. Выяснилось, что детектив еще не вернулся из суда. Эванс просил передать, что звонил, и повесил трубку. Потом обернулся к Дженифер:
– Как думаешь, они могут выписать ордер на мой арест? И чем это грозит?
– Не вижу ничего хорошего. – Она пожала плечами. – Впрочем, я в этих делах не слишком разбираюсь. Извини.
– Я тоже.
– А что, тебя действительно кто-то хочет арестовать?
– Надеюсь, что нет.
Тут позвонила Лиза, болтливая секретарша Херба Ловенштейна.
– Привет, Питер. Тут у меня телефоны мистера Брэдли и городского морга Сан-Франциско. Они закрываются в восемь. Сумеешь обернуться до конца рабочего дня? Херб интересуется. И вообще он очень расстроен.
– Из-за чего?
– Знаешь, никогда таким его не видела. Ну, по крайней мере, на протяжении последних нескольких недель.
– А что случилось?
– Думаю, он расстроился из-за Джорджа. Такое потрясение! Ну и потом, этот Дрейк просто достал его. Только сегодня звонил раз пять, если не больше. И еще, мне кажется, они говорили о тебе.
– Обо мне?
– Да. – Лиза понизила голос до таинственного шепота. – Правда, Херб закрыл дверь в кабинет, когда говорил с ним, но кое-что удалось расслышать.
– Что, например? – спросил Эванс.
– Только смотри, никому.
– Не буду.
– И не подумай… я не подслушивала специально. Просто решила, что тебе не мешало бы знать.
– Понимаю.
– Тут у нас ходит много разговоров, – шептала Лиза уже совсем тихо, – ну, о том, что тебе придется уйти.
– Уйти из фирмы?
– Ну да. Короче, я подумала, ты должен это знать.
– Понял. Спасибо. А кто это говорил?
– Ну, сам Херб… И потом еще Дон Блэндинг, и еще пара главных партнеров. Боб и Луиза. А все потому, что по какой-то неизвестной причине Ник Дрейк жутко на тебя зол. И еще на человека, с которым ты проводишь много времени. Как там его, Каннер или Коннор?
– Ясно.
– Мистер Дрейк очень расстроен из-за этого Коннора.
– Это почему же?
– Говорит, что он шпион. И работает на крупных промышленников. Подослан теми, кто все кругом отравляет.
– Понятно.
– А мистер Дрейк, он считается очень важным клиентом. И ты его подвел. Они ни за что не осмелились бы уволить тебя, если б Мортон был жив. Но он, увы, умер. И потом, ты все время пропадаешь неизвестно где. И сюда, в контору, звонили из полиции, спрашивали тебя. И это очень плохо. Все нервничают. И потом, они… Да, кстати, чем ты занимаешься с этим мистером Коннором, если не секрет?
– О, это очень долгая история.
– В общем, я тебя предупредила, Питер, – мрачно и строго произнесла она. Эванс понял, что придется поделиться с ней информацией. Не всей, конечно.
– Ладно, – нарочито нехотя произнес он. – Я выполняю задание, которое Мортон дал мне перед смертью.
– Правда? А что за задание?
– Это тайна. Пока что сказать тебе не могу.
– Джордж Мортон поручил тебе тайное задание?
– Да. В письменном виде, – ответил Эванс. И подумал: это немного охладит ее пыл.
– Вот это да!.. Знаешь, тогда, наверное, они просто не посмеют уволить тебя. Раз ты действуешь в интересах фирмы.
– Извини, Лиза, но мне пора.
– А если уволят, ты имеешь полное право оспорить это в суде и…
– Послушай, Лиза…
– Ладно, ладно, молчу! Понимаю, ты просто не можешь больше сказать. Желаю удачи!..
Он повесил трубку. Дженифер смотрела на него и улыбалась.
– Мастерский ход, – заметила она.
– Благодарю.
Но улыбаться в ответ Эванс не стал. Он чувствовал себя неуютно. Казалось, весь мир ополчился против него. Неприятное ощущение. И еще он очень, очень устал…
* * *
Он позвонил Саре, хотел, чтобы она договорилась о самолете, но там включился автоответчик. Тогда он позвонил пилоту, но ему сказали, что тот в полете.
– Это в каком смысле?
– Он сейчас в воздухе, сэр.
– И куда летит? – Не могу сказать вам, сэр. Хотите оставить ему сообщение?
– Нет, – ответил Эванс. – Хочу забронировать чартерный рейс.
– На какое время?
– Желательно через полчаса. Рейс до Сан-Франциско с посадкой в ближайшем к Секвойе аэропорту. И чтоб вернуться в Лос-Анджелес сегодня же вечером.
– Попробую все устроить.
И тут на Эванса навалилась страшная усталость. Он съехал к обочине, вышел из машины.
– Что с тобой? – спросила Дженифер.
– Знаешь, как доехать до Ван-Найса?
– Конечно.
– Тогда садись за руль.
Он уселся рядом с ней на пассажирское сиденье, пристегнулся ремнем. Смотрел, как Дженифер отъехала от обочины и вписалась в поток движения, потом закрыл глаза и тут же уснул.
СЕКВОЙЯ
Вторник, 12 октября
4.30 дня
Лесная подстилка была прохладной и темной. Сквозь кроны величественных деревьев, что высились вокруг, просачивались столбы света. Пахло соснами. Земля мягко пружинила под ногами.
Это было изумительно красивое место, и солнечного света тут было достаточно, но телевизионщики все равно включили свои осветительные приборы, чтобы снять детишек из третьего класса, которые кружком расселись вокруг знаменитого актера и активиста экологического движения Теда Брэдли. На Теде была черная спортивная майка, эффектно подчеркивающая его грим и несколько мрачноватую красоту смуглого лица.
– Эти великолепные, замечательные деревья – сама история. – Он жестом указал на гигантские секвойи вокруг. – Они стоят здесь века. Они появились задолго до того, как родились вы, задолго до того, как появились на свет ваши родители, бабушки и дедушки, даже прабабушки и прадедушки. Некоторые из них росли здесь еще до того, как Колумб открыл Америку! До того, как появились индейцы! До всего! Эти деревья – самые древние живые существа на земле; они стражи нашей планеты; они мудры; и они хотят передать нам важное послание из глубины веков. Оставьте нашу планету в покое! Не загрязняйте ее, не играйте с природой и с нами в эти опасные игры. И мы должны прислушаться к ним.
Ребятишки слушали его, разинув рты, точно завороженные. Объективы камер были нацелены на Брэдли.
– И вот теперь эти величественные деревья, пережившие угрозу пожаров, угрозу вырубок, эрозию почв, кислотные дожди, теперь эти деревья находятся, увы, перед лицом огромной опасности. Глобальное потепление. Вы, ребята, знаете, что это такое, глобальное потепление?
Вверх взметнулся целый лес рук.
– Я знаю! Я знаю! Я тоже!
– Рад, что вы знаете, – сказал Брэдли. И жестом велел школьникам опустить руки. Похоже, сегодня собирался говорить исключительно он один. – Но вы можете не знать о том, что глобальное потепление таит в себе еще одну угрозу – резкое изменение климата. Пройдет несколько месяцев или лет, и здесь станет значительно жарче или холодней. И тогда на эти прекрасные деревья нападут полчища насекомых, разные болезни и уничтожат их.
– Какие насекомые? – спросил кто-то из детишек.
– Плохие, – решительно ответил Брэдли. – Те, которые пожирают деревья. Превращаются в червяков и пожирают их изнутри! – И он завертел кистями рук, демонстрируя, как коварные червяки будут заползать в деревья.
– Но для того, чтоб съесть такое огромное дерево, червяку нужно очень много времени, – сказала одна из девочек. – Ничего подобного! – пылко возразил ей Брэдли. – В том-то и проблема. Из-за глобального потепления разведется великое множество этих насекомых, настоящее нашествие. И они набросятся на эти деревья и очень быстро будут их пожирать!
Дженифер наклонилась и прошептала Эвансу на ухо:
– Ты веришь во всю эту муть?
Эванс зевнул. Он спал в самолете, немного подремал и в автомобиле, доставившем их из аэропорта в Национальный парк. И до сих пор пребывал словно в полудреме, глядя на Брэдли. Слушал его и зевал.
Но ребятишки разволновались всерьез, расшумелись, и теперь Брэдли уже открыто говорил только в камеру. Причем говорил убедительно и властно, эта манера выработалась у него на протяжении многих лет, когда он играл президентов в телевизионных фильмах и постановках.
– Резкие климатические изменения представляют такую огромную угрозу для всего человечества, для самой жизни на нашей планете, что сейчас по всему миру проводятся конференции. И ученые решают, как справиться с этой угрозой. К примеру, завтра в Лос-Анджелесе как раз открывается такая конференция, где ученые будут обсуждать способы свести эту угрозу к минимуму. Если мы будем сидеть сложа руки, катастрофа неизбежна! И эти могучие, изумительные, величественные деревья останутся лишь в нашей памяти, на снимках и открытках из прошлого, которые будут служить вечным напоминанием о том, как безжалостно относился человек к природе. Это мы ответственны за катастрофические изменения климата. Мы и только мы можем это остановить.
Он закончил пылкое свое выступление, развернулся, чтоб показаться в камере в наиболее выгодном для себя ракурсе, продолжая смотреть в объектив по-детски чистыми голубыми глазами.
– Писать хочу! – пропищала какая-то маленькая девочка.
* * *
Самолет пробежал по взлетной полосе и поднялся в воздух. Они летели над лесом.
– Простите, что вот так, бесцеремонно, сорвал вас с места, – сказал Эванс. – Но нам надо успеть в морг до шести.
– Нет проблем, – доброжелательно улыбнулся Брэдли. После выступления он еще несколько минут раздавал автографы школьникам. Телевизионщики сняли и эту сцену. Брэдли обернулся к Дженифер и одарил ее самой ослепительной из своих улыбок. – А вы чем занимаетесь, мисс Хэдли?
– Работаю в научно-исследовательской группе по изучению глобального потепления.
– О, приятно слышать, так вы одна из наших! Как продвигается дело с подачей иска?
– Спасибо, замечательно, – ответила она и украдкой покосилась на Эванса.
– У меня ощущение, что вы не только красивы, но и потрясающе умны, – сказал Брэдли.
– Вообще-то не слишком, – ответила она. Эванс заметил: актер ее явно раздражает.
– Приветствую в женщинах скромность. Вы просто очаровательны.
– Просто стараюсь отвечать на вопросы честно и искренне, – ответила она. – И еще хотела бы заметить, что терпеть не могу лести.
– Ну, разве это лесть в вашем-то случае? – улыбнулся Брэдли.
– И вряд ли это искренность в вашем случае, – парировала Дженифер.
– Поверьте, я искренне восхищаюсь всем, что вы делаете. Проводите такую огромную и важную работу, – сказал Брэдли. – И еще жду не дождусь, когда, наконец, ваши люди вставят палки в колеса Агентству по защите окружающей среды. Ни в коем случае нельзя ослаблять давление. Вот почему я выступаю перед маленькими детьми. Прекрасная телевизионная реклама в защиту теории резких климатических перемен. Думаю, что все прошло просто отлично. Вы согласны? – Да, вполне прилично. Если не учитывать одного обстоятельства.
– Какого именно?
– Да того, что все это чушь собачья, – ответила Дженифер.
Улыбка так и застыла на губах Брэдли, а глаза злобно сощурились.
– Не уверен, что вы понимаете, о чем говорите, – пробормотал он.
– Я говорю обо всем, Тед. Обо всей этой вашей пламенной речи. Секвойи – это мудрецы и стражи нашей планеты? У них для нас какое-то послание?
– Но так оно и…
– Послушайте, секвойи всего лишь деревья, Тед. Большие деревья. И не надо придумывать, что они несут какое-то там послание. Не больше, чем баклажан, уверяю вас.
– Думаю, вы просто не понимаете…
– И что они умудрились пережить лесные пожары? Вряд ли. На самом деле пожары им только на пользу, потому что именно так они размножаются. Семена калифорнийского мамонтового дерева обладают невероятно плотной и толстой кожурой, и раскрыться могут только под воздействием высоких температур. Пожары просто необходимы для существования и развития лесов мамонтовых деревьев.
– Дело в том, что вы неверно меня поняли, упустили самое главное, – напряженно произнес Брэдли.
– Вот как? Что именно я пропустила?
– Я пытался подчеркнуть, пусть несколько поэтично, вечность и вневременье этих великих первобытных лесов, и…
– Вечность? Первобытных?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Щелк. Это Ловенштейн повесил трубку.
– Проблемы? – спросила Дженифер.
– Нет. Но мне придется слетать в Сан-Франциско.
– Я с тобой, – сказала она. – А кто такая Сара?
– Личная секретарша Мортона. Старая его приятельница и помощница.
– Да, видела ее на снимках, – кивнула Дженифер. – Но вроде бы с виду она совсем не старая.
– Где это ты видела снимки?
– В одном журнале. Они были на теннисном турнире. Она ведь, кажется, чемпионка по теннису?
– Вроде бы.
– А мне казалось, раз ты проводил столько времени с Мортоном, то должен был бы хорошо знать его секретаршу.
– Знаю, конечно, но не слишком хорошо, – пожал плечами Эванс. – Просто последние несколько дней нам пришлось провести вместе.
– Ага… – протянула Дженифер. Потом взглянула на него и улыбнулась. – Вот что, Питер. Знай, лично мне до лампочки. Просто она страшно хорошенькая. Так что это вполне естественно…
– Нет, нет, это совсем не то, что ты думаешь, – поспешно ответил он и потянулся к телефону. Отчаявшись положить конец этому разговору, он набрал номер полицейского участка в Беверли-Хиллз и попросил детектива Перри. Выяснилось, что детектив еще не вернулся из суда. Эванс просил передать, что звонил, и повесил трубку. Потом обернулся к Дженифер:
– Как думаешь, они могут выписать ордер на мой арест? И чем это грозит?
– Не вижу ничего хорошего. – Она пожала плечами. – Впрочем, я в этих делах не слишком разбираюсь. Извини.
– Я тоже.
– А что, тебя действительно кто-то хочет арестовать?
– Надеюсь, что нет.
Тут позвонила Лиза, болтливая секретарша Херба Ловенштейна.
– Привет, Питер. Тут у меня телефоны мистера Брэдли и городского морга Сан-Франциско. Они закрываются в восемь. Сумеешь обернуться до конца рабочего дня? Херб интересуется. И вообще он очень расстроен.
– Из-за чего?
– Знаешь, никогда таким его не видела. Ну, по крайней мере, на протяжении последних нескольких недель.
– А что случилось?
– Думаю, он расстроился из-за Джорджа. Такое потрясение! Ну и потом, этот Дрейк просто достал его. Только сегодня звонил раз пять, если не больше. И еще, мне кажется, они говорили о тебе.
– Обо мне?
– Да. – Лиза понизила голос до таинственного шепота. – Правда, Херб закрыл дверь в кабинет, когда говорил с ним, но кое-что удалось расслышать.
– Что, например? – спросил Эванс.
– Только смотри, никому.
– Не буду.
– И не подумай… я не подслушивала специально. Просто решила, что тебе не мешало бы знать.
– Понимаю.
– Тут у нас ходит много разговоров, – шептала Лиза уже совсем тихо, – ну, о том, что тебе придется уйти.
– Уйти из фирмы?
– Ну да. Короче, я подумала, ты должен это знать.
– Понял. Спасибо. А кто это говорил?
– Ну, сам Херб… И потом еще Дон Блэндинг, и еще пара главных партнеров. Боб и Луиза. А все потому, что по какой-то неизвестной причине Ник Дрейк жутко на тебя зол. И еще на человека, с которым ты проводишь много времени. Как там его, Каннер или Коннор?
– Ясно.
– Мистер Дрейк очень расстроен из-за этого Коннора.
– Это почему же?
– Говорит, что он шпион. И работает на крупных промышленников. Подослан теми, кто все кругом отравляет.
– Понятно.
– А мистер Дрейк, он считается очень важным клиентом. И ты его подвел. Они ни за что не осмелились бы уволить тебя, если б Мортон был жив. Но он, увы, умер. И потом, ты все время пропадаешь неизвестно где. И сюда, в контору, звонили из полиции, спрашивали тебя. И это очень плохо. Все нервничают. И потом, они… Да, кстати, чем ты занимаешься с этим мистером Коннором, если не секрет?
– О, это очень долгая история.
– В общем, я тебя предупредила, Питер, – мрачно и строго произнесла она. Эванс понял, что придется поделиться с ней информацией. Не всей, конечно.
– Ладно, – нарочито нехотя произнес он. – Я выполняю задание, которое Мортон дал мне перед смертью.
– Правда? А что за задание?
– Это тайна. Пока что сказать тебе не могу.
– Джордж Мортон поручил тебе тайное задание?
– Да. В письменном виде, – ответил Эванс. И подумал: это немного охладит ее пыл.
– Вот это да!.. Знаешь, тогда, наверное, они просто не посмеют уволить тебя. Раз ты действуешь в интересах фирмы.
– Извини, Лиза, но мне пора.
– А если уволят, ты имеешь полное право оспорить это в суде и…
– Послушай, Лиза…
– Ладно, ладно, молчу! Понимаю, ты просто не можешь больше сказать. Желаю удачи!..
Он повесил трубку. Дженифер смотрела на него и улыбалась.
– Мастерский ход, – заметила она.
– Благодарю.
Но улыбаться в ответ Эванс не стал. Он чувствовал себя неуютно. Казалось, весь мир ополчился против него. Неприятное ощущение. И еще он очень, очень устал…
* * *
Он позвонил Саре, хотел, чтобы она договорилась о самолете, но там включился автоответчик. Тогда он позвонил пилоту, но ему сказали, что тот в полете.
– Это в каком смысле?
– Он сейчас в воздухе, сэр.
– И куда летит? – Не могу сказать вам, сэр. Хотите оставить ему сообщение?
– Нет, – ответил Эванс. – Хочу забронировать чартерный рейс.
– На какое время?
– Желательно через полчаса. Рейс до Сан-Франциско с посадкой в ближайшем к Секвойе аэропорту. И чтоб вернуться в Лос-Анджелес сегодня же вечером.
– Попробую все устроить.
И тут на Эванса навалилась страшная усталость. Он съехал к обочине, вышел из машины.
– Что с тобой? – спросила Дженифер.
– Знаешь, как доехать до Ван-Найса?
– Конечно.
– Тогда садись за руль.
Он уселся рядом с ней на пассажирское сиденье, пристегнулся ремнем. Смотрел, как Дженифер отъехала от обочины и вписалась в поток движения, потом закрыл глаза и тут же уснул.
СЕКВОЙЯ
Вторник, 12 октября
4.30 дня
Лесная подстилка была прохладной и темной. Сквозь кроны величественных деревьев, что высились вокруг, просачивались столбы света. Пахло соснами. Земля мягко пружинила под ногами.
Это было изумительно красивое место, и солнечного света тут было достаточно, но телевизионщики все равно включили свои осветительные приборы, чтобы снять детишек из третьего класса, которые кружком расселись вокруг знаменитого актера и активиста экологического движения Теда Брэдли. На Теде была черная спортивная майка, эффектно подчеркивающая его грим и несколько мрачноватую красоту смуглого лица.
– Эти великолепные, замечательные деревья – сама история. – Он жестом указал на гигантские секвойи вокруг. – Они стоят здесь века. Они появились задолго до того, как родились вы, задолго до того, как появились на свет ваши родители, бабушки и дедушки, даже прабабушки и прадедушки. Некоторые из них росли здесь еще до того, как Колумб открыл Америку! До того, как появились индейцы! До всего! Эти деревья – самые древние живые существа на земле; они стражи нашей планеты; они мудры; и они хотят передать нам важное послание из глубины веков. Оставьте нашу планету в покое! Не загрязняйте ее, не играйте с природой и с нами в эти опасные игры. И мы должны прислушаться к ним.
Ребятишки слушали его, разинув рты, точно завороженные. Объективы камер были нацелены на Брэдли.
– И вот теперь эти величественные деревья, пережившие угрозу пожаров, угрозу вырубок, эрозию почв, кислотные дожди, теперь эти деревья находятся, увы, перед лицом огромной опасности. Глобальное потепление. Вы, ребята, знаете, что это такое, глобальное потепление?
Вверх взметнулся целый лес рук.
– Я знаю! Я знаю! Я тоже!
– Рад, что вы знаете, – сказал Брэдли. И жестом велел школьникам опустить руки. Похоже, сегодня собирался говорить исключительно он один. – Но вы можете не знать о том, что глобальное потепление таит в себе еще одну угрозу – резкое изменение климата. Пройдет несколько месяцев или лет, и здесь станет значительно жарче или холодней. И тогда на эти прекрасные деревья нападут полчища насекомых, разные болезни и уничтожат их.
– Какие насекомые? – спросил кто-то из детишек.
– Плохие, – решительно ответил Брэдли. – Те, которые пожирают деревья. Превращаются в червяков и пожирают их изнутри! – И он завертел кистями рук, демонстрируя, как коварные червяки будут заползать в деревья.
– Но для того, чтоб съесть такое огромное дерево, червяку нужно очень много времени, – сказала одна из девочек. – Ничего подобного! – пылко возразил ей Брэдли. – В том-то и проблема. Из-за глобального потепления разведется великое множество этих насекомых, настоящее нашествие. И они набросятся на эти деревья и очень быстро будут их пожирать!
Дженифер наклонилась и прошептала Эвансу на ухо:
– Ты веришь во всю эту муть?
Эванс зевнул. Он спал в самолете, немного подремал и в автомобиле, доставившем их из аэропорта в Национальный парк. И до сих пор пребывал словно в полудреме, глядя на Брэдли. Слушал его и зевал.
Но ребятишки разволновались всерьез, расшумелись, и теперь Брэдли уже открыто говорил только в камеру. Причем говорил убедительно и властно, эта манера выработалась у него на протяжении многих лет, когда он играл президентов в телевизионных фильмах и постановках.
– Резкие климатические изменения представляют такую огромную угрозу для всего человечества, для самой жизни на нашей планете, что сейчас по всему миру проводятся конференции. И ученые решают, как справиться с этой угрозой. К примеру, завтра в Лос-Анджелесе как раз открывается такая конференция, где ученые будут обсуждать способы свести эту угрозу к минимуму. Если мы будем сидеть сложа руки, катастрофа неизбежна! И эти могучие, изумительные, величественные деревья останутся лишь в нашей памяти, на снимках и открытках из прошлого, которые будут служить вечным напоминанием о том, как безжалостно относился человек к природе. Это мы ответственны за катастрофические изменения климата. Мы и только мы можем это остановить.
Он закончил пылкое свое выступление, развернулся, чтоб показаться в камере в наиболее выгодном для себя ракурсе, продолжая смотреть в объектив по-детски чистыми голубыми глазами.
– Писать хочу! – пропищала какая-то маленькая девочка.
* * *
Самолет пробежал по взлетной полосе и поднялся в воздух. Они летели над лесом.
– Простите, что вот так, бесцеремонно, сорвал вас с места, – сказал Эванс. – Но нам надо успеть в морг до шести.
– Нет проблем, – доброжелательно улыбнулся Брэдли. После выступления он еще несколько минут раздавал автографы школьникам. Телевизионщики сняли и эту сцену. Брэдли обернулся к Дженифер и одарил ее самой ослепительной из своих улыбок. – А вы чем занимаетесь, мисс Хэдли?
– Работаю в научно-исследовательской группе по изучению глобального потепления.
– О, приятно слышать, так вы одна из наших! Как продвигается дело с подачей иска?
– Спасибо, замечательно, – ответила она и украдкой покосилась на Эванса.
– У меня ощущение, что вы не только красивы, но и потрясающе умны, – сказал Брэдли.
– Вообще-то не слишком, – ответила она. Эванс заметил: актер ее явно раздражает.
– Приветствую в женщинах скромность. Вы просто очаровательны.
– Просто стараюсь отвечать на вопросы честно и искренне, – ответила она. – И еще хотела бы заметить, что терпеть не могу лести.
– Ну, разве это лесть в вашем-то случае? – улыбнулся Брэдли.
– И вряд ли это искренность в вашем случае, – парировала Дженифер.
– Поверьте, я искренне восхищаюсь всем, что вы делаете. Проводите такую огромную и важную работу, – сказал Брэдли. – И еще жду не дождусь, когда, наконец, ваши люди вставят палки в колеса Агентству по защите окружающей среды. Ни в коем случае нельзя ослаблять давление. Вот почему я выступаю перед маленькими детьми. Прекрасная телевизионная реклама в защиту теории резких климатических перемен. Думаю, что все прошло просто отлично. Вы согласны? – Да, вполне прилично. Если не учитывать одного обстоятельства.
– Какого именно?
– Да того, что все это чушь собачья, – ответила Дженифер.
Улыбка так и застыла на губах Брэдли, а глаза злобно сощурились.
– Не уверен, что вы понимаете, о чем говорите, – пробормотал он.
– Я говорю обо всем, Тед. Обо всей этой вашей пламенной речи. Секвойи – это мудрецы и стражи нашей планеты? У них для нас какое-то послание?
– Но так оно и…
– Послушайте, секвойи всего лишь деревья, Тед. Большие деревья. И не надо придумывать, что они несут какое-то там послание. Не больше, чем баклажан, уверяю вас.
– Думаю, вы просто не понимаете…
– И что они умудрились пережить лесные пожары? Вряд ли. На самом деле пожары им только на пользу, потому что именно так они размножаются. Семена калифорнийского мамонтового дерева обладают невероятно плотной и толстой кожурой, и раскрыться могут только под воздействием высоких температур. Пожары просто необходимы для существования и развития лесов мамонтовых деревьев.
– Дело в том, что вы неверно меня поняли, упустили самое главное, – напряженно произнес Брэдли.
– Вот как? Что именно я пропустила?
– Я пытался подчеркнуть, пусть несколько поэтично, вечность и вневременье этих великих первобытных лесов, и…
– Вечность? Первобытных?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76