Ничто не могло быть решено окончательно, пока подлинная
наследница престола не была коронована в Актальзее, а власть и могущество
госпожи не были сломлены. Медвин неустанно предостерегал всех против
благодушия, говоря, что мирная передышка есть ни что иное, как временное
отступление темных сил, которые готовятся нанести свой последний
сокрушительный удар.
И все же многое переменилось. Мрачная тень над страной исчезла, и все
цвета засияли под солнцем в своем первозданном великолепии, ничем не
омрачаемые. Жизнь снова стала яркой и привлекательной, стоящей того, чтобы
за нее сражаться.
Люди из Крина и Татха остались в Драэле на половину лунного цикла,
чтобы помочь заново отстроить сожженный поселок. К тому времени, когда они
вернулись к своим очагам, дома были построены заново.
Вытоптанные солдатскими кайфарами поля были заново перепаханы и
засеяны. Вскоре семена проросли, и нива зазеленела нежно-зеленым ковром.
Стада ярья собирались в лесах, чтобы выйти к водопою утром или вечером, и
шумно пили у реки. Стаи ярко-желтых и черных дессонов усаживались на
ветвях деревьев на берегу реки и громко выражали свое возмущение
появлением их многочисленных стад, нетерпеливо дожидаясь того момента,
когда им можно будет слететь вниз и полакомиться жучками, которых вывернут
из жирной земли острые копыта ярья. Повсюду на земле кипела жизнь, и люди
не могли не откликнуться тем же.
Норисса перестала сердиться на Байдевина за "украденную" магию и
обнаружила в его обществе новую приятную сторону, пока они вместе
постигали нелегкую науку под строгим попечительством старого волшебника. В
негласном соревновании каждый стремился "переколдовать" другого, оба
обнаружили, что их главные умения почти не пересекаются между собой. Так,
пока Норисса заучивала заклинания и формулы, Байдевин весьма преуспел в
предметной магии, прежде всего - в алхимии. Даже Медвин был удивлен его
быстрым продвижением. Норисса же обнаружила в себе талант подлинной
"сестры земли" и без труда научилась открывать и закрывать те каналы, по
которым в толще земли перемещались потоки энергии, не теряя при этом
самоконтроля.
Но больше всего ей нравилось разговаривать "от мозга к мозгу". С
помощью неслышной речи можно было управлять более простыми созданиями, и
она часто подманивала к себе смешных зверьков и пичужек, чтобы развлечь
детей. Именно этот способ общения еще крепче привязал ее к Байдевину и
Медвину. Глубина ее связи с Байдевином частенько заставала ее врасплох. Он
казался ей частью ее самой, с легкостью читая ее настроения и приходя на
помощь в решении какой-нибудь проблемы раньше, чем она успевала осознать,
что звала его. И все время, не переставая, она сопротивлялась зовущему ее
голосу.
Тем временем прошел полный лунный месяц и даже больше. Даймла худела
до тех пор, пока не растаяла в темноте, а потом снова стала прибывать, но
в конце концов неотступное желание продолжить свой путь разрушило
непрочное спокойствие, установившееся в поселке.
Может быть, в этом отчасти был повинен томительный зной долгого
летнего дня. Или просто Норисса устала быть тщательно оберегаемым
сокровищем, за которым ухаживал весь поселок. Ей не разрешалось больше
бродить по лесу, за исключением ежедневного похода вместе с Медвином к их
укромной поляне, и наконец мелкие хозяйственные заботы, которые заполнили
ее разум и занимали руки с утра до вечера, стали казаться чем-то не вполне
соответствующим ее положению.
В тот вечер, когда Норисса вышла из терпения, она, как обычно,
собрала вокруг себя малышню. Сидя на самом краю деревенской площади, она
рассказывала им историю и создавала иллюзии, которые ее иллюстрировали и
делали наглядной.
В тот вечер детишки в восторге цеплялись друг за друга, наблюдая, как
непослушная дочь трактирщика в ужасе бежит от омерзительного филитарина.
Это было страшное чудовище, не обладающее никакой конкретной формой и
состоявшее из постоянно меняющихся, полусформировавшихся деталей.
Когтистые лапы и зубастые головы вырастали из него и снова исчезали до тех
пор, пока преследуемая им злополучная девица не поняла, что все это - ее
собственные страхи. Тогда она подошла к чудовищу вплотную и, справившись
со своими страхами, усмирила и ужасающего монстра.
Дети, которые дрожали и вздыхали вместе с девушкой, шумно
приветствовали ее победу и, когда с филитарином было покончено, тут же
потребовали еще одну сказку.
Однако Норисса, которая все это время сражалась со своим собственным
чудовищем, которое тупой болью разламывало виски, отказалась. Склонившись
к одному из мальчишек, чьи непокорные волосы постоянно свисали ему на
глаза, она спросила:
- Ну как, нашел сегодня сокровище? - заговорщическим шепотом спросила
она.
Мальчишка расплылся в улыбке и кивнул, протягивая Нориссе скорлупу
джерджелового ореха. Красная скорлупа была набита мхом, глиной и
небольшими камешками. Норисса внимательно осмотрела ее и подбросила высоко
вверх. На обратном пути к земле скорлупа вдруг разлетелась множеством
искр, каждая из них превратилась в крошечную человеческую фигурку с
крылышками. Фигурки разлетелись во всех направлениях над площадью, и дети
с восторженным визгом помчались их ловить. Над поселком сгущались сумерки.
К Нориссе приблизился Ятрай. Он давненько уже подошел к детям и
вместе с ними завороженно следил за развитием сюжета рассказанной истории.
Теперь же он обеспокоенно и заботливо всматривался в лицо Нориссы.
- Вам не очень хорошо, леди? Вы выглядите усталой, вот и детей вы
отослали, рассказав им всего одну сказку.
- Да, я в самом деле устала, и головная боль меня сильно беспокоит.
- Может быть, мне стоит позвать старика? Может быть, нам удалось бы
как-то облегчить...
- Нет! У меня хватает лекарств и без вашего участия! - выкрикнула
Норисса, ощущая новый приступ головной боли. Все же она пожалела о своей
вспышке, увидев, как побледнело и вытянулось лицо Ятрая. - Прости меня,
Ятрай, я не сержусь на тебя, просто мне нужно отдохнуть. Пожалуй, мне
стоит лечь сегодня пораньше.
Сказав это, Норисса стиснула зубы, чтобы удержать внутри слова,
которые ей хотелось выкрикнуть громко, на всю площадь: "Отдых! Мне нужен
отдых! Но я не найду этого отдыха ни в постели и нигде, пока мне
приходится сопротивляться силе, зовущей меня!" В самом деле, с того
момента, как Норисса согласилась считаться королевой и отложила свой
дальнейший путь на восток, куда звал ее голос, его зов не переставая мучил
ее.
Норисса разрешила Ятраю помочь ей подняться, но вдруг с досадой
прищелкнула языком и со вздохом опустилась на то место, где сидела. Прямо
к ней через площадь шел Байдевин собственной персоной. Даже в сгущающейся
темноте его приземистую, коренастую фигуру невозможно было ни с кем
перепутать. Вторая фигура, чуть повыше, несомненно принадлежащая Медвину,
следовала за гномом на небольшом отдалении. В последние три месяца Норисса
привыкла считать Байдевина своим лучшим другом. Его общество помогало ей
справиться с одиночеством, о котором Норисса даже не подозревала до тех
пор, пока они не встретились, чтобы разделить опасности дальнего пути.
Однако время от времени наступали такие моменты, когда Нориссу беспокоило
то обстоятельство, что образовавшаяся между ними тесная и глубокая связь
начинает покушаться на ее самые интимные помыслы. Норисса надеялась
укрыться в кровати от множества вопросов, но теперь...
- Что такое? Что с тобой случилось? - вопросы посыпались на нее как
град из тучи, хотя Байдевин еще не успел подойти и остановиться.
Ятрай и Норисса пытались одновременно ответить ему, но из-за этого
они и сами не понимали, что говорят, и смущенно замолчали. Ятрай слегка
кивнул Нориссе, уступая ей право говорить.
- Ничего страшного, Байдевин. Просто я очень устала и хотела бы
пораньше отправиться спать.
Байдевин с подозрением посмотрел на Ятрая. Судя по его гримасе, он не
поверил ни единому ее слову.
- Дети снова приходили к тебе? Ты не должна развлекать их, Норисса. У
тебя и без того достаточно дел. Иногда мне кажется, что этих детей вокруг
тебя собирается больше, чем пыли у тебя на щиколотках...
Норисса почувствовала, как кровь приливает к лицу и щекам. Байдевин,
как обычно, почувствовал ее затруднения и поспешил на помощь. Однако с тех
пор, как он стал еще одним учеником Медвина, он частенько бывал
бесцеремонным и не слишком деликатным. Это не раз ставило Нориссу в
затруднительное положение и раздражало ее, хотя она питала к этому
особенному человеку довольно сильное чувство привязанности. Но сегодня она
была не в силах выносить его самодовольного бахвальства. Норисса уже
открыла рот, чтобы прервать дерзкие речи гнома, когда Ятрай выступил
вперед и заговорил:
- Это моя вина. Госпожа развлекала детей историей о филитарине, а
потом отослала их. Я видел, что леди утомлена, но я пристал к ней с
просьбой рассказать немного об этом чудище. Дело в том, что раз она смогла
показать детям небольшое страшилище, то она смогла бы создать и большого
неу-лита, которого можно было бы направить в битву перед нами, чтобы он
устрашал противника. Я согласен, что это было глупо, и потому, советник
Байдевин, вы должны сердиться на меня, а не на нее.
Отработанным длительной практикой движением запястья Медвин заставил
одновременно зажечься множество факелов, укрепленных по периметру площади,
и в дрожащем оранжевом свете Норисса разглядела лицо Байдевина. Гном хмуро
рассматривал Ятрая, но в глазах его вспыхнула искра заинтересованности.
Байдевин повернулся к Медвину.
- Парень-то набрел на неплохую идею! Что получилось бы, если бы
Норисса в самом деле отправила это чудовище устрашать и сбивать с толку
наших врагов?
Ятрай удивленно рассмеялся:
- Я же уже сказал, что это была дурацкая мысль. Вы же не собираетесь
всерьез заставить леди заниматься таким злым делом?
Беспокойство в словах Ятрая прозвучало достаточно громко, чтобы
привлечь внимание выходивших из домика Теля и Кориса. Они собирались
отправиться в ночной дозор, но теперь повернули в их сторону и встали
рядом с Ятраем. Норисса беспокойно заерзала на скамеечке, раздумывая, как
бы половчее улизнуть от этой теплой компании.
Тем временем Медвин, вопросительно нахмурив лоб, спросил:
- Что же такое по-твоему этот злой, нехороший неу-лит?
Ятрай неловко переступил с ноги на ногу и обменялся быстрыми
взглядами с Телем и Корисом.
- Это злая штука - темная душа, которую посылают разрушать и убивать.
Медвин покачал головой:
- Это не душа. В неу-лите нет никакой жизни. Просто это очень
сильная, темная магия, изображение существа, которого не бывает. Все
иллюзии Нориссы, которыми она развлекает детишек - что они такое, как не
темная магия?
- Но темная магия - это плохо, - убежденно настаивал Ятрай, несколько
обеспокоившись. - Старики рассказывают, что именно так и была убита наша
Шэй - пока она спала, что-то высосало из нее дыхание жизни. И вы сможете
утверждать, что леди Норисса должна заниматься чем-то подобным?
- Магия - это всего лишь инструмент, - ответил Медвин. - Если человек
избил своего соседа палкой, ты же не станешь утверждать, что дерево -
плохое? Неу-лит отличается от обычной иллюзии только лишь своей целью и
реалистичностью деталей. В зависимости от способностей заклинателя, темную
магию можно увидеть, услышать и даже потрогать. Но в ней всегда будет
некое уязвимое место, так сказать, точка напряжения. Стоит отыскать это
слабое место, и ты можешь победить самого могучего неу-лита.
Норисса чуть было не застонала - так подействовал на нее этот
импровизированный урок. Она настолько не желала слышать что-либо еще,
касающееся магии, что даже отвернулась от них всех. Слишком часто за
последнее время из-под рук ее выходили неполноценные заклинания и чары, а
концентрация бывала нарушена далеким призывом. Слишком много раз она
просыпалась ночами, мокрая от пота и дрожащая, когда очередной зов
отдавался в голове ударами молота, в которые вплетался знакомый и далекий
глас... Норисса повернулась к Байдевину, который продолжал
разглагольствовать.
- Это неплохо. Неу-лит будет могучим средством обороны против Фелеи.
Норисса должна начать изучать все это с завтрашнего дня. Среди всех нас
иллюзии удаются ей лучше, чем кому-либо другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
наследница престола не была коронована в Актальзее, а власть и могущество
госпожи не были сломлены. Медвин неустанно предостерегал всех против
благодушия, говоря, что мирная передышка есть ни что иное, как временное
отступление темных сил, которые готовятся нанести свой последний
сокрушительный удар.
И все же многое переменилось. Мрачная тень над страной исчезла, и все
цвета засияли под солнцем в своем первозданном великолепии, ничем не
омрачаемые. Жизнь снова стала яркой и привлекательной, стоящей того, чтобы
за нее сражаться.
Люди из Крина и Татха остались в Драэле на половину лунного цикла,
чтобы помочь заново отстроить сожженный поселок. К тому времени, когда они
вернулись к своим очагам, дома были построены заново.
Вытоптанные солдатскими кайфарами поля были заново перепаханы и
засеяны. Вскоре семена проросли, и нива зазеленела нежно-зеленым ковром.
Стада ярья собирались в лесах, чтобы выйти к водопою утром или вечером, и
шумно пили у реки. Стаи ярко-желтых и черных дессонов усаживались на
ветвях деревьев на берегу реки и громко выражали свое возмущение
появлением их многочисленных стад, нетерпеливо дожидаясь того момента,
когда им можно будет слететь вниз и полакомиться жучками, которых вывернут
из жирной земли острые копыта ярья. Повсюду на земле кипела жизнь, и люди
не могли не откликнуться тем же.
Норисса перестала сердиться на Байдевина за "украденную" магию и
обнаружила в его обществе новую приятную сторону, пока они вместе
постигали нелегкую науку под строгим попечительством старого волшебника. В
негласном соревновании каждый стремился "переколдовать" другого, оба
обнаружили, что их главные умения почти не пересекаются между собой. Так,
пока Норисса заучивала заклинания и формулы, Байдевин весьма преуспел в
предметной магии, прежде всего - в алхимии. Даже Медвин был удивлен его
быстрым продвижением. Норисса же обнаружила в себе талант подлинной
"сестры земли" и без труда научилась открывать и закрывать те каналы, по
которым в толще земли перемещались потоки энергии, не теряя при этом
самоконтроля.
Но больше всего ей нравилось разговаривать "от мозга к мозгу". С
помощью неслышной речи можно было управлять более простыми созданиями, и
она часто подманивала к себе смешных зверьков и пичужек, чтобы развлечь
детей. Именно этот способ общения еще крепче привязал ее к Байдевину и
Медвину. Глубина ее связи с Байдевином частенько заставала ее врасплох. Он
казался ей частью ее самой, с легкостью читая ее настроения и приходя на
помощь в решении какой-нибудь проблемы раньше, чем она успевала осознать,
что звала его. И все время, не переставая, она сопротивлялась зовущему ее
голосу.
Тем временем прошел полный лунный месяц и даже больше. Даймла худела
до тех пор, пока не растаяла в темноте, а потом снова стала прибывать, но
в конце концов неотступное желание продолжить свой путь разрушило
непрочное спокойствие, установившееся в поселке.
Может быть, в этом отчасти был повинен томительный зной долгого
летнего дня. Или просто Норисса устала быть тщательно оберегаемым
сокровищем, за которым ухаживал весь поселок. Ей не разрешалось больше
бродить по лесу, за исключением ежедневного похода вместе с Медвином к их
укромной поляне, и наконец мелкие хозяйственные заботы, которые заполнили
ее разум и занимали руки с утра до вечера, стали казаться чем-то не вполне
соответствующим ее положению.
В тот вечер, когда Норисса вышла из терпения, она, как обычно,
собрала вокруг себя малышню. Сидя на самом краю деревенской площади, она
рассказывала им историю и создавала иллюзии, которые ее иллюстрировали и
делали наглядной.
В тот вечер детишки в восторге цеплялись друг за друга, наблюдая, как
непослушная дочь трактирщика в ужасе бежит от омерзительного филитарина.
Это было страшное чудовище, не обладающее никакой конкретной формой и
состоявшее из постоянно меняющихся, полусформировавшихся деталей.
Когтистые лапы и зубастые головы вырастали из него и снова исчезали до тех
пор, пока преследуемая им злополучная девица не поняла, что все это - ее
собственные страхи. Тогда она подошла к чудовищу вплотную и, справившись
со своими страхами, усмирила и ужасающего монстра.
Дети, которые дрожали и вздыхали вместе с девушкой, шумно
приветствовали ее победу и, когда с филитарином было покончено, тут же
потребовали еще одну сказку.
Однако Норисса, которая все это время сражалась со своим собственным
чудовищем, которое тупой болью разламывало виски, отказалась. Склонившись
к одному из мальчишек, чьи непокорные волосы постоянно свисали ему на
глаза, она спросила:
- Ну как, нашел сегодня сокровище? - заговорщическим шепотом спросила
она.
Мальчишка расплылся в улыбке и кивнул, протягивая Нориссе скорлупу
джерджелового ореха. Красная скорлупа была набита мхом, глиной и
небольшими камешками. Норисса внимательно осмотрела ее и подбросила высоко
вверх. На обратном пути к земле скорлупа вдруг разлетелась множеством
искр, каждая из них превратилась в крошечную человеческую фигурку с
крылышками. Фигурки разлетелись во всех направлениях над площадью, и дети
с восторженным визгом помчались их ловить. Над поселком сгущались сумерки.
К Нориссе приблизился Ятрай. Он давненько уже подошел к детям и
вместе с ними завороженно следил за развитием сюжета рассказанной истории.
Теперь же он обеспокоенно и заботливо всматривался в лицо Нориссы.
- Вам не очень хорошо, леди? Вы выглядите усталой, вот и детей вы
отослали, рассказав им всего одну сказку.
- Да, я в самом деле устала, и головная боль меня сильно беспокоит.
- Может быть, мне стоит позвать старика? Может быть, нам удалось бы
как-то облегчить...
- Нет! У меня хватает лекарств и без вашего участия! - выкрикнула
Норисса, ощущая новый приступ головной боли. Все же она пожалела о своей
вспышке, увидев, как побледнело и вытянулось лицо Ятрая. - Прости меня,
Ятрай, я не сержусь на тебя, просто мне нужно отдохнуть. Пожалуй, мне
стоит лечь сегодня пораньше.
Сказав это, Норисса стиснула зубы, чтобы удержать внутри слова,
которые ей хотелось выкрикнуть громко, на всю площадь: "Отдых! Мне нужен
отдых! Но я не найду этого отдыха ни в постели и нигде, пока мне
приходится сопротивляться силе, зовущей меня!" В самом деле, с того
момента, как Норисса согласилась считаться королевой и отложила свой
дальнейший путь на восток, куда звал ее голос, его зов не переставая мучил
ее.
Норисса разрешила Ятраю помочь ей подняться, но вдруг с досадой
прищелкнула языком и со вздохом опустилась на то место, где сидела. Прямо
к ней через площадь шел Байдевин собственной персоной. Даже в сгущающейся
темноте его приземистую, коренастую фигуру невозможно было ни с кем
перепутать. Вторая фигура, чуть повыше, несомненно принадлежащая Медвину,
следовала за гномом на небольшом отдалении. В последние три месяца Норисса
привыкла считать Байдевина своим лучшим другом. Его общество помогало ей
справиться с одиночеством, о котором Норисса даже не подозревала до тех
пор, пока они не встретились, чтобы разделить опасности дальнего пути.
Однако время от времени наступали такие моменты, когда Нориссу беспокоило
то обстоятельство, что образовавшаяся между ними тесная и глубокая связь
начинает покушаться на ее самые интимные помыслы. Норисса надеялась
укрыться в кровати от множества вопросов, но теперь...
- Что такое? Что с тобой случилось? - вопросы посыпались на нее как
град из тучи, хотя Байдевин еще не успел подойти и остановиться.
Ятрай и Норисса пытались одновременно ответить ему, но из-за этого
они и сами не понимали, что говорят, и смущенно замолчали. Ятрай слегка
кивнул Нориссе, уступая ей право говорить.
- Ничего страшного, Байдевин. Просто я очень устала и хотела бы
пораньше отправиться спать.
Байдевин с подозрением посмотрел на Ятрая. Судя по его гримасе, он не
поверил ни единому ее слову.
- Дети снова приходили к тебе? Ты не должна развлекать их, Норисса. У
тебя и без того достаточно дел. Иногда мне кажется, что этих детей вокруг
тебя собирается больше, чем пыли у тебя на щиколотках...
Норисса почувствовала, как кровь приливает к лицу и щекам. Байдевин,
как обычно, почувствовал ее затруднения и поспешил на помощь. Однако с тех
пор, как он стал еще одним учеником Медвина, он частенько бывал
бесцеремонным и не слишком деликатным. Это не раз ставило Нориссу в
затруднительное положение и раздражало ее, хотя она питала к этому
особенному человеку довольно сильное чувство привязанности. Но сегодня она
была не в силах выносить его самодовольного бахвальства. Норисса уже
открыла рот, чтобы прервать дерзкие речи гнома, когда Ятрай выступил
вперед и заговорил:
- Это моя вина. Госпожа развлекала детей историей о филитарине, а
потом отослала их. Я видел, что леди утомлена, но я пристал к ней с
просьбой рассказать немного об этом чудище. Дело в том, что раз она смогла
показать детям небольшое страшилище, то она смогла бы создать и большого
неу-лита, которого можно было бы направить в битву перед нами, чтобы он
устрашал противника. Я согласен, что это было глупо, и потому, советник
Байдевин, вы должны сердиться на меня, а не на нее.
Отработанным длительной практикой движением запястья Медвин заставил
одновременно зажечься множество факелов, укрепленных по периметру площади,
и в дрожащем оранжевом свете Норисса разглядела лицо Байдевина. Гном хмуро
рассматривал Ятрая, но в глазах его вспыхнула искра заинтересованности.
Байдевин повернулся к Медвину.
- Парень-то набрел на неплохую идею! Что получилось бы, если бы
Норисса в самом деле отправила это чудовище устрашать и сбивать с толку
наших врагов?
Ятрай удивленно рассмеялся:
- Я же уже сказал, что это была дурацкая мысль. Вы же не собираетесь
всерьез заставить леди заниматься таким злым делом?
Беспокойство в словах Ятрая прозвучало достаточно громко, чтобы
привлечь внимание выходивших из домика Теля и Кориса. Они собирались
отправиться в ночной дозор, но теперь повернули в их сторону и встали
рядом с Ятраем. Норисса беспокойно заерзала на скамеечке, раздумывая, как
бы половчее улизнуть от этой теплой компании.
Тем временем Медвин, вопросительно нахмурив лоб, спросил:
- Что же такое по-твоему этот злой, нехороший неу-лит?
Ятрай неловко переступил с ноги на ногу и обменялся быстрыми
взглядами с Телем и Корисом.
- Это злая штука - темная душа, которую посылают разрушать и убивать.
Медвин покачал головой:
- Это не душа. В неу-лите нет никакой жизни. Просто это очень
сильная, темная магия, изображение существа, которого не бывает. Все
иллюзии Нориссы, которыми она развлекает детишек - что они такое, как не
темная магия?
- Но темная магия - это плохо, - убежденно настаивал Ятрай, несколько
обеспокоившись. - Старики рассказывают, что именно так и была убита наша
Шэй - пока она спала, что-то высосало из нее дыхание жизни. И вы сможете
утверждать, что леди Норисса должна заниматься чем-то подобным?
- Магия - это всего лишь инструмент, - ответил Медвин. - Если человек
избил своего соседа палкой, ты же не станешь утверждать, что дерево -
плохое? Неу-лит отличается от обычной иллюзии только лишь своей целью и
реалистичностью деталей. В зависимости от способностей заклинателя, темную
магию можно увидеть, услышать и даже потрогать. Но в ней всегда будет
некое уязвимое место, так сказать, точка напряжения. Стоит отыскать это
слабое место, и ты можешь победить самого могучего неу-лита.
Норисса чуть было не застонала - так подействовал на нее этот
импровизированный урок. Она настолько не желала слышать что-либо еще,
касающееся магии, что даже отвернулась от них всех. Слишком часто за
последнее время из-под рук ее выходили неполноценные заклинания и чары, а
концентрация бывала нарушена далеким призывом. Слишком много раз она
просыпалась ночами, мокрая от пота и дрожащая, когда очередной зов
отдавался в голове ударами молота, в которые вплетался знакомый и далекий
глас... Норисса повернулась к Байдевину, который продолжал
разглагольствовать.
- Это неплохо. Неу-лит будет могучим средством обороны против Фелеи.
Норисса должна начать изучать все это с завтрашнего дня. Среди всех нас
иллюзии удаются ей лучше, чем кому-либо другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60