Слишком дорожил каждый из Воцарившихся Богов своим спокойным существованием, слишком все они были заняты взаимными осторожными интригами, чтобы решиться на быстрые и решительные действия.
Когда каждый подозревает каждого, все стараются выжидать, давая противнику шанс оступиться.

* * *
Бессонная ночь не прошла даром, так что утром Марте хотелось только одного – добраться до своей квартирки, натянуть простыню и провалиться в сон. Два часа тяжелой дремы в комнате отдыха дежурной смены совершенно не помогли. Помешивая неопределенно-темную жидкость, которую местный автомат упорно выдавал за кофе, лейтенант Марино пыталась решить мучительную дилемму – плюнуть на все и поехать домой или попытаться исполнять свой долг и начать служить и защищать.
Например потрясти своих информаторов на предмет слухов об интересных сделках, чьей-нибудь необычной активности да и просто в профилактических целях. Не давало спокойно уснуть и дело этой убитой – Ольги. При жизни она была, судя по всему, первостатейной сучкой, но умирать вот так, это уж слишком. Да и Кинби попусту слов на ветер не бросает, а он уверен, что крови будет еще больше.
И Марта, с отвращением отхлебнув черно-коричневой бурды, снова открыла папку с протоколами осмотра места преступления. Пододвинув блокнот с плотными желтыми страницами, вывела: «Борис Паланакиди – где видели, с кем говорил, где может быть сейчас?».
Вертя в пальцах ручку, лейтенант Марино невидящим взглядом смотрела в окно. Слова Кинби оставили ощущение смутного беспокойства, хотя Марта всегда считала, что бывший напарник склонен к преувеличениям.
Криминальный мир Города был поделен много лет назад. Да что там лет – столетий. Марте всегда с трудом удавалось представить, что Кинби участвовал в тех войнах и помнит события, произошедшие во времена, когда даже бабушка ее еще не родилась.
Для лейтенанта Марино существующий порядок вещей был чем-то незыблемым, вроде восхода солнца или смены времен года. Хотя… вот со сменой времен года в последнее время творилось что-то странное.
Все больше жителей задирали головы и, прикрывая глаза ладонью, смотрели на нестерпимо блестевшую в солнечных лучах Иглу Итилора-Повелителя Дождей. Но, видимо, ему не было дела до происходящего внизу. В отличие от Хранителя Порогов, скажем, или добберских Ульев – наполовину банд, наполовину кланов, приносящих жертвы непонятной Многоликой Пустоте. Эти делами земными не брезговали.
О существовавших испокон времен человеческих шайках, бандах, синдикатах и прочих незаконных сообществах и говорить не стоило. Никуда они не делись, разве что кое-кто воспользовался всеобщим ошеломлением и порешил конкурентов.
Затем произошло несколько кровавых схваток с пришлыми – добберами, хратами, людьми из Ночи, но, как это всегда происходило, главари сообразили, что лучше поделить пирог, и жизнь вошла в более или менее спокойное русло.
Нет, конечно, существовали и мафиозные войны и заказные убийства. Марта покосилась на увесистую папку, в которой лежали материалы по убийству Папочки Соноро, и вздохнула.
И все же обстановка в целом последние годы была относительно спокойной.
Так отчего же где-то глубоко внутри поселился холодок, предвещающий крупные неприятности?
Сейчас Марта искренне хотела, чтобы Ольга оказалась жертвой какого-нибудь сумасшедшего. Пусть даже серийного убийцы. Цинично, конечно, но это все же лучше, чем полномасштабные войны, как сорок лет назад, когда полицейские были вынуждены держать оборону вокруг здания Городского Управления, а жители сидели по домам и боялись подойти к окнам.
По улицам носились звенья добберов из клана Верхнего Цвета Пустоты и белолицые отморозки Салли Стригуна, кроша друг друга и всех, кто попадался под руку. В итоге магистрат, скрипя зубами, все же раскупорил резервный фонд и заплатил жрецам бога Лантоя.
На следующее утро в город с четырех сторон вошли закованные в серую броню солдаты. Никто не видел, чтобы хоть один снял шлем, присел отдохнуть, ел или пил. Действуя эффективно и безжалостно, войска Лантоя за четыре часа вычистили город, полностью уничтожив соперничающие банды. Жрецов добберского клана и Салли Стригуна с двумя советниками взяли живыми, привезли на площадь перед зданием магистрата и распяли на асфальте, вбив в ладони и колени железнодорожные костыли.
Об этой войне Марте рассказывал Кинби, а после она разыскала отчеты, снимки и файлы с мест событий. В одном из рапортов отмечалось, что трупы Салли Стригуна и других казненных работники магистратуры решились убрать с площади только через неделю.
Больше подобных столкновений не было, теневой мир Города жил тихо, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания Верхних Игроков, как называл Воцарившихся Богов тот же Кинби.
И все же, и все же…
Марте не давало покоя, что, по словам Кинби, Ольгу видели вместе с Хранителем Порогов. Среди странных, жутковатых и откровенно страшных фигур Города Хранитель был едва ли не самой загадочной. Человек без пола и возраста, не изменившийся, по словам ветеранов Управления, ни на йоту за последние пятьдесят лет, Хранитель был не только фактическим верховным жрецом Хозяина Дома Тысячи Порогов, но и одним из самых могущественных и жестоких теневых правителей города. «Весенние дары», «слезки», «отражения» и прочая дрянь расходилась по улицам исключительно с его благословения и под неусыпным контролем. Проституция, организация заказных убийств, рэкет – во всех этих видах бизнеса Хранитель имел свою долю или контролировал рынок.
Отсюда вопрос, который, подумала Марта, Кинби себе уже наверняка задал, зачем понадобилось фигуре такого масштаба, как Хранитель, встречаться с мелкой шлюшкой вроде Ольги?
Значит, действительно было у нее что-то очень важное. Настолько важное, что он изобразил любезность и лично захлопнул дверцу ловушки, дамочка угодила, исключительно по причине непомерной жадности.
И глупости тоже, добавил бы Кинби, чуть подумав.
А вот вопрос, кто же ее убил, все же оставался.
Вариантов было не слишком много – подручные Хранителя, убравшие ненужный материал, чтоб не проболталась, или конкуренты, убившие ее после жестоких пыток, во время которых она, безусловно, рассказала все – и о том, что продала и кому и сколько ей заплатили и даже имя любимой собачки.
«Боги! Какая собачка! Какое детство!» – Марта с силой потерла руками лицо. Это ж надо, какая чушь с недосыпа в голову лезет.
Однако, где же Шесински, посмотрела на часы лейтенант Марино и в тот же момент сержант открыл дверь кабинета.
К полудню солнце раскалило улицы, наполнило город белым светом, пылью и запахом плавящегося асфальта. Продавцы мороженого забились под выгоревшие зонтики своих тележек и с тоской смотрели на пустынные улицы, вдоль которых ветер закручивал маленькие пыльные смерчи.
Немногочисленные посетители кафе сидели, отдуваясь и обмахиваясь газетами в ожидании холодного пива, нищие, словно статуи неведомых божков, сидели неподвижно, намотав на головы тюрбаны из тряпья.
Лето.
Обливаясь потом и злобно поглядывая на бездельников за столиками кафе, Марта Марино свернула в очередной переулок. В такие дни ей начинало казаться, что весь город состоит из пыльных переулков с черными дырами подворотен, дворов-колодцев, отличающихся только количеством орущих детей и веревок с пересохшим бельем, да душных, воняющих мочой, подъездов.
В сотый раз она прокляла наплечную кобуру, служебный пистолет, джинсовую куртку, которую пришлось надеть, чтобы скрыть сбрую, и, самое главное, эту чертову! чертову жару!
И заодно этот чертов квартал, в котором Ольгу угораздило встретить свою смерть. Теперь приходилось плутать, задавая идиотские вопросы старикам у подъездов, и плавясь от зноя.
Однако, глянув на Шесински, бредущего в своем темном костюме, она устыдилась. Сержант невозмутимо потел, не обращая внимания на темные круги, расползавшиеся от подмышек и лишь чаще обычного промокал некогда белым платком основательный загривок.
– Так, нам на пятый этаж, – сверилась с блокнотом Марта. Шесински невозмутимо пожал плечами, не считая нужным комментировать очевидное.
Лифт, естественно, не работал, пришлось карабкаться по истертой лестнице, знакомясь по пути с наскальными росписями и отходами жизнедеятельности местных аборигенов.
Звонок истошно заверещал. Впрочем, это не помогло, как и стук в дверь. Тишина за ней была объемной, ощутимой, какой она бывает только в безнадежно пустых квартирах, куда хозяева не торопятся возвращаться.
Привалившись к стене, Марта застонала. Ползти вниз… Топать по пыльным улицам под ударами солнечных лучей, отвесно падающих с блекло-голубого неба…
– Все. Хватит, – она с усилием отлепила себя от стены: – Сержант, мы заслужили обед.
Молчаливый Шесински что-то кратко, но очень эмоционально пробурчал и с энтузиазмом зашагал вниз по лестнице.
Потягивая ледяное пиво в небольшом кабачке, обнаружившемся неподалеку, Марта неторопливо осматривала зал. Заведение было явно из разряда «для своих», и если бы не наблюдательность Шесински, они бы наверняка прошли мимо неприметной двери в боковой стене длинной арки.
Вывеска по светлому времени суток не горела, а больше никаких опознавательных знаков не было.
Однако у сержанта на такие вещи был нюх.
Теперь они наслаждались очень приличным обедом, хорошим легким пивом и прохладой. Марта рискнула расстегнуть куртку и откинуться на пластиковом диванчике, вытянув руки на спинке. Хотелось курить, но желание было ленивым, неотчетливым. Не было сил выпрямляться, тянуться к пачке, непредусмотрительно брошенной на стол. Вообще ничего не хотелось делать.
Мысли тоже не хотели шевелиться, переваливались в голове вязкой массой: то всплывало лицо храта Филу-Веревки, скручивающего усы в жесте недоумения, качающего головой при виде фотографии убитой девушки, то уличный торговец, отгоняющий от прилавка с тающими сладостями ватагу оборванных детишек людей из Ночи. Потом завертелись перед глазами лестничные пролеты и обшарпанные двери, которые обязательно надо было открыть, и Марта выбивала их плечом, но за ними снова уходили в серое никуда истертые ступени.
Кто-то тряс ее за плечо. Марино рывком села.
– Боги, неужто я отрубилась? – она осоловело озиралась. Шесински сидел напротив, жевал зубочистку и улыбался.
– Лейтенант, вы спали всего полчаса, я засек.
– Ну так чего сразу не разбудил, – огрызнулась Марта.
Шесински что-то обиженно пробурчал, и Марта ощутила укол совести.
– Ладно. Извини. – Вытянув из пачки сигарету, она прикурила и, выпустив струю дыма, отхлебнула глоток уже тепловатого пива.
– Итак. Что мы с тобой имеем? – спросила она сержанта и сама же ответила: – Да ничего. Никто ничего не видел, ничего не слышал.
– Как думаете, врут?
– Нет, мне так не показалось, и это странно, – протянула Марта. – Район тут довольно тихий, кто-нибудь должен был хоть что-то услышать.
– Значит, или те, у кого окна выходят в тот переулок, где нашли тело, врут, или… – Шесински не закончил фразу и посмотрел на лейтенанта.
– Или убийца поставил очень мощную завесу, и мы имеем дело с кем-то из Домов. Или тем, кто может оплатить услуги нелегальных астралотов.
– Тогда ее очень странно убивали, – сказал Шесински. – Ставить завесу такого уровня имеет смысл, если нужно тихо убрать человека. Без шума и следов. А тут очень похоже на работу психопата.
– Вот этого я тоже пока не понимаю, – сказала Марта, гася в пепельнице окурок и вставая из-за стола.
Когда Марту толкнул вызов дежурного манта, они уже пятнадцать минут слушали маленькую худенькую старушку в розовом махровом халате. Таких вот старушек обожают и одновременно на дух не переносят все полицейские без исключения. Старые благопристойные перечницы тихо и сосредоточенно ненавидят мир и его обитателей. Их сухонькие носики чуют все, а глазки за толстыми стеклами очков в коричневой пластиковой оправе способны видеть во всех возможных и невозможных диапазонах. Если вам нужно узнать историю прегрешений нескольких поколений жильцов какого-нибудь дома, ищите старушку. Именно на такую и нарвались Марта и Шесински.
Горшки с комнатной зеленью поплыли, стены комнаты раздвинулись, в голове раздался неприятный свист. Явно дежурил Брюс Леммон – он всегда вызывал таким вот мерзким звуком. Убедившись, что его слышат, мант развернул перед внутренним взглядом Марты сообщение.
Полупрозрачный силуэт дежурного офицера смотрелся на фоне стола, застеленного скатертью в веселый цветочек донельзя идиотично, и Марта прикрыла глаза, знаком показав Шесински продолжать беседу.
– Лейтенант Марино, срочное сообщение. Обнаружен труп мужчины. Человек из людей. Явные признаки насильственной смерти, совпадающие с вашей ориентировкой. В данный момент на месте работает дежурная смена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42