– Второе – я могу передать тебя полиции, и окажется, что ты виноват не только в массовом убийстве в офисе охранного агентства Джонсона, но и убийстве Билла Грузовика. Да, еще очень органично ты будешь смотреться в качестве убийцы той несчастной девушки. Как ее… Ольги.
– Третье – я знаю все мельчайшие привычки Марты Марино, твой секретарши, хозяина твоего любимого ресторанчика и даже того прыщавого дебила, что отгоняет на стоянку твою машину. Ты понимаешь, зачем я тебе это говорю?
Кинби задумчиво смотрел на собеседника, словно обнаружил перед собой какое-то интересное, но очень мерзкое животное.
– Знаешь, Артур, я все думал, перестану я тебя когда-нибудь ненавидеть, или нет… – тихо сказал он, глядя на Реннингтона.
– Я знаю, знаю, что не перестал, – Реннингтон добродушно похлопал Кинби по черному кожаному плечу и снова зашагал по кабинету, пыхтя трубкой.

Войны Воцарения

Восточнее Города. База Особого Диверсионного отряда
Сержанта первого класса Лукаса Сантора Кинби нашел уже под утро. Точнее, это сержант нашел Кинби. Он просто вышел на него из лесной чащи – нелепой прыгающей походкой, от которой дергались его могучие плечи, ничего не видящий, с разбитым исцарапанным лицом. Сержант постоянно натыкался на ветки, бился всем телом о шершавые еловые стволы и не мог их обойти, пока случайно не поскальзывался и не проезжал по стволу всем телом. Тогда он заваливался набок, раскидывая руки и ноги, ворочался, словно жук, неловко поднимался и снова брел вперед, агукая и пуская слюну.
Кинби мягко отпрыгнул под завесу деревьев и долго шел следом, наблюдая, не увязался ли кто следом. Убедившись, что потерявший разум сержант не ведет за собой хвост, подкрался и мягко взял его за локоть. Лукас послушно остановился, словно кто-то его выключил. Так и стоял – неподвижный, с погасшим взглядом, нестерпимо воняющий дерьмом и мочой, пропитавшими комбинезон.
Держа сержанта за руку, Кинби повел его в лагерь.
Лукаса раздели, отмыли и уложили в отдельной палатке временного лазарета.
Кинби побродил вокруг, дожидаясь, когда освободится док Венгеров, ухватил за локоть теперь уже его и долго выспрашивал. Док отбивался, но в конце копире признал, что надежда, хоть и слабая, все же есть. Техножрецы Лантоя и Сестры Леди Сновидений смогут вернуть Лукаса, если отправить его в стационарный госпиталь не позднее завтрашнего вечера. Как это Кинби собирается делать, его, дока Венгерова, не волнует. Он сделал все, что мог – накачал бедолагу успокоительными, блокировал зрительные воспоминания, снизил эмофон. Все.
Кинби поблагодарил, пообещал очередную бутылку коньяку и двинулся делать транспорт до госпиталя.
На душе было погано. Он не хотел отправлять в этот рейд Лукаса – тот был человеком из людей, отлично подготовленным, конечно, с кондиционированным сознанием и адаптированным эмофоном, но все же человеком, мозг которого просто не мог адекватно воспринять то, что творилось в упрятанных глубоко в лесах храмах-конвейерах Аланая-Кукловода.
Правда, выбора особого не было, храты Ворг и Ваарг откомандированы в распоряжение начальника штаба, группа человека из Ночи Льюиса Мак-Марта лишь вчера вернулась из рейда, и ребята были абсолютно невменяемы от усталости, в остальных группах серьезный некомплект, а отправлять в такой рейд психически несбалансированную группу – все равно, что пристрелить их самому.
И Кинби отправил группу сержанта Сантора.
Из четверых вернулся один – причем командир группы. Это само по себе казалось ненормальным – как правило, старшие группы оставались с основными силами до последнего, посылая с донесением самого юркого и обладающего абсолютной памятью.
Кинби попытался представить, с чем же столкнулись парни и его замутило.
К солдатам-марионеткам все давно привыкли, сталкивались и с Белыми Молчунами и с фанатичными младшими жрецами, в знак преданности своему богу пропускавшими через раны в руках, ногах и щеках толстую леску, свободные концы которой особым образом заплетались вокруг шеи. С этими группа могла справиться.
Значит, было что-то еще – что начисто погасило разум многоопытного сержанта и расправилось с бойцами команды.
Со стороны палатки, где лежал сержант, донеслись голоса. Говорили на повышенных тонах, Кинби ясно различил далеко разносившийся в предутренней тишине голос дока Венгерова. Ему кто-то отвечал лениво, с барской ленцой. Док явно заводился, второй голос становился все более хамски тягучим.
Кинби поспешил к палатке. Загораживая вход, скрестив руки на груди, стоят Венгеров. А напротив, выстроившим полукольцом, шестеро тяжелых штурмовиков нервно прощупывали дулами ручных пулеметов окрестности. В середине полукольца стоял полноватый человек в штатском. Средних лет, с залысинами, в мятом сером костюме, совершенно неприметный.
Кинби быстро вклинился между раскалившимся доком и человеком в штатском. Пулеметные дула немедленно повернулись в его сторону.
– Ай, да прекратите вы, – с досадой сказал Кинби и, уже обращаясь к человеку в штатском: – Извольте представиться.
– Старший аналитик отдела изучения ересей и культов Артур Реннингтон, – процедил человек и протянул Кинби капсулу со штабной печатью: – А теперь дайте дорогу, мне нужно просканировать этот овощ, что лежит у вас вон в той палатке.
Кинби медленно повторил:
– Овощ? – И почувствовал, что сейчас убьет этого мелкого слякотного человечка.
– Да прекратите вы изображать героя. Откройте, наконец, капсулу, – брезгливо произнес Реннингтон.
Разломив капсулу, Кинби извлек голокристалл, заряженный техножрецами Лантоя. Автоматически сжал его пальцами. Кристалл засветился розовым, в воздухе возникло изображение кабинета начальника армейской разведки, генерала Малеуса. Сам генерал сидел за столом. Мигавшие в углу изображения иероглифы горели ровным розовым светом, подтверждая корректность записи.
– Кинби, – поднял голову генерал, – вы обязаны оказывать любое содействие предъявителю этого кристалла Артуру Реннингтону. С момента просмотра записи вы обязаны выполнять любые его распоряжения. Малейшее неповиновение вас или ваших людей рассматривается как прямая измена. Сопровождающие Реннингтона лица имеют право открывать в этом случае огонь на поражение, без предупреждения и объяснения причин.
– Вот так, все просто, – улыбнулся Реннингтон, отодвигая в сторону Кинби и Венгерова.
Входя в палатку, он обернулся, кивнул штурмовикам:
– Окружить палатку, никого не впускать, пока я не закончу.
Почти сразу внутри палатки разлился мертвенный зеленоватый свет. Венгеров рванулся ко входу:
– Да что же этот мерзавец делает, это же некромания в чистом виде! Он же Лукаса насухо выкачает!
Кинби ухватил дока за воротник, дернул к себе:
– Стоять, док. Придите в себя, шагом марш к группе Мак-Марта, чтоб завтра все были бодры и веселы!
– Но! Кинби, это же убийство. Он же умрет после такого!
– Марш выполнять приказ! – шепотом рявкнул Кинби в белое лицо.
Венгеров вздрогнул, отшатнулся и побрел в сторону палаток, где металась в кошмарах вернувшаяся группа.
А Кинби стоял и смотрел, как пульсирует зеленоватый свет и слушал страшные тонкие крики сержанта первого класса Лукаса Сантора.
Венгеров больше не подходил, зато пришлось скручивать Дэмьена – манта-один отряда, рвавшегося к палатке, что-то злобно бормоча себе под нос.
В какой-то момент Кинби всерьез испугался – Дэмьен обладал редкими мант-способностями и мог походя изувечить штабную дрянь.
Пришлось коротко ткнуть его кулаком в солнечное сплетение, а, когда мант согнулся, зажать его голову под мышкой и держать, пока бедолага не начал задыхаясь, хрипеть.
Через час свет погас, крики смолкли. Реннингтон деловитым шагом вышел из палатки, кивнул штурмовикам. Те молниеносно окружили его, и группа, ощетинившись стволами, двинулась к краю поляны.
Широко шагая, к ним шел от палаток док Венгеров.
– Мразь! Ты же убил его, мразь! – Венгеров орал, показывая рукой в сторону палатки с небрежно отброшенным пологом.
– Ты понимаешь, что убил своего, подонок? – док был уже рядом с группой.
Один из штурмовиков небрежно мазнул его прикладом по лицу и док, отлетев, неподвижно растянулся на мокрой траве.
Реннингтон стремительно развернулся к подлетевшему Кинби, наставил короткий толстый палец:
– Ты – быстро убрал отсюда этого истерика и убрался сам. Приказ ты видел. Информацию я получил. Все. Остальное никого не волнует. Теперь – вон.
Он выплевывал слова с холодным презрением, и Кинби понял – этого надо убивать. Но не сейчас.
Сейчас нельзя.
Когда они с Венгеровым вошли в палатку, Лукас уже не дышал. На лице мертвого сержанта застыло выражение невыносимого ужаса.

* * *
– Зачем я тебе понадобился, Реннингтон? – устало спросил Кинби.
Шеф Девятой комнаты вернулся за стол, плюхнулся в кресло и с удовольствием запыхтел трубкой, заполняя тяжелым ароматным дымом небольшую комнату.
– Мне нужна приманка. И ищейка. А еще – болван, которого я подставлю и который будет везде маячить, задавать идиотские вопросы, а также бить морды, изображая праведное негодование.
– Достойно, – кивнул Кинби. – Позволь угадать. Все эти роли отводятся мне?
– Конечно, тебе, – улыбнулся Реннингтон.
– А почему мне попросту не вырвать тебе горло? – задумчиво сказал Кинби.
Реннингтон жестко ухмыльнулся и почти прошептал, перегнувшись через стол:
– А потому, что тебя-то убьют быстро. А вот Марту и Юринэ я буду убивать очень и очень медленно. Понимаешь?
– Почему я?
– А ты уже влез в комбинацию с головой, – пожал плечами Реннингтон.
– Хорошо. Насчет болвана и приманки понятно. Для чего тебе нужна ищейка?
– Скорее всего, тебя убьют раньше, чем ты сможешь узнать что-то стоящее, – с брезгливым сожалением посмотрел на Кинби Реннингтон. – Хотя… Иногда чудеса случаются. Если такое чудо произойдет, – продолжил он, раскуривая погасшую трубку, – то ты должен узнать все о предмете, попавшем недавно в Дом Тысячи Порогов. Ты уже наверняка понял, что этот предмет хотела продать та идиотка, для розыска которой тебя наняли. Мне нужно знать, что это за предмет и у кого именно он находится.
– Скажи, а девчонку и подельника ее ты убил? – спросил Кинби.
– Нет. Не я. Кто убил – не знаю. Но то, как их убили, мне сильно не нравится, – выделяя голосом «как», ответил Реннингтон.
Отчего-то Кинби ему совсем не поверил.
– Какие гарантии того, что ты оставишь в покое моих людей, когда все закончится?
Мант снова улыбнулся. Почти добродушно. Так могла бы улыбаться сытая акула. Вот только акулы всегда голодны.
– Поверь – когда все закончится, они мне будут неинтересны.
Реннингтон щелкнул пальцами, дверь открылась. Возникший в дверном проеме Вуралос вопросительно глянул на своего шефа, после чего жестом приказал детективу выходить. Надо было понимать, аудиенция закончена.
В дверях Кинби обернулся и посмотрел на на шефа Девятой комнаты:
– Скажи, а ты никогда не думал, что тебя могут убить?
– Думал, конечно, – пожал плечами тот. – Но я утешаюсь тем, что приношу пользу нашему Городу.
– Ну-ну, – усмехнулся вампир и вышел.

* * *
Кинби устал. Последние силы ушли на то, чтобы добраться до ближайшего астралота и связаться с госпиталем Сестер-лекарей, после того, как Вуралос высадил его в центре города. Юринэ, как объяснил Кинби очень спокойный женский голос, спала, и будить ее было нельзя, но она вне опасности, рана болезненная, однако серьезной угрозы жизни и здоровью не представляет.
Попробовал связаться с Мартой, но дежурный сказал, что она у начальства и вообще тут все стоят на ушах. Расплатившись с астралотом, Кинби вышел на улицу.
Вечерело. Деловитая дневная толпа сменялась вечерней – тоже деловитой, но уже по-другому. Эта была неоднородной, здесь каждый искал чего-то своего, маршруты были более хаотичными, глаза горели в предвкушении развлечений – законных и не очень, черные и серые костюмы растворялись в круговоротах кричащих рубашек и широких, переливающихся в темноте оттенками красного и синего брюк.
В квартиру Кинби буквально ввалился. Его мутило, в глазах плыли черные кляксы.
Со злости запустив шлем в стену, прошел на кухню, зубами разорвал пакет с кровью, долго, жадно пил, не обращая внимания на текущую по подбородку холодную вязкую жидкость.
Опустошив пакет, небрежно бросил его в раковину, тыльной стороной ладони утер рот. Подтянул ногой табуретку, сел и закурил.
Докурив, отправил окурок в пепельницу и, на ходу сдирая одежду, отправился в душ.
После с маниакальной тщательностью подбирал костюм, галстук, сорочку, ботинки. Мерил шляпы и отбрасывал одну за другой, старательно не обращая внимания, как прыгают губы и мелко трясутся руки.
Наконец подобрал неброскую серую шляпу с черной лентой на тулье, долго смотрелся в зеркало, поправляя узел галстука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42