– Да мы здесь с той поры, как стрельба в «Башне» случилась, ночуем. Там же берлога та еще была, вот и прессуем всех своих стукачей. А нас – «торпеды» из внутреннего. Сейчас, правда, поотстали.
– Ладно, пойду я, – отлепившись от стены, парень похлопал Гловера по плечу: – Ты держись, давай…
В кармане задушенно мявкнул телефон. Сержант достал пластинку аппарата – на экране мигал синий конверт.
Прочитав сообщение, он выкинул бычок и набрал номер руководителя группы:
– Лейтенант? Да, я. Гловер. Я на часок отлучусь. Нет. По делу. Стукачок один шепнуть что-то хочет. Нет, не знаю. Может, и по делу Марты. Вы ж знаете, по телефону говорить не будет.
Свою машину сержант оставлял не на внутренней стоянке, как большинство коллег, а за пару кварталов от здания Управления, во дворе многоподъездного дома, растянувшегося на целый квартал.
Это давало возможность посмотреть, не идет ли кто следом. Того, что в машину подложат какую-нибудь гадость, Гловер не беспокоился – за безопасностью присматривала окрестная пацанва, которую Гловер, по негласному соглашению, регулярно выручал из переделок.
Входя во двор, он обернулся – нет, никого подозрительного, и прямиком двинулся к машине. Сев за руль, потянулся ключом к замку зажигания, когда уловил движение на заднем сиденье.
Он попытался достать пистолет и, одновременно дернув ручку двери, вывалиться из машины, но понимал – не успеет. Уже не успеет.
– Тихо, тихо, не дергайся, – ухватил его за плечо Кинби.

* * *
На границе Дымки танцевали Переродившиеся. Жуткие фигуры извивались, вытягивая к слепящему диску солнца длинные костистые руки. Раскрывались в немом крике черные провалы ртов, ударяли в пыльный асфальт сухие желтые пятки.
Исковерканные, напоминающие пустынных змей, тела кружились, кружились, кружились…
– Не смотри, потом кошмары замучают, – толкнул своего молодого напарника патрульный Крауч. Сухопарый ветеран сидел за рулем автомобиля, медленно ползущего вдоль пустыря.
– Ты глянь только, сколько их, – завороженно прошептал в ответ рыжеволосый парень, сидевший рядом. Пот градом катил по его веснушчатому лицу, темные пятна расползались по форменной рубашке. Не отрывая взгляда от Переродившихся, он снял фуражку и рукавом вытер лоб.
Крауч пихнул его в плечо:
– Эй, Мик, я тебе что сказал? Мне на хрен не надо, чтоб ты часа в два ночи начал орать в комнате отдыха.
Мик взглянул на сержанта:
– Да ладно тебе, Патрик, брехня, небось.
– Не брехня, – сержант посмотрел в боковое зеркало на удаляющиеся фигуры. – По себе знаю. Ох, не нравится мне это.
– А что такого-то? Они ж постоянно пляшут.
– Ночью они пляшут. А если днем, то возле покойников. Или когда помереть кто должен. А ты здесь поблизости видишь кого-нибудь, кроме нас?
– Не-а.
– А сколько их, сечешь?
– Много, и что?
– Слушай, салага, – возмутился Крауч, – вас в академии чему-нибудь учат?
Продолжить он не успел, запиликал мобильник. Крауч достал телефон, улыбнулся, взглянув на экран:
– Здорово, старик. Да, конечно. Слушай, Гловер, я когда-нибудь тебя подводил? Ага. Да, понял, сегодня вечером.
Он замолчал, слушая собеседника. Продолжая вести машину одной рукой, зажал телефон между щекой и плечом, черкнул в прикрепленном к «торпеде» блокноте. Покосился на напарника:
– Ага. Рыжик Мик. Точно. Салага, но толковый. Спрошу. Но, думаю, согласится. Все, лады.
Нажав кнопку отбоя, глянул на Мика, во время разговора превратившегося в слух.
– Кажется. У тебя появился шанс стать героем. Или сдохнуть.
Мик радостно осклабился.

* * *
Вуралос позвонил в 16–45 на личный номер Реннингтона и сказал, что задержится – усатый кретин Меес'к закусил свои грёбаные усы и ни в какую не хотел отдавать дело о перестрелке в доме лейтенанта Марино. Более того, этот идиот не отдавал даже тела офицеров Девятки.
Реннингтон рассеянно приказал держать его в курсе дела и обязательно явиться для личного доклада не позднее двадцати одного ноль-ноль.
Отдав это распоряжение, он крутанулся в кресле и снова положил руки на пульт мант-вычислителя.
Глаза Артура Реннингтона горели лихорадочным блеском, пальцы с неимоверной скоростью бегали по костяным кнопкам. Операторы научного отдела Дома Тысячи Порогов падали от усталости у своих пультов, подгоняемые волей безжалостных существ – начальника Девятки и Хранителя.
Результаты превосходили все возможные ожидания.
Предложенное Реннингтоном использование некоторых техник гипноза Милосердных Сестер одновременно с Ангельской Звездой окончательно сломило сопротивление подопытного.
Удалось выработать и несколько новых режимов Звезды, один из которых позволял держать объект в состоянии боевой готовности практически неограниченное время.
Долгожданный прорыв произошел.
Подойдя к Реннингтону, Хранитель положил руку ему на плечо.
– Вы понимаете, что нам за сутки удалось достичь уровня великого Аланая?
– А? Да-да… Сейчас мы примерно на его уровне, – рассеянно ответил Реннингтон, не отрывая взгляда от экрана, на котором вращалась модель Звезды.
– Но нам ведь нужно нечто иное, не так ли? – со смешком ответил он. – А потому, с вашего позволения, продолжим.
Дэмьен захлопнул телефон и аккуратно положил его на место – в нагрудный карман пиджака Вуралоса.
– Поверил? – спросил его стоявший в дверях Кинби.
– Конечно, он же сейчас только о Звезде думает.
– Тогда пойдем. Надо съездить еще кое-куда.
– Минутку. Дай я еще раз посмотрю.
Подняв за волосы голову мертвеца, Дэмьен всмотрелся в лицо доббера, удовлетворенно хмыкнул и повернулся к Кинби.
На вампира смотрело улыбающееся лицо Вуралоса.
Дэмьен прижался щекой к щеке трупа и хихикнул:
– Ну, как? Кажется, я ничего не забыл.
Кинби передернуло от этого смешка и от зрелища двух одинаковых нечеловеческих лиц, глядящих на него из полумрака.
Стараясь не показать отвращения, Кинби сказал:
– Главное, вечером не забудь полностью сымитировать. А теперь пойдем.
И они вышли из дома.
В Комнате Перекрестков неподвижно сидел, откинувшись на пятки, Тишиг.
На коленях лежал обнаженный клинок. Указательными пальцами Художник касался лезвия рядом с острием и возле рукояти. Закрыв глаза, он впитывал восхитительную энергию темных пространств, пересекающихся в этой комнате. Каждой клеточкой ощущал биение божественной Звезды, все громче поющей под воздействием воли Реннингтона и Хранителя.
Восхитительная песня беспредельной власти.
Она пела для него. Для художника, способного оценить красоту песни.
Скоро они будут вместе.
Скоро.
Сидя последи пустоты, крепко привязанный невидимыми ремнями, Чикарро переставал чувствовать себя. Оставалось лишь одно желание – подчиняться. Делать то, что диктует ослепительное Ничто, слиться с ним и испытать наивысшее запредельное блаженство, к которому он стремился все эти годы, глуша себя «весенними дарами». Нечто подобное он уже испытывал когда-то – восторженное погружение в НеСебя, растворение в Нигде. После него он обнаруживал себя забрызганным кровью, стоящим над изрубленными телами, но воспоминание о восторге уничтожало стыд, стирало ужас.
Сейчас ощущения были еще сильнее.
Чикарро орал, снова и снова умоляя позволить ему перестать быть.
Выжигающее мозг сияние смеялось, дразнило, ускользало, не позволяя полностью раствориться.
То, что осталось от личности Чикарро, рыдало от ужаса, клубком свернувшись в уголке полностью разрушенного сознания.

00:00. Один из хозяйственных входов

Дома Тысячи Порогов
Сумерки пронеслись стремительно, как удар ножа – только что светило солнце, и вот багровая вспышка, обжигающий жар, зарево заката на полгоризонта и душная, полная электрического света, холодного сияния мант-светильников и непроглядной тьмы в воняющих мочой и грехом переулках городская ночь.
Далеко над Суранским лесом беззвучно полыхнула, раздирая небосвод, молния.
От неприметного служебного входа Дома Тысячи Порогов отъезжала машина начальника дежурной смены хозяйственного отдела.
День выдался на редкость суматошным, и сейчас хозяйственник думал лишь о том, чтобы побыстрее добраться до дома, наскоро перекусить сандвичем с холодным мясом, выпить бутылочку холодного пива да завалиться спать.
Но не успел он вырулить, как по крылу его подержанной машины, чиркнул боком сияющий черный джип.
Злобно взвизгнув тормозами, внедорожник остановился. Из него выбрался здоровенный коротко стриженный мужик, обошел свое авто, задумчиво почесал в затылке, глядя на отвратительную царапину, уродующую зеркальную поверхность, и двинулся к машине «обидчика».
Не дожидаясь, когда водитель джипа подойдет, взбешенный хозяйственник вылез из машины и пошел ему навстречу:
– Эй, почтенный, вы совсем по сторонам не смотри…
Перед глазами почему-то мелькнуло темное ночное небо, перечеркнутое еще более черными линиями проводов, затем он больно ударился затылком и спиной обо что-то твердое и сполз на землю по капоту собственной машины.
– Зенки протри! – рявкнул водитель джипа.
Хозяйственник сидел на земле, ощупывая стремительно немеющую челюсть.
На четвереньках добравшись до водительской двери, он рывком открыл ее и достал из бардачка маленький короткоствольный револьвер.
Подняв дуло вверх, два раза выстрелил, отчаянно моля все силы, какие только есть, чтобы охранник был сейчас на своем посту, а не ушел на обход, в сортир или куда еще ходят охранники, когда они нужнее всего.
Сработало!
Хлопнула дверь, срывающийся на визг голос разрезал вечернюю духоту:
– А ну, стоять! Мой напарник уже звонит в полицию!
Подошедший к хозяйственнику громила из джипа неожиданно дружелюбно улыбнулся и сказал:
– Спасибо, мужик.
После чего, откинув полу пиджака, с немыслимой скоростью извлек из-за пояса огромный пистолет и застрелил охранника.
По переулку уже подлетал второй джип, из открытого окна которого высовывалось дуло армейской автоматической винтовки. Глухо булькнул под-ствольный гранатомет, и в проем открытой двери влетела граната.
В первом джипе Марио обернулся к Юринэ:
– Ну, девочка, жди, когда мы войдем, да звони, кому Кинби сказал.
И пыхтя, полез из джипа, причитая:
– Ну, что вы сидите, что вы сидите? Вы идите, а не сидите, вы же видите, Паоло там один старается, мальчик не может все делать один!
«Мальчик» тем временем уже взбежал по ступеням, заглянул в полный дыма дверной проем, резко отпрянул, и, встав на одно колено, несколько раз выстрелил в неясные тени, мечущиеся внутри.
Из второго джипа уже бодро выпрыгивали и бежали вверх по лестнице «племяннички» в темных костюмах и с автоматическими винтовками.
Через несколько мгновений они исчезли внутри Дома.

То же время.

Центральный вход Дома Тысячи Порогов
Деловито взбежав по лестнице, Вуралос потянул тяжелую дверь.
Огромный холл главного здания Дома, казался еще больше из-за неяркого света плавающих в воздухе светильников. Язычки пламени колебались в потоках воздуха, множа скользящие по стенам тени.
К вошедшему уже спешила пара оперативников.
Внезапно пожилой привратник, придерживавший дверь, резко повернулся и бросил в спину Вуралоса резкое гортанное восклицание.
Фигуру Вуралоса охватило голубоватое сияние, черты лица его задрожали и поплыли.
Улыбнувшись, доббер замер посреди холла, раскинув руки ладонями вверх.
Резко вскинув руки над головой, хлопнул в ладоши.
Окружающее его сияние налилось багровым, и он взорвался.
Взрыв опустошил холл.
Оперативников Девятки швырнуло на стену и они сползли на пол бесформенными кусками обугленного мяса.
Привратника вместе с дверью швырнуло наружу и размозжило о стену здания на противоположной стороне улицы.
Влетевшая в кафе дверь вдребезги разнесла витрину, проехалась по залу, круша пластиковые столики, но, к счастью, никого не убила.
Опустив руки, Дэмьен осмотрелся.
Холл превратился в темную, полную дыма и запаха жареного мяса пещеру.
Светильники растерло в пыль, от немногочисленной мебели остались лишь щепки.
Гитарист повернулся к входу.
По ступенькам поднимался Кинби. В великолепно отглаженном костюме, белоснежной сорочке и элегантной шляпе, он напоминал гостя, явившегося на званый прием.
Правда, гости не ходят на приемы с двумя огромными кольтами в руках.
Дэмьен открыл холщовую сумку, висевшую у него на плече, достал из нее помповое ружье. Он чувствовал, что его мант-способности многократно возросли, но пользоваться ими без лишней необходимости не хотелось.
Кинби подошел, встал рядом.
– Куда теперь? – спросил Гитарист.
– Туда. Прямо по коридору, – кольтом показал вампир.
И они двинулись в глубь Дома Тысячи Порогов, чтобы убивать.

* * *
Сигнал тревоги заставил Реннингтона подскочить в кресле.
– Что? Что это? – резко спросил он Хранителя.
Тот молча щелкнул пальцами и указал на экраны. Изображение моментально сменилось, теперь на них выводились картинки с камер слежения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42