- Хотя... можно и попробовать, есть у меня одна задумка.
- Спасибо, Екатерина... Васильевна.
- Ну ладно, пойдем со мной.
- К тебе домой?
- Ну а куда же еще? Не к Остапу же Моиссевичу!.. Хи-хи, - проказливо
подхихикнула Екатерина, подошла ко мне и похлопала по Гришиному животу
ладошкой.
Вскоре, после недолгих сборов Екатерины, мы вышли из библиотеки,
Екатерина закрывала дверь на ключ, а я в это время увидел, как дверь
напротив, в кинопроекционную, до сего момента приоткрытая, потихоньку
притворилась - наверняка лысый и уступчивый Кириллыч, как всегда, был
предан своим ушам, и вовсе не исключено, что он подслушал и наш разговор,
ну да вряд ли он мог принять что-либо всерьез, скорее всего он
предположил, что очередной любовник навестил подругу Зои Карловны и они
шутили между собой.
"Хотя... Все может быть", - предположил я, когда мы уже спускались
вместе с Екатериной по ступенькам со второго этажа. Нежданно возник пред
нами Палыч, как всегда: в надменных поворотах скул, со змеевидной улыбкой,
руки в брюки, карманы оттопырены, голова разворачивается вместе с
туловищем. Он возник из большого фойе, видимо, обозленный невыходом на
работу супруга контролера по неведомым на то причинам, потому что тот,
насколько я понимал, всегда потакал Палычу в его ехидных прихотях, а кроме
сего, с последним всегда можно было выпить безотказно.
- Уже уходите? - заискивающе обратился он к Екатерине, ибо относился
он к ней настороженно, по причине ее острого языка, а Палыч, уж больно
влюбленный в свой авторитетный минимум, не хотел лишний раз получать
пинка, особенно при посторонних, каким в настоящий момент является этот,
весьма толстоватый и на вид неуклюжий молодой человек, с обвисшими щеками,
то есть я.
- А вы сегодня весьма молодо выглядите, Палыч! - восторженно
воскликнула Екатерина.
От удовольствия Палыч, слегка раскачиваясь всем туловищем, высоко
приподнял голову.
- Прямо как мальчик из подворотни! - расхохотавшись, добавила она.
И только что похвалееный, Палыч тут же скривился в лице своем, словно
надкусил лимон, и оттопырил надменно губы, но глаза его не теряли надежды
на то, что вдруг как Васильевна все-таки взбодрит, подбросит лакомое
словечка, на какое она всегда была способна.
- Вы прекрасный мальчик, Палыч... Я вас люблю! - на ходу через малое
фойе обронила Екатерина через плечо и обалдело закатила глазки, и
киномеханик первой категории, действительно, приветственно прощаясь,
поднял руку вслед Екатерине Васильевне и благодарно и дураковато
улыбнулся.
И вот уже совсем неожиданно дверь в бывший мой кабинет открылась
настежь, и директор кинотеатра, Юра Божив, вышагнул в малое фойе. И я, и
моя спутница - остановились в ожидании.
- Вы уже уходите? - обратился Божив к Екатерине, но подозрительно
рассматривая меня.
- А вы остаетесь? - тут же подмигнув Юрию Сергеевичу, с наигранной
торжественностью откликнулась Екатерина Васильевна.
- Как видите! Уважаемая Екатерина Васильевна, рабочий день еще не
закончился...
- Тогда... - Екатерина призадумалась на мгновение. - Счастливо
оставаться, Юрий Сергеевич, - торопливо добавила она и грациозно, особенно
выразительно взяла меня под руку.
- Постойте! - спохватился Божив. - А что Зоя Карловна, у себя?
- Она... По делам, так сказать... Отсутствует...
- Хорошо. Можете ей передать, что теперь ее ожидает сюрприз.
- Понимаю... Юрий Сергеевич...
- Что вы понимаете! Я просто влеплю ей выговор.
- Когда мужчина делает выговор женщине...
- Что вы хотите этим сказать?!
- Ничего. Признайтесь мне, - напустив серьезный вид, спросила Божива
Екатерина, - вы ревнуете Зою Карловну, да?
- Вы с ума сошли, Екатерина Васильевна! - разгневался Юра и метнул
разгоряченный взгляд на Палыча, и возможно, на какое-то мгновение, у
Божива промелькнула мысль отослать его по какой-либо причине наверх, в
кинопроекционную, дабы не свидетельствовал неприятный разговор, но
подходящая причина не нашлась, и директору ничего не оставалось, как
впялить свои напряженные глаза в Екатерину.
- А что, - не унималась Екатерина, - Юрий Сергеевич, ведь мы же с
вами не совсем безразличны друг к другу?... Хи-хи, - подхихикнула она в
мою сторону.
- Да ну вас! - отмахнулся от Екатерины Божив и покраснел. - В
самом-то деле, - подавленно и беззащитно, словно попросил помилования и не
замедлил скрыться в кабинете, на секундочку укоризненно опять глянув в
сторону недогадливого киномеханика, что продолжал важно стоять, оттопырив
губы и веско приподняв свои тяжеловесные брови: он и в самом деле ничего
не понимал!..
- Тоже мне, герой! - красноречиво фыркнула Екатерина в адрес Божива,
когда мы с нею оказались на площади кинотеатра. - Делать бы ему выговор,
если бы не я его из океана вытащила!.. Впрочем... - поправилась она, -
откуда же ему об этом знать... Остап Моисеевич, и тот до сих пор в
недоразумении: как же так - художник утонул!.. Если они меня вычислят...
- А контролер? - поинтересовался я. - Он что, действительно пропал?
- Не думаю, чтобы эта дылда куда-нибудь запропастилась, наверняка
выполняет какое-нибудь поручение Остапа Моисеевича, ведь мы же люди
подневольные, - с какой-то неожиданной игривой грустью произнесла
Екатерина последние слова.
- Так ли? - улыбчиво спросил я.
- О, Господи, конечно же не так, - расхохоталась Екатерина, - ну
разве я смогла бы пристроить твоего толстячка, если бы не сама собой была.
Остап Моисеевич, конечно же, Магистр, шеф, так сказать, но повара-то мы.
- Хорошо, что напомнила, Гришу-то покормить надо, я ведь его желудок
не ощущаю.
- Да ему, наверно, целое ведро надо, - обозленно отозвалась
Екатерина, - ты там быстрее свои дела устраивай, а то ведь он все сожрет.
- Постараюсь, мне нужно пару ночей...

Когда мы вошли в квартиру Екатерины, мне показалось, что я оказался в
театральном лесу - жилище ведьмы, другими словами я бы не назвал это
место, - в прихожей ветвился целый ботанический сад: всевозможные лианы,
карликовые деревца и яркий источник света, напоминающий солнце, и даже
крохотный импровизированный родничок.
Жила Екатерина в старом доме, потолок высокий - метров пять или
шесть, да и сама прихожая довольно просторная, но особенно мне бросился в
глаза пол, видимо, он был выполнен на заказ: похоже, что линолеум весьма
ловко подражал земной поверхности и был он покрыт искусственной травой. Из
прихожей, успел я заглянуть на кухню - там все было по-современному, как и
положено, и поэтому это меня мало привлекало. Екатерина распахнула дверь в
жилую комнату. В этой комнате скрыто работал кондиционер. Лесной воздух
обуял мое воображение: здесь уже была настоящая земля на полу, а точнее -
слой земли, и поверх этой земли настоящая лесная осыпь: кое-где
проглядывала самая настоящая травка, посредине комнаты стояли три
креслообразных пенька, стены были абсолютно черными, но их чернота едва
проглядывала сквозь заросли абсолютно сухих деревьев, деревьев, которые
коряво и уродливо ветвились повсюду вдоль стен. Откуда шло освещение
комнаты, я не понимал, будто невидимая лунность присутствовала здесь.
Что-то щелкнуло, и этот довольно просторный клочок леса (комната была
метров двадцать пять, не меньше) словно расширился еще больше, видимо,
Екатерина включила магнитофонную запись, потому что я оказался в ночной
глубине леса, наполненной ужасающими звуками.
Неожиданно, когда мы с Екатериной уселись на пеньки друг подле друга,
откуда-то из сухих зарослей свысока спланировала какая-то птица, и она
уселась на плечо Екатерины.
- О, Филька, - продолжая сидеть неподвижно, сказала Екатерина, она
почему-то грустно смотрела себе под ноги.
И я, и Екатерина сидели босиком, ибо ведьма, прежде чем запустить
меня в комнату, деловито распорядилась скинуть туфли и снять носки.
- Хорошо у тебя, - сказал я, стараясь как-то оборвать укромное
молчание Екатерины, - послушай, а как же ты подметаешь пол? - нашелся я,
потому что знал, что ни одна хозяйка не умолчит об опыте ведения домашнего
хозяйства.
- Два-три раза в год я меняю землю и осыпь. Остап Моисеевич привозит
мне все это свежее на машине из леса. Сорить я здесь не сорю, вот так и
живу, Сережа...
Грусть Екатерины передалась и мне.
- А где ты спишь? - спросил я.
- На пеньке, - посмотрела на меня Екатерина и обалдело юльнула
глазками, словно ожила.
- Пардон, а с мужчиной как же?
- А у меня только один мужчина - Остап Моисеевич. Это его проблемы.
- Ну а все-таки? - не унимался я.
- Да нормально я сплю, как и все люди, в постельке. Хочешь заглянуть?
- В постельку?
- В спальню.
- Ну давай посмотрим.
Мы поднялись с пеньков. Екатерина подошла к одному из деревьев и
потянула на себя один из его сучков, это оказалась дверь в соседнюю
комнату. Я подошел и заглянул в нее - стены здесь были обтянуты белой
материей от пола до потолка, зеркально чистый голубой пол, деревянный стол
в углу, на столе бог весть чего только не навалено из магической
атрибутики. Одна стена была полностью шкафом с открытыми полками, на
которых лежало множество всевозможных трав и корней, у окна располагалась
кровать: широкая, застеленная ковровым покрывалом.
- Не беспокойся, - сказал позади меня Екатерина, когда я уже стоял
посредине комнаты и оглядывался по сторонам, - живу я вполне
цивилизованно: телевизор на кухне.
И тут в прихожей колокольчиком прозвенел электрический звонок,
прозвенел продолжительно еще раз.
- Это он, - сказал Екатерина.
- Кто? - переспросил я.
- Остап Моисеевич, конечно же. Сейчас я тебя с ним познакомлю.
- Этого еще не хватало, - забеспокоился я и на всякий случай
приготовился покинуть Гришино тело.
- Да ладно, не волнуйся ты, не выдам, не для того привела. Оставайся
здесь.
- Может, он догадался, что я...
- Да ну там, прибалдеть пришел, гад мой любименький. Ладно...
Иду-у-у! - протяжно и громко простонала ведьма, а в мою сторону добавила
шепотом: - Сиди на кровати, я скоро.
Затем она вышла из спальни и потихонечку прикрыла за собою дверь.
Вскоре за дверью послышались торопливые голоса:
- Ну, давай же, Екатерина.
- Неужели так проголодался, Остапчик?
- Еще бы, целый день в этой вонючей конторе, - потом до меня
доносилась какая-то возня, а еще минуту спустя - два тяжело дышащих
голоса, будто два человека заглянули отдышаться в лесную комнату за стеною
этой спальни, после долгой изнеможающей пробежки. Несколько минут голоса
перешептывались, словно отдышались и могли насладиться спокойствием.
- Еще, - прозвучал один из голосов.
- Хватит, я устала, - ответил другой голос, голос Екатерины.
Теперь послышались шаги и неопределенное шуршание и снова шепот, но
уже отдаленный, видимо, из прихожей.
Скрежетнула металлическими язычками замков входная дверь, и опять, но
на этот раз одиночные, шаги.
Я пристально смотрел на дверь спальни, она открылась.
- Так, надеюсь, ты меня уже заждался? - сказал Екатерина.
- Он не вернется? - несмотря на ее развлекательное настроение, я тут
же обратился с вопросом к ведьме.
- Вот что ты думаешь, то сразу же и происходит, Сережа, пришлось
отдаваться на пеньке, - расхохоталась хозяйка спальни.
- Я спрашиваю, Остап Моисеевич не вернется? - снова повторил я
вопрос.
Хохот Екатерины остановился, губы отпустили улыбку.
- Он уже насладился, я постаралась, - как-то снисходительно ответила
Екатерина и тут же перешла на деловой тон, - ладно, пойдем кормить твоего
толстяка.
Мы прошли на кухню. Я усадил Гришино тело на кухонный стул.
- А что он любит? - спросила Екатерина.
- Откуда я могу знать.
- Ты что, его ни разу не кормил?
- Нет.
- С ума сошел, он же сдохнет.
- Ничего, ему голодать полезно, водичкой я его попаиваю.
- Спроси у него, что ему приготовить.
- Сейчас попробую.
- А что, он с тобой не общается, что ли?
- Почти нет. Мое сознание его сильно притеснило... Гриша, - обратился
я к хозяину тела, - ты есть хочешь?
- Да, - послышался короткий ответ его чувств.
- А что бы ты хотел?
- Все.
- Ну что там? - поинтересовалась Екатерина, поджидая конец моего
внутреннего диалога.
- Все в порядке, все, что ты приготовишь, съест, - будто отчитался я
перед Екатериной.
Екатерина разогрела суп, налила полную тарелку и поставила ее передо
мной, а я подумал: "Как будет лучше, есть самому либо уступить правую руку
Грише? Нет, вначале попробую я сам".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71