- А почему ты не звонил?
- Я?
- Ну ладно, не выпутывайся! Значит, так было лучше! - помогла моему
замешательству Аня и добавила. - Я теперь на другой работе!
- Что? - словно опомнился я. - Приняли во Дворец Здоровья?
- Да, можно поздравить. Я теперь психофизиолог Областного Дворца
Здоровья! - выкрикнула в трубку Аня.
- Ба! - воскликнул я. - Да ты умница! Ну, знаешь, с тебя причитается!
- Банкет не обещаю, но в гости очень даже приглашаю! Милости просим
во Дворец моей мечты! Я работаю в паре с удивительным человеком. Да ты уже
с ним заочно знаком!
- Что-то не припомню...
- А философские рассказы? - подсказала Аня.
- Корщиков?!
- Он самый, собственной персоной!
- А когда можно будет к тебе подъехать?
- Да завтра вот и приезжай, если сможешь, комната шестьсот
двенадцатая.
- Во сколько?
- А во сколько тебе удобно?
- Я завтра же возьму отгул, буду свободен весь день.
- Хорошо. Тогда тебе лучше всего подъехать часикам к одиннадцати,
устроит?
- Устроит. Как штык буду!
- Ну, тогда до завтра?
- Всего хорошего, Аня!
В трубке послышались короткие гудки...
На следующий день на шестом этаже Областного Дворца Здоровья в
одиннадцать часов я постучал в комнату 612, немного постоял у двери,
несколько раз прочел табличку "Психофизиологи" и постучался еще раз.
Директора не любят долго ждать, если ожидание касается лично их. Они
избалованы тем, что обычно ожидают их, а не они...
Не дожидаясь приглашения, я приоткрыл дверь и заглянул в помещение.
Кстати, до сих пор не пойму, почему во многих зданиях такие коридоры: без
окон, длинные, с низким потолком - это, наверное, от духовной
закрепощенности, низменности чувств и помыслов, - червяку не нужен простор
и грация, он ползает по отверстию, облегающему его тело; это тебе не храмы
и дворцы с высоким потолком, где человек возвышался духом своим; экономя
на стройматериалах, ма с каждым новым подобным зданием теряем высокую
душу; такие низкие потолки, и это во Дворце Здоровья, во Дворце!..
В безоконном коридоре желтели электрические полу-сумерки, а тут - вся
комната вспыхнула ярким дневным светом! В комнате было тесно. Плохо
соображая, ослепленный, я едва разобрал силуэты двух людей в белых
халатах.
Они сидели лицом к лицу у окна за полированными столами, сдвинутыми
вплотную друг к другу.
- Можно? - спросил я.
- Входите, - послышался голос какой-то девушки.
Я робко шагнул в комнату, словно из-за кулис на крохотную
любительскую сцену, и сразу же почувствовал себя исполнителем главной
роли.
- Надя, это ко мне, - словно напомнив о чем-то договоренном,
объявился негромко второй голос, тоже голос девушки, но я его сразу узнал:
это был голос Ани.
Надя встала из-за стола, глянула в мою сторону, улыбнулась и вышла из
комнаты, а я, жмурясь, как на ветру, присел в мягкое кресло возле стола
Ани. В белом халате, Аня казалась мне вылепленной из ослепительного света.
Наконец мое зрение полностью адаптировалось, и я разглядел пачку
бумаг на Анином столе и какие-то карты с изображением человеческих фигур.
В десяток секунд Аня что-то очень быстро дописала на обратной стороне
одной из карт и ловко отодвинула гибкими руками все бумаги и карты в
сторону, на подоконник.
- Сейчас, - сказала она, - придет Корщиков. Надя пошла за ним.
- Да, но мы с тобой даже не поздаровались, - шутливо возмутился я.
- Конечно, - запротестовала Аня, - ввалился в комнату без
приглашения!
- Извини, действительно, сам не прав, здравствуй, Аня!
- Это другое дело, здравствуй, Сережа!
И тут дверь в комнату быстро открылась и закрылась. Ее движение
произошло за какое-то неуловимое мгновение, по крайней мере, мне так
почудилось, и в комнате оказался мужчина лет сорока, с неподвижно обвисшей
правой рукой. Он прошел мимо меня и сел за стол Нади.
- Саша, - обратилась Аня к нему, - познакомься, пожалуйста. Это
Сережа, тот самый...
Мужчина встал, и я тоже приподнялся из кресла, мы наклонились
навстречу друг другу и мягко пожали руки, дружелюбно обменявшись улыбками.
- Саша, Корщиков, - сказал мужчина.
- Очень приятно, Сережа, Истина, - ответил я, и тут же обратил
внимание, на лице у него крупные очки, одно стекло треснуто. Что-то
беспокойное промелькнуло у меня в памяти. Мы снова сели на свои места: он
за стол, я в кресло...
- Здесь очень много света, - сказал я, улыбнувшись в сторону Ани и,
снова посмотрев на Корщикова, добавил, - но потолок низкий!..
- Низковат, - как-то двусмысленно подтвердил Корщиков.
- А по мне, так - норма! - сказала Аня, умиленно глядя на Сашу, как
бы завязывая разговор между мною и Корщиковым.
- Да, это интересно, - сказал я.
- Есть люди, которым и Вселенная кажется подобной комнатой, -
подытожил Корщиков.
Аня поняла, что разговор начался, она уставилась в окно, то ли делая
вид, то ли действительно что-то разглядывая там внизу, на улице. В общем,
всем своим видом она показывала, что не мешает нам пообщаться.
- Аня не давала вам почитать мою работу? - обратился Корщиков ко мне.
- Нет, - сказал я, - кроме ваших рассказов я ничего не читал. А у вас
есть своя научная работа?
- Ну, как вы уже догадались, имеется, - сказал Саша.
- И что, ее можно будет почитать?
- Конечно, - засуетился Корщиков. Он полез в нижний ящик стола,
извлек оттуда папку-скоросшиватель и протянул ее мне. Его правая рука
продолжала висеть от плеча, и я понял, что она у него не работает.
- Спасибо, - сказал я и принял папку.
- Я думаю, что вам не мешало бы еще почитать Владимира Шмакова. У
меня есть негативы его трактовки "Священной книги Тота".
- А что это за книга? - поинтересовался я.
- Вы знаете, я тороплюсь сейчас. Вы уж не обижайтесь на меня, -
сказал Корщиков, - но в следующий раз я обязательно отвечу на ваш вопрос.
- Ради Бога, извините, что я вас задерживаю, - спохватился я, но все
же спросил еще:
- Совершенно последний вопрос, если можно?
- Да, да, я слушаю, - остановился Корщиков у двери.
- Когда я смогу получить негативы этой книги?
- Если вы хотите побыстрее...
- Если можно, то лучше - быстрее, - обрадовался я про себя такой
близкой и действительной возможности прикоснуться к чему-то невероятному.
- Меня две недели не будет на работе, - отгулы, - сказал Корщиков. -
Вы можете, если хотите, зайти ко мне домой, ну, хоть завтра.
- Я согласен, - сказал я. - Как к вам добраться?
- Улица Ленина, тридцать три, комната двадцать два. Это общежитие.
Я бегло записал адрес в блокнот, попрощался с Корщиковым, и он ушел.
- Это очень мужественный человек, - тихо и как-то особенно нежно
произнесла Аня, и я понял, что Корщиков для нее много значит. Она грустно
смотрела мне в глаза и продолжала говорить.
- Он жил на Кавказе раньше. Как-то на "Жигулях" свалился в пропасть,
получил несколько переломов позвоночника и прочие повреждения тела.
Занялся Востоком. Сам себя выходил. Только вот рука осталась отпечатком
той трагедии...
- Ясно, - задумчиво произнес я.
Аня предложила мне чаю. И тут меня словно осенило. Я вспомнил, что
Вика приобрела книгу "Возрожден ли мистицизм?" у человека тоже в очках,
одно стекло - треснутое... Хотя, успокоил я себя, мало ли на свете
треснутых очков!


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. И ВОТ...

В ГОСТЯХ
Дом 33 по улице Ленина... Я поднялся на второй этаж и тут же
поморщился: нет ничего противнее запаха сырого белья перемешанного с
запахом борща! Общежитие...
Изо всех щелей на меня обрушились стуки, крики, хохот. Вот и комната
22. Она оказалась в самом конце коридора. Я торопливо постучал в белую
замусоленную дверь, мне хотелось поскорее скрыться за этой дверью. Я до
ужаса ненавижу общежития! Я всегда избегаю долго в них находиться. Все
общежития у меня ассоциируются с какой-то заразой, уж лучше снимать
квартиру... Общежитие - это же унижение, уничтожение самостоятельности,
творчества и человеческой личности! Здесь как нигде и никогда к тебе лезут
изо всех щелей, и ты можешь лезть в каждую щель, и попробуй только закрой
свою щель, не пусти! Ты станешь уже не общим, и тогда... Ты сам уйдешь из
общежития... Но это еще полбеды! Из общежития можно уйти... А вот если
целая страна является общежитием?! Планета?
Как назло, мне не открывали. Пришлось постучать еще и еще раз. Я
прислушался: за дверью послышалось то ли шарканье, то ли возня... Я не
выдержал и крикнул прямо в дверь:
- Саша, Корщиков! Это я - Сережа, Истина, вчерашний знакомый, - и я
снова прислушался.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась, послышался голос Корщикова:
- Заходите.
- Что так долго? - спросил я. Мне хотелось спросить весело, но у меня
вышло громко и грустно. Тяжело перестраивать свое настроение в единый
момент, а надо бы научиться! В общежитии без этого - не выжить!
- Т-с-с... Я задремал, - сказал Корщиков шепотом, - сынишка еще спит,
пожалуйста, тише...
Я протиснулся в комнату. Саша оказался передо мной в одних плавках.
Он осторожно прикрыл дверь и предложил:
- Проходите сюда, э-э, нет, лучше туда, в кресло у окна. А я сейчас
только умоюсь.
Кресло слегка поскрипывало, я приютился в нем потихоньку и
наконец-таки вдохнул свежего воздуха из открытого окна: надышавшись,
огляделся по сторонам. За разноцветной шторой у входной двери шипела вода,
а здесь, неподалеку от меня, на распахнутом диване спал мальчик лет
четырех с очень крупной, как мне показалось, головой.
Вскоре из-за шторы появился раскрасневшийся Корщиков. Он надел трико,
порылся в книжном шкафу и, достав оттуда черный пакет, протянул его мне.
- Вот, это Владимир Шмаков. Если не трудно, отпечатайте, пожалуйста,
экземпляр и для Ани, - попросил он.
- Конечно, отпечатаю, - сказал я и, приняв пакет, спросил. - Когда
мне вернуть эти негативы?
- Ну, я думаю, недели три хватит, чтобы все отпечатать?.. - то ли
рассуждая вслух, то ли спрашивая, сказал Корщиков.
- Постараюсь уложиться, - заинтересованно определил я и добавил, -
хотя работы немало!.. Сколько всего страниц? - заглядывая внутрь черного
пакета, спросил я.
- Чуть более пятисот, - ответил Саша и сел напротив меня на довольно
расшатанный, жиденький, как этажерка, стул.
Мы заговорили врастяжку, с паузами, будто на разных языках, как бы
прислушиваясь к незримому переводчику, сидящему между нами. Таинственные
паузы вкрадывались в наш диалог, эти паузы я тоже осмысливал, и даже, мне
показалось, осмысливал не меньше, чем сами слова Корщикова.
Я отложил черный пакет в сторону, на подоконник. Пауза продолжала
висеть между мною и Сашей.
- Отвратительное место общежитие, не правда ли? - сказал Корщиков.
- Я бы сказал даже - мерзкое, - ответил я.
- Да, но, как бы оно плохо ни было, а только чем ни хуже, тем лучше,
- удивил меня Корщиков.
- Вы сказали: чем ни хуже, тем лучше? - переспросил я.
- Да, - подтвердил он.
- Но, тогда, Саша, позвольте вас не понять!
- Сосредоточиваться в безветрии, тишине и покое, - это хорошо! -
сказал Корщиков. - Но это такое непрочное умение! От малейшего шороха
может рассыпаться... Куда сложнее застолбить свое внимание на чем-либо
среди отвлекающей тебя призрачности. Поверьте, в магии, например, это
очень важное обстоятельство.
- Ну, это в магии, а в жизни все, скорее, наоборот, - возразил я. -
Хотя, про себя, мне именно так и хотелось думать!
- Одни говорят - магия, другие говорят - жизнь. В чем разница? Суть
одна. Названия - разные, - пояснил Корщиков.
- Ну, уж я не соглашусь с вами, что жизнь и магия - одно и то же.
- Согласитесь или нет, от этого суть все равно не изменится, - сказал
Корщиков. Он абсолютно уверенно посмотрел мне в глаза.
Все-таки пауза великая вещь! Ничего на свете нельзя делать без пауз.
А разговор без пауз - не разговор, а так, информативное общение, и
только... Я молчал с полминуты.
- Вы можете смело расспрашивать меня по своему усмотрению, -
предложил Корщиков.
- Вы знаете, - сказал я, - не люблю "вечера вопросов и ответов".
- Понимаю, - кивнул Корщиков, - чувствуете напряженность? Ну, что
ж...
- Совершенно верно, чувствую!
- Тогда... Спрошу я. Можно?
- Спрашивайте.
- Хорошо... Что побудило вас заинтересоваться Шмаковым, ну и так
далее?
- Э-э... Как вам сказать... Мне порою кажется, что тяга к необычному
у меня в крови, она скорее неосознанная, чем направленная, и больше
символична, чем рассудительна... Здесь и вера в Бога, и в приметы, ну и
конечно же состояния восторга, радости, таинственности, если хотите, -
даже страха!
Корщиков улыбнулся, но как-то по-доброму, и эта улыбка меня ничуть не
смутила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71