А исход «истории», ее финал определяется не высокой моралью, но тем, кто из персонажей был смекалистей, хитрей, лучше вооружен, чью сторону приняла удача. Такова реальность, принцесса, голая правда жизни, и никакие ясноглазые романтические герои-избавители со всеми своими кодексами чести не в силах ее изменить.
Энтипи не торопилась с ответом, но, когда после продолжительных раздумий наконец заговорила, голос ее звучал еще более убежденно, чем прежде:
— Он явится за мной, мой Тэсит, вот увидите! И у этой истории конец будет самым что ни на есть счастливым, как в сказке, оруженосец, хотите вы этого или нет. Мы будем наслаждаться вечной любовью, и мы будем бесконечно счастливы. Не верите — не надо! Но потом сами убедитесь, как я была права!
— Желаю вам обрести ровно столько счастья, сколько вы заслуживаете, принцесса, — устало пробормотал я и, привалившись спиной к неровной каменной стене пещеры, сжал рукоятку меча в ладони… И мгновенно заснул крепчайшим освежающим здоровым сном без сновидений.
16

ПРОСНУВШИСЬ, я обнаружил, что Энтипи тесно ко мне прижалась во сне. И даже руками за талию обхватила. Видно, здорово замерзла. Я внимательно вгляделся в ее черты, и она мне показалась гораздо симпатичней, чем прежде. Ей-богу, принцесса в самом деле была очень недурна собой, почти хорошенькая! Просто во время бодрствования, подумал я, лицо ее выражает то брезгливость, то гнев, то высокомерие, одним словом, чувства, которые никого не красят, ежели явственно читаются на физиономии. Не иначе как именно в этом все дело.
«Надо же, — я все не мог успокоиться, сделав столь неожиданное открытие, — какая она, оказывается, милашка!»
— Вы на меня пялитесь уже целых полчаса, — сонно пробормотала Энтипи. «Ну, во-первых, никаких не полчаса, от силы минуты две. А во-вторых, как, интересно, она об этом узнала, не открывая глаз?!» — И наконец-то удосужились заметить, что я хороша собой.
Я с деланной невозмутимостью ответил:
— Мне однажды случилось целый час наблюдать за червями, которые весело копошились в растерзанном брюхе полусгнившего кабана. Мало ли на что станешь глядеть из чистого любопытства. Ради общего развития. От нечего делать, наконец.
— Вы дерзки, язвительны и не проявляете ко мне должного почтения. Вот вернемся во дворец, и я тотчас же папе скажу, чтобы велел вам отрубить голову.
— Если мы когда-нибудь возвратимся в истерийскую крепость, — возразил я, — ваш царственный родитель из благодарности произведет меня в рыцари. И наградит со всей королевской щедростью.
— Что я скажу, то он и сделает.
— А вы, часом, не пробовали ему приказать оставить вас в крепости и не посылать к благочестивым женам?
Энтипи без слов ответила на мой вопрос, сжав кулаки и с выражением досады опустив глаза. Но на долгое молчание она была, видимо, просто не способна от природы, поэтому через пару секунд я услышал:
— Прошу вас впредь более на касаться этой темы.
— Как прикажете, ваше высочество. — Я поклонился. Словом, повел себя как образцовый подданный. Само послушание, воплощенная покорность.
Лес мало-помалу окутал мглистый утренний туман. Это было нам на руку, потому как затруднило бы гарпам погоню, вздумай они нас преследовать. Вот если бы не прохлада, которая в этой сырой дымке стала еще ощутимей. Да, чтобы мириться с таким паршивым климатом, надо здесь родиться и возмужать. Или уж по крайней мере прожить пару лет. Не иначе как проклятый взбесившийся феникс затащил нас далеко на север от родной Истерии. Обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреться, я стал обдумывать наше с принцессой положение. Так сказать, виды на будущее. Мысли, которые с лихорадочной скоростью сменяли одна другую у меня в голове, никак нельзя было назвать отрадными.
— Что случилось? — требовательно вопросила принцесса, бросив взгляд на мое хмурое лицо.
— Да вот, пытался сообразить, насколько далеко нас с вами занесло, — сказал я. — На севере, да будет вам известно, зима наступает рано и бывает ужасно свирепой. И если сейчас сюда надвигаются холода… — Я не закончил свою мысль. Да это и не требовалось. Даже принцесса, чья голова была доверху забита бреднями о герое Тэсите и счастливом конце их истории, не могла не оценить всей степени угрозы, которая над нами нависла.
— Я проголодалась, — мрачно заявила она.
По правде говоря, меня тоже давно уже мучил голод. Я внимательно оглядел растительность в непосредственной близости от того места, где стоял. Что ж, даже на таком небольшом участке обнаружилось несколько видов съедобных трав и около десятка грибов с блестящими шляпками. Достаточно, чтобы обмануть голод, ну а там… Может, повезет раздобыть что-то посущественней… Но тут внимание мое привлек шорох в кустах у подножия большого дерева.
В ту же секунду я вытащил кинжал из ножен, метнул его в середину куста и бросился за добычей.
— Завтрак! — С этими словами я за уши вытащил из кустарника убитого наповал крупного зайца.
Если принцессу и покоробило от этого зрелища и тем более от мысли о необходимости поедать мясо такого очаровательного и совершенно безобидного зверька, то она ничем этого не выказала. Сидела молча, сложив руки на коленях, и наблюдала, как я освежевывал и потрошил тушку. Я не мог не признать в душе, что такая мужественная невозмутимость делает ей честь.
Хорошо, что вслух ее не похвалил: стоило мне покончить с этой неприятной кровавой работой, как она буркнула:
— Теперь соблаговолите его для меня зажарить.
— Я ж ведь вам еще вечером объяснил, что мы не должны себя обнаруживать. Огонь нас выдал бы с головой.
— А мне думается, — Энтипи поджала губы и скорчила презрительную гримасу, — что вы не хотите разводить костер совсем не потому, что боитесь нападения гарпов. Где им, этим жалким карликам с недоразвитыми крыльями, тягаться в скорости полета с фениксом? Остатки их паршивой стаи сейчас, поди, за тридевять земель отсюда. Нет, вы просто решили помешать Тэситу меня отыскать. Он бы с вами запросто разделался. Вы страшитесь с ним встретиться.
— Гарпы рождены фантастическими чудовищами и по крайней мере наполовину являются существами того же порядка, что и феникс. Мы не можем знать, на что они способны, с какой скоростью умеют передвигаться, каково их чутье. Впрочем, думайте что хотите, — равнодушно ответил я.
— Тогда я сама разожгу костер. Собственный.
— Уж по этой-то части у вас опыт что надо, — с саркастической ухмылкой кивнул я. — На сей раз задумали весь лес спалить, до последнего кустика, да?
Принцесса не соблаговолила на это ответить. Только смерила меня сердитым взглядом. Я откромсал от тушки кусок мяса и протянул ей. На траву упало несколько капель крови.
— Нет. — Она помотала головой. — Нет уж, вы первый. — Девица, поди, решила, что я ее просто дразню. Ей не верилось в возможность поедания человеческим существом сырого мяса.
Пожав плечами, я отправил окровавленный ломтик прямехонько в рот. И со счастливой улыбкой принялся его жевать. Не потому, что наслаждался вкусом сырой зайчатины — мясо было отвратительным, кроваво-пресным и вдобавок ужасно жестким, хотя в прежние времена мне доводилось и не такое едать. Я улыбался назло принцессе. Из угла рта у меня тонкой струйкой побежала кровь, но я нарочно не стал ее вытирать. Мне было приятно видеть замешательство Энтипи, то, как тщетно она пыталась скрыть отвращение при виде этого дикарского пиршества.
— Ну так что же? — с издевкой спросил я и откромсал от бедра несчастного зайца еще один сочный ломтик мяса. — Не собираетесь ли запалить для нас огонек?
— Вы, судя по всему, совершенно убеждены, что это я подожгла обитель благочестивых жен.
— О да.
Она качнула головой, одарив меня своей высокомерной улыбкой.
— Неужто, — с деланным удивлением полюбопытствовал я, — вы станете утверждать, что это не ваших рук дело?
— Считаю себя вправе вообще не давать вам по этому поводу никаких объяснений. — Взгляд ее полуприщуренных глаз небрежно скользнул по моему лицу. — Предпочитаю, чтобы вы все время, пока мы вместе, ломали голову над тем, чего от меня можно ждать.
— То есть вы хотите сказать, вас вполне устроит, чтобы человек, взявшийся вашу особу защищать, опасался поворачиваться спиной к женщине, которая вверена его защите, из страха, что она может оказаться достаточно неуравновешенной, мягко говоря, чтобы ни с того ни с сего всадить ему нож в спину?! — Я развел руками. — Хорошенькое же нас с вами ждет путешествие, коли вы так настроены, принцесса! — Отрезав очередной кусок мяса, я затолкал его в рот. В нескольких футах от меня валялась заячья голова и смотрела на меня с безмолвным упреком. Мне вспомнился несчастный Умбреж. К горлу подкатил комок тошноты. Но я с ней быстро справился, сказав себе, что этим двоим еще повезло — Умбрежу и зайцу! Им никогда больше не придется иметь дело с ее высочеством Энтипи!
Но тут что-то в принцессе изменилось. Выражение лица сделалось вроде как более мягким, и она сказала:
— Спасибо.
Я опешил. Наверное, она именно и рассчитывала сбить меня с толку.
— За что?
— За то, что считаете меня женщиной. Прежде меня еще никто так не называл. Даже Тэсит обращался ко мне: «Девочка ты моя милая».
— Нет, я, конечно же, не Тэсит. Куда мне до него, до героя вашего. Прежде всего я тут, с вами, а он — нет.
— Но он меня найдет.
Я молча пожал плечами, надеясь в душе, что Энтипи окажется не права. Потому как ежели он вдруг объявится, вырастет перед нами, словно из-под земли, то мне несдобровать, уж это точно.
Величественным жестом указав на то, что осталось от бедняги зайца, она потребовала:
— Дайте теперь и мне попробовать. И вытрите рот, на вас смотреть противно.
— Решили все ж отведать зайчатинки? — Осклабившись, я откромсал небольшой кусочек плоти от того немногого, что оставалось съедобного на костях тушки, нанизал его на кинжал, чтобы ее величеству не пришлось пачкать нежные пальчики кровью, и метнул туда, где она сидела в ожидании. Кинжал с кровавым ошметком зайчатины плюхнулся на траву примерно в футе от девчонки. Она с осторожностью его подобрала. — Не передумали? — спросил я не без злорадства.
— Если вы смогли этим насытиться, то я и подавно сумею, — запальчиво воскликнула она.
Я заметил, что принцесса, если уж на что-то решится, идет напролом, до конца. Она отважно впилась зубами в зайчатину, не без труда оторвала и принялась прожевывать малюсенький кусочек и совсем было его проглотила, но как раз тут-то ее и стошнило. Я изо всех сил старался сдержать смех, но мало в этом преуспел. Энтипи бросила на меня свирепый взгляд и повторила попытку. Боюсь, в данную минуту я не имел оснований причислить себя к разряду ее любимцев. На сей раз ей все же удалось ценой невероятных усилий проглотить кусок мяса, но она решила на этом не останавливаться и принялась за следующий. Вот это-то и испортило все дело: желудок девчонки исторг оба кровавых лоскутка заячьей плоти еще решительней, чем в предыдущий раз.
— Ясно теперь, как вам удается сохранять такую стройную фигуру, — заметил я.
— Заткнитесь.
Ну и вид у нее был! Слезящиеся глаза, а нижняя часть лица вся в потеках кровавой слюны. Но принцесса не оставляла героических попыток протолкнуть сырую зайчатину вниз по своему пищеводу и удержать в желудке.
Видит бог, она заслуживала жалости. Я даже пытался себя заставить, как бы странно это ни звучало, посочувствовать ей. Но ничего из этого не вышло. Ведь кабы не она, все рыцари, которых поубивали гарпы, остались бы живы. Не будь девчонка такой отравой, отец не услал бы ее в обитель и не отправил бы за ней отряд воинов. В том числе старика Умбрежа, который так дорожил последними своими денечками, на такие ухищрения пускался, только бы их продлить!
Между тем Энтипи не без усилия удалось-таки проглотить несколько кусочков сырого заячьего мяса, после чего она ухватила кинжал за окровавленную рукоятку и швырнула в мою сторону. Я инстинктивно прикрыл ладонями грудь, опасаясь, что девчонка именно в нее-то и метила, но все обошлось — кинжал упал в траву на вполне безопасном от меня расстоянии. Я его подобрал, тщательно вытер лезвие о траву, поднялся на ноги, и мы с принцессой отправились в путь.
У меня и в мыслях не было брести назад, в ту сторону, откуда мы минувшим вечером прилетели верхом на спятившем фениксе. Слишком много опасностей поджидало там меня и Энтипи — бесконечная густая лесная чаща, уцелевшие гарпы, Тэсит, который наверняка жаждет мне отомстить. Впереди, там, куда я молча направился, возможно, водились существа еще более страшные, там были места, совершенно мне неизвестные, но иметь дело с предполагаемыми врагами показалось мне в тот момент предпочтительней, чем с реальными, хорошо знакомыми.
Долгое время мы брели сквозь лес молча. Я уже много раз упоминал, как мне нравились такие вот благостные передышки. Это давало возможность поразмыслить о насущных проблемах, прислушаться к звукам леса, привести в порядок собственные мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100