Правда, к числу удач я это обстоятельство никак не мог причислить. По сугубо личным соображениям. Меня вполне устроило бы приземление Костолома на спину, так, чтобы мощный круп подмял под себя всадника и раздавил его вместе с панцирем. Какой сладкой музыкой отдался бы тогда у меня в ушах скрежет металлических доспехов! Но толстяку повезло — он вылетел из седла и упал в нескольких шагах от своего коня.
Над полем повисла гробовая тишина. Все молча ждали дальнейшего развития событий. Костолом лежал на спине, задумчиво поводя по сторонам своими огромными черными глазами. Наверняка перед ним сейчас кружились в воздухе целые табуны пурпурных единорогов. Сэр Умбреж натянул поводья, остановив Титана, и с остолбенелым видом воззрился на распростертого белоснежного жеребца и на всадника, который как раз поднимался с земли и стаскивал с головы шлем.
— Победителем турнира объявляю сэра Умбрежа! — крикнул король, и это послужило сигналом ко всеобщему ликованию. От рева толпы у меня зазвенело в ушах, так все надрывались, поздравляя сэра Умбрежа. Старик смущенно раскланивался на все стороны и похлопывал Титана по мощной шее.
Толпа долго не могла угомониться, и лишь когда приветственные крики немного стихли, сэру Кореолису удалось перекрыть их своим зычным голосом.
— Обман! — вопил он, обнажив меч и грозя им сэру Умбрежу. — Подлог и надувательство! Я не признаю себя побежденным! Мой конь споткнулся, только и всего! Но сэр Умбреж не одолел меня в бою! Мы даже копья не скрестили!
Зрители затихли. А когда умолк и Кореолис, королева Беатрис взялась лично уладить недоразумение.
— Для того чтобы участвовать в турнирах и тем более в них побеждать, — сухо произнесла она, — рыцарям надлежит уметь держаться в седле. Меня удивляет, что вы этого не знаете, сэр Кореолис. И если вы оказались неспособны…
— Он это подстроил! — взревел Кореолис, прервав назидательную речь королевы. Лицо толстяка побагровело от ярости. — Он или его распроклятый оруженосец! Или же… — Тут он захлебнулся от злости и указал на Умбрежа острием меча. — Сразимся пешими, сэр Умбреж! На мечах! Я вас вызываю, слышите?!
— Мне сегодня столько пришлось биться, — мягко возразил ему старик, глядя на толстяка сверху вниз и по-прежнему сжимая в руках поводья. — А ведь я не столь молод, как вы и остальные. Так давайте же покончим дело миром и не будем нагнетать…
— Я не побежден! Не побежден! Если вы не трус, принимайте вызов!
И вновь над полем повисла мертвая тишина. Все, затаив дыхание, ждали развязки. События полностью вышли из-под моего контроля и стали развиваться самым пагубным, самым чудовищным образом. Пари я уж точно проиграл, а вдобавок меня еще и совесть замучит, когда Кореолис искрошит беднягу Умбрежа на мелкие кусочки.
Я знал, что мне следовало сделать. Я должен был выбежать на середину поля и честно во всем признаться. Рассказать всей толпе о моей проделке. Не знаю уж, какому наказанию меня бы за это подвергли. Не иначе как весьма суровому. Но как еще можно было предотвратить расправу над придурковатым немощным стариком, не сделавшим мне никакого зла?
Я пытался заставить свои ноги шевелиться, но они меня не слушались. Я хотел с места выкрикнуть, что виноват во всем, но язык отказался мне повиноваться. Он словно прирос к нёбу. Мне и губ было не разомкнуть. В общем, страх меня полностью парализовал. Трусость, которой я был наделен с избытком, снова взяла надо мной верх. Поверьте, я всей душой желал предотвратить расправу над Умбрежем, мне было мучительно стыдно от мысли, что вот сейчас этот великан Кореолис без всяких усилий его прикончит. Но в то же время… В то же время я не мог не думать и о расправе, которую надо мной учинят взбешенные рыцари и оруженосцы, стоит мне только заикнуться о содеянном. И, как всегда, забота о собственной безопасности оказалась для меня куда важней соображений чести и справедливости,
В общем, я стоял на своем месте, ожидая вполне предсказуемой развязки поединка.
Сэр Умбреж, даже не взглянув в мою сторону, спешился и вынул из ножен свой рыцарский меч. Зрители молча наблюдали за его действиями. Никто на сей раз не издавал приветственных криков: все понимали, что уготовано несчастному старику, и мысленно с ним прощались. Хотя турниры являлись всего лишь состязанием рыцарей в силе и ловкости, в выносливости и владении оружием, в умении держаться в седле, и, согласно правилам поединков, противникам воспрещалось не то что убивать, а даже ранить друг друга, в данном случае, учитывая могучее сложение Кореолиса и старческую немощь Умбрежа, а также и то, в какой ярости пребывал толстяк, за жизнь моего патрона никто и нипочем бы не поручился. Одного крепкого удара копьем или мечом могло оказаться вполне достаточно, чтобы прикончить старого рыцаря. И Кореолиса вряд ли обвинили бы в злом умысле. Даже при самом строгом соблюдении правил в любом поединке есть место случайности, несчастливому стечению обстоятельств, одним словом, невезению.
Противники между тем начали сходиться и остановились на середине поля, в нескольких шагах друг от друга. Умбреж, казалось, с трудом удерживал в руке тяжелый меч. Но вид у него при этом был на удивление безмятежный.
«Бедный слабоумный старикан, — подумал я. — Единственный из всех участников и зрителей турнира, кто не подозревает о готовящейся расправе».
Я даже усомнился, отдает ли он себе отчет, где находится и что ему следует делать.
Сэр Кореолис с рычанием бросился в атаку на Умбрежа. Толстяк действовал без всяких затей, без предварительного обмена ударами с целью обнаружения слабых мест в защите противника, он шел напролом, будучи уверен, что никакой обороны в данном случае нет и быть не может. Он рассчитывал на свою невероятную силу, которой мало кто мог противиться. И еще ему не терпелось дать выход ярости. Он взмахнул мечом, и я инстинктивно втянул голову в плечи. Великан действовал наверняка, в этом не могло быть сомнений.
Движение Умбрежа оказалось столь изящным, легким и вместе с тем столь точно рассчитанным, что я, признаться, его даже не уловил. Ну не видел я ни поворота его иссохшей кисти в латной рукавице, ни того, как его клинок поднырнул под самую рукоятку меча Кореолиса. А ведь у меня, заметьте, был на редкость зоркий глаз опытного охотника, жителя лесов! Поэтому уверен: ни один из зрителей, а уж тем более Кореолис, также не мог разглядеть его ловкий финт. Все мы только одно и увидели — как меч толстяка внезапно взметнулся в воздух и, описав дугу, со звоном пролетел по воздуху в дальний конец ристалища. И вонзился в землю точно между ступней окаменевшего от ужаса и неожиданности Булата Морнингстара. Оруженосец, лицо которого вмиг приобрело пепельный оттенок, тупо уставился на рукоятку, которая, качнувшись из стороны в сторону, замерла прямо у него под носом.
Прежде чем сэр Кореолис успел понять, что случилось, старик Умбреж прижал острие своего меча к его горлу.
— Соблаговолите признать свое поражение! — на удивление звонким, внезапно помолодевшим голосом потребовал Умбреж.
Ай да старикан! Я просто глазам своим не верил! И откуда только у него взялась такая молодцеватая выправка, такая стать, такая уверенность в движениях? Я, как наверняка и все прочие свидетели этой сцены, ни секунды не сомневался, что в случае отрицательного ответа он прирежет Кореолиса одним движением. И будет прав! Толстяк сделал единственное, что ему оставалось: сдавленным голосом просипел:
— Сдаюсь.
Ох, что тут началось! Этого не описать никакими словами. Их величества аплодировали, не жалея своих монарших ладоней, и выкрикивали хвалы Умбрежу вместе со всеми. Я зажал уши пальцами, чтобы не лопнули барабанные перепонки, так оглушительно вопила ликующая толпа. Разум отказывался верить в случившееся. А ведь это был час и моего триумфа! Мне, наверное, стоило бы с торжеством взглянуть на Булата Морнингстара, насладиться его замешательством, демонстративно потереть друг о друга большой и указательный пальцы, намекая на свой немалый денежный выигрыш. Но я просто глаз не мог отвести от сэра Умбрежа, победителя турнира.
Он тоже смотрел на меня в упор.
Взглядом, не сулившим мне ничего хорошего.
11
ВЕЧЕРОМ мне пришлось довольно долго возиться с Титаном. Я его мыл, чистил, поил, одним словом, уделил красавцу коню максимум времени и внимания. Еще бы, он ведь, поди, за истекшие пару десятков лет ни разу так не выкладывался, как нынче! Со стороны крепости до конюшен долетал шум празднества — король закатил пышный банкет по случаю окончания турнира. Я участия в торжестве не принимал, настроение было не то. Решил, что там и без меня обойдутся и что вряд ли мое отсутствие кого-либо огорчит. Забота о коне была для меня куда важней, чем пирушка в кругу малосимпатичных людей.
Покончив со своими обязанностями в конюшне, я вышел наружу и устало побрел через крепостной двор. Тишина, которой он был окутан, показалась мне таинственной и даже зловещей, стоило только вспомнить невероятное оживление, царившее здесь днем, всего каких-нибудь несколько часов назад. Единственным, что нарушало пугающее безмолвие, помимо отдаленного гула голосов из крепости, был стук моего посоха о булыжники. И вдруг в это равномерное клацанье вплелся еще какой-то звук, доносившийся явно не из пиршественного зала. Слишком он близко раздавался. Я напряг слух. За мной кто-то шел. Шаги быстро приближались, и я оглянулся, заранее зная, кто были мои преследователи.
Разумеется, я не ошибся. Вдогонку за мной пустились Булат Морнингстар и несколько его приятелей. В лунном свете, заливавшем двор, я хорошо их разглядел. Все они как один были недовольны и мрачны. Вернее, в выражениях их лиц угадывалось наряду с недовольством и мрачностью предвкушение расправы над тем, кто вверг их в такое состояние, кто осмелился их рассердить. Ни у кого из стаи не было при себе оружия, на это я сразу обратил внимание. Только по паре кинжалов в ножнах свисало с поясов, как обычно. Эта компания, похоже, ни капельки не сомневалась, что я стану для нее легкой жертвой.
Я уже не раз упоминал, что в случае опасности вполне мог за себя постоять. Физической силой я не был обделен, во всяком случае верхняя часть туловища у меня была развита дай бог всякому… И в схватке один на один я сумел бы дать отпор, пусть и с максимальным напряжением сил, любому из этих молодчиков. Но противостоять в одиночку им всем, этим тренированным бойцам, которые ежедневно по нескольку часов проводят в учебных сражениях…
Однако отступать было некуда и помощи ждать неоткуда. Единственное, что мне оставалось, — это попытаться уладить дело миром или хотя бы потянуть время — авось судьба смилуется и пошлет мне хоть какой-нибудь шанс на спасение.
— А-а-а, это ты, Булат, — непринужденно и вполне дружелюбно приветствовал я своего заклятого врага. — Пришел отдать мне выигрыш?
Рот его искривила злобная усмешка. Глаза смотрели презрительно и враждебно.
— Мы все знаем, Невпопад. Слабо тебе нас перехитрить. Твоя уловка не удалась.
— Да неужели? В чем же, по-вашему, она заключалась? — спросил я с самым невинным видом.
И стал ждать ответа, всеми силами стараясь скрыть от них свой страх и тревогу. Прошло несколько секунд, и я внутренне возликовал, опять-таки ничем не выдавая этого внешне. Ничегошеньки-то они не знали! Просто пытались взять меня на испуг, да не на того напали! Эти дуралеи, поди, ожидали, что я, застигнутый врасплох, во всем им признаюсь.
— Морнингстар, ты, похоже, собираешься расторгнуть пари? Я правильно понял?! — Тут мне пришлось изобразить суровость и недоумение.
— Ничего подобного, Невпопад, у меня и в мыслях не было! Вот! — Он вытащил из-за пояса кожаный мешочек и протянул его мне. — Сосчитай, если угодно.
Я слегка поклонился:
— Как водится между джентльменами, коими мы все являемся, я верю тебе на слово и считать монеты не собираюсь.
— Так держи свой выигрыш. — Мешочек — небольшой, но увесистый — очутился у меня на ладони, приятно ее оттянув. — Теперь мы в расчете.
— О да. Разумеется. Никто не посмел бы это отрицать. — И я, поклонившись еще раз, повернулся, чтобы идти дальше своей дорогой.
— А теперь, — весело хохотнув, продолжил Морнингстар, — мы его у тебя отнимем.
Я снова повернулся к ним лицом.
— Что ты сказал? Мне кажется, я ослышался.
— Отберем назад твой выигрыш. Ты сжульничал, дружок, и должен быть за это наказан.
— Чушь и наглая клевета! Я честно выиграл пари!
— Помолчи уж лучше. Итак, джентльмены, — он обвел взглядом лица своих приятелей, — в условиях пари ведь не было оговорено, что мы не имеем права потребовать свои деньги назад?
Оруженосцы закивали с радостными ухмылками. Происходящее их все больше забавляло.
— Но ведь это… это…
— Бесчестно?
— Вот именно!
— А по какому праву ты, обманщик и плут, произносишь слово «честь»? Как у тебя язык поворачивается?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Над полем повисла гробовая тишина. Все молча ждали дальнейшего развития событий. Костолом лежал на спине, задумчиво поводя по сторонам своими огромными черными глазами. Наверняка перед ним сейчас кружились в воздухе целые табуны пурпурных единорогов. Сэр Умбреж натянул поводья, остановив Титана, и с остолбенелым видом воззрился на распростертого белоснежного жеребца и на всадника, который как раз поднимался с земли и стаскивал с головы шлем.
— Победителем турнира объявляю сэра Умбрежа! — крикнул король, и это послужило сигналом ко всеобщему ликованию. От рева толпы у меня зазвенело в ушах, так все надрывались, поздравляя сэра Умбрежа. Старик смущенно раскланивался на все стороны и похлопывал Титана по мощной шее.
Толпа долго не могла угомониться, и лишь когда приветственные крики немного стихли, сэру Кореолису удалось перекрыть их своим зычным голосом.
— Обман! — вопил он, обнажив меч и грозя им сэру Умбрежу. — Подлог и надувательство! Я не признаю себя побежденным! Мой конь споткнулся, только и всего! Но сэр Умбреж не одолел меня в бою! Мы даже копья не скрестили!
Зрители затихли. А когда умолк и Кореолис, королева Беатрис взялась лично уладить недоразумение.
— Для того чтобы участвовать в турнирах и тем более в них побеждать, — сухо произнесла она, — рыцарям надлежит уметь держаться в седле. Меня удивляет, что вы этого не знаете, сэр Кореолис. И если вы оказались неспособны…
— Он это подстроил! — взревел Кореолис, прервав назидательную речь королевы. Лицо толстяка побагровело от ярости. — Он или его распроклятый оруженосец! Или же… — Тут он захлебнулся от злости и указал на Умбрежа острием меча. — Сразимся пешими, сэр Умбреж! На мечах! Я вас вызываю, слышите?!
— Мне сегодня столько пришлось биться, — мягко возразил ему старик, глядя на толстяка сверху вниз и по-прежнему сжимая в руках поводья. — А ведь я не столь молод, как вы и остальные. Так давайте же покончим дело миром и не будем нагнетать…
— Я не побежден! Не побежден! Если вы не трус, принимайте вызов!
И вновь над полем повисла мертвая тишина. Все, затаив дыхание, ждали развязки. События полностью вышли из-под моего контроля и стали развиваться самым пагубным, самым чудовищным образом. Пари я уж точно проиграл, а вдобавок меня еще и совесть замучит, когда Кореолис искрошит беднягу Умбрежа на мелкие кусочки.
Я знал, что мне следовало сделать. Я должен был выбежать на середину поля и честно во всем признаться. Рассказать всей толпе о моей проделке. Не знаю уж, какому наказанию меня бы за это подвергли. Не иначе как весьма суровому. Но как еще можно было предотвратить расправу над придурковатым немощным стариком, не сделавшим мне никакого зла?
Я пытался заставить свои ноги шевелиться, но они меня не слушались. Я хотел с места выкрикнуть, что виноват во всем, но язык отказался мне повиноваться. Он словно прирос к нёбу. Мне и губ было не разомкнуть. В общем, страх меня полностью парализовал. Трусость, которой я был наделен с избытком, снова взяла надо мной верх. Поверьте, я всей душой желал предотвратить расправу над Умбрежем, мне было мучительно стыдно от мысли, что вот сейчас этот великан Кореолис без всяких усилий его прикончит. Но в то же время… В то же время я не мог не думать и о расправе, которую надо мной учинят взбешенные рыцари и оруженосцы, стоит мне только заикнуться о содеянном. И, как всегда, забота о собственной безопасности оказалась для меня куда важней соображений чести и справедливости,
В общем, я стоял на своем месте, ожидая вполне предсказуемой развязки поединка.
Сэр Умбреж, даже не взглянув в мою сторону, спешился и вынул из ножен свой рыцарский меч. Зрители молча наблюдали за его действиями. Никто на сей раз не издавал приветственных криков: все понимали, что уготовано несчастному старику, и мысленно с ним прощались. Хотя турниры являлись всего лишь состязанием рыцарей в силе и ловкости, в выносливости и владении оружием, в умении держаться в седле, и, согласно правилам поединков, противникам воспрещалось не то что убивать, а даже ранить друг друга, в данном случае, учитывая могучее сложение Кореолиса и старческую немощь Умбрежа, а также и то, в какой ярости пребывал толстяк, за жизнь моего патрона никто и нипочем бы не поручился. Одного крепкого удара копьем или мечом могло оказаться вполне достаточно, чтобы прикончить старого рыцаря. И Кореолиса вряд ли обвинили бы в злом умысле. Даже при самом строгом соблюдении правил в любом поединке есть место случайности, несчастливому стечению обстоятельств, одним словом, невезению.
Противники между тем начали сходиться и остановились на середине поля, в нескольких шагах друг от друга. Умбреж, казалось, с трудом удерживал в руке тяжелый меч. Но вид у него при этом был на удивление безмятежный.
«Бедный слабоумный старикан, — подумал я. — Единственный из всех участников и зрителей турнира, кто не подозревает о готовящейся расправе».
Я даже усомнился, отдает ли он себе отчет, где находится и что ему следует делать.
Сэр Кореолис с рычанием бросился в атаку на Умбрежа. Толстяк действовал без всяких затей, без предварительного обмена ударами с целью обнаружения слабых мест в защите противника, он шел напролом, будучи уверен, что никакой обороны в данном случае нет и быть не может. Он рассчитывал на свою невероятную силу, которой мало кто мог противиться. И еще ему не терпелось дать выход ярости. Он взмахнул мечом, и я инстинктивно втянул голову в плечи. Великан действовал наверняка, в этом не могло быть сомнений.
Движение Умбрежа оказалось столь изящным, легким и вместе с тем столь точно рассчитанным, что я, признаться, его даже не уловил. Ну не видел я ни поворота его иссохшей кисти в латной рукавице, ни того, как его клинок поднырнул под самую рукоятку меча Кореолиса. А ведь у меня, заметьте, был на редкость зоркий глаз опытного охотника, жителя лесов! Поэтому уверен: ни один из зрителей, а уж тем более Кореолис, также не мог разглядеть его ловкий финт. Все мы только одно и увидели — как меч толстяка внезапно взметнулся в воздух и, описав дугу, со звоном пролетел по воздуху в дальний конец ристалища. И вонзился в землю точно между ступней окаменевшего от ужаса и неожиданности Булата Морнингстара. Оруженосец, лицо которого вмиг приобрело пепельный оттенок, тупо уставился на рукоятку, которая, качнувшись из стороны в сторону, замерла прямо у него под носом.
Прежде чем сэр Кореолис успел понять, что случилось, старик Умбреж прижал острие своего меча к его горлу.
— Соблаговолите признать свое поражение! — на удивление звонким, внезапно помолодевшим голосом потребовал Умбреж.
Ай да старикан! Я просто глазам своим не верил! И откуда только у него взялась такая молодцеватая выправка, такая стать, такая уверенность в движениях? Я, как наверняка и все прочие свидетели этой сцены, ни секунды не сомневался, что в случае отрицательного ответа он прирежет Кореолиса одним движением. И будет прав! Толстяк сделал единственное, что ему оставалось: сдавленным голосом просипел:
— Сдаюсь.
Ох, что тут началось! Этого не описать никакими словами. Их величества аплодировали, не жалея своих монарших ладоней, и выкрикивали хвалы Умбрежу вместе со всеми. Я зажал уши пальцами, чтобы не лопнули барабанные перепонки, так оглушительно вопила ликующая толпа. Разум отказывался верить в случившееся. А ведь это был час и моего триумфа! Мне, наверное, стоило бы с торжеством взглянуть на Булата Морнингстара, насладиться его замешательством, демонстративно потереть друг о друга большой и указательный пальцы, намекая на свой немалый денежный выигрыш. Но я просто глаз не мог отвести от сэра Умбрежа, победителя турнира.
Он тоже смотрел на меня в упор.
Взглядом, не сулившим мне ничего хорошего.
11
ВЕЧЕРОМ мне пришлось довольно долго возиться с Титаном. Я его мыл, чистил, поил, одним словом, уделил красавцу коню максимум времени и внимания. Еще бы, он ведь, поди, за истекшие пару десятков лет ни разу так не выкладывался, как нынче! Со стороны крепости до конюшен долетал шум празднества — король закатил пышный банкет по случаю окончания турнира. Я участия в торжестве не принимал, настроение было не то. Решил, что там и без меня обойдутся и что вряд ли мое отсутствие кого-либо огорчит. Забота о коне была для меня куда важней, чем пирушка в кругу малосимпатичных людей.
Покончив со своими обязанностями в конюшне, я вышел наружу и устало побрел через крепостной двор. Тишина, которой он был окутан, показалась мне таинственной и даже зловещей, стоило только вспомнить невероятное оживление, царившее здесь днем, всего каких-нибудь несколько часов назад. Единственным, что нарушало пугающее безмолвие, помимо отдаленного гула голосов из крепости, был стук моего посоха о булыжники. И вдруг в это равномерное клацанье вплелся еще какой-то звук, доносившийся явно не из пиршественного зала. Слишком он близко раздавался. Я напряг слух. За мной кто-то шел. Шаги быстро приближались, и я оглянулся, заранее зная, кто были мои преследователи.
Разумеется, я не ошибся. Вдогонку за мной пустились Булат Морнингстар и несколько его приятелей. В лунном свете, заливавшем двор, я хорошо их разглядел. Все они как один были недовольны и мрачны. Вернее, в выражениях их лиц угадывалось наряду с недовольством и мрачностью предвкушение расправы над тем, кто вверг их в такое состояние, кто осмелился их рассердить. Ни у кого из стаи не было при себе оружия, на это я сразу обратил внимание. Только по паре кинжалов в ножнах свисало с поясов, как обычно. Эта компания, похоже, ни капельки не сомневалась, что я стану для нее легкой жертвой.
Я уже не раз упоминал, что в случае опасности вполне мог за себя постоять. Физической силой я не был обделен, во всяком случае верхняя часть туловища у меня была развита дай бог всякому… И в схватке один на один я сумел бы дать отпор, пусть и с максимальным напряжением сил, любому из этих молодчиков. Но противостоять в одиночку им всем, этим тренированным бойцам, которые ежедневно по нескольку часов проводят в учебных сражениях…
Однако отступать было некуда и помощи ждать неоткуда. Единственное, что мне оставалось, — это попытаться уладить дело миром или хотя бы потянуть время — авось судьба смилуется и пошлет мне хоть какой-нибудь шанс на спасение.
— А-а-а, это ты, Булат, — непринужденно и вполне дружелюбно приветствовал я своего заклятого врага. — Пришел отдать мне выигрыш?
Рот его искривила злобная усмешка. Глаза смотрели презрительно и враждебно.
— Мы все знаем, Невпопад. Слабо тебе нас перехитрить. Твоя уловка не удалась.
— Да неужели? В чем же, по-вашему, она заключалась? — спросил я с самым невинным видом.
И стал ждать ответа, всеми силами стараясь скрыть от них свой страх и тревогу. Прошло несколько секунд, и я внутренне возликовал, опять-таки ничем не выдавая этого внешне. Ничегошеньки-то они не знали! Просто пытались взять меня на испуг, да не на того напали! Эти дуралеи, поди, ожидали, что я, застигнутый врасплох, во всем им признаюсь.
— Морнингстар, ты, похоже, собираешься расторгнуть пари? Я правильно понял?! — Тут мне пришлось изобразить суровость и недоумение.
— Ничего подобного, Невпопад, у меня и в мыслях не было! Вот! — Он вытащил из-за пояса кожаный мешочек и протянул его мне. — Сосчитай, если угодно.
Я слегка поклонился:
— Как водится между джентльменами, коими мы все являемся, я верю тебе на слово и считать монеты не собираюсь.
— Так держи свой выигрыш. — Мешочек — небольшой, но увесистый — очутился у меня на ладони, приятно ее оттянув. — Теперь мы в расчете.
— О да. Разумеется. Никто не посмел бы это отрицать. — И я, поклонившись еще раз, повернулся, чтобы идти дальше своей дорогой.
— А теперь, — весело хохотнув, продолжил Морнингстар, — мы его у тебя отнимем.
Я снова повернулся к ним лицом.
— Что ты сказал? Мне кажется, я ослышался.
— Отберем назад твой выигрыш. Ты сжульничал, дружок, и должен быть за это наказан.
— Чушь и наглая клевета! Я честно выиграл пари!
— Помолчи уж лучше. Итак, джентльмены, — он обвел взглядом лица своих приятелей, — в условиях пари ведь не было оговорено, что мы не имеем права потребовать свои деньги назад?
Оруженосцы закивали с радостными ухмылками. Происходящее их все больше забавляло.
— Но ведь это… это…
— Бесчестно?
— Вот именно!
— А по какому праву ты, обманщик и плут, произносишь слово «честь»? Как у тебя язык поворачивается?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100