– На твоем счету приблизительно столько же энергии, сколько отпускают магу ранга В+. Это все, на что ты можешь рассчитывать.
– Спасибо, – поблагодарил Джим. Ответа не последовало. Невидимый собеседник Джима прервал связь внезапно, в своей обычной манере. Джим озадаченно посмотрел на жену.
– Тебе хватит этой энергии? – с тревогой в голосе спросила Энджи.
– Не знаю, – признался Джим. – Даже не представляю, каким количеством энергии располагает маг ранга В+. А мне предстоят большие расходы. Нам придется перемещаться с места на место с помощью магии. А нас трое, да еще кони, да лошадь с поклажей.
– А вы не сможете обойтись без коней?
– Велик риск, – пояснил Джим. – Если у меня кончится магическая энергия, то нас выручат только кони. Пешком далеко не уйдешь.
Энджи подошла к Джиму, взяла его за руку и улыбнулась.
– Я уверена, что вы отыщите Роберта и благополучно вернетесь домой, – тихо проговорила она. – Сердцем чувствую.
Джим медленно поднялся из-за стола и обнял Энджи.
* * *
Через четверть часа Джим вошел в комнату Брайена. Раненый оказался на ногах и пребывал в состоянии того радостного возбуждения, которое всякий раз находило на Брайена перед боем или рискованным предприятием. Увидев Джима, он приветливо вскрикнул и заявил с места в карьер, что полностью выздоровел и готов немедля отправиться хоть на край света. Разумеется, Брайен засыпал Джима вопросами. Конечно, он спросил, куда подевались его шлем, кольчуга и меч, конечно, поинтересовался, не застоялся ли в конюшне Бланшар, деликатно осведомился, не снабдят ли его сменой белья, и кончил тем, что предложил Джиму отдать распоряжение конюхам седлать лошадей.
– Мы возьмем с собой еще и вьючную лошадь, – сказал Джим. – Но для начала я хочу составить список вещей, которые понадобятся в пути.
Джим извлек из камзола чернильницу в виде рога, гусиное перо, лист бумаги, сел за стол и начал составлять список.
Брайен вздохнул и принялся расхаживать взад и вперед по комнате, время от времени бросая на Джима косые взгляды. Сам он привык полагаться на память, а на бумаге мог вывести лишь свое имя, да и то изрядно вспотев. Старания Джима казались ему излишними.
– За каким чертом ты корпишь над этим листком? – с раздражением в голосе спросил Брайен, когда терпение изменило ему. – Разве я о многом тебя попросил?
Почувствовав, что сказал резкость, Брайен смутился.
– Извини меня, Джеймс, мне просто не терпится сесть в седло.
– Да я не в обиде, Брайен. Твое нетерпение понятно. А что до этого списка, мне он поможет. Не дай Бог, забудешь дома какую-то мелочь. Потом окажется, что без нее как без рук. Ты позавтракал?
– И с большим аппетитом, – довольно ответил Брайен.
– Тогда я пришлю сюда слуг. Они помогут тебе собраться в дорогу. Встретимся внизу.
* * *
Джим направился в Большой зал, чтобы послать за Дэффидом.
Оказалось, что слуга не понадобится. Лучник сидел за высоким столом и правил очередную стрелу.
– Доброе утро, Дэффид, – поздоровался Джим, усаживаясь за стол напротив лучника.
– Доброе утро, Джеймс, – ответил Дэффид. Он пригнулся над столом и понизил голос:
– Я кое-что слышал о Лионессе. Как только мы отправимся в путь, я тебе обо всем расскажу.
– Если это важно, то расскажи лучше сейчас, пока мы одни. В пути с нами будут Брайен и Рррнлф. У морского дьявола острый слух. Если даже мы станем разговаривать шепотом, от него ничего не укроется.
– А здесь нас никто не подслушает? – спросил Дэффид.
– Я позабочусь об этом, – ответил Джим. Он повернулся лицом к буфетной и крикнул:
– Джон!
В зале появилась Мэй Хизер. Драка с Томом даром для нее не прошла: на носу Мэй багровела царапина, а под глазом красовался синяк. Да только вряд ли такие болячки ее смущали. Мэй радостно растягивала рот до ушей.
– Управляющего поблизости нет, а миссис Плайсет куда-то ушла, – счастливым голосом проговорила Мэй Хизер. – Я в буфетной одна. Милорду, что-нибудь нужно?
– Я хочу, чтобы ты какое-то время побыла управляющим.
Мэй задрала нос и, как показалось Джиму, на глазах выросла.
– Это большая честь для меня, милорд!
– Скажешь всем в замке, за исключением сэра Брайена и миледи, что мы с Дэффидом разговариваем в Большом зале о магии. Передай каждому, что заходить в зал или даже приближаться к нему опасно: можно ослепнуть или потерять слух. Да и сама держись отсюда подальше.
– Я все поняла, милорд! Никто и шагу близко не ступит! – захлебываясь от восторга, проговорила Мэй Хизер.
– Когда я сочту возможным, то зайду в буфетную и постучу по кастрюле рукояткой ножа. После этого можно без опаски заходить в Большой зал. А теперь ступай и исполни то, что я повелел.
– Слушаюсь, милорд! Я мигом, милорд!
Мэй повернулась и опрометью выбежала из зала. Проводив служанку глазами, Джим повернулся к лучнику.
– О чем ты хотел рассказать мне, Дэффид?
– О той опасности, которая нас может подстерегать. По воле случая мы можем не вернуться из Лионесса.
Глава 16
Джим изумленно взглянул на лучника.
– Я решил рассказать об этом только тебе, Джеймс, – продолжал Дэффид. – Даниель и Геронда и так взбудоражены, а если они узнают, что мы рискуем не вернуться назад, то устроят настоящий скандал. Да и Анджела может не на шутку встревожиться.
– Ты принял правильное решение, Дэффид, – ответил Джим. – Одно странно: ты говоришь, что мы рискуем не возвратиться из Лионесса по воле случая. Ты хочешь сказать, что мы не сможем помешать этой случайности?
– Я хочу сказать, что мы идем на известный риск. Если бы с нами был Каролинус, то, возможно, он научил бы нас, как избежать опасности. Я передаю тебе то, о чем слышал в детстве. В Уэльсе до сих пор ходят истории о том, как в давние времена попавшие в Лионесс люди оставались там навсегда, и не оттого что разгневали Бога или не проявили твердости духа, а лишь потому, что им выпал несчастливый жребий, как неудачнику выпадают проигрышные очки за игральным столом Говорят, тому были свидетели, сумевшие вырваться из Лионесса.
Джим задумался. То, о чем рассказал Дэффид, походило на старое предание или даже на сказку, плод досужей фантазии. Однако не вызывало сомнения, сам Дэффид отнесся к своему рассказу серьезно, и, хотя он не подавал виду, быть может, в нем пробудился неясный страх, который он испытал в детстве, когда ему рассказывали страшную сказку. Рассказ Дэффида даже Брайена привел бы в смятение. Что тогда говорить о Геронде и Даниель! Они с ума сойдут, если узнают об опасности, подстерегающей путников в Лионессе. Встревожится и Анджела, хотя и не потому, что верит в предания. Она сама может дать волю воображению. Дэффид прав, его рассказ надо держать втайне.
– Может быть, мы сумеем защитить себя в Лионессе с помощью магии? – неуверенно проговорил Джим.
– Своим искусством ты сможешь воспользоваться только на Затонувшей Земле, – ответил Дэффид. – Там живут обыкновенные люди. Я это знаю доподлинно: у валлийцев и тех людей общие предки. А вот обитатели Лионесса похожи на людей только внешне. У них своя жизнь. Лионесс – страна сама по себе, магия чужестранцев там не срабатывает.
– Тогда я не представляю, как уберечь нас от возможной опасности, – признался Джим.
– Да и я тоже, – ответил лучник. – Я лишь посчитал своим долгом предупредить тебя о том ударе судьбы, который, возможно, обрушится на нас в Лионессе. Как только мы отправимся в путь, надо и Брайену сообщить о вероятной опасности.
Лучник замолчал и задумчиво посмотрел на Джима.
– Мне кажется, Дэффид, ты хочешь еще о чем-то рассказать мне, – предположил Джим.
– Еще об одном предании. Глядишь, оно поможет нам найти Роберта. Рассказывают, что детей крадут злые фейри. Обычно на месте кражи взамен похищенного дитя они оставляют другого ребенка или какую-то вещь. Анджела сказала мне, что после исчезновения Роберта в его колыбели ничего лишнего не было. И все же не исключено, что мальчика похитили фейри. У них могла быть причина ничего не оставить взамен младенца.
Джим задумался. Стоило узнать о поверье подробнее. Однако пока он решал, какой вопрос задать первым, лучник заговорил снова:
– Рано утром в сопровождении трех солдат к тебе приезжал какой-то юнец в темно-зеленой шляпе с пером и в зеленом камзоле поверх кольчуги. С ним разговаривала Анджела. Он передал ей пакет для тебя. Я рассудил, что ты еще не знаешь об этом.
– Впервые слышу! – воскликнул Джим и осекся. Его удивление было не к месту. Он выставил Энджи в дурном свете. – Впрочем, я уверен, в письме ничего важного нет, поэтому Анджела мне пока и не сказала о нем, – поспешно добавил Джим и, не торопясь, поднялся из-за стола. – На всякий случай, схожу узнаю, что за письмо мне принесли.
Внезапно со двора донесся рассерженный голос. Джим прислушался. Голос Брайена! Кто-то вывел рыцаря из себя. Только этого не хватало. Брайен еще не окреп.
– Надо пойти узнать, что случилось, – сказал Джим. – Ты сходишь со мной во двор, Дэффид?
Лучник кивнул, встал из-за стола и надел на одно плечо лук, а на другое – колчан со стрелами.
Во дворе Брайен на чем свет стоит распекал конюшего, который, держа в руке шляпу, с тоской во взгляде поглядывал то на рыцаря, то на стоявшего рядом с ним Бланшара. За спиной конюшего переминались с ноги на ногу конюхи, а через двор к конюшне спешил кузнец.
– Ты как нельзя вовремя, Джеймс! – воскликнул Брайен, заметив Джима и Дэффида. – У Бланшара вот-вот отвалится одна из подков, а эти бездельники до сих пор даже не почесались.
– Прошу прощения, милорд, – обратился к Джиму конюший, – этот конь никого не подпускает к себе. Нам даже пришлось бросать ему корм через стенку из соседнего стойла. И все-таки я собирался вывести его на разминку, но у меня были другие дела и я не успел…
– Да какие могут быть другие дела, если Бланшар застоялся в конюшне? – взорвался Брайен. – Твоя задача в первую очередь ухаживать за Бланшаром. – Брайен поймал взгляд Джима, замялся и обронил. – И, конечно, за Оглоедом. – Рыцарь перевел дыхание, обвел глазами конюхов и снова повысил голос:
– А никто из вас даже не удосужился приглядеть за Бланшаром. И вот результат: еще немного и он потеряет подкову. Ее надо прибить к копыту. Немедленно!
К Бланшару подошел кузнец. Он опустился перед конем на колени и взял в руку его правую переднюю ногу.
– У него треснуло копыто, – изрек кузнец и взглянул на Брайена. – Совсем небольшая трещина, но торопливость делу не поможет. Я сначала зачищу коню копыто, а уже потом поставлю подкову. – С этими словами кузнец вытащил из-за пояса нож и принялся за работу.
– О Боже, дай мне терпение! – простонал Брайен и повернулся к Джиму. – К тебе приезжал посыльный, Джеймс. Он привез тебе какой-то пакет. Я забыл тебе сказать об этом, когда ты был у меня. Пакет у Анджелы.
– Тогда я пойду к Энджи, а тебе лучше возвратиться в Большой зал и передохнуть, – ответил Джим. – Нам скоро в дорогу.
– Если мы только отправимся в эту дорогу, – проворчал Брайен.
– Да я мигом. К Энджи и обратно. Как только прочту письмо, спущусь вниз. А ты пока выпей кубок вина.
– Мне можно выпить вина? – просияв, спросил Брайен.
– Можно, только не очень много. Пока ты спал, я сделал тебе переливание крови, но ты все еще слаб.
– Да воздаст тебе должное святой Брайен! – воскликнул рыцарь и зашагал в Большой зал.
Джим с Дэффидом последовали за ним. Оставив лучника в зале, Джим зашел в буфетную, выбрал самую большую кастрюлю, постучал по ней рукояткой ножа и направился в башню.
Поднявшись по винтовой лестнице, Джим остановился у дверей в спальню, отдышался, отворил дверь и вошел в комнату.
Энджи сидела за столом, подперев голову руками, и задумчиво смотрела в окно.
– Энджи, мне прислали письмо? – спросил Джим, усаживаясь за стол.
– Да, дорогой, – подтвердила Энджи и пододвинула мужу сложенный несколько раз лист пергамента. – Ты хочешь попробовать прочесть, что здесь написано?
Глава 17
Джим развернул лист. Текст – на вид написанный корявой рукой – оказался в центре листа, внизу которого стояла печать из красного воска. Джим поежился. На печати красовался королевский герб: коронованные львы и геральдическая лилия, включенная в эмблему королевского дома по прихоти Эдварда III, вознамерившегося присоединить к своим владениям Францию. Хотя Джим и был не в ладах с геральдикой, печать он узнал сразу. Спору не было, она принадлежала одному из членов королевской фамилии, хотя и уступала размерами не только большой королевской печати, удостоверяющей подпись монарха на документах государственной важности, но и малой королевской печати, предназначавшейся для менее важных официальных бумаг.
Письмо было написано по-английски, и все-таки его текст изобиловал витиеватыми завитушками, а верхние выносные элементы букв были чрезмерно удлинены, и, если бы не корявый почерк, можно было подумать, что над пергаментом корпел профессиональный писец, привыкший писать на средневековой латыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44