Как еще отрешиться от повседневных забот, ощутить необыкновенный прилив сил?
Драконы не предаются печали и не сетуют на судьбу.
Джим изо всех сил замахал крыльями, поднятым шумом давая понять Энджи, что он улетает, и взмыл в небо. Сделав круг над замком, Джим поймал восходящий поток воздуха, набрал нужную высоту и направился в сторону домика Каролинуса. Джим испытывал настоящее наслаждение от передвижения по воздуху. Он чувствовал бодрость до самых кончиков огромных крыльев, которые далеко простирались по обе стороны тела, чтобы дать тому возможность парить в воздухе. Он именно парил, а не летел, как и большинство крупных птиц, ибо успел понять, что поддерживать тело в воздухе одними взмахами крыльев – утомительное занятие.
Джим продвигался вперед, переходя из одного воздушного потока в другой, поднимаясь с наиболее теплой восходящей частью очередного потока и опускаясь с его наиболее холодной нисходящей частью.
Джим приземлился на посыпанной гравием дорожке, которая вела к неказистому, с остроконечной крышей домику, стоявшему посреди поляны, окруженной высокими дубами и тисами. На поляне зеленела трава, цвели цветы, из небольшого бассейна бил фонтан и со струей звенящей воды поднимались и падали в водоем, чтобы через мгновение появиться опять, не то маленькие золотые рыбки, не то миниатюрные золотые русалки. Чтобы сказать наверняка, надо было иметь уж очень острое зрение.
Джим обернулся человеком и подошел к домику. Как он и ожидал, дверь в домик была закрыта. Он попытался открыть ее, но та даже не шелохнулась. Да разве откроешь дверь, если Каролинус закрыл ее с помощью магического приема! А может быть, маг дома? Джим постучал. Никакого ответа.
– Каролинус! – позвал Джим. – Если ты у себя и не в состоянии подать голос, дай каким-нибудь образом знать об этом.
Джим прислушался. Тишина. Лишь позади звенела вода, низвергающаяся из фонтана в бассейн. Джим прижал ухо к двери. Ни единого шороха. Эдак ничего не получится! Надо что-то придумать. И Джим придумал. Он прикрыл глаза и представил себе, что слышит не хуже птицы, для которой сущий пустяк уловить в траве даже малейший звук от передвижения насекомого. Не велика хитрость, а слух обострился.
Джим снова приник к двери. Послышался легкий шум. Да это чайник с водой! Тот самый, что постоянно стоит на полке в камине.
Каролинус любит побаловаться чайком, а чайник готов вскипеть в любую минуту, благо огонь под боком. Но он пригоден не только для этого. Джим вспомнил, как однажды чайник заявился в замок, чтобы сообщить о недомогании Каролинуса. Бедняга проделал изрядный путь, чуть не стер себе днище. Но если котел разговаривал раньше, может быть, он и сейчас свяжет пару слов? Надо попробовать заговорить с ним.
– Чайник! – крикнул Джим. – Я – Джим Эккерт. Мне не открыть дверь, а я хочу поговорить с тобой. Как мне войти? Или, может быть, ты сам выйдешь ко мне?
Джим еще раз прижал ухо к двери. Молодчина, чайник! Отвечает, да еще нараспев, стихами.
– Коли с тобой приключилась беда,
Ты можешь войти, не стесняясь, сюда.
Дверь отвориться мигом готова,
Как только ты скажешь магическое слово.
Джим отошел от двери. Чайник не подвел, а вот Каролинус загадал загадку. Верен себе. Продолжает учить уму-разуму. Да только о магических словах в беседах с магом никогда и речи не заходило. Ломай теперь голову.
Джим задумался. Магическое слово должно быть ему известно. Неразрешимую задачу Каролинус задавать бы не стал. Внезапно Джима осенило. Он вспомнил историю Али-Бабы из сказок «Тысячи и одной ночи». Али-Баба открывал дверь в пещеру с несметными сокровищами с помощью волшебного слова. Джим повернулся к двери и громко произнес:
– Открой, Сезам.
Дверь открылась. Джим вошел в домик. Чайник был на месте: стоял на полке в камине.
– Добро пожаловать, Джим Эккерт, – донеслось из камина. – Добро пожаловать.
– Рад видеть тебя, чайник, – сказал Джим. – Ты не знаешь, где сейчас Каролинус?
Котел повернулся к огню и издал протяжный, заунывный звук.
– Значит, не знаешь? – спросил Джим. Чайник коротко свистнул. Джим кивнул.
– Я понял тебя, – сказал он. – Выходит, мы оба не знаем, где Каролинус. Однако мне сдается, он может захотеть попить чаю и тогда явится сюда или мысленно попросит тебя заварить чай, а потом переправит его себе с помощью магического приема. Так или иначе, думаю, маг снесется с тобой. Если я оставлю сообщение, ты передашь его Каролинусу?
Котел коротко свистнул.
Джим задумался. Сообщение надо составить в стихах: чайнику удобнее говорить нараспев. Однако сочинить их непросто. Джим заходил взад и вперед по комнате. В голову ничего не лезло. Джим покрылся испариной. Он уже начал изнемогать от непомерных усилий, когда стихи пришли сами собой. Джим повернулся к чайнику и наспех проговорил:
– Роберт пропал. Энджи в смятении.
Войди, Каролинус, в наше положение.
Посоветуй, что делать.
Джим поморщился. Стихи оставляли желать лучшего, да и срифмовать удалось всего две строчки.
Чайник нараспев повторил стихи. Джим повеселел: в чужом исполнении они звучали намного лучше.
– Спасибо, чайник, – сказал Джим. – Думаю, Каролинус не заставит себя ждать. До свидания.
Чайник свистнул в ответ.
Джим вышел из домика. Дверь захлопнулась. Он повернулся и толкнул ее. Впустую! Джим пожал плечами, превратился в дракона и полетел в Маленконтри.
Глава 13
На следующее утро Джим встал с постели в скверном расположении духа. Каролинуса застать дома не удалось, а еще одна попытка вызвать на встречу Кинетете, как и первая, успехом не увенчалась.
Вот и следуй после этого наставлениям Каролинуса! Попробуй увидеться с Кинетете, если та не откликается ни на один зов, а сам Джим перенестись к ней не может. Поди знай, где она находится.
Мрачное настроение не покидало Джима и во время завтрака. Одна радость: он ел в спальне. Выторговал себе привилегию у слуг. А вот обедать и ужинать изволь за высоким столом в Большом зале. Лорд и леди должны соблюдать обычаи, если не хотят попасть на язык челяди.
Джим вздохнул. Неприятностям нет конца, а впереди еще разговор с Брайеном. Он пришел в себя. Ждет, не дождется, когда его навестит лучший друг. Да только как повернется язык рассказать Брайену о происхождении его раны?
Джим снова вздохнул, поднялся из-за стола и, обремененный мрачными мыслями, направился к двери.
В дверях Джим налетел на двух женщин. Появились невесть откуда. Хорошо еще, на ногах устояли.
– Миледи здесь нет, – одеревеневшим языком пролепетал Джим.
– Ее здесь и быть не может, – резко ответила одна из женщин, та, что была пониже. – Мы только что с ней разговаривали. Она идет сюда вслед за нами.
Джим обвел взглядом женщин.
– Боже мой! Геронда, Даниель, здравствуйте!
– Я приехала навестить Брайена, – сказала Геронда. Это она только что привела Джима в чувство. – Я не могла оставаться в Малверне, зная, что Брайен здесь.
– О чем речь, Геронда! Мы с Энджи ждали тебя. – Джим попытался протиснуться между женщинами.
– В Большом зале тебя заждался Дэффид, – остановила его Даниель.
– Очень рад! Очень рад, что вы приехали! – Джим еще раз обвел взглядом женщин. Даниель, жена Дэффида, несмотря на рождение двух детей, была по-прежнему необыкновенно красива. – Недостает одного Каролинуса. Никак не могу отыскать его.
– Мы уже слышали об этом, – невозмутимо сказала Геронда и прошла в комнату. Даниель последовала за ней.
Джим поплелся по коридору. Встреча с Герондой и Даниель настроение не улучшила. Спустившись по лестнице, Джим вошел к Брайену.
– Джеймс! – воскликнул Брайен, стремительно сев в постели. – Наконец ты пришел! Не можешь пред ставить, какая скука лежать пластом. Я уже в силах подняться на ноги.
– Не торопись, Брайен. Сначала тебе надо окончательно выздороветь.
Джим заметил в углу комнаты сидевшую на стуле служанку.
– Бет, ступай из комнаты и затвори за собой дверь. Когда ты понадобишься, тебя позовут.
– Слушаюсь, милорд, – повиновалась служанка. Джим взял стул и сел рядом с Брайеном.
– Я помню, что был в Камберленде, а как очутился здесь, ума не приложу, – радостно сказал Брайен. – Как я оказался у тебя, Джеймс?
– Я тоже был в Камберленде, – уклончиво ответил Джим. – А в Маленконтри возвратился вместе с тобой, после того как ты получил ранение.
– Вот так штука! – удивился Брайен. – Но, черт побери, пусть меня четвертуют, если я хоть что-нибудь помню.
– А ты помнишь, что ваш отряд в Скиддоуском лесу атаковал неприятель?
Брайен потер лоб.
– Пожалуй, помню, но я не видел тебя на поле сражения.
– Я был среди тех, кто напал на вас, – сказал Джим.
– Бог мой! Как же я не заметил тебя?
– Зато я заметил тебя, когда наши отряды выстроились друг против друга. Ты занимал место в своем ряду чуть наискосок от меня, и я считал, что схватка с тобой мне не грозит. Однако, когда всадники понеслись друг на друга, Оглоеда стали теснить в твою сторону. Я чувствовал, еще немного, и он вынесет меня на одну прямую с тобой. Тогда я пришпорил коня и сразился с тем рыцарем, который скакал, чуть опережая тебя.
– Надеюсь, ты следовал моим рекомендациям: успел прикрыться щитом, а копье перед ударом свободно держал в руке? – спросил Брайен.
– Следовал, – кисло ответил Джим.
– И ты вышиб своего противника из седла?
– Вышиб, да не его одного. Рыцарь применил хитрость, о которой ты мне рассказывал: наклонил щит, чтобы отвести мой удар. Мое копье скользнуло по щиту рыцаря и увлекло меня за собой. Я потащил за собой Оглоеда, а тот, развернувшись, сбил с ног коня моего соперника.
– И что же дальше?
– А дальше мое копье угодило тебе в грудь. Ты скакал чуть позади того рыцаря. Это я ранил тебя, Брайен.
– Ты? – Брайен вытаращил глаза. Он немного помолчал и сказал с расстановкой:
– Ты поступил совершенно правильно, Джеймс. Одолев одного соперника, ты занялся другим, и успешно.
– Да нет же, Брайен! – взмолился Джим. – У меня и в мыслях не было угодить копьем тебе в грудь. Все вышло чисто случайно!
– Теперь понятно, откуда у меня рана, – с облегчением сказал Брайен. – Однако, Джеймс, ты не совсем прав. На поле боя противников не выбирают. Превыше всего – долг.
– И все же, мне очень жаль, что я ранил тебя. Извини меня, Брайен.
– Да какие могут быть извинения? – удивился Брайен. – Какая разница, чье копье угодило мне в грудь? Я сам проявил беспечность. А тебе я признателен. Ты не оставил меня валяться на поле боя, обошелся со мной по-дружески. У тебя в замке все с ног сбились, ухаживая за мной. Я вот-вот поправлюсь. Может быть, уже к вечеру я смогу встать с постели и поужинать в Большом зале. – Брайен вопросительно просмотрел на Джима.
– Тебе еще рано вставать с постели. Не забудь…
– Да я знаю, – поморщившись, перебил Джима Брайен. – Наслышался от Анджелы. Мне собираются сделать переливание крови. Подыскивают подходящего человека. Да пока его найдут, может, пройдет несколько дней. Что же, мне все это время лежать, как колода? Я уже не так слаб.
– Охотно верю, – сказал Джим. – Но все мы – и Геронда, и Анджела, да и я сам – будем чувствовать себя спокойнее, если ты немного еще полежишь.
– Ничего не поделаешь, – со вздохом ответил Брайен. – Придется потерпеть. Я забыл тебя спросить, Джеймс, чем закончилось сражение в Скиддоуском лесу. Кто победил?
– Сам не знаю, – ответил Джим. – Я тоже вылетел из седла. Оставаться на поле боя было опасно, и я решил, что нам с тобой там не место. Нас могли затоптать лошади. Один Бланшар чего стоил! Так и норовил напасть на меня.
– Бланшар! – вскричал Брайен. – А где он? Остался на поле сражения? На такого коня позарятся многие.
– Не беспокойся, Брайен. Бланшар стоит у меня в конюшне.
Брайен облегченно вздохнул.
– Ты вернул меня к жизни, Джеймс. Ты же знаешь, как я дорожу конем.
– Еще бы! Бланшар – настоящий боец. Он на примете у многих. Джон Чендос считает, что Бланшар достоин и королевской конюшни.
– Сэр Джон прав, – согласился Брайен. – Ни один король не отказался бы от такого коня. Да только я не продам Бланшара ни за какие деньги. Джеймс, а почему бы нам не развлечься? О вине сейчас грешно говорить, но, может быть, мне не повредит слабое пиво? А потом я бы с удовольствием сыграл в шахматы.
Джим окинул Брайена взглядом. Брайен не хорохорился. Он действительно чувствовал себя лучше. И все же алкоголь, даже в небольшой дозе, мог повредить раненому.
– Сыграем в шахматы, – сказал Джим. За доску Джим сел без всякой охоты. В четырнадцатом веке в шахматы играли по своим правилам. А что за правила – скука! Рокироваться нельзя, а ферзем изволь ходить только по диагонали, да и то всего лишь на одну клетку! Ни один из известных Джиму дебютов разыграть было нельзя.
Джим проиграл три партии кряду. Одно утешение: Брайен сиял от счастья. Получил заряд бодрости. Может быть, обойдется без переливания крови?
Расставшись с Брайеном, Джим пошел в спальню. За дверью раздавались женские голоса. Джим махнул рукой и вернулся на лестницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44