Там его ждали ставшие ненавистными пузырьки, колбы и горелки, порошки, микстуры и экстракты, с помощью которых он пытался создать нужное лекарство. А ненавистные потому, что все эти попытки кончались провалом…
– Допустите меня до королевича! – нагло и самоуверенно заявила юная знахарка Орнилла, вернувшись из северной деревни Корень, где она восстанавливала свой когда-то оставленный дом.
И Линар, уняв свою гордость, повел девушку, которая даже дорожного плаща не пожелала снять, в королевскую спальню. Там бледный, небритый, измотанный Фредерик, сам похожий на тяжелобольного, протянул ей горевшего в жару малыша, сказав:
– А потом проси все, что хочешь.
Орни осмотрела Гарета за пару минут и бодро объявила:
– Эту болезнь я знаю. Видала в Снежном графстве. И не только видала, но и лечила. – Она достала из своего кожаного мешка флягу. – Средство лишь одно, – громко откупорила, и по спальне разошелся сладковатый хлебный запах знаменитого огненного питья северян.
Фредерик чуть дернулся – он когда-то на себе опробовал сию водицу и знал, как она пропаливает нутро и хмелит голову.
– Этот ужас – ребенку?! – протестующее возопил Линар.
А Гарет от резкого звука испуганно и жалобно заплакал, спрятал лицо на груди отца, ручками уцепившись за его рубашку.
Фредерик метнул в доктора такой красноречивый взгляд, что тот спешно закрыл рот, опустил глаза и больше не возникал. Лишь поклонился и отошел в сторону.
– Болезнь и так затянулась, – тем временем по-деловому говорила Орни. – Если медлить дальше, уже и мое лекарство не поможет… Не волнуйтесь, государь. – И она посмотрела прямо в глаза Фредерику, которые были красны от бессонницы и отчаяния. – Всего-то – пару ложек. Это должно прочистить кровь – болезнь в ней засела. А потом – ждать… Должно помочь.
– Но ты не уверена? – дрогнув голосом, спросил король.
– Да. – Девушка-лекарь честно призналась, вздохнула и опустила глаза. – Есть еще Всевышний. Если он не пожелает помочь – тут я бессильна.
Подошла Марта, коснулась руки Фредерика:
– Мы должны попробовать. Доверьтесь Орни. А вам надо отдохнуть.
– Я не смогу спать, – отрицательно мотнул головой Фредерик.
– Просто пойдите, отдохните. – Девушка мягко улыбнулась, сильней сжав его руку. – Вы сами вот-вот заболеете.
– Хорошо же, хорошо, – пробормотал он и послушно передал тяжело дышащего и всхлипывающего Гарета в руки Орниллы.
Сам вышел в соседнюю комнату, где, в самом деле, почти рухнул в кресло у камина. У него все эти дни и ночи жутко болела голова, а теперь заболела спина и тягуче заныли, наконец-то получив отдых, ноги. Тело требовало расслабления. Но через секунду Фредерик, словно опомнившись, подхватился из кресла и опустился на колени. Перед чем? Для него не было никакого значения. Он помнил строки из Первой Книги – «молиться можно везде, где пожелает твое сердце, твоя душа…»
– Спаси и сохрани его, спаси и сохрани его, – бормотал король в каком-то полубреду: других слов сейчас у него просто не было.
Сколько прошло времени? Наверное, много. Тикали огромные напольные часы из мореного дуба в дальнем углу, за окнами занудно выла февральская вьюга, усыпая окно ледяной крупой, и полумрак просторной, но почему-то душной, комнаты плыл перед глазами, качался, растягивая контуры диванов, стола и кресел, а пересохшие, горящие губы короля шептали только это: «Спаси и сохрани»…
Вновь легкое прикосновение и тихий нежный шепот, показавшийся шепотом ангела:
– Ему лучше. Немного, правда. Но он спит. Спокойно спит. Он пропотел, и жар уходит.
– Он будет жить? – самый главный вопрос, на который три долгих дня никто не мог дать ответа, и душа попросила: «Только ДА, дайте мне это услышать!»
– Да. Все будет хорошо…
Фредерик поначалу не поверил ушам, обернулся, почему-то боясь вздохнуть. Глаза Марты мерцали рядом. Она стояла на коленях рядом с ним.
– Да, сэр, да. Это правда. – Она кивнула, видя непонимание в его глазах, взяла короля за руку. – Гарет поправится. И Орни так сказала. И все ей верят.
Он не сдержал радостного вздоха, больше похожего на всхлип, и в совершенном изнеможении сел на ковер, опершись рукою о кресло.
– Мне больно видеть вас таким, – шептала девушка. – Я бы все отдала, чтобы Гарет никогда не болел, чтобы вы никогда не страдали, – потянулась к нему.
Фредерик не сопротивлялся и обнял ее. И теперь, как тогда, во время летней грозы, после неприятных разговоров с сэром Гитбором, Марта пришла, чтобы поддержать его, укрепить, утешить. Она всегда рядом, когда тяжело. Всегда. Она чувствовала его, словно они – одно целое…
– Бог мой, как же я люблю вас, – вдруг простонала девушка, затрепетав всем телом.
И поцелуи – шквалом, водопадом, вихрем – обволокли лицо Фредерика, а тонкие девичьи руки, от которых веяло неуловимым цветочным ароматом, оплели его, распуская шнуры куртки, потом – рубашки. Когда они мягкими теплыми ладошками коснулись груди, обхватили его плечи, дав понять, что он для нее – что-то драгоценное, до боли желаемое, прорвался целый огромный океан.
– Будьте со мной, я прошу вас, – шептала Марта, забыв себя и все на свете. – Люблю, люблю, люблю… и ничего вам с этим не поделать…
Фредерик сдался, возможно, первый раз в жизни. Он был измучен, он жаждал отдыха, покоя после всех переживаний и горестей, что щедро несли ему прошлое и настоящее. Даже смерть временами казалась спасением… А спасение, утешение, как оказалось, были рядом, в этой девушке, что так беззаветно любила, отдавала всю себя и готова была принять его таким, какой он есть. Он, отбросив все условности и здравый рассудок, обреченно утонул в этих объятиях и поцелуях, не имея сил выплыть. Утонул в любви и бездонной нежности…
Кора явилась чуть позже в горячечный сон, коснулась его покрытого каплями пота лба шелковыми, прохладными губами, улыбнулась и рассыпалась на тысячи слез. Слез утешительных, облегчающих и прощающих…
Очнувшись от сна, Фредерик снова увидел над собой темные бездонные глаза. В них катил, плескал волны целый океан любви и только для него одного. Разомкнув губы, он прошептал и не узнал своего голоса:
– Марта.
– Да, – улыбнулась, отозвалась, погладив ладошкой его щеку.
– Марта, – и больше ни слова не говоря, прижал к себе девушку, утопил лицо в душистых струях темных волос…
Так он сбылся для нее. Так она спасла его…
Дворецкий Цветущего замка дал первый гонг к началу праздничного ужина в честь эринской княжны. Главный зал спешно готовили к этому событию с самого утра, как только стало известно, что в поместье вернулся король.
Повара весь день хлопотали на кухне, не отходя от плит и печей. Они уже давно не имели возможности блеснуть своим искусством (сам Фредерик любил питание попроще, без особых изысков, поэтому и заказывал самые обычные запеченное мясо или рыбу, свежие или тушеные овощи, которые, по мнению главного повара Цветущего замка, не совсем годились для королевского стола). Так что теперь господа-кулинары решили воспользоваться таким событием, как праздничный приветственный ужин, и обещали удивить разнообразными и диковинными яствами его участников.
Пока же в зале установили длинные и широкие столы, покрытые белоснежными льняными скатертями. Садовники водрузили на них пышные букеты в изящных серебряных вазах. Сновала туда-сюда прислуга, расставляя тарелки и раскладывая приборы. Тонкие колоны зала украсили гирляндами из плюща, над столом натянули шнуры с яркими флагами и лентами, а в дальнем углу в специальной нише ярко и празднично одетые музыканты настраивали свои лютни, скрипки и флейты.
Вечер обещал пройти замечательно.
Фредерик стоял у зеркала, затягивая золотые шнуры воротника своей нарядной бархатной темно-вишневой туники. В длинных разрезах на ее рукавах белела нижняя рубашка из тончайшего льна. Узкие штаны были из того же материала, что и туника. А сапоги Короля годились и для торжеств, и для похода – из прекрасной телячьей кожи, точно шитые по ноге лучшим обувным мастером стольного Белого Города, прочные, удобные и легкие. Их украшением были тонкие золотые цепочки, крепившиеся вокруг щиколоток специальными застежками; будучи ненужными в походных условиях, они легко снимались.
Закончив с хитроумным узлом на вороте, Фредерик в который раз потер горевшую после недавнего бритья левую щеку.
– Эта пощечина из-за меня, – молвила Марта, протягивая ему широкий, вышитый золотом пояс.
Фредерик покачал головой:
– Не из-за тебя. Просто я, в самом деле, заслужил оплеуху. Должен был дать Гитбору более серьезный отпор и не позволять решать все за себя… Да, я женюсь снова. Но только на тебе. – Он повернулся, проигнорировал пояс и обнял Марту. – И плевать мне на Гитбора…
– А на Королевство? – Девушка лукаво посмотрела на короля.
В ответ он улыбнулся и поцеловал ее:
– В первый раз, что ли, бросать его ради того, кто мне дорог? Дорожка-то пройденная.
– Мягко говоря, неосмотрительно так говорить, – погрозила ему пальцем Марта. – А тем более тому, у кого, как правило, слова с делом не расходятся.
– Умница ты моя! – расхохотался Фредерик. – Пойдешь со мной на ужин?
– Чтоб лишний раз заставлять княжну рвать свой пояс?
– Это была простая досада. Теперь, когда она в курсе…
– Не обманывайся. Это не простая досада.
На лице Фредерика вновь появилось то опасливое выражение, что возникло во время беседы с Уной у озера, а уши его забавно порозовели. Марта засмеялась:
– Ты удивлен? Ошеломлен? Сбит с толку? Удивительно. Ты всегда нравился женщинам. Неужели это для тебя открытие?
Король Южного Королевства покраснел уже целиком – от макушки до шеи – и неуверенно потер щеку:
– Может, не стоило бриться?
Тут Марта звонко расхохоталась.
– Вот уж видеть Судью Фреда, Короля Фреда смущенным мне еще не доводилось… Не все про тебя я, оказывается, знаю. – Потом положила руки ему на плечи, встала на цыпочки, чтоб достать губами его губы, поцеловала, шепнула ласково: – Поверь: даже небритый ты не спасешься. По крайней мере, от меня…
– Успокоила, называется. – Фредерик, улыбаясь, притянул Марту ближе. – И все-таки, на ужин ты пойдешь. Куча знати будет за столом. Все в курсе, кто ты для меня, и как же я явлюсь один?
– Как прикажете, государь. – Марта ступила на шаг назад и вежливо, церемонно поклонилась.
– Никогда мне так не говори. – Фредерик слегка нахмурился. – Ты мне не слуга и не наложница.
– Тогда позволь мне остаться с Гаретом, – хитро блеснув глазами, ответила Марта.
Фредерик широко улыбнулся:
– На это я согласен…
Тут же, безо всяких обиняков, он прошел вместе с девушкой в комнату сына, что сообщалась с его покоями.
Королевич сидел на полу, на мягком ковре из светлых овечьих шкур, и строил что-то башнеподобное из деревянных кубиков. Рядом в особом кресле, снабженном колесами, стучала спицами дама Ванда – всем известная королевская няня, ходившая еще за Фредериком. Она вязала что-то мелкое из синих и белых ниток, то и дело посматривая на малыша. Имея уже лет семьдесят от роду, Ванда совершенно поседела, сгорбилась и осунулась, она совсем мало ходила, но присматривать за королевичем считала своей непреходящей обязанностью. «Глаза мои, слава богу, еще в порядке», – говаривала она.
Фредерик весьма нежно поцеловал старушку в руку, потом в щеку и повернулся к радостно запрыгавшему сыну:
– Идешь со мной, лисенок.
– Ура! Ура! – прокричал Гарет (ему явно надоело возиться с кубиками) и бросился к отцу на руки.
– Куда это он идет? – удивилась Марта.
– На ужин, детка, – улыбаясь, отвечал Король, удобнее пристраивая малыша на локте. – Я ведь говорил – вся знать соберется, все поместье… Гарет не исключение. А ты – с ним.
– О! – вырвалось у нее. – Нечестно!
– Еще как честно, – мягко заговорил он, – и справедливо. Не тебе прятаться и пережидать. Ты идешь со мной и за столом сидишь рядом со мной и моим сыном… Пойми, это очень важно для меня.
Марта смирилась, а дама Ванда одобрительно закивала своему бывшему воспитаннику.
3
На весну и лето Фредерик переехал из столицы в Теплый Снег, где ему нравилось намного больше, чем в огромном торжественном Королевском замке Белого Города. Само собой, что с ним перебралась и какая-то часть двора. Был здесь и вечно сонный, ленивый Судья Гитбор. Он чувствовал себя в Теплом Снеге совсем по-домашнему и явно не желал возвращаться в свой Южный округ, где в такую пору было жарче и скучнее, чем во всем королевстве. Старик занял покои в северном крыле замка, на первом этаже, с отдельным выходом в сад и небольшой террасой, и очень любил сидеть там, в кресле, под навесом, попивая старое, как сам он, вино. Там же он, замещая короля, принимал с докладами всех, кто того желал, выказывая завидную рассудительность и здравомыслие в решении вопросов государственной важности.
А неделю назад в поместье с некими важными сообщениями прибыли маршал Гарольд и министр внешней дипломатии лорд Корнул…
В большой столовой зале Цветущего замка на приветственный ужин собралось множество народу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Допустите меня до королевича! – нагло и самоуверенно заявила юная знахарка Орнилла, вернувшись из северной деревни Корень, где она восстанавливала свой когда-то оставленный дом.
И Линар, уняв свою гордость, повел девушку, которая даже дорожного плаща не пожелала снять, в королевскую спальню. Там бледный, небритый, измотанный Фредерик, сам похожий на тяжелобольного, протянул ей горевшего в жару малыша, сказав:
– А потом проси все, что хочешь.
Орни осмотрела Гарета за пару минут и бодро объявила:
– Эту болезнь я знаю. Видала в Снежном графстве. И не только видала, но и лечила. – Она достала из своего кожаного мешка флягу. – Средство лишь одно, – громко откупорила, и по спальне разошелся сладковатый хлебный запах знаменитого огненного питья северян.
Фредерик чуть дернулся – он когда-то на себе опробовал сию водицу и знал, как она пропаливает нутро и хмелит голову.
– Этот ужас – ребенку?! – протестующее возопил Линар.
А Гарет от резкого звука испуганно и жалобно заплакал, спрятал лицо на груди отца, ручками уцепившись за его рубашку.
Фредерик метнул в доктора такой красноречивый взгляд, что тот спешно закрыл рот, опустил глаза и больше не возникал. Лишь поклонился и отошел в сторону.
– Болезнь и так затянулась, – тем временем по-деловому говорила Орни. – Если медлить дальше, уже и мое лекарство не поможет… Не волнуйтесь, государь. – И она посмотрела прямо в глаза Фредерику, которые были красны от бессонницы и отчаяния. – Всего-то – пару ложек. Это должно прочистить кровь – болезнь в ней засела. А потом – ждать… Должно помочь.
– Но ты не уверена? – дрогнув голосом, спросил король.
– Да. – Девушка-лекарь честно призналась, вздохнула и опустила глаза. – Есть еще Всевышний. Если он не пожелает помочь – тут я бессильна.
Подошла Марта, коснулась руки Фредерика:
– Мы должны попробовать. Доверьтесь Орни. А вам надо отдохнуть.
– Я не смогу спать, – отрицательно мотнул головой Фредерик.
– Просто пойдите, отдохните. – Девушка мягко улыбнулась, сильней сжав его руку. – Вы сами вот-вот заболеете.
– Хорошо же, хорошо, – пробормотал он и послушно передал тяжело дышащего и всхлипывающего Гарета в руки Орниллы.
Сам вышел в соседнюю комнату, где, в самом деле, почти рухнул в кресло у камина. У него все эти дни и ночи жутко болела голова, а теперь заболела спина и тягуче заныли, наконец-то получив отдых, ноги. Тело требовало расслабления. Но через секунду Фредерик, словно опомнившись, подхватился из кресла и опустился на колени. Перед чем? Для него не было никакого значения. Он помнил строки из Первой Книги – «молиться можно везде, где пожелает твое сердце, твоя душа…»
– Спаси и сохрани его, спаси и сохрани его, – бормотал король в каком-то полубреду: других слов сейчас у него просто не было.
Сколько прошло времени? Наверное, много. Тикали огромные напольные часы из мореного дуба в дальнем углу, за окнами занудно выла февральская вьюга, усыпая окно ледяной крупой, и полумрак просторной, но почему-то душной, комнаты плыл перед глазами, качался, растягивая контуры диванов, стола и кресел, а пересохшие, горящие губы короля шептали только это: «Спаси и сохрани»…
Вновь легкое прикосновение и тихий нежный шепот, показавшийся шепотом ангела:
– Ему лучше. Немного, правда. Но он спит. Спокойно спит. Он пропотел, и жар уходит.
– Он будет жить? – самый главный вопрос, на который три долгих дня никто не мог дать ответа, и душа попросила: «Только ДА, дайте мне это услышать!»
– Да. Все будет хорошо…
Фредерик поначалу не поверил ушам, обернулся, почему-то боясь вздохнуть. Глаза Марты мерцали рядом. Она стояла на коленях рядом с ним.
– Да, сэр, да. Это правда. – Она кивнула, видя непонимание в его глазах, взяла короля за руку. – Гарет поправится. И Орни так сказала. И все ей верят.
Он не сдержал радостного вздоха, больше похожего на всхлип, и в совершенном изнеможении сел на ковер, опершись рукою о кресло.
– Мне больно видеть вас таким, – шептала девушка. – Я бы все отдала, чтобы Гарет никогда не болел, чтобы вы никогда не страдали, – потянулась к нему.
Фредерик не сопротивлялся и обнял ее. И теперь, как тогда, во время летней грозы, после неприятных разговоров с сэром Гитбором, Марта пришла, чтобы поддержать его, укрепить, утешить. Она всегда рядом, когда тяжело. Всегда. Она чувствовала его, словно они – одно целое…
– Бог мой, как же я люблю вас, – вдруг простонала девушка, затрепетав всем телом.
И поцелуи – шквалом, водопадом, вихрем – обволокли лицо Фредерика, а тонкие девичьи руки, от которых веяло неуловимым цветочным ароматом, оплели его, распуская шнуры куртки, потом – рубашки. Когда они мягкими теплыми ладошками коснулись груди, обхватили его плечи, дав понять, что он для нее – что-то драгоценное, до боли желаемое, прорвался целый огромный океан.
– Будьте со мной, я прошу вас, – шептала Марта, забыв себя и все на свете. – Люблю, люблю, люблю… и ничего вам с этим не поделать…
Фредерик сдался, возможно, первый раз в жизни. Он был измучен, он жаждал отдыха, покоя после всех переживаний и горестей, что щедро несли ему прошлое и настоящее. Даже смерть временами казалась спасением… А спасение, утешение, как оказалось, были рядом, в этой девушке, что так беззаветно любила, отдавала всю себя и готова была принять его таким, какой он есть. Он, отбросив все условности и здравый рассудок, обреченно утонул в этих объятиях и поцелуях, не имея сил выплыть. Утонул в любви и бездонной нежности…
Кора явилась чуть позже в горячечный сон, коснулась его покрытого каплями пота лба шелковыми, прохладными губами, улыбнулась и рассыпалась на тысячи слез. Слез утешительных, облегчающих и прощающих…
Очнувшись от сна, Фредерик снова увидел над собой темные бездонные глаза. В них катил, плескал волны целый океан любви и только для него одного. Разомкнув губы, он прошептал и не узнал своего голоса:
– Марта.
– Да, – улыбнулась, отозвалась, погладив ладошкой его щеку.
– Марта, – и больше ни слова не говоря, прижал к себе девушку, утопил лицо в душистых струях темных волос…
Так он сбылся для нее. Так она спасла его…
Дворецкий Цветущего замка дал первый гонг к началу праздничного ужина в честь эринской княжны. Главный зал спешно готовили к этому событию с самого утра, как только стало известно, что в поместье вернулся король.
Повара весь день хлопотали на кухне, не отходя от плит и печей. Они уже давно не имели возможности блеснуть своим искусством (сам Фредерик любил питание попроще, без особых изысков, поэтому и заказывал самые обычные запеченное мясо или рыбу, свежие или тушеные овощи, которые, по мнению главного повара Цветущего замка, не совсем годились для королевского стола). Так что теперь господа-кулинары решили воспользоваться таким событием, как праздничный приветственный ужин, и обещали удивить разнообразными и диковинными яствами его участников.
Пока же в зале установили длинные и широкие столы, покрытые белоснежными льняными скатертями. Садовники водрузили на них пышные букеты в изящных серебряных вазах. Сновала туда-сюда прислуга, расставляя тарелки и раскладывая приборы. Тонкие колоны зала украсили гирляндами из плюща, над столом натянули шнуры с яркими флагами и лентами, а в дальнем углу в специальной нише ярко и празднично одетые музыканты настраивали свои лютни, скрипки и флейты.
Вечер обещал пройти замечательно.
Фредерик стоял у зеркала, затягивая золотые шнуры воротника своей нарядной бархатной темно-вишневой туники. В длинных разрезах на ее рукавах белела нижняя рубашка из тончайшего льна. Узкие штаны были из того же материала, что и туника. А сапоги Короля годились и для торжеств, и для похода – из прекрасной телячьей кожи, точно шитые по ноге лучшим обувным мастером стольного Белого Города, прочные, удобные и легкие. Их украшением были тонкие золотые цепочки, крепившиеся вокруг щиколоток специальными застежками; будучи ненужными в походных условиях, они легко снимались.
Закончив с хитроумным узлом на вороте, Фредерик в который раз потер горевшую после недавнего бритья левую щеку.
– Эта пощечина из-за меня, – молвила Марта, протягивая ему широкий, вышитый золотом пояс.
Фредерик покачал головой:
– Не из-за тебя. Просто я, в самом деле, заслужил оплеуху. Должен был дать Гитбору более серьезный отпор и не позволять решать все за себя… Да, я женюсь снова. Но только на тебе. – Он повернулся, проигнорировал пояс и обнял Марту. – И плевать мне на Гитбора…
– А на Королевство? – Девушка лукаво посмотрела на короля.
В ответ он улыбнулся и поцеловал ее:
– В первый раз, что ли, бросать его ради того, кто мне дорог? Дорожка-то пройденная.
– Мягко говоря, неосмотрительно так говорить, – погрозила ему пальцем Марта. – А тем более тому, у кого, как правило, слова с делом не расходятся.
– Умница ты моя! – расхохотался Фредерик. – Пойдешь со мной на ужин?
– Чтоб лишний раз заставлять княжну рвать свой пояс?
– Это была простая досада. Теперь, когда она в курсе…
– Не обманывайся. Это не простая досада.
На лице Фредерика вновь появилось то опасливое выражение, что возникло во время беседы с Уной у озера, а уши его забавно порозовели. Марта засмеялась:
– Ты удивлен? Ошеломлен? Сбит с толку? Удивительно. Ты всегда нравился женщинам. Неужели это для тебя открытие?
Король Южного Королевства покраснел уже целиком – от макушки до шеи – и неуверенно потер щеку:
– Может, не стоило бриться?
Тут Марта звонко расхохоталась.
– Вот уж видеть Судью Фреда, Короля Фреда смущенным мне еще не доводилось… Не все про тебя я, оказывается, знаю. – Потом положила руки ему на плечи, встала на цыпочки, чтоб достать губами его губы, поцеловала, шепнула ласково: – Поверь: даже небритый ты не спасешься. По крайней мере, от меня…
– Успокоила, называется. – Фредерик, улыбаясь, притянул Марту ближе. – И все-таки, на ужин ты пойдешь. Куча знати будет за столом. Все в курсе, кто ты для меня, и как же я явлюсь один?
– Как прикажете, государь. – Марта ступила на шаг назад и вежливо, церемонно поклонилась.
– Никогда мне так не говори. – Фредерик слегка нахмурился. – Ты мне не слуга и не наложница.
– Тогда позволь мне остаться с Гаретом, – хитро блеснув глазами, ответила Марта.
Фредерик широко улыбнулся:
– На это я согласен…
Тут же, безо всяких обиняков, он прошел вместе с девушкой в комнату сына, что сообщалась с его покоями.
Королевич сидел на полу, на мягком ковре из светлых овечьих шкур, и строил что-то башнеподобное из деревянных кубиков. Рядом в особом кресле, снабженном колесами, стучала спицами дама Ванда – всем известная королевская няня, ходившая еще за Фредериком. Она вязала что-то мелкое из синих и белых ниток, то и дело посматривая на малыша. Имея уже лет семьдесят от роду, Ванда совершенно поседела, сгорбилась и осунулась, она совсем мало ходила, но присматривать за королевичем считала своей непреходящей обязанностью. «Глаза мои, слава богу, еще в порядке», – говаривала она.
Фредерик весьма нежно поцеловал старушку в руку, потом в щеку и повернулся к радостно запрыгавшему сыну:
– Идешь со мной, лисенок.
– Ура! Ура! – прокричал Гарет (ему явно надоело возиться с кубиками) и бросился к отцу на руки.
– Куда это он идет? – удивилась Марта.
– На ужин, детка, – улыбаясь, отвечал Король, удобнее пристраивая малыша на локте. – Я ведь говорил – вся знать соберется, все поместье… Гарет не исключение. А ты – с ним.
– О! – вырвалось у нее. – Нечестно!
– Еще как честно, – мягко заговорил он, – и справедливо. Не тебе прятаться и пережидать. Ты идешь со мной и за столом сидишь рядом со мной и моим сыном… Пойми, это очень важно для меня.
Марта смирилась, а дама Ванда одобрительно закивала своему бывшему воспитаннику.
3
На весну и лето Фредерик переехал из столицы в Теплый Снег, где ему нравилось намного больше, чем в огромном торжественном Королевском замке Белого Города. Само собой, что с ним перебралась и какая-то часть двора. Был здесь и вечно сонный, ленивый Судья Гитбор. Он чувствовал себя в Теплом Снеге совсем по-домашнему и явно не желал возвращаться в свой Южный округ, где в такую пору было жарче и скучнее, чем во всем королевстве. Старик занял покои в северном крыле замка, на первом этаже, с отдельным выходом в сад и небольшой террасой, и очень любил сидеть там, в кресле, под навесом, попивая старое, как сам он, вино. Там же он, замещая короля, принимал с докладами всех, кто того желал, выказывая завидную рассудительность и здравомыслие в решении вопросов государственной важности.
А неделю назад в поместье с некими важными сообщениями прибыли маршал Гарольд и министр внешней дипломатии лорд Корнул…
В большой столовой зале Цветущего замка на приветственный ужин собралось множество народу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57