Старик – хозяин Паленой усадьбы – все рассказал прямо там – у ворот, сбивчивым, испуганным голосом. А Судьи, так и не покинув седел, слушали:
– Господа мои Судьи, лорды благородные. Я уж сам решил, как поступлю с безумцем этим. Это сын мой младший, Флор, – и из глаз старика полились слезы. – Словно демоны в него вселились, как приехали они из Белокамья. Все кричал, что убил ребенка, ночью во сне вопил, по дому бегал, за оружие хватался. Прежде чем мы опомнились, зарезал горничную, что ему в тот час в коридоре попалась… Мы заперли Флора в его комнате, а нынче как услыхал он рожки ваши судейские, так выпрыгнул в окно, чудом не убился, и выбежал к воротам…
Бертрам многозначительно посмотрел на младшего брата.
Климент лишь опустил голову.
Все правильно, все верно. В успехе этого дела он никак не отличился…
Флора отец посадил под замок в одной из дальних комнат своей усадьбы. Хоть и полагалась ему смерть за неслыханное злодейство, но безумцев в Южном Королевстве не судили и не наказывали.
А через пару месяцев Флор умер. Говорили, что его просто перестали кормить…
Климент вдруг невольно всхлипнул, вспомнив такое свое первое дело: замученную девочку, избитого, до смерти запуганного сапожника, юнца, что превратился в безумное чудовище, его плачущего старика отца, который уже не стыдился слез…
Северного Судью до сих пор мучили мысли: почему человек убивает себе подобных? Зачем приносит боль в свой мир и мир других. И не на войне, когда смерть оправдана защитой жизни и родины.
Как мужчина может так зверски поступить с хрупким ребенком? Неужели, у кого-то ничего не шевельнется в груди при виде детских слез, при звуках детского плача?
Даже Фредерик, этот мрачный эталон судейства, на который равнялся его брат Бертрам, даже он, со всем своим цинизмом и холодностью, которые часто вызывали сомнения в его человечности, обнаруживал в глазах влагу боли, когда рядом страдали люди. И не просто обнаруживал, а начинал делать что-то, чтобы повернуть все к лучшему, и с сумасшедшей энергией…
«Вот оно, – вспыхнуло в голове Климента, – эмоции и чувства, все эти гнев, жалость, боль должны подвигать меня к делу, а не сбивать с толку и мешать мыслить и действовать…»
Мысли юноши прервались: конь под ним вдруг испуганно заржал. Кто-то сильной рукой схватил его под уздцы и рванул в сторону с тропы.
– Кто? – спохватился было Климент, так бесцеремонно вырванный из своих воспоминаний и размышлений.
Но его сдернули за пояс с седла и повалили в камни, зажимая рот ладонью в кожаной перчатке.
Потом у лица засветили маленьким факелом.
– Лорд Климент! – услыхал он свое имя.
Человек убрал руку с губ Северного Судьи, и тот, вдохнув воздуха и проморгавшись, увидал несколько до боли знакомых лиц.
Сперва – большую белобрысую голову рыцаря Элиаса Круноса. Скорее всего, именно он стащил Климента с лошади и больно швырнул о камни. Затем – парней из Ветряного, Авнира и Юджи, перепачканных, что черти в подземелье. Только глаза блестели на их чумазых физиономиях.
Но как же Климент был рад увидеть все это «безобразие». А чуть позже у него голова пошла кругом, потому что из темноты он услыхал почти детский голос своей невесты:
– Доброй вам ночи, милый сэр…
– Мама моя, – прошептал Климент, лежа на камнях и закатывая глаза, – я, наверно, брежу…
– То же я думаю про себя, – отозвался, являясь из ночного мрака, мастер Линар, как всегда – с лицом, на котором застыла вселенская забота.
14
Мастер Линар при тусклом свете масляной лампы закончил перевязку страдающей головы Климента, и княжна Уна, дождавшись конца процедуры, заботливо вручила своему жениху кусок хлеба и копченую утиную грудку.
– А-ах! – обрадовался Северный Судья и вонзил зубы в мясо, не забывая с обожанием смотреть на такую заботливую невесту, тем более что вид открывался замечательный: мужская одежда из светлого полотна, в которую была облачена Уна, выгодно подчеркивала ее тонкую фигуру, а эринский головной убор – тюрбан – хоть и прятал волосы, но зато полностью открывал нежное и красивое лицо девушки и ее изящную шею.
Княжна, краснея под взглядом юноши (это было видно даже в синем полумраке пещеры, где они прятались) присела рядом, держа наготове фляжку с водой.
Кроме Уны, Элиаса и мальчиков из Ветряного здесь обнаружились барон Микель и Марта, одетая, как и княжна, в мужское дорожное платье.
При виде последней Северный Судья опять засомневался: а не бред ли все, что происходит.
– Да, лорд Климент, – улыбаясь, заговорила Марта, – мы, я и княжна Уна, решили, что будет весьма опрометчиво не прикрыть вам спины в походе.
– А как же Судья Гитбор? – спросил, проглотив откушенный кусок грудинки, Климент. – Как вы его провели?
– Это было несложно, – отозвалась Уна. – Он ведь постоянно спит.
Девушки звонко и дружно рассмеялись.
Надо сказать, рыцарь Элиас при этом глянул на них с заметной укоризной, а потом заговорил с досадой в голосе:
– Представьте себе, сэр. Эти дамы очень быстро спелись в своих замыслах. Спустя пару дней после вашего отъезда они объявили, что желают охотиться в пуще. Дабы развеять грусть-тоску. – И он снова нахмурился, глядя на девушек. – Сами заранее собрали необходимые для бегства вещи, схоронили их в условленном месте в лесу, и во время этой самой охоты сделали все возможное, чтоб оторваться от свиты и скрыться в чаще. Несложно это было: все помчались за поднятым егерями лосем, а эти две красавицы – в другую сторону. Потом они переоделись в мужское, что ждало их в схроне, и дали деру на юг. Хорошо, что я все вовремя заметил и отправился их догонять. Ну, и доктор за мной прицепился, – теперь Элиас не очень довольно посмотрел на Линара, который, впрочем, пустил мимо ушей колкость рыцаря.
– Ну, от вас, любезный сэр, мы не удрали, – язвительно заметила Уна. – Вы же за нами увязались, как репейник.
– Только потому, что считаю своим долгом обеспечивать безопасность леди Марты, – не стал тянуть с ответным выпадом Элиас, намекая на то, что судьба владетельной княжны его вообще не интересует.
– Элиас, не начинай снова, – отозвалась Марта, – ты же помнишь: это была моя идея ехать в Эрин. Княжна просто оказала мне честь, согласившись участвовать в этом…
– А также – сочла своим долгом принять участие в судьбе собственного государства! – в тон Элиасу заявила бойкая Уна. – И вижу теперь, что не зря! – тут она кивнула на белевшую повязкой голову Климента. – Разве можно вам что-то доверить? И где, кстати, самый главный в этом вашем отряде, который лихо ринулся на борьбу с Хемусом? Где этот его сверкающий взгляд и стальной голос, от которого только звон в уша-а-ах? У меня полна коробочка на приятные для него слова…
– Уна, тише, – теперь Марта взялась успокаивать княжну, которая разошлась не на шутку.
– Вы так шумите, потому что Фредерика рядом нет, – воспользовавшись секундной тишиной, «ужалил» Элиас. – Я вообще не понимаю, как могут подсобить в войне с Хемусом две взбалмошные дамы?
– Хотите сказать – от меня никакого толку?! – с угрозой в голосе спросила княжна.
– Только один толк: ваше бегство потянуло меня за вами и дало мне знать, куда отправился Фредерик, – почти рявкнул Элиас, сверкнув глазами не хуже Короля.
Климент, наблюдая за развернувшимися препирательствами, отметил для себя, что за время «похода на Эрин» участники шайки-лейки весьма упростились в общении. По крайней мере, придворным этикетом тут и не пахло. Видимо, были причины…
– Еще бы не было! – отвечал на высказанные такие предположения Судьи мастер Линар. – Элиаса даже побили. Один из привалов мы делали в приграничном селе. Там наши дамы решили принять ванну. Ну, корыта им добыли, воды натаскали и согрели. Пока они по корытам отмокали, Элиас их одежду стащил и спрятал и договорился с хозяином дома, где мы остановились, что не выпустит он барышень. А сам весточку лорду Гитбору отправил. Голубиной почтой – как обычно делалось. Но не тут-то было. Эти девицы – просто чертями оказались. Сначала корытом, как тараном, снесли запертую дверь с петель и кинулись, в чем мать родила, тюремщиков своих угощать. Мне повезло – в меня просто мыло бросили. А Элиасу больше всех досталось: в него этим самым корытом и запустили. Раскачали, чтоб подальше летело, и запустили. Хорошо, хоть голову не разбили…
– Зато после этого всякие попытки нам мешать закончились, – отозвалась Уна и строго заметила хрюкающему от смеха Клименту: – Ты ешь, пей и не хохочи, а то подавишься.
– Но расскажите, как вы здесь оказались? – возразил юноша.
– О, это было так же просто, как обвести вокруг пальца Судью Гитбора, – с готовностью начала рассказ княжна. – Мы оставили отряд в поселке с той стороны гор и…
– Отряд? Какой отряд? – перебил ее вопросом Климент.
– Ах да, – кивнула девушка. – Вспомни: Линар тебе сказал, что Элиас успел отправить письмо голубиной почтой, для лорда Гитбора. Так вот, Гит-бор это письмо незамедлительно получил – птички-то быстро летают. И выслал в погоню добрую сотню рыцарей, чтобы вернуть нас в Теплый Снег. Но они нагнали нас уже в Эрине, потому что и мы не мешкали…
– Не мешкали, – подтвердил Линар. – Коней угробили – вот как торопились. Пришлось в одном из поселков раскошеливаться на новых лошадей. И подозрение у меня – надули нас при покупке…
– Это вы уже лишнее болтаете, – махнула в его сторону рукой Уна.
– Да-да, я еще не все услышал, – улыбнулся невесте Климент.
– Ну вот, продолжу, – кивнула она. – Нагнали они нас в Эрине, как преступников каких. Окружили, собрались прямо в плен брать. Пришлось мне напомнить им, что бравые рыцари на моей земле и не могут указывать мне, что делать, а тем более ограничивать мою свободу. Иначе закачу я лорду Гитбору и иже с ним такой скандал, что мало не покажется…
– Мне кажется, – мягко перебил Климент, – что теперь ты болтаешь лишнее.
Элиас, что сидел с недовольным видом у стены, скрестил руки на груди и хмыкнул при этих словах:
– Вот уж святая правда. Рыцарями командует Марк, мой старый приятель. Это я уговорил его не возвращать нас в Королевство, а ехать дальше и искать вас, потому что Фредерику, возможно, пригодятся наши клинки. Да, разве ж это миссия для королевских рыцарей – возвращать домой беглых девушек.
– Во-первых, не домой! – взорвалась Уна. – Во-вторых, я бы попросила не перебивать!
– В-третьих, спокойнее, – отозвалась Марта, которая, видимо, с недавних пор взяла на себя роль миротворца в этой компании.
Климент от смеха чуть не подавился мясом, которое успел откусить за время рассказа Уны и Элиаса.
– Вы меня уморите, – заметил он и кивнул: – Прошу, говорите дальше. Кто-нибудь.
– Это буду я! – гневно сверкая взглядом в Элиаса, объявили Уна.
Рыцарь лишь сделал пригласительный жест рукой, как бы говоря «ради бога».
– Так. На чем мы остановились… Да. Марк с рыцарями теперь сопровождали нас дальше, в глубь Эрина. Надо сказать, мы легко шли по вашему следу, расспрашивали всех встречных-поперечных. Кое-где вас видели и указывали, куда вы направились. А в одной деревушке мы вообще увидали парня в куртке лорда Бертрама! Тут надо было видеть нашего удалого Элиаса! – Последние слова были сказаны с обильным количеством яда в голосе. – Он беднягу чуть в песок не растряс! Вся деревня переполошилась…
– Мы попросту обменялись с местными одеждой, – пожал плечами Климент. – Кто ж знал, что в кожаных куртках будет так жарко и неудобно.
– Вообще-то, нам так и сказали. Про наемников из северной стороны, которые от жары страдали, – кивнул, пожав плечами, Элиас.
– Я продолжу? – нахмурившись, напомнила о своей роли рассказчика Уна. – Спасибо. Подъезжаем мы, значит, к этим самым горам. К Сухому хребту – так он называется. Отряд рыцарей, что нас теперь сопровождал, остановился в селе Охваты. Дать лошадям передохнуть, запасы пополнить, снаряжение проверить и прочее. Ну, а мы без дела сидеть не стали…
– Да, такие вы непоседы, – не сдержался Элиас.
На этот раз княжна его проигнорировала.
– Мы решили обследовать тропу, по которой собрались подниматься в горы…
– Говорите уж правдиво – погулять вам захотелось. – Элиас снова подал голос, и в нем звенело крайнее раздражение. – Погулять! А! Каково? – Он, похоже, уже не мог сдерживать возмущения. – В стране, где война, они отправились погулять! Когда я и Линар их нагнали уже в полумиле от деревни, они так и сказали: «А что такое? Мы погулять хотим». И ресницами «хлоп, хлоп»…
– Нет, это уже невыносимо! – подскочила со своего места Уна. – Еще слово – и я… я вам голову разобью! – И она вдруг выхватила из ножен меч, но уронила его на пол – выскользнул он из тонких изящных пальчиков.
– Мама моя! – выдохнул от изумления Климент. – Вы и меч королевский стащили!
– Да-а! – протянул Элиас. – И не один! А оба!
Не обращая внимания на угрожающую позу княжны Уны, он дернул из ножен клинок Марты.
Теперь в пещере прибавилось света. Потому что к огоньку масляной лампы добавилось сияние двух белых королевских клинков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57