– Этого достаточно, чтобы Фредерик, если он задумал убить Хемуса, сделал свое дело и перешел через горы сюда… Потом, если от короля не будет вестей, я и Марк двинемся с отрядом в Темные Шатры и проведем разведку в лагере князя. Ну а вы, дамы, будете ждать здесь – в Охватах…
Как же Марта и Уна протестовали! Княжна топала ногами и возвышала голос, гневно сверкая глазами. Марта пыталась возражать более спокойно и выдвигала кучу весомых доказательств того, что они обе должны участвовать в разведке:
– Не для того мы ехали в Эрин, чтобы сидеть в Охватах точно так, как могли бы сидеть в Теплом Снеге.
– Возможно, – соглашался гвардеец. – Но это было бы так, если б вы тут оказались одни. Тогда бы делали все что душе угодно. Теперь же с вами – отряд отборных рыцарей Южного Королевства. И пожалейте наше мужское достоинство: пускать в один ряд с собой в бой девушек – это для рыцаря позор! Не для того мы седлали коней и брали мечи в руки!
– А мы, по-вашему, для чего ехали?! – взвинтилась Уна.
– Как и положено дамам, вы будете ждать, – успокоительным тоном отвечал Элиас.
Ожидание… Как оно было знакомо Марте! И как ненавистно!
Марта ждала всегда.
Началом ее жизни было мгновение, когда она очнулась в каюте на корабле, что вез рабов для продажи в Зимний порт Южного Королевства. В каюте, потому что портить «товар» работорговцы не хотели: в темном, вонючем и сыром трюме девушки могли «ухудшиться».
Кроме Марты в каюте ехали еще пять несчастных, таких же как она – без прошлого, без памяти. Даже имен у них тогда не было. Девушки знали только, куда и зачем плывут, – это им объяснил дородный бородатый купец, когда зашел проведать «товар».
Сидя в каюте, они все ждали. Прибытия в порт, своей дальнейшей судьбы. Что-либо предпринять для собственного спасения девушки не могли. Только тихонько плакали. Так и сидели, обнявшись, на одной для всех низкой кровати. Каждой было тогда лет по шестнадцать, не больше…
Потом Марта ждала смерти. В подвале публичного дома, в который ее продали за полторы сотни золотых. Ни на какое избавление уже не надеялась, потому что тогда смерть и была для нее избавлением. Сама хозяйка дома, видно, поняла, что от новой девчонки ничего не добьешься, и попросту забыла об упрямице, надеясь лишь, что она быстро умрет, в темноте и сырости, от голода.
Ожидание смерти. Кто пережил такое, тот пережил саму жизнь. И наградой за это – жизнь новая…
Новая жизнь явилась с сильными руками Западного Судьи Фредерика: они вырвали из темноты, вынесли на свет, убрали спутанные волосы с лица и напоили дивно прохладной водой…
– Как ты, крошка? – тепло в голосе.
И Марта впервые узнала, что голос может быть теплым, прикосновение – ласковым, а в глазах мужчины может быть забота и участие. Наверное, поэтому вся ее новая жизнь свелась к одному – ждать его…
– Здорово, – мечтательно протянула Уна, слушая историю подруги; вдруг самой захотелось, чтоб какой-нибудь отважный рыцарь спасал ее от опасности, носил на руках и заботился; но потом княжна спохватилась: – То есть, я хотела сказать: здорово, что все так хорошо закончилось.
Они сидели под окнами приземистого домика на узкой скамье и рассказывали друг дружке о разном из своей жизни. Надо же было как-то проводить время, что отвели под ожидание.
Княжне, правда, мало интересного удалось поведать Марте. Разве что про однообразную жизнь в замке отца, про каждодневные дворцовые артикулы, которым ее обучали с малолетства.
– Это так нудно, – признавалась она. – Спину прямо, голову чуть наклоните, не ходите быстро, не смотрите в упор на собеседника, первой не заговаривайте. А уж о том, чтоб на лошади скакать, и думать забудьте, – передразнивала княжна своих наставниц-матрон. – Столько правил для одного человека – фуф… Я отметила: у вас при дворе все намного проще и естественней.
– Может, это потому, что сам Фредерик таков, – улыбнулась, вспоминая вольные манеры короля, Марта. – Он терпеть не может артикулов и правил. Помню, сказал Трофу, своему главному камердинеру: «С меня знания всех законов Королевства довольно. Еще не хватало этикет зубрить. Врожденного такта предостаточно». И после таких слов Троф к нему больше не приставал и замечаний не делал.
– Отлично, – расхохоталась Уна. – Мне бы так с моими матронами, и жизнь была бы поприятней… А ты в самом деле не помнишь, откуда и кто ты?
– Нет, – пожала плечами Марта. – Даже не могу сказать, какая страна мне родина. Но я с этим свыклась. Слишком много времени прошло…
– А что же было дальше? Почему вы сразу не поженились? Фредерик ведь тебя спас.
– О, таких, как я, в его жизни было много, – уже печальная улыбка мелькнула на губах девушки. – Если бы он на всех женился… Я просто стала Смотрителем его Поста.
Марта вздохнула, вспомнив свою жизнь в Лисьей дубраве. Там было хорошо, даже волшебно, особенно после ужасов публичного дома: тихая, древняя пуща, теплое, уютное жилище в стволе огромного дуба, где она чувствовала себя хозяйкой, почти полная свобода, не считая обязанностей Смотрителя. Можно было гулять по лесу, заглядывать в соседние ягодники, собирать грибы и разные целебные травы. Фредерик оставил ей несколько книг по домоводству, среди которых были травники, наказал изучать их. И за все Марта готова была бесконечно говорить «спасибо». Но лишь один способ делал это возможным: полагалось ждать, когда Судья завернет коня в ее Пост, и уж тогда окружить усталого лорда заботой и вниманием. Снова ждать…
Поначалу Фредерик как само собой разумеющееся воспринимал все старания Марты, все ее душистые чаи, пышные булочки, сытные обеды и свежую постель. Но потом как-то раз вместо обычной рубашки она подала ему другую, которой целую неделю вышивала ворот и манжеты причудливыми растительными узорами.
– Ты умеешь вышивать? – подивился Фредерик ее искусству.
– Мои руки, оказывается, умеют, – застенчиво улыбалась девушка, с замиранием в сердце глядя, как Западный Судья поспешно надевает рубашку и любуется собою в зеркале.
Вот тогда проломился лед. Марте стало казаться (а может, оно и на самом деле так было), что Фредерик не всегда по необходимости заезжает в ее Пост. Да и задерживаться у нее он стал дольше. Если раньше – день, два, то теперь мог неделю пить ее чай, поглощать ее булочки и слушать, как она поет.
Да, Марта пела. Это тоже совершенно неожиданно в ней открылось. Только, чтобы петь, нужно было знать какие-нибудь песни. Их Марта не знала (не помнила – так точнее), зато сочиняла свои и пела для Судьи в те вечера, когда он расслабленно, призакрыв серые глаза, сидел в кресле у печки, потягивая из кружки подогретое вино с пряностями. Девушке в такие минуты хотелось сесть к нему на колени, обнять и поцеловать его в губы, вечно сложенные в упрямую складку, в щеку, тронутую щетиной (грешил Фредерик – ленился бриться каждый день). Но она не могла такого себе позволить и просто пела как можно душевнее.
Судья был в восторге. Он признался ей, что всегда уважал тех, кто умеет сплетать из слов стихи, и однажды привез в Пост замечательную лютню из ценного дерева.
– Может, тебе и инструмент покорится? – улыбаясь, подмигнул он Марте, и девушка, хоть и задрожала от его улыбки, но взяла лютню, прошлась по струнам пальцами и, сперва несмело, потом все уверенней, заиграла и запела:
Фея луговая
Средь цветов порхала,
Песенку о ветре
Тихо напевала.
В волосах прекрасных –
Лилии и розы,
И кружатся стайкой
Бабочки, стрекозы…
Голос нежен, сладок,
Словно сок кленовый.
А в глазах сияет
Мягкий свет зеленый…
Подари мне счастье,
Фея луговая,
Чтоб оно явилось
Да в цветущем мае.
– Как же такое может быть? – удивилась княжна, слушая обо всех этих необычных вещах. – Так просто взять и заиграть, и запеть?
– Если бы я знала. – Марта вздохнула. – Мои руки многое вспомнили тогда. Оказалось, я и с мечом знакома…
Да, это выяснилось, когда Фредерик решил дать ей пару уроков фехтования. Марта с поразительной скоростью овладела всеми основными позициями и шагами, а некоторые выпады и удары провела так, словно давно их отработала.
– Тебя обучали, – так сказал Судья, окончив первую тренировку. – Ты точно не новичок. Тем лучше – не придется проходить азы. Начнем развивать то, что уже есть.
Марта ликовала – сам Западный Судья делился с ней боевыми искусствами.
Они тренировались на поляне среди дубов-исполинов, вместо мечей используя палки. Девушка старалась, и все для того, чтоб услышать «молодец, крошка» и увидеть задорную улыбку патрона. И все крепла надежда, что не просто так Судья уделяет ей внимание, что впереди – что-то радостное, восхитительное. Но чуть позже ее пыл слегка остудился…
– Ты делаешь успехи быстрее, чем кто-либо из моих учеников, – заметил Фредерик, когда они отдыхали после занятий: сидели на траве, попивая брусничный морс из фляжек.
– Вы еще кого-то учите? – еле скрывая разочарование, спросила Марта.
– Ну, только тех, кто согласен учиться, – рассмеялся Судья. – А некоторые хотели бы, да здоровье не позволяет.
Вот так, все просто: она никакая не единственная и неповторимая…
– Но теперь-то все по-другому, – заметила Уна, вглядываясь в лицо подруги. – Теперь ты многое для него значишь.
– Да. И поэтому он рванулся в Эрин, за приключениями, – вздохнула девушка. – Впрочем, это его долг. И долг короля перед страной всегда выше долга мужчины перед женщиной…
Потом дни, выделенные под ожидание, кончились. И этот момент Марта встретила на той же скамье у дома, вглядываясь в розовеющий над Сухим хребтом восток.
– А ты все не спишь. Нельзя же так, – сказала княжна Уна, пристраиваясь рядом с Мартой и пытаясь беспечной болтовней отвлечь подругу от Мрачных раздумий. – Элиас сказал: нам пора уезжать. Мы решили задержаться тут на четыре дня, а сегодня пятый пошел… Тебе надо поесть, и не вздумай отказываться, – протянула девушке кусок хлеба с маслом. – Бертрама отправляют сегодня на север, в повозке. Мы поедем с ним и с рыцарями, которых дают в сопровождение. Берт поправится, но не скоро. Так говорит Линар. Лорду сильно поранили голову, так что нужно лежать и спать побольше, и делать это лучше не здесь… Климу повезло больше: рана почти зажила и он скачет кузнечиком. Пошел драться на палках с местными парнями. Все не может усидеть на месте и рвется в любой бой, – Уна улыбнулась, потому что перед глазами явился образ ее не в меру энергичного жениха. – Ты ешь, ешь, – и радостно отметила, что Марта, пусть вяло, но принялась откусывать от хлеба и жевать. – Но не думай, что мы все так бросим. Марк и Элиас что-нибудь предпримут, чтоб узнать судьбу Фредерика, и спасут его. Обязательно! Мы же, прибыв в Королевство, соберем войско – теперь война неизбежна. Мы вернемся и…
– Я не поеду, – ответ получился еле слышным, но твердым. – Рано или поздно армия Хемуса перейдет перевал и будет здесь.
– И что? Думаешь, тебе удастся обшарить всю эту армию и найти там Фредерика? А если…
– Если он мертв, я сама убью Хемуса, – так же тихо и так же твердо закончила за княжну Марта. – Я вполне сойду за местную жительницу. Я красива – князь наверняка захочет меня себе в постель. А там – мне бы только до горла его добраться. – Девушка глянула при этом на Уну, и та вздрогнула, увидав, какая темная ярость горит в ее глазах.
– Может, не надо так категорично, – княжна попыталась все-таки возразить. – Планы Элиаса и Марка вполне состоятельны. Да и Климент того же мнения. И главное – мы не знаем, что задумал Фредерик. А вдруг его замыслы еще удачней наших?
– Тогда для чего мы сюда прибыли? Что, все было напрасно? Все хитрости, бегство, стычки с Элиасом, Линаром и все такое? – оборвала ее Марта. – Впрочем, я все понимаю. Ты и Климент – у вас столько планов…
Уна вспыхнула, нахмурилась, получив недвусмысленный намек на то, что ее слова заметно расходятся с делом. Ей пришлось «образумиться»:
– Вот уж дудки, в таком случае! Я не желаю отказываться от того, чего сама желала, – бороться за свою страну, за свой народ! Я останусь с тобой! – и схватила подругу за руку.
– Никаких «останусь»! – грохнул над головами девушек Элиас Крунос, королевский гвардеец. – Я требую, чтобы вы подчинялись моим приказам…
– Вы забыли, сэр! – ничуть не смутившись, Уна подхватилась со скамьи и резко повернулась к рыцарю. – Я – правительница этих земель, и здесь я приказываю!
– Ради бога, можете оставаться и воевать так, как вам угодно, – не сбавив резкости, ответил Элиас. – Но, что касается Марты, тут у меня есть основания даже силу применить!
– Что?! – вскочила уже Марта.
– Простите, леди, – из-за спины рыцаря появился мастер Линар, с весьма озабоченным лицом. – Я должен объясниться.
– Пусть сперва он объяснится! – рявкнула Марта на Элиаса.
– Мое объяснение и его касается, – пожал плечами лекарь. – Я все-таки врач, леди, и я кое-что заметил. Вам было плохо вчера утром и сегодня.
С Марты схлынул весь ее гнев, как по волшебству:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Как же Марта и Уна протестовали! Княжна топала ногами и возвышала голос, гневно сверкая глазами. Марта пыталась возражать более спокойно и выдвигала кучу весомых доказательств того, что они обе должны участвовать в разведке:
– Не для того мы ехали в Эрин, чтобы сидеть в Охватах точно так, как могли бы сидеть в Теплом Снеге.
– Возможно, – соглашался гвардеец. – Но это было бы так, если б вы тут оказались одни. Тогда бы делали все что душе угодно. Теперь же с вами – отряд отборных рыцарей Южного Королевства. И пожалейте наше мужское достоинство: пускать в один ряд с собой в бой девушек – это для рыцаря позор! Не для того мы седлали коней и брали мечи в руки!
– А мы, по-вашему, для чего ехали?! – взвинтилась Уна.
– Как и положено дамам, вы будете ждать, – успокоительным тоном отвечал Элиас.
Ожидание… Как оно было знакомо Марте! И как ненавистно!
Марта ждала всегда.
Началом ее жизни было мгновение, когда она очнулась в каюте на корабле, что вез рабов для продажи в Зимний порт Южного Королевства. В каюте, потому что портить «товар» работорговцы не хотели: в темном, вонючем и сыром трюме девушки могли «ухудшиться».
Кроме Марты в каюте ехали еще пять несчастных, таких же как она – без прошлого, без памяти. Даже имен у них тогда не было. Девушки знали только, куда и зачем плывут, – это им объяснил дородный бородатый купец, когда зашел проведать «товар».
Сидя в каюте, они все ждали. Прибытия в порт, своей дальнейшей судьбы. Что-либо предпринять для собственного спасения девушки не могли. Только тихонько плакали. Так и сидели, обнявшись, на одной для всех низкой кровати. Каждой было тогда лет по шестнадцать, не больше…
Потом Марта ждала смерти. В подвале публичного дома, в который ее продали за полторы сотни золотых. Ни на какое избавление уже не надеялась, потому что тогда смерть и была для нее избавлением. Сама хозяйка дома, видно, поняла, что от новой девчонки ничего не добьешься, и попросту забыла об упрямице, надеясь лишь, что она быстро умрет, в темноте и сырости, от голода.
Ожидание смерти. Кто пережил такое, тот пережил саму жизнь. И наградой за это – жизнь новая…
Новая жизнь явилась с сильными руками Западного Судьи Фредерика: они вырвали из темноты, вынесли на свет, убрали спутанные волосы с лица и напоили дивно прохладной водой…
– Как ты, крошка? – тепло в голосе.
И Марта впервые узнала, что голос может быть теплым, прикосновение – ласковым, а в глазах мужчины может быть забота и участие. Наверное, поэтому вся ее новая жизнь свелась к одному – ждать его…
– Здорово, – мечтательно протянула Уна, слушая историю подруги; вдруг самой захотелось, чтоб какой-нибудь отважный рыцарь спасал ее от опасности, носил на руках и заботился; но потом княжна спохватилась: – То есть, я хотела сказать: здорово, что все так хорошо закончилось.
Они сидели под окнами приземистого домика на узкой скамье и рассказывали друг дружке о разном из своей жизни. Надо же было как-то проводить время, что отвели под ожидание.
Княжне, правда, мало интересного удалось поведать Марте. Разве что про однообразную жизнь в замке отца, про каждодневные дворцовые артикулы, которым ее обучали с малолетства.
– Это так нудно, – признавалась она. – Спину прямо, голову чуть наклоните, не ходите быстро, не смотрите в упор на собеседника, первой не заговаривайте. А уж о том, чтоб на лошади скакать, и думать забудьте, – передразнивала княжна своих наставниц-матрон. – Столько правил для одного человека – фуф… Я отметила: у вас при дворе все намного проще и естественней.
– Может, это потому, что сам Фредерик таков, – улыбнулась, вспоминая вольные манеры короля, Марта. – Он терпеть не может артикулов и правил. Помню, сказал Трофу, своему главному камердинеру: «С меня знания всех законов Королевства довольно. Еще не хватало этикет зубрить. Врожденного такта предостаточно». И после таких слов Троф к нему больше не приставал и замечаний не делал.
– Отлично, – расхохоталась Уна. – Мне бы так с моими матронами, и жизнь была бы поприятней… А ты в самом деле не помнишь, откуда и кто ты?
– Нет, – пожала плечами Марта. – Даже не могу сказать, какая страна мне родина. Но я с этим свыклась. Слишком много времени прошло…
– А что же было дальше? Почему вы сразу не поженились? Фредерик ведь тебя спас.
– О, таких, как я, в его жизни было много, – уже печальная улыбка мелькнула на губах девушки. – Если бы он на всех женился… Я просто стала Смотрителем его Поста.
Марта вздохнула, вспомнив свою жизнь в Лисьей дубраве. Там было хорошо, даже волшебно, особенно после ужасов публичного дома: тихая, древняя пуща, теплое, уютное жилище в стволе огромного дуба, где она чувствовала себя хозяйкой, почти полная свобода, не считая обязанностей Смотрителя. Можно было гулять по лесу, заглядывать в соседние ягодники, собирать грибы и разные целебные травы. Фредерик оставил ей несколько книг по домоводству, среди которых были травники, наказал изучать их. И за все Марта готова была бесконечно говорить «спасибо». Но лишь один способ делал это возможным: полагалось ждать, когда Судья завернет коня в ее Пост, и уж тогда окружить усталого лорда заботой и вниманием. Снова ждать…
Поначалу Фредерик как само собой разумеющееся воспринимал все старания Марты, все ее душистые чаи, пышные булочки, сытные обеды и свежую постель. Но потом как-то раз вместо обычной рубашки она подала ему другую, которой целую неделю вышивала ворот и манжеты причудливыми растительными узорами.
– Ты умеешь вышивать? – подивился Фредерик ее искусству.
– Мои руки, оказывается, умеют, – застенчиво улыбалась девушка, с замиранием в сердце глядя, как Западный Судья поспешно надевает рубашку и любуется собою в зеркале.
Вот тогда проломился лед. Марте стало казаться (а может, оно и на самом деле так было), что Фредерик не всегда по необходимости заезжает в ее Пост. Да и задерживаться у нее он стал дольше. Если раньше – день, два, то теперь мог неделю пить ее чай, поглощать ее булочки и слушать, как она поет.
Да, Марта пела. Это тоже совершенно неожиданно в ней открылось. Только, чтобы петь, нужно было знать какие-нибудь песни. Их Марта не знала (не помнила – так точнее), зато сочиняла свои и пела для Судьи в те вечера, когда он расслабленно, призакрыв серые глаза, сидел в кресле у печки, потягивая из кружки подогретое вино с пряностями. Девушке в такие минуты хотелось сесть к нему на колени, обнять и поцеловать его в губы, вечно сложенные в упрямую складку, в щеку, тронутую щетиной (грешил Фредерик – ленился бриться каждый день). Но она не могла такого себе позволить и просто пела как можно душевнее.
Судья был в восторге. Он признался ей, что всегда уважал тех, кто умеет сплетать из слов стихи, и однажды привез в Пост замечательную лютню из ценного дерева.
– Может, тебе и инструмент покорится? – улыбаясь, подмигнул он Марте, и девушка, хоть и задрожала от его улыбки, но взяла лютню, прошлась по струнам пальцами и, сперва несмело, потом все уверенней, заиграла и запела:
Фея луговая
Средь цветов порхала,
Песенку о ветре
Тихо напевала.
В волосах прекрасных –
Лилии и розы,
И кружатся стайкой
Бабочки, стрекозы…
Голос нежен, сладок,
Словно сок кленовый.
А в глазах сияет
Мягкий свет зеленый…
Подари мне счастье,
Фея луговая,
Чтоб оно явилось
Да в цветущем мае.
– Как же такое может быть? – удивилась княжна, слушая обо всех этих необычных вещах. – Так просто взять и заиграть, и запеть?
– Если бы я знала. – Марта вздохнула. – Мои руки многое вспомнили тогда. Оказалось, я и с мечом знакома…
Да, это выяснилось, когда Фредерик решил дать ей пару уроков фехтования. Марта с поразительной скоростью овладела всеми основными позициями и шагами, а некоторые выпады и удары провела так, словно давно их отработала.
– Тебя обучали, – так сказал Судья, окончив первую тренировку. – Ты точно не новичок. Тем лучше – не придется проходить азы. Начнем развивать то, что уже есть.
Марта ликовала – сам Западный Судья делился с ней боевыми искусствами.
Они тренировались на поляне среди дубов-исполинов, вместо мечей используя палки. Девушка старалась, и все для того, чтоб услышать «молодец, крошка» и увидеть задорную улыбку патрона. И все крепла надежда, что не просто так Судья уделяет ей внимание, что впереди – что-то радостное, восхитительное. Но чуть позже ее пыл слегка остудился…
– Ты делаешь успехи быстрее, чем кто-либо из моих учеников, – заметил Фредерик, когда они отдыхали после занятий: сидели на траве, попивая брусничный морс из фляжек.
– Вы еще кого-то учите? – еле скрывая разочарование, спросила Марта.
– Ну, только тех, кто согласен учиться, – рассмеялся Судья. – А некоторые хотели бы, да здоровье не позволяет.
Вот так, все просто: она никакая не единственная и неповторимая…
– Но теперь-то все по-другому, – заметила Уна, вглядываясь в лицо подруги. – Теперь ты многое для него значишь.
– Да. И поэтому он рванулся в Эрин, за приключениями, – вздохнула девушка. – Впрочем, это его долг. И долг короля перед страной всегда выше долга мужчины перед женщиной…
Потом дни, выделенные под ожидание, кончились. И этот момент Марта встретила на той же скамье у дома, вглядываясь в розовеющий над Сухим хребтом восток.
– А ты все не спишь. Нельзя же так, – сказала княжна Уна, пристраиваясь рядом с Мартой и пытаясь беспечной болтовней отвлечь подругу от Мрачных раздумий. – Элиас сказал: нам пора уезжать. Мы решили задержаться тут на четыре дня, а сегодня пятый пошел… Тебе надо поесть, и не вздумай отказываться, – протянула девушке кусок хлеба с маслом. – Бертрама отправляют сегодня на север, в повозке. Мы поедем с ним и с рыцарями, которых дают в сопровождение. Берт поправится, но не скоро. Так говорит Линар. Лорду сильно поранили голову, так что нужно лежать и спать побольше, и делать это лучше не здесь… Климу повезло больше: рана почти зажила и он скачет кузнечиком. Пошел драться на палках с местными парнями. Все не может усидеть на месте и рвется в любой бой, – Уна улыбнулась, потому что перед глазами явился образ ее не в меру энергичного жениха. – Ты ешь, ешь, – и радостно отметила, что Марта, пусть вяло, но принялась откусывать от хлеба и жевать. – Но не думай, что мы все так бросим. Марк и Элиас что-нибудь предпримут, чтоб узнать судьбу Фредерика, и спасут его. Обязательно! Мы же, прибыв в Королевство, соберем войско – теперь война неизбежна. Мы вернемся и…
– Я не поеду, – ответ получился еле слышным, но твердым. – Рано или поздно армия Хемуса перейдет перевал и будет здесь.
– И что? Думаешь, тебе удастся обшарить всю эту армию и найти там Фредерика? А если…
– Если он мертв, я сама убью Хемуса, – так же тихо и так же твердо закончила за княжну Марта. – Я вполне сойду за местную жительницу. Я красива – князь наверняка захочет меня себе в постель. А там – мне бы только до горла его добраться. – Девушка глянула при этом на Уну, и та вздрогнула, увидав, какая темная ярость горит в ее глазах.
– Может, не надо так категорично, – княжна попыталась все-таки возразить. – Планы Элиаса и Марка вполне состоятельны. Да и Климент того же мнения. И главное – мы не знаем, что задумал Фредерик. А вдруг его замыслы еще удачней наших?
– Тогда для чего мы сюда прибыли? Что, все было напрасно? Все хитрости, бегство, стычки с Элиасом, Линаром и все такое? – оборвала ее Марта. – Впрочем, я все понимаю. Ты и Климент – у вас столько планов…
Уна вспыхнула, нахмурилась, получив недвусмысленный намек на то, что ее слова заметно расходятся с делом. Ей пришлось «образумиться»:
– Вот уж дудки, в таком случае! Я не желаю отказываться от того, чего сама желала, – бороться за свою страну, за свой народ! Я останусь с тобой! – и схватила подругу за руку.
– Никаких «останусь»! – грохнул над головами девушек Элиас Крунос, королевский гвардеец. – Я требую, чтобы вы подчинялись моим приказам…
– Вы забыли, сэр! – ничуть не смутившись, Уна подхватилась со скамьи и резко повернулась к рыцарю. – Я – правительница этих земель, и здесь я приказываю!
– Ради бога, можете оставаться и воевать так, как вам угодно, – не сбавив резкости, ответил Элиас. – Но, что касается Марты, тут у меня есть основания даже силу применить!
– Что?! – вскочила уже Марта.
– Простите, леди, – из-за спины рыцаря появился мастер Линар, с весьма озабоченным лицом. – Я должен объясниться.
– Пусть сперва он объяснится! – рявкнула Марта на Элиаса.
– Мое объяснение и его касается, – пожал плечами лекарь. – Я все-таки врач, леди, и я кое-что заметил. Вам было плохо вчера утром и сегодня.
С Марты схлынул весь ее гнев, как по волшебству:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57