– Сссспаать!
Фредерик сдаваться не собирался. Он продолжил оглушительно мычать, однако и на это у Тайры нашелся ответ. Вспоров ножом свою подушку, она выдрала оттуда пару клочков шерсти и запихала их себе в уши. Потом показала смолкшему при виде такого зрелища пленнику недвусмысленный жест рукой, растянулась на своем ложе и вновь погасила лампу.
На этот раз Фредерик угомонился. Что толку шуметь, когда тебя никто не слышит? Он проиграл. Оставалось лишь одно: закрыть глаза, забыть о том, как ноет тело и раны, как противно иметь тряпку во рту, и постараться уснуть…
Пришедший сон был не менее противен, чем кляп: Фредерику снилось, что его засунули в тесный мешок и живьем закапывают в землю. Голова была открыта, и в лицо летел песок, почему-то горячий, словно кто-то швырял в него прогретой на сковороде солью. Он пытался кричать, но слова намертво застряли в горле.
– Эй! – позвали откуда-то сверху…
Фредерик очнулся, вырванный из сна. Ничего сообразить не успел, потому что его резко подхватили и куда-то поволокли. Ноги, правда, распутали, но перебирать ими он не успевал.
Через минуту Король кое-как сориентировался.
Тащил его немой ученик Бруры. Сам знахарь семенил рядом, вздернув выше полы своего балахона и на удивление быстро и ловко перебирая сухонькими ногами. Еще неподалеку обнаружилась почти по-солдатски шагающая Тайра. Она сменила синюю шелковую рубаху на кожаную, шнурованную в боках и плечах безрукавку и короткую юбчонку, с которой Фредерик уже был знаком. А на причудливом поясе, набранном из крупных бронзовых колец, мерно покачивалась в такт ходьбе изящная сабля в ярких ножнах. Увидав, что пленник смотрит на нее, воительница усмехнулась и выдернула кляп из его рта, сказав при этом «доброе утро».
– Куда меня? – тут же спросил Фредерик.
Ему не ответили. Лишь немой злобно покосился на такую свою ношу. И даже не злобно, а с совершенно нескрываемой ненавистью. Фредерика это не удивило и не испугало: что еще должен испытывать человек к убийце своего брата?
Быстрым шагом, почти бегом, они прошли весь лагерь, провожаемые странно настороженными взглядами воинов, и стали подниматься в горы.
«Похоже, это мой последний час», – невесело подумал Фредерик.
Он прекрасно помнил, что в борьбе за жизнь все способы хороши, но это тогда, когда ты в силах что-либо сделать. В его положении оставалось лишь ждать.
Наконец они остановились, и ученик знахаря бросил связанного на камни, на острые камни. Специально, чтоб Фредерик посильнее ушибся. Тот ни звука не издал, лишь крепче стиснул зубы, хотя телу, которое и так настрадалось, было очень больно.
Через минуту он забыл о своей боли.
Впереди, на небольшом плоском месте посреди огромных валунов, виднелось что-то, сложенное из плоских красноватых камней. Сооружение отдаленно напоминало стол, и на нем были навалены кучи хвороста.
«Алтарь, – догадался Фредерик. – Сжигать меня, что ли будут? Во славу какому-нибудь демону…»
– Здравствуй, – любезно приветствовал его, подходя, князь Хемус. – Сегодня прекрасный день для великого дела. Посмотри на небо – Луна и Солнце вместе.
В самом деле, дневное светило уже вставало, а ночное все не спешило покидать голубеющий небосклон. Но Фредерик такому никогда не придавал значения, поэтому, бросив мимолетный взгляд вверх, вернулся к земному:
– Что со мной будет?
– Ты умрешь и возродишься, – улыбаясь, ответил Хемус. – И мы будем воевать под одним знаменем.
– Нет! – выпалил Фредерик. – Пока не освободишь меня, я за тебя воевать не стану!
На такое резкое заявление князь, не спуская с лица улыбку, просто кивнул и направился к алтарю.
Молодой человек приподнялся, насколько позволяли связанные руки, чтоб видеть, что же будет дальше.
Хемус тем временем подошел к какому-то свертку, что лежал недалеко от каменного сооружения. Он отбросил рогожу, и Фредерик увидал ребенка – лет восьми, смуглого, темноволосого, курчавого. Он был совершенно голый и крепко спал, свернувшись клубком, чтоб теплее было. В глаза сразу бросились узкие и острые плечики, бугорки от позвоночника под кожей на худой выгнутой спине…
У Короля волосы на затылке зашевелились, когда Хемус поднял мальчика на руки и понес его к алтарю.
– Не сметь! – проревел Фредерик, в один миг срываясь с места, даже связанные руки не помешали.
Здоровяк-ученик, бросившийся его утихомиривать, был резким ударом ноги в живот опрокинут на те же камни, на которые недавно швырнул Фредерика. Перепуганный Брура с воплем кинулся подальше от разбушевавшегося пленника.
Сверкнула и просвистала сталь выхваченной сабли, и король замер на месте – изогнутый клинок Тайры уперся острием ему в горло.
– Стой! – приказала она.
– Не смейте трогать ребенка! – прорычал Фредерик, впиваясь взглядом в ее глаза. – Отпусти его! Ты! Слышишь! – выкрикнул он Хемусу, который остановился и обернулся на шум.
Сзади подоспел немой. Он ударил молодого человека под колени, заставив упасть, и одной рукой ухватил его за волосы, другой – за шею, чтобы не дать подняться вновь.
Князь, увидав, что теперь все опять в порядке, вернулся к своим делам: он положил спящего ребенка на алтарь, на хворост, и отцепил от пояса широкий кривой нож, похожий на тесак мясника.
Фредерик вновь дернулся, но немой держал крепко, да еще рванул его назад, дав понять, что нет никакого смысла сопротивляться.
– Стой! – повторила Тайра, не опуская сабли, но менее твердо, а в глазах ее пролетело едва заметное то ли замешательство, то ли что другое.
– Сволочи! Твари! Я убью вас всех! – прохрипел Фредерик, и в его голосе слышались звериные ноты, а глаза почернели от ярости. – Как только будет возможность, я убью вас! Всех! Всех!
Где-то в груди у него все клокотало. Казалось, ребра от бешеных ударов сердца выгнутся наружу. Голова горела, а тело стало подобно натянутым до предела струнам. Еще чуть-чуть, и все порвется. От злобы, от осознания своего бессилья перед творимым ужасом.
– Убью! Убью! – будто наговор цедил он сквозь зубы, которые уже ныли, потому что были крепко сжаты.
– Убьешь, конечно, – спокойно отозвался Хемус, даже не поворачиваясь к пленнику и задумчиво поглаживая курчавые волосы на голове ребенка, который не проснулся даже теперь, после шума и крика – был усыплен травами Бруры. – Только после, и того, на кого я укажу.
На эти слова Фредерик смог только прорычать уже что-то невразумительное, потому что ярость захолонула его мозг безумным огнем.
Хемус осторожно повернул голову мальчика набок и, чуть ступив назад, поднял высоко свой нож, заговорил громко, торжественно:
– Эта жертва, юная и свежая, тебе, мой дух, Великий Воин. И тебе, мой брат, Лунный Змей. Примите и исполните мои желания. – И князь ударил, быстро, коротко.
Нож легко рассек тонкую шею жертвы и ударил в камень алтаря, выбив из него короткий звон, словно издевательский. От этого звука Фредерик застонал, как от боли, словно рубанули по нему и глубоко, куда-то под сердце.
– Все правильно, все верно. Сейчас я не только пролил кровь мальчика – я убил в тебе тебя, чтобы освободить твое тело для Великого Духа, – сказал Хемус, вновь подходя к пленнику.
В правой руке он держал нож, влажный и алый от крови, а в левой – за волосы голову жертвы. И приблизил эту страшную ношу к Фредерику. Тот почти насквозь прокусил свою нижнюю губу и зажмурился, но это не помогло. Серое лицо убитого ребенка он видел, даже закрыв глаза.
– Смотри, смотри, как он спокоен, – зашептал князь. – Это потому, что его кровь угодна небу. Она принята, и она – на тебе…
Хемус поднял голову над Фредериком, и кровь тягучими каплями упала на его волосы, а с них – потекла по лбу на переносицу.
– Боже, – еле слышно прошептал Король Южного Королевства, становясь белее снега. – Если ты еще есть, освободи мои руки или избавь меня от этого ужаса…
– Я слышу тебя, – улыбаясь, отозвался Хемус, – ведь теперь я твой Бог. И я сделаю и то, и другое…
Фредерик открыл глаза, чтоб наградить князя самым ненавидящим взглядом, на какой был способен. И на это у него ушли все последние силы, все последнее сознание. Он не выдержал и, тяжело вздохнув, без чувств повис в руках немого ученика.
– Хорошо, отпусти его, – приказал князь. – И развяжи.
– Это опасно, – заметил Брура.
– Неопасно, – усмехнулся Хемус. – Разве ты не видишь – слабый дух покинул его, и путь Лунному Змею открыт. Теперь черед твоего зелья. Торопись!
Немой тем временем снял с пленника веревки, повернул его на спину. Брура достал из кармана своего балахона небольшой кожаный мешочек и сделал знак ученику, чтоб он открыл Фредерику рот, а после всыпал туда горстку зеленоватого порошка.
– Все хорошо, все отлично, все так, как я думал и хотел, – бормотал Хемус, возвращаясь к алтарю.
Он положил голову, которую до сих пор держал в руках, рядом с телом убитого мальчика и взял горящий факел, что был воткнут в песок у скалы.
– Пусть эта жертва вместе с душистым дымом идет на небо, – прошептал князь и подпалил хворост.
Сухие ветки вспыхнули весело и ярко, словно только этого и ждали. Скоро тела ребенка уже не было видно за разбушевавшимся пламенем.
Услыхав вдруг позади тихие шаги, Хемус гневно взревел:
– Назад, женщина! Тебе нельзя приближаться!
Тайра в ответ хоть и хмыкнула, но все же отступила и спросила:
– Сказать, что ты делать с пленный?
– Он уже не пленный, – довольно заулыбался князь. – Он теперь мой воин. Самый преданный, самый искусный. И если ты пойдешь со мной, Тайра, ты увидишь, сколько побед он принесет мне…
17
Как получилось, что внутри пустота? Такая, что страшно открывать глаза и смотреть, что рядом. Вдруг ты часть какого-то ужаса?
Но это необязательно.
Потому что ровно столько же шансов оказаться частью чего-то хорошего. И не открывать глаза – значит, не узнать правды про себя самого. А это будет трусостью… «Разве кто-нибудь когда-нибудь называл тебя трусом?»
Глаза открыты. Еще пару минут: чтоб им привыкнуть к свету, разобрать его на цвета, выделить формы, тени, абрисы. И вот – глаза видят. И все вокруг спокойно.
Только где-то в сердце по-прежнему тревожно дрожит пустота, как вода в луже от резких порывов ветра…
Над ним – бурый, полотняный полог, под ним – удобная, широкая кровать. Подушка приятно холодит затылок, потому что она шелковая, такое же покрывало наброшено на тело.
Ноет в висках и в темени, а еще – где-то под ребром, слева.
Он положил руку на грудь – пальцы наткнулись на бинты. Значит, он был ранен и его перевязали.
– Проснулся? – над ним появилось краснокожее и худощавое лицо мужчины, обрамленное черными жесткими волосами. – Как голова?
– Болит.
– Немудрено, – мужчина широко улыбнулся. – В последнем бою ей досталось.
Словно подтверждая его слова, резкая боль молнией хлестнула в мозгу и высекла миг воспоминания – что-то кровавое, страшное. Словно искру высекла, но все тут же погасло. Опять – в пустоте…
Он потер ноющий висок, вновь глянул на мужчину:
– Ты кто?
– Я? Неужели забыл? Я – князь Хемус, владетель Азарии и Эрина. Не всего Эрина, но значительной его части, – снова заулыбался краснокожий. – За остальную мы ведем войну.
Его лицо было неприятным, даже враждебным, несмотря на улыбку. Только почему? Почему?.. Голова опять заныла, силясь откопать что-то в воспоминаниях. Но их не было. Не было даже самого главного:
– А я кто?
– И это не помнишь? – удивился Хемус. – Видно, сильно тебя зацепило… Ты – мой верный воин Ред. Скажу больше: ты мой брат!
– Брат? – Ред с сомнением посмотрел на свою руку, пусть загорелую, но заметно светлую, и на руку Хемуса, красную, словно натертую свеклой.
– Брат не по крови, но по духу, – говорил князь. – Во мне живет дух Великого Воина, Огненного азарского Бога. По его воле я объединяю земли, укрывая их своим красным знаменем! Ты же выбран как вместилище Холодного Бога – Лунного Змея. Потому что Великому Воину не воплотить своих желаний без помощи собрата – Лунного Змея. И ты – Лунный Змей!
– Если я Бог, то почему моей голове так досталось? – сморщившись, он опять схватился за голову, в которой настойчиво запульсировала боль.
– Боги не являются на землю в небесном обличии, – отвечал Хемус. – Они выбирают тела, достойные их, и вселяют в них свой дух, свою волю. Но совершенного тела нет…
– Может, я плохо выбирал?
Хемус нахмурился:
– Ты не веришь моим словам? Это печально. Но это все из-за того, что голова твоя больна… Тебе многое нужно вспомнить… Что ж, время у нас есть. Сейчас моя армия не двигается с места – мы ждем обозы, наши разведчики прочесывают скалы – ищут подземные ходы на ту сторону гор. Есть время, чтобы отдыхать, набираться сил. И твоя голова скоро просветлеет. Потом мы продолжим поход на север.
– На север?
– Да. Северная часть Эрина еще не в моей власти. Но это вопрос времени. А потом – дальние благодатные земли встретят нас, как победителей. Мне было видение, и в нем мы вместе завоевали победу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57