Он хороший мальчик и отлично знаком с повадками животных и птиц. Он будет хорошо служить тебе!
- Чего же ты требуешь от меня? - покорно спросил Кит-Канан.
Единорог покачал головой, и перламутровые лучи света, словно водопад, заструились по его гриве.
- Этот дремучий лес - старейший во всей стране. Здесь возникли первые ветви и листья, здесь жили первые звери и птицы. Здесь властвуют духи леса, однако они тоже уязвимы. Пять тысяч раз солнце всходило над деревьями, и все это время духи обитали здесь, охраняя лес от врагов. А теперь грабители вторглись на эту землю, неся с собой огонь и смерть. Духи древнего леса воззвали ко мне о спасении, и я отыскал им в помощь тебя. Ты предназначен для этого, ты вооружен. Ты, сын Ситэла, должен изгнать отсюда захватчиков.
Сейчас, если бы единорог попросил, Кит-Канан готов был в одиночку сражаться с армиями драконов.
- Где мне найти врагов? - спросил он, и рука его потянулась к мечу.
Единорог отступил на шаг.
- Существует еще один воин, тот, что живет вместе с мальчиком. Вдвоем вы освободите этот лес!
Единорог сделал еще шаг назад, и, казалось, лес поглотил его. Сверкнул алебастровый свет, и он исчез, скрывшись в тайных глубинах зеленой чащи.
Через несколько мгновений Кит-Канан пришел в себя и бросился к Макели. Когда он дотронулся до плеча мальчика, тот вздрогнул всем телом, словно очнувшись от глубокого сна.
- Где Хозяин Леса? - шепотом спросил он.
- Ушел, - печально ответил Кит-Канан. - Он говорил со мной!
- Ты благословен, чужестранец! - На лице Макели появилось выражение священного ужаса. - Что сказал тебе Хозяин Леса?
- А ты не слышал?
Макели покачал головой. По-видимому, слова единорога предназначались только для принца. Он задумался, что следует сказать мальчику, и, в конце концов, решил сохранить разговор в тайне.
- Ты должен привести меня в свой лагерь, - твердо заявил он. - Ты должен научить меня всему, что знаешь о жизни в лесах.
- Я с радостью научу тебя этому, - ответил Макели. Он дрожал от возбуждения. - Мне ни разу за всю мою жизнь не доводилось видеть Хозяина Леса! Несколько раз я ощущал его присутствие, но никогда не был так близко к нему! - Он сжал руку Кит-Канана. - Пойдем! Нам нужно спешить. Мне не терпится рассказать обо всем Най!
Кит-Канан взглянул на то место, где стоял Хозяин Леса. Там, где его копыта касались земли, расцвели цветы. Прежде чем он смог что-либо сообразить, Макели увлек его за собой. На сумасшедшей скорости мальчик уверенно вел Кит-Канана вглубь леса. Подлесок становился гуще, деревья - толще, чаща сгущалась, но Макели, не задерживаясь, двигался вперед. Время от времени на пути попадались такие густые заросли, что им с Кит-Кананом приходилось продираться сквозь кусты ползком.
Незадолго до захода солнца, когда запели сверчки, путники вышли на большую поляну и остановились.
- Вот мы и дома, - произнес мальчик.
Кит-Канан вышел на середину лужайки шириной более сорока шагов и огляделся вокруг.
- Где же здесь дом? - удивился он.
Макели ухмыльнулся, и его улыбка выглядела странно из-за краски на лице. Он с беспечным видом подошел к корням одного воистину гигантского дуба, ухватился за кусок коры и потянул на себя. В стволе обнаружилась дверь, замаскированная под древесную кору. Внутри была тьма. Макели махнул Кит-Канану.
- Заходи. Это и есть дом, - объяснил он, вступая внутрь полого дерева.
Кит-Канан был вынужден нагнуться, чтобы войти в низкий проем. Внутри стоял запах дерева и пряностей, странный для принца, выросшего в городе. Было так темно, что он с трудом мог различить смутные очертания деревянных стен; Макели он вообще не видел.
Затем рука мальчика коснулась его плеча, и Кит-Канан вздрогнул, словно испуганный ребенок.
- Зажги, пожалуйста, свечу или лампу, - смущенно попросил он.
- Что зажечь?
- Ну, хоть что-нибудь. Ты не можешь развести огонь, Макели? Здесь темнота, хоть глаз выколи.
- Только Най умеет добывать огонь.
- А Най здесь?
- Нет. Наверное, на охоте.
- Где Най разводит огонь? - Кит-Канан осторожно двинулся по комнате, держась за стену.
- Здесь. - Макели вывел его на середину комнаты.
Кит-Канан споткнулся о низкий очаг из камней, слепленных вместе при помощи глины. Он стал на колени и нащупал золу. Зола была холодной - очагом уже давно не пользовались.
- Если ты мне дашь что-нибудь на растопку, я разведу огонь, - предложил принц.
- Только Най это умеет, - с сомнением повторил Макели.
- Что же, может, я и не умею красться незаметно по лесу и не знаю здесь путей, но уж, клянусь Астарином, огонь я развести сумею!
Они вышли на улицу и собрали несколько охапок хвороста и сорванных ветром веточек. При слабом свете, падавшем из открытой двери, Кит-Канан сложил кучку из сушняка, коры и щепок, которые он настрогал кинжалом, затем вытащил из-за пазухи кремень и огниво. Наклонившись над каменным очагом, Кит-Канан высек огнивом искры; они упали на дрова, затем он осторожно подул на костер. Через несколько минут хворост разгорелся, и вскоре в очаге уже весело трещал огонь.
- Ну что, мальчик, как тебе это? - спросил принц у Макели.
Вместо того чтобы изумиться, Макели пренебрежительно покачал головой:
- Най не возится так долго.
Наконец, в свете очага, Кит-Канан смог рассмотреть внутренность древесного дома. Комната была довольно велика, шириной в пять шагов; наверх, к отверстию, ведущему наружу, к ветвям, поднималась лестница. Дым очага также выходил через эту дыру. Стены комнаты были увешаны черепами животных - кроликов, белок, жутких кабанов с торчащими клыками, великолепного оленя с восемью рогами - и множеством птичьих черепов, которые Кит-Канан не мог распознать. Макели объяснил ему, что каждый раз, когда Най убивает животное, то вешает его череп на стену. Таким образом можно умилостивить убитое животное, и бог леса, Голубой Феникс, пошлет Най успехи в охоте.
- А какого из этих зверей убил ты? - поинтересовался Кит-Канан.
- Мне не дозволено проливать кровь животных. Это дело Най. - Эльфийский мальчик откинул с лица капюшон. - Я разговариваю с ними и слушаю, что они рассказывают мне. Я не убиваю их.
Кит-Канан опустился на тюфяк, набитый мхом. Он устал, был грязен и голоден. Макели беспокойно расхаживал взад-вперед, бросая на принца частые недовольные взгляды. Наконец принц осведомился, в чем дело.
- Это место Най. Тебе здесь нельзя сидеть, - раздраженно ответил мальчик.
Кит-Канан с трудом поднялся.
- Да этому Най оказывают больше почестей, чем Звездному Пророку! - Он гневно повысил голос. - А здесь мне можно сесть? - Он указал на усыпанный хвоей пол.
Макели кивнул.
Вскоре Кит-Канан попросил у своего хозяина чего-нибудь поесть. Эльф легко вскарабкался по лестнице и, свесившись с нее, стал шарить среди бутылей и мехов, свисавших с потолка на крюках. Найдя один мешок, он принес его вниз; скрестив ноги, уселся рядом с Кит-Кананом и предложил ему протянуть руки. Кит-Канан подчинился, и мальчик насыпал ему полную горсть аккуратно очищенных жареных каштанов.
- У вас нет мяса? - спросил Кит-Канан.
- Мясо ест только Най.
Принцу начинали надоедать разговоры о том, что дозволялось делать только Най. К тому же он слишком устал, чтобы спорить с мальчиком, и молча съел каштаны, чувствуя благодарность даже за них.
- А знаешь, - наконец произнес он, - ты так и не спросил моего имени.
- Я не знал, что у тебя есть имя, - пожал плечами Макели.
- Ну а как же, конечно, есть!
Мальчик потер нос, и на пальцах его осталась желтая краска.
- Меня зовут Кит, - сказал принц, так как Макели явно не собирался спрашивать.
Макели набрал еще горсть орехов в испачканную желтым ладонь.
- Звучит забавно, - заметил он и положил в рот каштан.
Глава 5
Спустя пять недель
- Госпожа Ниракина, супруга Пророка, - доложила горничная.
Герматия, подняв взгляд от зеркала, кивнула, и служанка распахнула дверь.
- Осталось мало времени, госпожа, - предупредила, входя, Ниракина.
- Знаю.
Герматия неподвижно стояла среди царившей суеты. Служанки, портнихи, парфюмеры кружились по комнате, и каждый старался добавить последний, завершающий штрих, прежде чем начнется церемония бракосочетания.
- Ты выглядишь великолепно, - сказала Ниракина, и это была не просто вежливость по отношению к будущей невестке. Лучшие искусницы Сильваноста многие недели трудились над свадебным платьем Герматии, лучшие парфюмеры работали над созданием ароматических масел и духов, которые должны принадлежать только ей.
Одеяние состояло из двух частей. Сверху надевалось платье из тончайшего льна, слишком прозрачное, чтобы носить его без нижней рубашки. Под ним Герматия была обернута в сплошной кусок золотой ткани длиной много ярдов. Шесть девушек из гильдии Швей начали обматывать материю вокруг шеи Герматии. Ее медленно закутывали в огромное золотое одеяние, теснее вокруг груди и талии и свободнее у бедер и ног. В течение двух часов, пока работали женщины, Герматия вынуждена была стоять с поднятыми руками.
Невеста была обута в сандалии из цельных золотых пластин, таких тонких, что они гнулись, как хорошо выделанная кожа. Золотые шнурки, поддерживавшие сандалии, обвивали ее ноги от щиколоток до колен.
Над волосами и лицом Герматии потрудились не менее тщательно. Девические косы, обрамлявшие ее лицо, исчезли. Медные волосы были завиты и распущены по плечам. По эльфийскому обычаю муж первым дарил молодой жене застежки, которыми она с тех пор скрепляла свои волосы.
Кожа невесты была разглажена, малейшие неровности и пятна удалены при помощи ароматических масел и тончайшего мыльного камня. Ногти отполировали и позолотили, а губы Герматии выкрасили золотым. Как того требовало ее положение в обществе и состояние ее семьи, на руках ее было надето шестнадцать браслетов - десять на правой и шесть на левой. Это были подарки от ее родителей, братьев, сестер и подруг.
- Достаточно, - сказала Ниракина взволнованным служанкам. - Оставьте нас одних. - С бесчисленными поклонами и приседаниями толпа удалилась из зала Балифа. - Все без исключения, - добавила жена Пророка, и дворцовая прислуга исчезла, прикрыв за собой двери.
- Столько хлопот ради такого короткого обряда, - заметила Герматия. Она двигалась медленно, чтобы не испортить прическу или платье. - Ваша свадьба была такой же пышной, как наша, госпожа?
- Намного скромнее. Мы с Ситэлом поженились во время Второй войны с драконами, когда не было ни времени, ни денег на побрякушки и развлечения. Мы не знали, будем ли живы через год, не говоря уже о том, увидим ли мы свадьбу нашего наследника.
- Я слышала рассказы о тех временах. Должно быть, это было ужасно.
- Мы не выбираем времена, времена выбирают нас, - просто ответила Ниракина.
Ее собственное платье, как подобало супруге Пророка и матери жениха, было из скромного белого шелка, расшитого серебряными и золотыми гербами Королевского Дома. Но безмятежная красота ее золотисто-каштановых волос и влажных глаз принадлежала ей самой.
В двери требовательно постучали - это мог быть только мужчина.
- Войдите, - спокойно произнесла Ниракина.
В дверях показался богато одетый воин в доспехах, отполированных так тщательно, что на них больно было смотреть. На шлеме покачивались алые перья. Ножны были пусты, потому что он явился на мирное торжество, но его свирепое, воинственное великолепие нисколько не страдало от этого.
- Госпожи мои, - объявил воин, - я Кенкатедрус, избранный господином Ситасом для того, чтобы сопровождать вас в Звездную Башню.
- Я тебя знаю, Кенкатедрус, - ответила Ниракина, - ведь это ты обучал принца Кит-Канана воинскому искусству, не так ли?
- Да, верно, моя госпожа.
На свое счастье, Герматия стояла спиной к говорившим. При упоминании о Кит-Канане румянец выступил на ее напудренных щеках. Это не от любви, подумала она. Нет, она забыла об этом, даже если когда-то и вправду любила его. Причина была в том, что Кенкатедрус, простой воин, выполнял обязанности Кит-Канана - ведь сопровождать невесту должен брат жениха.
Герматия собралась с силами. Час пробил. Она обернулась со словами:
- Я готова.
В коридоре за дверьми зала Балифа выстроилась почетная гвардия из двадцати воинов, дальше стояли двадцать молодых эльфийских девушек, выбранных из семей мастеров гильдий, чтобы сопровождать невесту. А за ними, в самом конце коридора, ожидали двадцать эльфийских мальчиков с трещотками в руках, в длинных, волочащихся по полу белых мантиях. Размер эскорта на мгновение испугал Герматию. Она ошеломленно вглядывалась в море лиц. Все эти эльфы и еще тысячи других снаружи ожидали именно ее. Герматия воззвала к той внутренней силе, что до сих пор помогала ей преодолевать все невзгоды, приняла самый безмятежный вид и протянула руку. Кенкатедрус положил ее руку на свой закованный в железо локоть, и процессия двинулась в сторону Звездной Башни.
Ниракина следовала за ними на расстоянии трех шагов, следом громыхала доспехами и металлическими сандалиями почетная гвардия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45