Вот мы и стараемся, создаем и ограничиваем, ставим запоры и заборы, а потом ожесточенно защищаем свой мирок с мечом или с вилами в руках.
Мы надеемся, что он станет нашим тихим пристанищем в конце долгого пути, полного суровых испытаний, заслуженным, надежным покоем после жизни, полной смятения. Но надежды не оправдываются, потому что покой — это не место, пусть даже ограниченное забором и высокими стенами. Величайший из королей, имеющий громадную армию и живущий в неприступной крепости, совсем не обязательно живет в покое. Напротив, владение несметными богатствами может отнять даже надежду на безмятежность. Пусть существует надежная защита, но остается другое беспокойство, и его не избежать никому. И король, и самый последний нищий временами испытывают неизъяснимое раздражение. Я не имею в виду сильную ярость, которую нельзя выразить словами. Скорее это чувство досады и разочарования, такое неуловимое, такое всепроникающее, что его даже не сразу осознаешь. Оно — невидимый источник внезапных вспышек гнева, незаслуженно изливаемого на друзей и родных, нарушитель нашего спокойствия. Освобождение от него можно отыскать только внутри себя, в своей душе и разуме.
Бренор создал королевство в Мифрил Халле, но мира там не обрел. Он предпочел вернуться в Долину Ледяного Ветра, в место, которое он называл домом, не из жажды богатства и не по праву наследования, а потому, что там, в промерзлой тундре, Бренор познал высшую меру душевного покоя. Здесь он жил среди друзей, я был в их числе. И хоть он никогда не сознается в этом — я даже не уверен, что он это осознает, — его возвращение в Долину Ледяного Ветра было, по сути, предопределено его желанием вернуться в то состояние души, которое он переживал, когда он, я, Реджис, Кэтти-бри и Вульфгар были вместе. Бренор вернулся в поисках воспоминаний.
Я подозреваю, что на своем пути Вульфгар тоже нашел какое-то пристанище: таверну в Лускане или Глубоководье, заброшенный сарай в деревеньке, пещеру в скалах Хребта Мира. Пока что Вульфгар вряд ли может представить себе место, где ему действительно хотелось бы находиться, тот земной рай, куда он может направиться. Но если он преодолеет морок болезненных воспоминаний и вспомнит, как хорошо ему бывало в прошлой жизни, то скорее всего он вернется в Долину Ледяного Ветра в поисках истинного дома своей души.
Много таких маленьких королевств, которые мы имеем глупость создавать, я видел в Мензоберранзане Это были сильные, влиятельные Дома, вокруг которых воздвигались мощные ограждения в тщетном старании защититься от врагов. И когда я покинул этот город и ушел в дикое Подземье, я тоже старался создать там свой мирок. Я провел много времени в пещере, общаясь только с Гвенвивар и деля жилище с похожими на грибы созданиями, которых я не понимал и которые не понимали меня. Я попал потом в Блингденстоун, город свирфов, и мог бы обосноваться там, если бы только мое пребывание не грозило навлечь на них беду, ведь дроу обитали совсем близко.
И я вышел на поверхность. Моим домом стала чудесная роща в горах, где я жил вместе с Монтолио Де Бруши и где, пожалуй впервые, обрел хоть какой-то внутренний мир. Но все же я понял, что и эта роща — не мой дом, потому что, когда Монтолио не стало, я, к своему изумлению, не смог дольше там оставаться.
В конце концов я нашел свое место в этом мире и понял, что оно — внутри меня, а не вовне. Это произошло, когда я оказался в Долине Ледяного Ветра и встретил Кэтти-бри, Реджиса и Бренора. Только тогда я смог победить неизъяснимый гнев внутри. Только тогда я понял, что такое настоящий покой и безмятежность.
Теперь я всегда ношу мой мир с собой, вне зависимости от того, есть ли рядом мои друзья. Мое королевство — в душе и в сердце, окруженное стенами истинной любви, дружбы и теплом воспоминаний. Оно лучше любого земного королевства, оно защищено крепче любого замка, а главное — его можно носить с собой.
И я могу только надеяться и молиться, чтобы Вульфгар в конце концов одолел тьму и обрел такой же душевный покой.
Дзирт До'Урден
Глава 19. Всем нужен Вульфгар
Делли поплотнее запахнула плащ, не столько потому, что озябла, сколько потому, что старалась скрыть свой пол. Она быстро семенила по улице, стараясь угнаться за неясной фигурой, маячившей впереди. Один из клиентов «Кортика» заверил ее, что это сам Морик Бродяга, несомненно отправившийся кого-то выслеживать.
Она свернула в переулок и наткнулась на него. Он стоял и поджидал ее с кинжалом в руке.
Делли резко остановилась, беспомощно вскинув руки.
— Умоляю вас, господин Морик! — воскликнула она. — Я хочу только поговорить с вами.
— Морик? — переспросил человек и откинул капюшон, показав темное лицо.
— О, прошу прощения, господин хороший, — заикаясь, проговорила Делли, отшатываясь от него. — Я обозналась.
Мужчина хотел что-то ответить, но Делли уже не слушала его, она развернулась и опрометью бросилась назад к таверне.
Отбежав на почтительное расстояние, она немного успокоилась и приостановилась, чтобы все обдумать. С той самой ночи, когда состоялась схватка с Громилой, и ей, и многим завсегдатаям заведения мерещилось, что Морик Бродяга хоронится в каждой тени, шныряет за каждым углом. Так и не узнав, оправданны ли ее страхи, Делли глубоко вздохнула и отпустила полы плаща.
— Что, продаешь свои прелести, Делли Керти? — вдруг окликнул ее кто-то.
Девушка обернулась и, широко раскрыв глаза, уставилась на человека, произнесшего эти слова. Она узнала его и почувствовала, как сдавило горло. Она искала Морика, но теперь, когда он сам нашел ее, поняла, как глупо поступила. Бросив взгляд в сторону «Кортика», девушка прикинула, успеет ли добежать туда, прежде чем в спину вонзится кинжал.
— Ты наводила справки и пыталась разыскать меня, — безразлично бросил Морик.
— Я не…
— Я был одним из тех, кого ты спросила, — жестко перебил Морик. И прибавил совершенно другим голосом и с другим выговором: — Скажи же, душенька, зачем тебе нужен этот нехороший парень с ножом?
Делли отпрянула, вспомнив, как обратилась к одной старушке, сказавшей ей эти же самые слова тем же голосом. Человек, стоявший перед ней, был известен всему Лускану как мастер перевоплощений. Давно, много месяцев назад, она несколько раз встречалась с Мориком в интимной обстановке. Каждый раз он казался другим, не только по обличью, он иначе вел себя, ходил, разговаривал, даже занимался любовью по-другому. По Лускану уже много лет ходили слухи, что знаменитый Морик Бродяга — на самом деле несколько человек. Правда, Делли всегда считала, что это враки, однако сейчас подумала, что вряд ли удивилась бы, если бы выяснилось, что так оно и есть.
— Ну вот ты меня и нашла, — сурово сказал Морик.
Делли помолчала, не зная, что делать дальше. Только понимание того, что Морик явно раздражен и теряет терпение, заставило ее выпалить:
— Я хочу, чтобы ты оставил Вульфгара в покое. Громила получил то, что искал, а Вульфгар не стал бы связываться с ним, если бы тот сам не напросился.
— С чего бы это мне переживать за Громилу? — спросил Морик безразличным тоном. — Мерзкий тип. Без него на улице Полумесяца гораздо спокойнее.
— Что ж, значит, ты не будешь мстить за него, — решила Делли. — Но поговаривают, что Вульфгар не очень-то тебе по душе и ты хочешь доказать…
— Мне нечего доказывать, — перебил ее Морик.
— Что же тогда будет с Вульфгаром? — спросила девушка.
Морик пожал плечами и сказал, уклоняясь от прямого ответа:
— Ты говоришь так, как будто любишь его, Делли Керти.
Делли вспыхнула.
— Я говорю также от имени Арумна Гардпека. Вульфгар очень нужен ему в «Кортике», и, насколько нам известно, он не замешан ни в чем за пределами заведения.
— Да-а, похоже, ты действительно любишь его, Делли, и сильно, — смеясь, повторил Морик. — А я-то думал, что Делли Керти любит всех мужчин одинаково.
Делли снова покраснела, еще жарче.
— Само собой, если ты его любишь, то я, из солидарности с остальными твоими поклонниками, хотел бы, чтобы он умер, — рассудил Морик. — Я бы даже, знаешь ли, посчитал это своей обязанностью перед моими собратьями во всем Лускане, ведь такое сокровище, как Делли Керти, не может принадлежать одному мужчине.
— Я его не люблю, — твердо сказала девушка. — Но прошу тебя от своего имени и от имени Арумна не убивать его.
— Говоришь, не влюблена в него? — хитро блеснув глазами, переспросил он.
Делли отрицательно мотнула головой.
— Тогда докажи, — и Морик протянул руку и дернул за шнурок на вороте ее платья.
Девушка помешкала мгновение. Потом кивнула — только ради Вульфгара, потому что самой ей этого очень не хотелось.
Чуть позже Морик Бродяга лежал один в гостиничной постели, Делли давно уже ушла — в постель Вульфгара, как он думал. Он глубоко затянулся трубкой, смакуя пьянящий аромат крепкого чужеземного табака.
Можно считать, что сегодня ночью ему повезло, — он не был с Делли уже больше года и успел позабыть, как с ней хорошо.
И ему это ничего не стоило. Морик действительно следил за Вульфгаром, но совсем не собирался убивать его. Постигшая Громилу судьба показала ему, чем это может кончиться.
Он собирался серьезно поговорить с Арумном Гардпеком, и теперь, после встречи с Делли, этот разговор должен даться ему проще. Не было нужды убивать варвара, если только Арумн не станет выпускать его из таверны.
Делли торопливо оправляла платье и плащ, приводя себя в порядок после встречи с Мориком и пробираясь к выходу из комнаты, расположенной на верхнем этаже гостиницы. Она свернула за угол и с изумлением увидела, что улица вдруг оказалась прямо перед ней, и она, ничего не успев сообразить, в мгновение ока очутилась снаружи. Все поплыло у нее перед глазами.
Когда она наконец пришла в себя, то обернулась и посмотрела на улицу, залитую лунным светом. Гостиница, в которой она встретилась с Мориком, осталась в нескольких ярдах позади. Она не понимала, как могло случиться, что еще секунду назад она была в здании? Да еще на верхнем марше лестницы? Но девушка только пожала плечами. Не впервые в жизни она сталкивалась с чем-то неизведанным, чего-то не понимала. Покачав головой, она решила, что во всем виноват Морик, и направилась к «Кортику».
По другую сторону межуровневого прохода, выведшего женщину из гостиницы, Киммуриэль Облодра чуть было не рассмеялся в голос, наблюдая за ней. Довольный, что надел маскирующий плащ пивафви (ведь Джарлакс требовал, чтобы лишних следов не оставляли, а убийство женщины можно было расценить именно так), Киммуриэль свернул за угол в вестибюле и создал новый межуровневый переход.
Он напомнил себе, что дело требует осторожности; они с Рай'ги пристально следили за Мориком Бродягой и узнали, насколько он опасен, по крайней мере для человека. Киммуриэль создал кинетический барьер и сосредоточил на нем все свои мысли, а затем шагнул в созданный им портал, соединивший коридор и комнату Морика.
Человек лежал на кровати, освещенный огоньком трубки и тлеющими углями в камине. Морик мигом сел, очевидно почувствовав чужое вторжение. Киммуриэль вошел внутрь, еще сильнее сосредоточившись на кинетическом заграждении. Если бы его сосредоточенность нарушилась от сопутствовавшего таким переходам головокружения, он скорее всего погиб бы, даже не успев привести мысли в порядок.
И тут же дроу почувствовал, что Морик напал на него, всадив кинжал ему в живот. Но заграждение выдержало, и Киммуриэль принял силу удара. Потом, приняв еще два удара, он наконец смог полностью прийти в себя, оттолкнул нападавшего и, отскочив в сторону, выпрямился, смеясь.
— Ты не сможешь меня ранить, — запинаясь, произнес он на очень плохом языке поверхности, который не смогли усовершенствовать даже магические приемы Рай'ги.
Морик, поняв, кто именно пришел к нему в гости, широко раскрыл глаза, пораженный, пытаясь сообразить, что понадобилось темному эльфу в его комнате. Он стал озираться, видимо соображая, как бы сбежать.
— Я пришел поговорить, Морик, — объяснил Киммуриэль, которому вовсе не хотелось гоняться за этим человеком по всему Лускану. — Не причинить тебе вред.
Заверение темного эльфа Морика, похоже, не успокоило.
— Я приносить подарки, — продолжал Киммуриэль и бросил на кровать маленькую коробку, в которой что-то звякнуло. — Белэрн, курительная трава из большой пещеры Йоганита. Очень хороший. Ты должен ответить на вопросы.
— Какие вопросы? — по-прежнему настороженно спросил Морик, сохраняя боевую стойку и поигрывая кинжалом. — Кто ты?
— Мой хозяин, он… — Киммуриэль замялся, подыскивая слово. — Щедрый, — наконец вымолвил он. — И мой хозяин милосердный. Ты работать с нами. — Он поднял руки, предупреждая возражения. Киммуриэль чувствовал, что переполнен энергией, и удерживать ее становится все трудней. Он сосредоточился на маленьком стуле и направил на него мысли. Стул ожил и подошел к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46