— Районы, где живут офицеры, далеко не так безобразны, — сказал Шелк, обращаясь к маленькой королеве.
— Вы знакомы с Мал-Зэтом? — спросил Брадор.
Шелк кивнул.
— У нас с партнером тут своя контора, — ответил он. — Хотя мы скорее собираем информацию, чем занимаемся делом. Вести торговлю в Мал-Зэте довольно сложно, слишком уж много бюрократии.
— Могу я узнать, какое вам присвоили звание? — вежливо осведомился круглолицый чиновник.
— Мы — генералы, — сказал Шелк небрежным тоном. — Ярблек хотел стать фельдмаршалом, но я решил, что не стоит тратить кучу денег, чтоб купить звание.
— Разве звания продаются? — спросил Сади.
— В Мал-Зэте все продается, — ответил Шелк. — В большинстве своем здесь почти все как в Тол-Хонете.
— Не совсем, Шелк, — возразила Сенедра.
— Только в общих чертах, — поспешно согласился Шелк. — Мал-Зэт никогда еще не удостаивала своим присутствием божественно прекрасная королева, своим сиянием затмевающая даже солнце.
Она сурово посмотрела на него и отвернулась.
— Что я такого сказал? — обиженно спросил маленький человечек Гариона.
— Люди тебе не доверяют, Шелк, — ответил ему Гарион. — Они не уверены, что ты не поднимаешь их на смех. Я думал, тебе это известно.
Шелк тяжело вздохнул.
— Никто меня не понимает, — пожаловался он.
За парками и садами аллеи и площади стали шире, а дома больше не лепились так тесно друг к другу. И тем не менее все они были похожи друг на друга, как бы подчеркивая, что люди одного звания живут в сходных условиях.
За усадьбами генералов и купцов лежало еще одно зеленое кольцо из деревьев и лужаек, внутри которого находился мраморный городок, окруженный своими собственными стенами.
— Это императорский дворец, — произнес Закет безучастным тоном и нахмурился. — А что это такое? — спросил он Брадора, указывая на длинный ряд высоких зданий, стоящих у южной стены городка.
Брадор осторожно кашлянул.
— Это помещения для чиновников, — ответил он бесстрастным тоном. — Помните, ведь вы сами дали добро на их строительство как раз перед битвой при Тул-Марду.
Закет поджал губы.
— Я не ожидал такого размаха, — сказал он.
— Нас очень много, ваше величество, — объяснил Брадор. — И нам казалось, что будет больше порядка, если каждый отдел расположится в собственном здании. — Он явно оправдывался. — Нам действительно необходимы помещения, — обратился он к Сади. — Раньше приходилось работать вместе с военными, это так неудобно, когда люди из разных управлений толкаются в одном здании. Теперь куда легче организовывать работу. Вы согласны?
— Я бы предпочел воздержаться от дискуссии, — отвечал Сади. — Нам, например, нравится работать вместе. Это дает прекрасные возможности для шпионажа, интриг, убийств и всего остального, что входит в обязанности правительства.
Когда они подъехали к воротам императорского городка, Гарион с удивлением заметил, что толстые бронзовые ворота покрыты золотом, — такая бессмысленная расточительность вызвала в его расчетливой сендарийской душе внутренний протест. Сенедра же, не смущаясь, взирала на бесценные ворота, как бы прикидывая, сколько же они могут стоить.
— Вам не удастся сдвинуть их с места, — сказал ей Шелк.
— Кого? — рассеянно спросила она.
— Ворота. Они слишком тяжелые, их нельзя незаметно прикарманить.
— Замолчите, Шелк, — отрезала она, продолжая разглядывать ворота.
Шелк залился смехом, и она посмотрела на него, угрожающе сузив зеленые глаза.
— Я думаю, мне лучше вернуться и посмотреть, почему Белгарат отстал от нас, — сказал маленький человечек.
— Поезжайте, — буркнула Сенедра, неодобрительно глядя на Шелка, старавшегося скрыть улыбку. — Вам что-то кажется смешным? — спросила она его.
— Нет, моя дорогая, — быстро ответил он. — Просто я радуюсь жизни.
Взвод охранников у ворот выглядел не так пышно, как часовые на воротах Тол-Хонета. Поверх все тех же красных туник на них были надеты блестящие кольчуги, шаровары заправлены в голенища высоких, до колен, сапог, на плечах красные плащи, а на головах — остроконечные шлемы. Охранники по-военному отдали Каль Закету честь, и, когда император проследовал сквозь позолоченные ворота, медные фанфары громогласно возвестили о его прибытии.
— Я всегда терпеть этого не мог, — доверительно сообщил Гариону правитель Маллореи. — Этот звук просто бьет по ушам.
— Меня куда больше раздражали люди, следовавшие за мной по пятам в ожидании, когда мне что-нибудь понадобится, — ответил Гарион.
— Иногда это даже удобно.
— Иногда, — согласился король Ривы. — Так было до тех пор, пока один из них не ударил меня в спину ножом.
— Правда? Мне казалось, что ваши люди обожают вас — все без исключения.
— Потом мы поговорили, оказалось, простое недоразумение. Этот молодой человек обещал, что больше подобное не повторится.
— И все?! — с удивлением воскликнул Закет. — И вы его не казнили?
— Конечно нет. Мы все выяснили, и с тех пор он был мне очень предан. — Гарион печально вздохнул. — Он погиб в Тул-Марду.
— Мне очень жаль, Гарион, — сказал Закет. — Все мы потеряли тогда много друзей.
Отделанные мрамором здания внутри городка представляли собой бездарное смешение различных архитектурных стилей — от строгого военного до причудливого декоративного. Все это почему-то напоминало Гариону садок для кроликов во дворце короля Анхега в Вал-Алорне. Дворец Закета состоял из нескольких зданий, соединенных между собой галереями и колоннадами, проходящими через парки, богато украшенные статуями и мраморными павильонами.
По запутанному лабиринту Закет провел их в центр городка, где одиноко возвышался огромный дворец, являвший средоточие власти в безграничной Маллорее.
— Резиденция Каллафа Объединителя, — с иронией провозгласил император, — моего достопочтенного предка.
— Не перестарался ли он? — насмешливо спросила Сенедра, все еще не желавшая мириться с тем, что Мал-Зэт значительно превосходит размерами и пышностью город ее детства.
— Конечно, — ответил маллореец, — но это было необходимо. Каллаф хотел показать, что он выше по званию, чем все остальные генералы, а в Мал-Зэте звание определяется размером жилища. Каллаф был сущий подлец, узурпатор, к тому же ему не хватало личного обаяния, вот и пришлось самоутверждаться таким способом.
— Политика — это просто прелесть, правда? — обратилась Бархотка к Сенедре. — Это единственная область, где возможности самовыражения безграничны, пока их выдерживает казна.
Закет рассмеялся.
— Я готов предложить вам должность у себя в правительстве, госпожа Лизелль, — сказал он. — Мне кажется, нам нужен человек, который бы время от времени сбивал с нас спесь.
— Ну, спасибо, ваше величество, — улыбнулась она. — Если бы не обязанности по отношению к моей семье, я подумала бы о том, чтобы принять ваше предложение.
Император вздохнул с притворным сожалением.
— Где вы были, когда мне нужна была жена?
— Возможно, в колыбели, ваше величество, — произнесла она невинным тоном.
— Как вы немилосердны, — поморщился он.
— Да, — согласилась она. — Но я права.
Он снова рассмеялся, поглядел на Полгару и заявил:
— Я собираюсь ее у вас похитить.
— Чтобы сделать меня придворным шутом, Каль Закет? — спросила Лизелль, зло сощурившись. — Чтобы я развлекала вас шуточками и колкостями? Нет уж, спасибо. Я еще могу преподнести вам кучу неожиданностей. Меня зовут Бархотка, и все думают, что я бабочка с нежными крылышками, но у этой бабочки есть еще и ядовитое жало. И некоторые его слишком поздно обнаруживали.
— Веди себя прилично, дорогая, — прошептала ей Полгара. — И не выдавай профессиональных секретов из-за минутного раздражения.
Бархотка опустила глаза и покорно произнесла:
— Да, госпожа Полгара.
Закет посмотрел на нее, но ничего не сказал. Он спешился, и трое конюхов бросились к нему, чтобы принять коня.
— Пойдемте, — обратился он к Гариону и остальным спутникам. — Я покажу вам дворец. — Он хитро взглянул на Бархотку. — Надеюсь, вы простите мне естественную гордость хозяина, демонстрирующего свое жилище, каким бы скромным оно ни было.
В ответ она звонко рассмеялась. Гарион любовно провел рукой по гриве своего Кретьена. Отдавая поводья конюху, он ощутил почти физическую боль.
Через широкие позолоченные двери они вошли во дворец и очутились в сводчатой ротонде, очень похожей по планировке на вход в императорский дворец в Тол-Хонете, с той лишь разницей, что здесь не было мраморных бюстов, делавших вход во дворец Вэрена несколько похожим на мавзолей. Императора ждала толпа чиновников, военных и гражданских, и каждый держал в руках пачку документов.
Закет со вздохом взглянул на них.
— Боюсь, что нашу экскурсию придется отложить, — бросил он спутникам. — Пока примите ванну и переоденьтесь. Можно немного и отдохнуть перед тем, как мы приступим к обычным формальностям. Брадор, будьте так добры, проведите гостей в их комнаты и позаботьтесь об обеде.
— Конечно, ваше величество.
— Я думаю, удобнее всего разместиться в восточном крыле. Там никто не носится по коридорам, как здесь. — Закет одарил всех присутствующих улыбкой. — Сегодня мы поужинаем вместе, — пообещал он. — Итак, до вечера.
Шаги короля Ривы и свиты гулким эхом разносились по коридорам.
— Большое здание, — заметил Белгарат. Они шли по коридорам минут десять. С того момента, как кавалькада въехала в город, старик молчал, как обычно, находясь в полусонном состоянии. Однако Гарион был убежден — вряд ли что-то укрылось от его многоопытных глаз.
— Да, — согласился с ним Брадор. — У первого императора, Каллафа, были неумеренные запросы.
Белгарат усмехнулся.
— Этой болезнью заражаются многие правители. Вероятно, из-за неуверенности в завтрашнем дне.
— Скажите-ка, Брадор, — вклинился в разговор Шелк. — Насколько я знаю, государственная секретная полиция находится в распоряжении вашего ведомства?
Снисходительно улыбнувшись, Брадор кивнул.
— Это одна из многих моих обязанностей, принц Хелдар, — с достоинством ответил он. — Я должен знать, что происходит в империи, и поэтому мне пришлось организовать скромную разведывательную службу — совсем небольшую.
— Ничего, она со временем разрастется, — заметила Бархотка. — Так почему-то всегда бывает…
Восточное крыло дворца находилось несколько в стороне от прочих строений. Оно изгибалось полукругом, внутри которого находился большой двор с зеркальным прудом в центре и росшими вокруг него экзотическими растениями. Пестрые колибри перелетали с цветка на цветок живыми разноцветными лоскутами.
Глаза Полгары загорелись, когда Брадор открыл дверь в предназначавшиеся ей и Дарнику апартаменты. Из главной гостиной сводчатая дверь вела в другую комнату, где стояла мраморная ванна, над которой клубился пар.
— Ах, — вздохнула она. — Наконец-то цивилизация.
— Смотри не утони, Пол, — буркнул Белгарат.
— Разумеется, не утону, отец, — рассеянно ответила она, с вожделением глядя на ванну.
— Это так важно для тебя, Пол?.. Ну что за глупый предрассудок? Видишь ли, не терпит грязи, — проворчал ее отец, обернувшись к остальным. — Мне, например, всегда нравилось быть грязным.
— Понятно, — сказала Полгара, а когда все прочие вышли из комнаты, продолжила: — Кстати, Старый Волк, если в твоей комнате будут такие же удобства, тебе не помешает ими воспользоваться… От тебя пахнет, отец.
— Нет уж, Пол, от меня воняет. Это от тебя пахнет. Я же последние десять лет обходился без ванны и впредь…
— Да, отец, — перебила она его. — Я это знаю. А теперь, — тон ее стал деловым, — прошу меня извинить… — И она демонстративно стала расстегивать пуговицы на платье.
Покои, куда провели Гариона и Сенедру, были, разумеется, еще роскошнее. Пока Гарион осматривал обстановку нескольких центральных комнат, Сенедра направилась прямо в ванну, по пути сбрасывая с себя на пол одежду.
Эта привычка разгуливать обнаженной доставила ему в прошлом немало хлопот. Лично он не имел ничего против голой Сенедры. Но его беспокоило, что она порой забывала о своей наготе в совершенно неподходящей обстановке. Он с содроганием вспомнил, как однажды вошел в свои апартаменты в Риве вместе с сендарийским послом и застал Сенедру за примеркой нового нижнего белья, в то утро полученного от портнихи. Нисколько не смущаясь, она спросила посла, что он думает о новых предметах ее туалета, по очереди примеряя их. Посол, почтенный сендарийский господин лет семидесяти, пережил за эти десять минут большее потрясение, чем за предыдущие полвека своей жизни, и в очередном послании к королю Фулраху умолял освободить его от этой должности.
— Сенедра, может быть, ты, по крайней мере, закроешь дверь? — спросил Гарион жену, опустившую в воду пальчик, чтобы определить ее температуру.
— Тогда нам трудно будет разговаривать, Гарион, — резонно возразила она и уселась в ванну. — Терпеть не могу орать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51