Оно продолжало раскачиваться, словно повинуясь его призывам, но вблизи, на расстоянии длины дракона, не было никого. Что-то странное, судорожное было в его движениях – словно заключенное в нем существо яростно, неистово рвалось наружу.
Забыв обо всем, Джексом оперся о каменный барьер и спрыгнул на песок. Теперь он мог видеть крохотные трещины на яйце, мог различить доносившийся изнутри стук, мог наблюдать, как трещинки едва заметно увеличиваются… Он коснулся яйца, и оно показалось ему тяжелым, как камень – таким же тяжелым, как в памятный день их приключения.
– Я помогу тебе, помогу! – закричал Джексом и пнул скорлупу яйца. Появилась большая трещина. Еще два сильных пинка, и она расширилась. Раздался жалобный крик – кончик носа маленького дракона пробил тугую оболочку.
– Ты хочешь жить – как хотел я! И ты нуждаешься только в небольшой помощи – как и я когда-то! – кричал Джексом, вцепившись пальцами в края щели. Большие куски скорлупы падали на песок – они были толще и тяжелее, чем у других новорожденных драконов. – Джексом, что ты там делаешь? – крикнул ему кто-то, но было уже поздно.
Он увидел толстую внутреннюю мембрану – именно с ней не сумело справиться маленькое существо. Выхватив из-за пояса нож, Джексом одним движением разрезал скользкую пленку. Из нее, словно из сумки, выпал крохотный белый комок – не больше, чем тело самого мальчика. Он нагнулся почти инстинктивно, стараясь помочь малышу встать на ноги.
И раньше, чем Ф'лар или кто-то из всадников успел вмешаться, полные обожания глаза белого дракона поднялись на юного лорда холда Руат. Запечатление свершилось.
Не сознавая, какую проблему он только что породил, Джексом с изумлением повернулся к ошеломленным зрителям.
– Он говорит, что его зовут Рут!
Глава 15

Вечер в Вейре Бенден – пир после Запечатления
«Выйти на дневной свет из самых дальних, мрачных туннелей холда. Вот на что это похоже, – думала Брекки. И Берд показал ей дорогу. Воспоминания заставили девушку содрогнуться. – Если мой разум вновь соскользнет во тьму…»
Внезапно она почувствовала крепкое объятие рук Ф'нора, ощутила прикосновение мыслей Канта, услышала щебет двух огненных ящериц.
Берд вывел ее с площадки к Ф'нору и Маноре. Ее поразило, какими усталыми и печальными они были. Брекки попыталась что-то сказать, но они не отвечали. Ф'нор поднял ее на руки и понес в свой вейр. Брекки улыбнулась, глядя на склонившееся к ней лицо любимого. Да, теперь она могла назвать его так – ее любимый, ее друг, радость ее сердца… Но как он изменился! Глубокие морщины сбегали от крыльев орлиного носа к уголкам рта, запавшие, воспаленные глаза потемнели, волосы свалялись и висели космами.
– Бедный мой, что с тобой случилось? – тихо сказала она; собственный голос, хриплый, ломкий, показался ей незнакомым.
Стон – нет, скорее рыдание, вырвалось у него. Ф'нор прижал девушку к груди; сначала осторожно, потом, почувствовав на лице тепло нежных ладоней, обнял ее со всей силой. Брекки вскрикнула – он едва не раздавил ее. Каким крепким было его объятье, какое счастье дарило прикосновение сильных рук!
В порыве радостного облегчения Ф'нор зарылся лицом в ее волосы, прижался губами к шее…
– Брекки, любимая… мы думали, что потеряли тебя… – повторял он снова и снова, пока торжествующий рев Канта не заглушил его голос.
– Что-то случилось с моей головой, – вздрогнув, пробормотала Брекки.
– Словно разум попал в капкан и утратил власть над телом… О, Ф'нор, Ф'нор! – Отчаяние, терзавшее ее все эти дни, внезапно выплеснулось наружу. – Я даже ненавидела Канта!
Слезы текли по ее щекам, рыдания сотрясали изможденное тело. Ф'нор гладил вздрагивавшие плечи девушки, целовал мокрые глаза… Брекки не могла успокоиться. Он встревоженно повернулся к Маноре.
– Пусть поплачет, Ф'нор. Ей станет легче.
Уверенность матери, плавные движения ее сильных рук успокоили Ф'нора. Как она старалась побороть странную болезнь Брекки! Не раз он замечал, что привычное, невозмутимое спокойствие вот-вот готово оставить Манору. Теперь Ф'нор был благодарен ей – ведь именно мать настояла на попытке этого повторного Запечатления. Ф'нор возражал, хотя она не понимала, чем вызваны его сомнения. Или делала вид, что не понимает. Он знал, что немногое может укрыться от взгляда Маноры. Хрупкое тело Брекки трепетало в его руках, боль потери с новой силой терзала сердце девушки. Файры озабоченно носились под сводом туннеля, рев Канта перешел в жалобный свист. Пальцы Брекки судорожно мяли одежду Ф'нора, она пыталась выговорить что-то, но слезы мешали ей.
– Она не может остановиться, Манора. Не может!
– Сейчас… Надо вывести ее из шока…
– Как?
– Старым проверенным способом… – И Манора перешла от слов к делу, несколько раз сильно шлепнув девушку по щекам. – Теперь отнеси ее в бассейн. Теплая вода расслабит мышцы.
– Не стоило бить ее, – сердито сказал Ф'нор.
Отбросив занавес, он шагнул к бассейну и осторожно опустил Брекки в воду. Девушка вздрогнула. Постепенно рыдания ее прекратились, сведенное судорогой тело расслабилось. Манора внимательно наблюдала за ней. Заметив, что Брекки пришла в себя, она насухо вытерла ее нагретыми полотенцами и жестом велела Ф'нору отнести девушку на постель, под теплые шкуры.
– Теперь ей надо поесть, Ф'нор. И тебе тоже, – строго сказала Манора, направляясь к выходу из вейра. – А кроме того, вспомни о своих обязанностях. Сегодня – день Запечатления.
Ф'нор раздраженно фыркнул и вдруг увидел, что Брекки слабо улыбается ему.
– Наверное, ты можешь сейчас побыть со мной, Ф'нор… Хотя бы до ночи…
– Мы останемся с тобой оба – Кант и я, – заверил коричневый всадник. Он наклонился и отбросил со лба Брекки завиток волос – так, словно это было самым важным делом в мире. Девушка накрыла его руку ладонью.
– Я знала, что вы со мной… все время знала… даже когда хотела умереть. – Внезапно ее глаза сердито блеснули: – Но как вы могли снова отвести меня на площадку? К другой королеве?
Кант выразил свое несогласие трубным ревом. Прикрывавший дверной проем занавес был приподнят, и она могла видеть дракона, свернувшегося на каменном ложе. Он повернул голову к девушке, его глаза мерцали в полумраке. Брекки заметила нездоровый зеленоватый оттенок его шкуры.
– Мы не хотели… Ф'лар настоял на этом… И Лесса. Они надеялись, что это поможет…
Собрав все силы, Брекки попыталась не вспоминать этот бесконечный путь по туннелю – вверх, вверх, до самого конца… и там… Горе утраты снова навалилось на нее, боль сжала сердце…
«Нет, нет!» – беззвучно вскричал Кант.
Теплые тела файров прижались к ее лицу и шее; Брекки ощущала их тревогу и страх так остро, словно мысли крохотных существ касались ее обнаженного мозга.
– Брекки! – Отчаяние и ужас в голосе Ф'нора были сильнее ментального зова дракона; мрак беспамятства отступил, словно в мозгу девушки захлопнулась дверь, ведущая в ледяную тьму Промежутка.
– Никогда не оставляйте меня! Не оставляйте одну! Я снова попаду туда… туда.. – крик Брекки перешел в рыдания.
«Я здесь, с тобой», – сказал Кант, а руки Ф'нора обняли ее. Неясные, неоформленные словами мысли ящериц, словно эхо ментального сигнала дракона, коснулись ее сознания. Брекки чувствовала, как нарастает их тревога, как крепнет решимость – помочь, защитить, спасти… Она цеплялась за эту мысленную нить, свою единственную надежду, единственное оружие в борьбе с болью и ужасом.
– Гралл и Берд беспокоятся, – сказала Брекки.
– Еще бы! – сердито ответил Ф'нор, словно девушка сомневалась в чувствах файров. – Нет, я не об этом… Мне кажется, они говорят, что встревожены. Ф'нор посмотрел ей в глаза, голос его стал мягче:
– Говорят? Да, они быстро учатся… Потому что любят нас.
– О, Ф'нор, что случилось бы со мной, если бы я не нашла Берда… в тот день, на пляже… Помнишь?
Всадник не отвечал. Положив ладони на хрупкие плечи Брекки, он с любовью смотрел на нее, пока в спальню не вошла Миррим. Зеленые файры кружились над головой девочки; она тащила заставленный тарелками поднос.
– Манора велела мне накормить Брекки, – строго заявила Миррим. Судя по содержимому подноса, она отнеслась к приказу хозяйки Нижних Пещер со всей серьезностью. – Ты должна съесть этот бульон… все до капли… и выпить кружку сока с успокоительным настоем. Хорошо выспишься и будешь чувствовать себя лучше.
С некоторым изумлением Брекки наблюдала, как девочка, повелительно кивнув Ф'нору на стол, опустила на каменную поверхность поднос с едой. Затем она ловко взбила подушку за спиной своей подопечной, повязала вокруг шеи салфетку и поднесла и ее губам ложку с бульоном.
– Может быть, ты перестанешь разглядывать меня, Ф'нор Бенденский, и примешься за еду? – судя по тону, Миррим собиралась твердо настоять на своем. – Там, на столе, хороший кусок мяса, так что не трать времени зря.
Улыбаясь, Ф'нор послушно поднялся. Ну точно, как Манора … или Брекки. Кажется, у них появилась достойная наследница.
Бульон был вкусным, и Брекки с удивлением поняла, что голодна. Глотая мясной отвар ложку за ложкой, она чувствовала, как согревается желудок, перестает кружиться голова. Потом она покорно выпила кружку сока – густого, сладкого, с терпким привкусом сонного снадобья.
– Не думаешь ли ты, Ф'нор Бенденский, что пора бы покормить и беднягу Канта? – спросила Миррим, помогая Брекки опуститься на подушку. – Вид у него неважный.
– Он ел… – в замешательстве начал Ф'нор.
– Ха! – теперь она явно подражала Лессе.
«Я должна наконец взяться за этого ребенка как следует», – через силу подумала Брекки, но тело наливалось необоримой вялостью, и она не могла пошевелить даже пальцем.
– Подымай эту ленивую кучу костей и веди на площадку для кормления, – продолжала распоряжаться Миррим. – Поторопись, Ф'нор. Скоро начнется праздник, а ты знаешь, что один взгляд на обедающего дракона может отбить аппетит у обитателей холдов. Идите, идите. Кант, вылезай из вейра.
Вслед за девочкой Ф'нор вышел из спальни. Последнее, что видела Брекки – изумленный взгляд Канта, которого Миррим тянула за ухо.
"Они ушли… покинули меня… – с внезапным ужасом подумала Брекки.
– Оставили одну…"
«Я здесь, с тобой», – напомнил Кант.
И два файра с обеих сторон любовно прильнули к ее щекам.
«Я тоже с тобой», – сказала Рамота. «И я», – добавил Мнемент. И, смешиваясь с их беззвучными голосами, раздались голоса всех других драконов – мягкие и успокаивающие.
– Ну, – возвращаясь в спальню, довольно сообщила Миррим, – теперь они поедят и скоро вернутся обратно. – Она приступила к обходу комнаты, гася светильники на стенах.
– Ф'нор сказал, что ты не хочешь оставаться одна, так что я побуду здесь, пока он не вернется.
«Я не одна», – хотела сказать девочке Брекки. Но веки ее смыкались, и спустя мгновение она уже провалилась в глубокий сон.
* * *
Лесса обвела взглядом чашу Вейра, круг столов, за которыми пировали запозднившиеся гости. Грусть лежала у нее на сердце – грусть, для которой, казалось, не было причин. Жители холдов и мастера, родители новых всадников, сами подростки, то и дело бегавшие приласкать своих дракончиков, да и постоянные обитатели Вейра выглядели довольными; ни вражды, ни горечи не звучало в их смехе и речах. Тем не менее, печаль томила Лессу – и сознание, что она не может избавиться от нее.
Брекки пришла в себя; конечно, она сильно ослабела, но опасности потерять ее больше не было. Ф'нор рискнул покинуть девушку, чтобы оказать уважение гостям и выпить с ними чашу вина. Силы Ф'лара восстановились, и, кажется, он понял, что кое-какие из его новых обязанностей лучше передать помощникам. И даже Лайтол, донельзя расстроенный тем, что Джексом прошел Запечатление с этим маленьким белым драконом – кстати, как это могло случиться? – даже Лайтол ухитрился напиться, благодаря заботливой опеке Робинтона, который наливал ему кружку за кружкой.
Сейчас эти двое горланили песню – самую непристойную из всех, известных арфисту. Управляющий Руатом безбожно перевирал мелодию – хотя, и удивлению Лессы, у него оказался довольно приятный тенор. Она подумала, что Лайтолу больше подошел бы бас – как и любому человеку столь мрачной натуры.
Поигрывая кусочком хлеба на тарелке, Лесса осмотрела стол. На этот раз женщины Маноры превзошли себя: птица, фаршированная пряными овощами и фруктами! В результате характерный для дичи острый привкус смягчился. Сваренная на пару каша из зерен речных злаков оказалась восхитительной – можно было разглядеть каждую нежную крупинку. Свежие травы, должно быть, привезли из Южного. Лесса отметила, что об этом нужно потолковать с Манорой. Им не к чему неприятности с Т'кулом… Может быть, травы собрал Н'тон, когда отправился в свою экспедицию за личинками? Ей всегда нравился молодой всадник. Теперь она узнала его лучше.
Интересно, чем они с Ф'ларом заняты – встали из-за стола и отправились в комнаты… Она подумала с раздражением, что и все эти дни они там пропадали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55