Вероятнее всего, этот двухголовый дракон и
сожрал всех матросов с "Устрицы", а если они забрались в трюм, он извлек
их оттуда, словно конфеты из коробки, а потом прогрыз дыры в обшивке
судна. А еще вероятнее, что "Устрица" пропорола в тумане днище на
Драконьих скалах, тут-то на нее и напало чудище. Эти мрачные вещи,
господа, очевидны даже для слабой девушки, и, чтобы до них додуматься, не
нужно быть семи пядей во лбу.
Эта неожиданная речь вызвала бурную реакцию. Мышелов разразился
рукоплесканиями:
- У вас бесценный ум, барышня, вы поистине большой стратег!
Фафхрд решительно произнес:
- Очень доходчиво, маленькая госпожа, но Карл Тройхерц показался мне
честным демоном.
Фрикс гордо заявила:
- Моя госпожа умнее вас всех, вместе взятых.
Стоявший у двери помощник вытаращил на Хисвет глаза и сделал рукой
знак, изображающий морскую звезду. Льюкин проворчал:
- Она для удобства забыла о черном тендере.
Слинур же заорал, перекрывая всех:
- Изволили пошутить, что вы - крысиная королева? Да вы и есть
королева крыс!
Когда после столь серьезного обвинения все замолчали, Слинур, глядя
на Хисвет мрачно и не без страха, поспешно продолжил:
- В вашей речи содержалась тяжкая улика против вас же самой. Карл
Тройхерц говорил, что его дракон, живший у Крысиных скал, питается только
крысами. И он даже не попытался наброситься на кого-нибудь из мужчин, хотя
и мог, но когда появились вы, барышня, тут же налетел на вас. Он сразу
распознал, кто вы такая. - Голос Слинура задрожал. - Тринадцать
по-человечески умных крыс правят всей их расой. Так говорят самые мудрые
ланкмарские провидцы. Одиннадцать из них сидят в этих клетках и слышат
каждое наше слово. Двенадцатая празднует на черном тендере победу над
"Устрицей". А тринадцатая, - шкипер ткнул пальцем в сторону девушки, - это
сребровласая и красноглазая барышня Хисвет!
Медленно и осмотрительно поднявшись на ноги, Льюкин вскричал:
- Ты очень проницателен, Слинур! И почему она носит столь просторные
одеяния, если не для того, чтобы скрыть признаки своей принадлежности к
этому мерзкому племени? Дайте мне сорвать с нее горностаевую накидку, и вы
все увидите покрытое белой шерстью тело и десять черных сосков вместо
девичьих грудей!
Он начал пролезать вокруг стола к Хисвет, но Фафхрд, вскочив, хотя и
не без осторожности, обхватил Льюкина, медвежьей хваткой прижал его руки к
бокам и вскричал:
- Попробуй только прикоснуться к ней хоть пальцем, и ты умрешь!
Между тем Фрикс воскликнула:
- Хозяйка сказала верно - дракон был сыт, сожрав команду "Устрицы".
Ему не хотелось больше жилистых мужчин, но он с удовольствием закусил бы
нежной плотью моей дорогой госпожи!
Льюкин принялся извиваться и в конце концов вперился своими черными
глазами в зеленые очи Фафхрда.
- Мерзейший из варваров! - проскрипел он. - Невзирая на разницу в
положении, я вызываю тебя на поединок на дубинах прямо на палубе этого
судна. Я докажу свою правоту насчет Хисвет в честной битве - если,
конечно, ты отважишься на цивилизованный поединок, вонючая ты обезьяна! -
И с этими словами он плюнул в искаженное лицо Фафхрда.
Северянину оставалось лишь принять вызов; не обращая внимания на
текущую по его щеке слюну, он широко улыбнулся, продолжая держать Льюкина
и внимательно поглядывая, как бы тот не укусил его за нос.
Поскольку вызов был брошен и принят, Слинур, покачав головой и
несколько раз возведя очи горе, стал отдавать распоряжения о подготовке к
дуэли, чтобы успеть обернуться с ней засветло и принять меры безопасности
до наступления ночи.
Когда Слинур, Мышелов и помощник шкипера подошли к двум недругам,
Фафхрд отпустил Льюкина, и тот, презрительно отводя взгляд, ушел на
палубу, где тут же вызвал отряд солдат с "Акулы", дабы те секундировали
ему в поединке и следили за соблюдением правил. Мышелов, о чем-то
переговорив с Фафхрдом, ушел из каюты и принялся шептаться с командой
"Каракатицы" - начиная с боцмана и кончая коком и мальчишкой-стюардом. При
этом всякий раз из руки Мышелова кое-что быстро переходило в руку матроса,
с которым тот в данный момент вел переговоры.
4
Несмотря на то что Слинур очень спешил, солнце уже начало клониться к
горизонту, когда прерывистой медной дробью зарокотал гонг "Каракатицы",
возвещая о начале поединка. На небе не было ни облачка, однако угрюмая
туманная пелена все еще лежала в одной ланкмарской лиге (двадцати полетах
стрелы) к востоку, двигаясь на север параллельно с караваном, и выглядела
почти такой же плотной и блестящей в косых лучах солнца, как айсберг. По
какой-то таинственной причине ни горячее солнце, ни западный ветер ее не
разогнали.
Ланкмарская пехота в черных куртках, вороненых кольчугах и коричневых
шлемах выстроилась шеренгой лицом к корме, поперек палубы "Каракатицы", у
самой грот-мачты. Свои копья, развернув их поперек, солдаты держали в
вытянутых руках горизонтально, образовав тем самым дополнительное
ограждение. Матросы "Каракатицы" в черных тужурках выглядывали у них из-за
спин или сидели на баке, вдоль левого борта, где парус не заслонял им вид.
Кое-кто влез на мачту.
На юте кусок сломанного поручня был убран, и там, около голой
бизань-мачты сидели трое судей: Слинур, Мышелов и сержант из отряда
Льюкина. Вокруг них, слева от рулевых, разместились офицеры "Каракатицы",
а также несколько офицеров с других судов, на чьем присутствии Мышелов
упорно настаивал, хотя переправа на шлюпке потребовала дополнительного
времени.
Хисвет и Фрикс были заперты в каюте. Барышня выразила было желание
наблюдать за поединком через открытую дверь или даже с палубы, но Льюкин
воспротивился, заявив, что так ей будет проще наслать на него злые чары, и
судьи приняли его сторону. Впрочем, окошечко в двери было открыто, и
заблудившийся солнечный луч время от времени выхватывал в нем то блестящий
глаз, то посеребренный ноготок.
Между стеной из солдатских копий и ютом было большое квадратное
пространство - совершенно пустое, если не считать фундамента грузовой
лебедки и еще кое-какого несъемного оборудования, и совершенно ровное,
если не считать грот-люка, квадратная крышка которого выступала над белой
дубовой палубой примерно на ладонь. Каждый угол большого квадрата был
отмечен нарисованной углем дугой. Тот из противников, кто после начала
поединка заступит за дугу, вскочит на поручень, схватится за такелаж или
свалится за борт, считался проигравшим.
У носового угла квадрата, с левого борта, в черной рубахе и штанах в
обтяжку стоял Льюкин, так и не снявший с головы золотую эмблему в виде
морской звезды. Рядом разместился его секундант - горбоносый лейтенант с
"Акулы". В правой руке Льюкин держал сделанную из прочного дуба тяжеленную
дубину длиной в человеческий рост и толщиной в руку Хисвет. Время от
времени он поднимал ее над головой и начинал быстро вращать, так что
слышалось глухое гудение. На губах у него блуждала жестокая улыбка.
В противоположному углу, рядом с дверью каюты, стоял Фафхрд со своим
секундантом - первым помощником с "Карпа", обрюзгшим человеком с
желтоватым лицом чуть мингольского типа. Мышелов не мог быть судьей и
секундантом одновременно, а с помощником с "Карпа" друзья были знакомы
давно, еще по Ланкмару, - они не раз проигрывали ему в кости, из чего
следовало, что человек он во всяком случае изобретательный.
Фафхрд взял у него свою дубину и, держа ее двумя руками за конец,
сделал в воздухе несколько пробных взмахов, после чего отдал ее назад и
снял куртку.
Увидев, что Северянин держит дубину, словно это двуручный меч,
солдаты Льюкина стали посмеиваться, но когда Фафхрд обнажил свою мохнатую
грудь, матросы "Каракатицы" приветствовали его громкими криками. Льюкин
громогласно сказал своему секунданту:
- Ну, что я тебе говорил? Большая волосатая обезьяна, это уж точно.
Он снова покрутил дубиной в воздухе, но матросы неодобрительно
зашумели.
- Странно, - вполголоса заметил Слинур. - Я думал, матросы будут за
Льюкина.
Услышав эти слова, сержант Льюкина недоверчиво огляделся по сторонам.
Мышелов лишь пожал плечами. Слинур продолжал:
- Если б матросы знали, что твой друг дерется на стороне крыс, они бы
так его не подбадривали.
Мышелов лишь улыбнулся.
Снова прозвучал гонг.
Слинур поднялся и громко объявил:
- Бой на дубинах, без передышек! Командор Льюкин желает доказать
наемнику сюзерена Фафхрду правоту своего мнения относительно барышни из
Ланкмара. Тот, кто упадет без чувств или окажется в безвыходном положении,
считается проигравшим. Приготовиться!
Двое корабельных юнг обежали поле боя, посыпал его белым песком.
Садясь, Слинур сказал Мышелову:
- Холера бы взяла этот дурацкий поединок! Из-за него задерживаются
наши действия против Хисвет и крыс. Зря Льюкин стал задирать варвара.
Ладно, еще успеем после того, как он отвалтузит Фафхрда.
Мышелов удивленно поднял бровь. Слинур небрежно заметил:
- А ты что, сомневаешься? Льюкин победит, это точно.
Серьезно кивнув, сержант подтвердил:
- Командор у нас мастер по части дубины. Варвару тут делать нечего.
Гонг зазвучал в третий раз.
Льюкин шустро вскочил на крышку люка и воскликнул:
- Ну, мохнатая обезьяна! Приготовься дважды поцеловаться с дубом -
сначала это будет моя дубина, потом палуба!
Неуклюже держа дубину, Фафхрд как-то косолапо вышел вперед и ответил:
- Из-за твоего плевка у меня разболелся левый глаз, но я и правым
увижу, что нужно.
Льюкин легко бросился вперед, сделал вид, что целит в локоть и голову
Северянина, после чего быстро нанес низовой удар, пытаясь угодить
противнику по ногам.
Фафхрд, мгновенно встав в правильную позицию и перехватив дубину как
полагается, отразил удар и сделал молниеносный ответный выпад, целя
Льюкину в челюсть.
Тот успел подставить дубину, так что оружие противника лишь
скользнуло по его щеке, однако все же покачнулся, и Фафхрд тут же стал его
теснить под радостные крики матросов.
Слинур и сержант изумленно вытаращили глаза, Мышелов же лишь сплел на
коленях пальцы и пробормотал:
- Не так резво, Фафхрд.
Фафхрд уже занес дубину для решающего выпада, однако оступился,
соскакивая с крышки люка, в результате чего удар пришелся не в голову, как
он метил, а прошел низом. Льюкин подпрыгнул, перескакивая через дубину
Фафхрда, и, находясь еще в воздухе, хватил Северянина по макушке.
Моряки застонали. Солдаты зарычали от радости.
Удар Льюкина получился не из самых сильных, однако ошеломил Фафхрда,
и теперь уже пришел его черед отступать от мелькавшей, как молния, дубины
соперника. Несколько мгновений слышался лишь шорох мягких подошв по песку
да быстрый мелодичный стук дерева о дерево.
Придя в себя, Фафхрд неожиданно обнаружил, что нагибается, уходя от
коварного бокового удара. Оглянувшись назад. Северянин понял: еще шаг - и
он заступит за черную черту.
Мгновенно сориентировавшись, он выбросил дубину далеко назад и,
оттолкнувшись ею от стенки каюты, кинулся вперед, подальше от роковой
дуги, уворачиваясь от дубины Льюкина.
Матросы возбужденно зашумели. Судьи и офицеры на юте, словно игроки в
кости, наклонились вперед, внимательно следя за развитием событий.
Между тем Фафхрд, не успев перехватить свою дубину, был вынужден
защитить голову левой рукой. Он принял удар на локоть, и рука повисла
плетью. Теперь ему действительно пришлось действовать своей дубиной как
мечом, парируя выпады противника и нанося ответные удары.
Льюкин немного поумерил пыл и стал действовать осмотрительнее, так
как прекрасно понимал, что Фафхрд, действуя одной рукой, устанет быстрее,
чем он. Теперь его тактика заключалась в том, чтобы нанести несколько
быстрых ударов и тут же отступить.
С трудом отразив третью такую атаку, Фафхрд решился на отчаянный шаг:
сжав конец дубины в кулаке, он ответил не боковым ударом, как обычно, а
просто бросился всем телом вперед, выставив руку с оружием перед собой.
Льюкин не успел отступить достаточно быстро перед столь нетрадиционным
выпадом, и конец дубины Фафхрда погрузился ему прямо в солнечное
сплетение.
Челюсть его отвисла, и он покачнулся. Фафхрд ловко выбил оружие у
него из рук и, когда дубина упала на палубу, небрежным тычком свалил
Льюкина с ног.
Матросы заверещали от восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
сожрал всех матросов с "Устрицы", а если они забрались в трюм, он извлек
их оттуда, словно конфеты из коробки, а потом прогрыз дыры в обшивке
судна. А еще вероятнее, что "Устрица" пропорола в тумане днище на
Драконьих скалах, тут-то на нее и напало чудище. Эти мрачные вещи,
господа, очевидны даже для слабой девушки, и, чтобы до них додуматься, не
нужно быть семи пядей во лбу.
Эта неожиданная речь вызвала бурную реакцию. Мышелов разразился
рукоплесканиями:
- У вас бесценный ум, барышня, вы поистине большой стратег!
Фафхрд решительно произнес:
- Очень доходчиво, маленькая госпожа, но Карл Тройхерц показался мне
честным демоном.
Фрикс гордо заявила:
- Моя госпожа умнее вас всех, вместе взятых.
Стоявший у двери помощник вытаращил на Хисвет глаза и сделал рукой
знак, изображающий морскую звезду. Льюкин проворчал:
- Она для удобства забыла о черном тендере.
Слинур же заорал, перекрывая всех:
- Изволили пошутить, что вы - крысиная королева? Да вы и есть
королева крыс!
Когда после столь серьезного обвинения все замолчали, Слинур, глядя
на Хисвет мрачно и не без страха, поспешно продолжил:
- В вашей речи содержалась тяжкая улика против вас же самой. Карл
Тройхерц говорил, что его дракон, живший у Крысиных скал, питается только
крысами. И он даже не попытался наброситься на кого-нибудь из мужчин, хотя
и мог, но когда появились вы, барышня, тут же налетел на вас. Он сразу
распознал, кто вы такая. - Голос Слинура задрожал. - Тринадцать
по-человечески умных крыс правят всей их расой. Так говорят самые мудрые
ланкмарские провидцы. Одиннадцать из них сидят в этих клетках и слышат
каждое наше слово. Двенадцатая празднует на черном тендере победу над
"Устрицей". А тринадцатая, - шкипер ткнул пальцем в сторону девушки, - это
сребровласая и красноглазая барышня Хисвет!
Медленно и осмотрительно поднявшись на ноги, Льюкин вскричал:
- Ты очень проницателен, Слинур! И почему она носит столь просторные
одеяния, если не для того, чтобы скрыть признаки своей принадлежности к
этому мерзкому племени? Дайте мне сорвать с нее горностаевую накидку, и вы
все увидите покрытое белой шерстью тело и десять черных сосков вместо
девичьих грудей!
Он начал пролезать вокруг стола к Хисвет, но Фафхрд, вскочив, хотя и
не без осторожности, обхватил Льюкина, медвежьей хваткой прижал его руки к
бокам и вскричал:
- Попробуй только прикоснуться к ней хоть пальцем, и ты умрешь!
Между тем Фрикс воскликнула:
- Хозяйка сказала верно - дракон был сыт, сожрав команду "Устрицы".
Ему не хотелось больше жилистых мужчин, но он с удовольствием закусил бы
нежной плотью моей дорогой госпожи!
Льюкин принялся извиваться и в конце концов вперился своими черными
глазами в зеленые очи Фафхрда.
- Мерзейший из варваров! - проскрипел он. - Невзирая на разницу в
положении, я вызываю тебя на поединок на дубинах прямо на палубе этого
судна. Я докажу свою правоту насчет Хисвет в честной битве - если,
конечно, ты отважишься на цивилизованный поединок, вонючая ты обезьяна! -
И с этими словами он плюнул в искаженное лицо Фафхрда.
Северянину оставалось лишь принять вызов; не обращая внимания на
текущую по его щеке слюну, он широко улыбнулся, продолжая держать Льюкина
и внимательно поглядывая, как бы тот не укусил его за нос.
Поскольку вызов был брошен и принят, Слинур, покачав головой и
несколько раз возведя очи горе, стал отдавать распоряжения о подготовке к
дуэли, чтобы успеть обернуться с ней засветло и принять меры безопасности
до наступления ночи.
Когда Слинур, Мышелов и помощник шкипера подошли к двум недругам,
Фафхрд отпустил Льюкина, и тот, презрительно отводя взгляд, ушел на
палубу, где тут же вызвал отряд солдат с "Акулы", дабы те секундировали
ему в поединке и следили за соблюдением правил. Мышелов, о чем-то
переговорив с Фафхрдом, ушел из каюты и принялся шептаться с командой
"Каракатицы" - начиная с боцмана и кончая коком и мальчишкой-стюардом. При
этом всякий раз из руки Мышелова кое-что быстро переходило в руку матроса,
с которым тот в данный момент вел переговоры.
4
Несмотря на то что Слинур очень спешил, солнце уже начало клониться к
горизонту, когда прерывистой медной дробью зарокотал гонг "Каракатицы",
возвещая о начале поединка. На небе не было ни облачка, однако угрюмая
туманная пелена все еще лежала в одной ланкмарской лиге (двадцати полетах
стрелы) к востоку, двигаясь на север параллельно с караваном, и выглядела
почти такой же плотной и блестящей в косых лучах солнца, как айсберг. По
какой-то таинственной причине ни горячее солнце, ни западный ветер ее не
разогнали.
Ланкмарская пехота в черных куртках, вороненых кольчугах и коричневых
шлемах выстроилась шеренгой лицом к корме, поперек палубы "Каракатицы", у
самой грот-мачты. Свои копья, развернув их поперек, солдаты держали в
вытянутых руках горизонтально, образовав тем самым дополнительное
ограждение. Матросы "Каракатицы" в черных тужурках выглядывали у них из-за
спин или сидели на баке, вдоль левого борта, где парус не заслонял им вид.
Кое-кто влез на мачту.
На юте кусок сломанного поручня был убран, и там, около голой
бизань-мачты сидели трое судей: Слинур, Мышелов и сержант из отряда
Льюкина. Вокруг них, слева от рулевых, разместились офицеры "Каракатицы",
а также несколько офицеров с других судов, на чьем присутствии Мышелов
упорно настаивал, хотя переправа на шлюпке потребовала дополнительного
времени.
Хисвет и Фрикс были заперты в каюте. Барышня выразила было желание
наблюдать за поединком через открытую дверь или даже с палубы, но Льюкин
воспротивился, заявив, что так ей будет проще наслать на него злые чары, и
судьи приняли его сторону. Впрочем, окошечко в двери было открыто, и
заблудившийся солнечный луч время от времени выхватывал в нем то блестящий
глаз, то посеребренный ноготок.
Между стеной из солдатских копий и ютом было большое квадратное
пространство - совершенно пустое, если не считать фундамента грузовой
лебедки и еще кое-какого несъемного оборудования, и совершенно ровное,
если не считать грот-люка, квадратная крышка которого выступала над белой
дубовой палубой примерно на ладонь. Каждый угол большого квадрата был
отмечен нарисованной углем дугой. Тот из противников, кто после начала
поединка заступит за дугу, вскочит на поручень, схватится за такелаж или
свалится за борт, считался проигравшим.
У носового угла квадрата, с левого борта, в черной рубахе и штанах в
обтяжку стоял Льюкин, так и не снявший с головы золотую эмблему в виде
морской звезды. Рядом разместился его секундант - горбоносый лейтенант с
"Акулы". В правой руке Льюкин держал сделанную из прочного дуба тяжеленную
дубину длиной в человеческий рост и толщиной в руку Хисвет. Время от
времени он поднимал ее над головой и начинал быстро вращать, так что
слышалось глухое гудение. На губах у него блуждала жестокая улыбка.
В противоположному углу, рядом с дверью каюты, стоял Фафхрд со своим
секундантом - первым помощником с "Карпа", обрюзгшим человеком с
желтоватым лицом чуть мингольского типа. Мышелов не мог быть судьей и
секундантом одновременно, а с помощником с "Карпа" друзья были знакомы
давно, еще по Ланкмару, - они не раз проигрывали ему в кости, из чего
следовало, что человек он во всяком случае изобретательный.
Фафхрд взял у него свою дубину и, держа ее двумя руками за конец,
сделал в воздухе несколько пробных взмахов, после чего отдал ее назад и
снял куртку.
Увидев, что Северянин держит дубину, словно это двуручный меч,
солдаты Льюкина стали посмеиваться, но когда Фафхрд обнажил свою мохнатую
грудь, матросы "Каракатицы" приветствовали его громкими криками. Льюкин
громогласно сказал своему секунданту:
- Ну, что я тебе говорил? Большая волосатая обезьяна, это уж точно.
Он снова покрутил дубиной в воздухе, но матросы неодобрительно
зашумели.
- Странно, - вполголоса заметил Слинур. - Я думал, матросы будут за
Льюкина.
Услышав эти слова, сержант Льюкина недоверчиво огляделся по сторонам.
Мышелов лишь пожал плечами. Слинур продолжал:
- Если б матросы знали, что твой друг дерется на стороне крыс, они бы
так его не подбадривали.
Мышелов лишь улыбнулся.
Снова прозвучал гонг.
Слинур поднялся и громко объявил:
- Бой на дубинах, без передышек! Командор Льюкин желает доказать
наемнику сюзерена Фафхрду правоту своего мнения относительно барышни из
Ланкмара. Тот, кто упадет без чувств или окажется в безвыходном положении,
считается проигравшим. Приготовиться!
Двое корабельных юнг обежали поле боя, посыпал его белым песком.
Садясь, Слинур сказал Мышелову:
- Холера бы взяла этот дурацкий поединок! Из-за него задерживаются
наши действия против Хисвет и крыс. Зря Льюкин стал задирать варвара.
Ладно, еще успеем после того, как он отвалтузит Фафхрда.
Мышелов удивленно поднял бровь. Слинур небрежно заметил:
- А ты что, сомневаешься? Льюкин победит, это точно.
Серьезно кивнув, сержант подтвердил:
- Командор у нас мастер по части дубины. Варвару тут делать нечего.
Гонг зазвучал в третий раз.
Льюкин шустро вскочил на крышку люка и воскликнул:
- Ну, мохнатая обезьяна! Приготовься дважды поцеловаться с дубом -
сначала это будет моя дубина, потом палуба!
Неуклюже держа дубину, Фафхрд как-то косолапо вышел вперед и ответил:
- Из-за твоего плевка у меня разболелся левый глаз, но я и правым
увижу, что нужно.
Льюкин легко бросился вперед, сделал вид, что целит в локоть и голову
Северянина, после чего быстро нанес низовой удар, пытаясь угодить
противнику по ногам.
Фафхрд, мгновенно встав в правильную позицию и перехватив дубину как
полагается, отразил удар и сделал молниеносный ответный выпад, целя
Льюкину в челюсть.
Тот успел подставить дубину, так что оружие противника лишь
скользнуло по его щеке, однако все же покачнулся, и Фафхрд тут же стал его
теснить под радостные крики матросов.
Слинур и сержант изумленно вытаращили глаза, Мышелов же лишь сплел на
коленях пальцы и пробормотал:
- Не так резво, Фафхрд.
Фафхрд уже занес дубину для решающего выпада, однако оступился,
соскакивая с крышки люка, в результате чего удар пришелся не в голову, как
он метил, а прошел низом. Льюкин подпрыгнул, перескакивая через дубину
Фафхрда, и, находясь еще в воздухе, хватил Северянина по макушке.
Моряки застонали. Солдаты зарычали от радости.
Удар Льюкина получился не из самых сильных, однако ошеломил Фафхрда,
и теперь уже пришел его черед отступать от мелькавшей, как молния, дубины
соперника. Несколько мгновений слышался лишь шорох мягких подошв по песку
да быстрый мелодичный стук дерева о дерево.
Придя в себя, Фафхрд неожиданно обнаружил, что нагибается, уходя от
коварного бокового удара. Оглянувшись назад. Северянин понял: еще шаг - и
он заступит за черную черту.
Мгновенно сориентировавшись, он выбросил дубину далеко назад и,
оттолкнувшись ею от стенки каюты, кинулся вперед, подальше от роковой
дуги, уворачиваясь от дубины Льюкина.
Матросы возбужденно зашумели. Судьи и офицеры на юте, словно игроки в
кости, наклонились вперед, внимательно следя за развитием событий.
Между тем Фафхрд, не успев перехватить свою дубину, был вынужден
защитить голову левой рукой. Он принял удар на локоть, и рука повисла
плетью. Теперь ему действительно пришлось действовать своей дубиной как
мечом, парируя выпады противника и нанося ответные удары.
Льюкин немного поумерил пыл и стал действовать осмотрительнее, так
как прекрасно понимал, что Фафхрд, действуя одной рукой, устанет быстрее,
чем он. Теперь его тактика заключалась в том, чтобы нанести несколько
быстрых ударов и тут же отступить.
С трудом отразив третью такую атаку, Фафхрд решился на отчаянный шаг:
сжав конец дубины в кулаке, он ответил не боковым ударом, как обычно, а
просто бросился всем телом вперед, выставив руку с оружием перед собой.
Льюкин не успел отступить достаточно быстро перед столь нетрадиционным
выпадом, и конец дубины Фафхрда погрузился ему прямо в солнечное
сплетение.
Челюсть его отвисла, и он покачнулся. Фафхрд ловко выбил оружие у
него из рук и, когда дубина упала на палубу, небрежным тычком свалил
Льюкина с ног.
Матросы заверещали от восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42