..»
Ламон опустился на каменный пол пещеры подле жены и ласково обнял ее за плечи:
– Мы с сыном – ходоки что надо, даром, что он еще слишком молод, – а тут никак не могли за ней угнаться… Ну, вождь сыновей Мамонта, что скажешь?
– Я сам поведу лучших воинов. Самых храбрых и самых быстроногих, – твердо ответил Зетт, глядя прямо в глаза военному вождю сыновей Медведя, своему ровеснику. Аамон кивнул:
– Добро. Я тоже с вами. Ты вождь, и я вождь, а дело касается обоих Родов. Жаль только, моих воинов уже не призвать на подмогу. Он посмотрел на жену:
– Айрита, когда мы уйдем, ты уведешь Энгора в наш Род и расскажешь все. Пусть отец назначит нового военного вождя, пока я не вернусь.
Айрита медленно покачала головой
– Я все расскажу. Но Энгора возьми с собой. Он должен быть там.
Зетт опешил. Мальчишку, не прошедшего Посвящение, брать на мужское дело? На ТАКОЕ дело? Но Ламон, подумав, кивнул в знак согласия:
– Хорошо.
И, обратившись к Зетту и другим сыновьям Мамонта пояснил:
– Тот, кто еще не прошел Посвящение, не Роду принадлежит – только матери. Говорившая с Бессмертной знает, что делает. Быть может, Могучие пошлют нам удачу – ради ее великой жертвы.
Дад был доволен: все идет как надо, как он и предвидел. Тропа Северянина по-прежнему скрыта от Ока Тьмы, но ее не скрыть от людских глаз. Седовласый все правильно рассчитал, и скоро дорогой зятек ляжет на жертвенный камень. Рядом со своей женушкой… Хозяева останутся довольны, и он, Дад, получит награду. А его внук… О, ему предстоит такое, о чем старый колдун не смеет даже мечтать…
Обратив Око Тьмы далеко на запад, туда, где обитают дети Мамонта, Дад понял: догадались. Бессмертная навела, не иначе, вот и выслали подмогу… Прикинув расстояние, только усмехнулся. Не успеют.
4
Вестник спешил. Долгожданные горы – он по-прежнему звал их про себя Стеной Мира, хотя и знал теперь, что человеческий Мир, Средний Мир, продолжается по обе стороны от них, – уже показались впереди, пока почти не отличимые от облаков. Скоро, совсем скоро… Но красная и желтая листва уже покрывает траву, на земле ее не меньше, чем на ветвях. Осеннее Противостояние совсем близко. Правда, по прикидке Аймика Небесная Охотница покинет Черные Поля не сразу, но все равно нужно торопиться. Если он доберется туда раньше… ничто не помешает пустить стрелу в сердце Дада еще до того, как настанет срок этому проклятому Посвящению. В этом случае удастся не только спасти сына, но и избавить его от излишнего ужаса.
Аймик шел теперь по землям детей Бизона, достигающим подножия гор. И здесь его встречали почтительно, и здесь ему предлагали дары. Но, желая легкой тропы, неизменно предостерегали: «Пусть Идущий от Могучих бережется Черного Колдуна. Не лучше ли ему повернуть свою тропу к северу?» Даже провожатых предлагали.
Аймик сдержанно благодарил и неизменно отказывался. Никто не должен знать о его истинной цели.
Идти было легко. Дни стояли сухие, не жаркие и не холодные. Пронзительно синее небо, густая желтизна листвы на ветвях и под ногами на траве, яркой в свете осеннего солнца. И ослепительные вершины гор. И – никакой опасности. Пока…
На землях Рода Бизона людей жило заметно меньше, и стойбища их удаленнее друг от друга, чем там, где Аймик уже прошел. Чем ближе к горам, тем это становилось заметнее. И день, и два, и три можно идти, прежде чем наткнешься на охотничий след или дымок от костра закурится где-нибудь на краю склона или в речной долине. По такой безлюдной местности он и шел, когда услышал нежданный зов: – Помогите! Помогите!
Аймик замер. Голос, по звуку принадлежащий юноше или подростку, доносился справа, с противоположной стороны лога, по левому склону которого он пробирался к устью, чтобы, спустившись в долину, резко свернуть на восток. Там открывалась довольно узкая, затененная щель, образованная двумя скальными выступами. Пригляделся. Нет, даже сейчас, при дневном свете, отсюда ничего не видно. – Помогите! Великие Духи.
Вроде бы крик ближе. Опираясь на копье, Аймик немного спустился вниз и, вновь остановившись, стал вглядываться и вслушиваться.
Из тени показалась шатающаяся фигура. Охотник… Совсем молодой. Безоружный. Левая рука стискивает правое предплечье… А кровищи-то, кровищи. И одежда изодрана… Когтями, что ли?
Раненый споткнулся и покатился вниз, на каменистое дно. С трудом поднялся на колени. Глаза его безнадежно шарят по небу, по пустому склону… Нет никого, кто пришел бы на помощь. – По…
– Эй! – крикнул Аймик в свою очередь. – Ты кто такой? Что случилось?
Даже отсюда видно, как просветлело лицо мальчишки.
– Сын Бизона я, сын Бизона! – зачастил он, глотая слова. – Охотник из общины… (Аймик не разобрал имени охотничьего вождя.) Мы с братом охотились, зашли не туда… Тигролев… Брат умирает… Не дотащить… Помоги!
Разве откажешь в такой беде? Совсем мальчишка, и брат, должно быть, такой же. У него, Аймика, и снадобья есть надежные, если можно еще помочь – помогут. Вот только… далеко ли до их стойбища?
– Подожди. Я сейчас спущусь.
Они углубились в распадок. Сухое дно, усеянное щебнем, присыпанным хвоей и прелыми листьями, извивалось между двумя почти отвесными каменными стенами, поросшими поверху соснами и елями, на фоне которых местами желтела листвой молодая поросль. Юный охотник время от времени постанывал, но шел довольно бодро. Аймик говорил ему что-то успокаивающее, внимательно озираясь по сторонам. Ему почему-то становилось все тревожнее и тревожнее. Что-то во всем происходящем было… не так.
– Долго еще?
– Нет… Вон поворот… Там…
Раненый с неожиданным проворством засеменил вперед. «К брату торопится?» – успел подумать Аймик до того, как одновременный шорох позади – слева и справа – и внезапно изменившийся голос его спутника: «Ну, вот и дошли!»– открыли истину.
Он еще успел метнуть копье в грудь предателя, повернувшегося к нему с торжествующей улыбкой, успел выхватить кинжал, – но на его плечах уже повис кто-то сильный и ловкий, и подскочили другие, кинжал выпал из заломленной руки, а в колене боль от резкого удара, и сам он под тяжестью победно сопящих тел упал ничком на камни и потерял сознание.
5
Красивый седовласый мужчина сидел перед Аймиком на корточках и, глядя с насмешкой прямо в глаза своему пленнику, говорил ровно, почти дружелюбно:
– Ну что, Вестник? Мада ждет не дождется от тебя вестей. И сын. А больше всего – твой тесть. Небось не забыл? Так уж не обессудь: мы тебя от него сопровождали, а теперь к нему проводим.
(«Ну конечно. Это же главарь тех пятерых, что уводили меня от Дада. А остальные?»)
Руки стиснуты за спиной – не разогнуть, не приподняться. С трудом поворачивая голову, Аймик попытался разглядеть своих захватчиков.
(Трое… Четверо… Да, по возрасту, быть может, те самые… А пятый?)
Пятого удалось увидеть не сразу. Мальчишка (но не тот, что заманил Аймика в ловушку) старался держаться за спинами старших и лишь украдкой бросал на пленника робкие взгляды.
Молчали все, кроме седовласого предводителя. А тот продолжал ерничать:
– Ты ведь не сердишься на нас за то, что тогда тебя увели подальше от гор нашего Хозяина, правда? Так уж было ему угодно. Да и ты вроде бы не в накладе. Ишь, какой тебе почет. Не всякий вождь такое имеет. И то: ты ведь у самих Могучих в гостях побывал, не так ли? Говорят, они тебе даже свое оружие подарили. Ну-ка!
Не глядя, он протянул руку. Один из спутников торопливо подал заветный колчан с луком и стрелой.
Аймик непроизвольно рванулся – но руки стиснуты намертво.
А Седовласый уже извлек из колчана оружие Древних и изумленно присвистнул.
– Да, действительно!.. А только я думаю: не такие уж они и Могучие, коль скоро и ты сам и этот лук попали в наши руки. И знаешь, я его, пожалуй, сейчас опробую. На прочность.
Седовласый медленно, словно нехотя, поднялся на ноги, встал так, чтобы Аймику были видны все его действия, и, не пряча торжествующей усмешки, взялся обеими руками за концы лука, готовясь сломать его о колено.
Аймик прикрыл глаза и уронил голову прямо на камни, чтобы не видеть крушения всех своих надежд…
Знакомый, упоительный звук. Это же… СТРЕЛА! И вопль ярости и боли.
Аймик рывком вскинул голову. Соленая струйка крови из разбитого носа заливает губы, но глаза целы и видят…
Его враг даже позы переменить не успел, только лук Древних выпал из его рук и скользит по земле, целый и невредимый, прямо к Аймику. А у Седовласого на лице не усмешка – жуткая гримаса, и один глаз смотрит куда-то вверх, а второго и вовсе нет, вместо него – оперенная стрела, и набухающая красная капля прорывается кровавым потоком…
Свист – и вторая стрела пронзает горло, и Седовласый, так и не донеся скрюченные пальцы до своего изуродованного лица, падает навзничь.
А остальные? Аймик не видит, но слышит новый посвист стрел, слышит, как крики боли смешиваются с боевым победным кличем…
…СЫНОВЕЙ МАМОНТА.
6
– Ну вовремя же мы подоспели!
(Зетт. Военный вождь. Как он здесь оказался?) Аймик, уже развязанный, сидит на камне и озирается вокруг, еще ничего не понимая. На коленях – оружие Древних, бесценный дар Инельги. Его ладони непроизвольно гладят, гладят тело лука, побывавшее во вражеских руках, словно отирают грязные следы.
Здесь был Зетт, широколицый чернобородый мужчина, в котором едва угадывался тот юноша, почти мальчик, что протянул когда-то Аймику ладонь, на которой лежали наконечники с боковой выемкой, изготовленные способом, принятым у сыновей Мамонта. И еще двое воинов, помоложе, и – Аймик едва верил своим глазам – Энгор, сын Айриты, подросток, явно не прошедший Посвящения. Какой-то незнакомый, но кого-то напоминающий мужчина – узколицый, с длинным тонким носом, рыжеволосый – обнимал его за плечи и с любопытством посматривал на Аймика.
Это дети Мамонта. Но были, кроме них, и сыновья Бизона. Они осматривали трупы и по одному подтаскивали их поближе к валуну, на котором сидел Аймик. Ими руководил коренастый человек в меховом плаще-накидке и рогатой шапке. Аймик узнал его еще до того, как тот повернулся к нему лицом. Колдун. Последний из подносивших дары Вестнику. Самый настойчивый из всех, кто предлагал ему провожатых.
– Да приди же в себя, во имя Могучих! – Зетт потряс его за плечо. – Все уже кончилось.
(Действительно, что это он?)
– Как же оказался здесь вождь сыновей Мамонта? И остальные?
– О! – засмеялся Зетт. – Благодари Инельгу. И Айриту, – это ей Инельга сказала, что тебе грозит беда. А она – нам. Лучших наших стрелков взять пришлось, – так Айрита еще и мужа своего отправила с нами. – Зетт кивнул на мужчину, обнимающего Энгора. – И сына – даром, что малолетка. Сказала: «Он должен быть там!»
Аймик только головой покачал. Он знал, конечно, что у детей Мамонта и женщины своенравны, и обычаи необычны, но такое… пожалуй, чересчур даже для них. – Но как же вы смогли меня нагнать? И словно в ответ из-за поворота донеслось ржание и пофыркивание. (Лошади. Неужели?..) Зетт словно угадал его мысли:
– Да, вот пришлось и нам шестиногими стать, а то бы ни за что не успели. Мы пришли на земли детей Сайги и рассказали, куда и зачем спешим. И по чьей воле. Кто же будет воле Бессмертной противиться? Да еще после Общей Клятвы? И сыновья Сайги сказали: «Вам ни за что не догнать Вестника, если только вы не возьмете наших лошадей». Да мы и сами знали, что это так… Что ж, понабивали себе шишек, пока не научились… У мальчишки-то ловко получилось: видно, в мать пошел; ну а у нас не сразу. Но, как видишь, и мы научились.
Сыновья Бизона подтащили очередной труп. Седовласый вожак.
Энгор вдруг вырвался из рук отца, со всех ног бросился к Аймику и уткнулся в его колени:
– Северянин! Старый! Смотри: моя стрела! Первая – отцовская, вторая – моя!
– Спасибо тебе, герой! – Аймик притянул подростка к себе. – Ты молодец. Будешь воином, стрелком будешь, не хуже своего отца!
Поймав взгляд Вестника, рыжеволосый приблизился и отдал низкий поклон:
– Ламон, сын Тхареда, горец из Рода Медведя, счастлив тем, что наши руки и глаза помогли Вестнику Мудрых и Могучих сохранить свою тропу!
(А! Так вот почему его лицо показалось знакомым. Кажется, Аймик даже видел Ламона мельком на пиру Победы. Только еще безусого. А сейчас он похож на своего отца – такого, каким был тогда Тхаред…)
7
Последнего убитого – того самого, что заманил Аймика в ловушку, – положили в стороне от остальных.
– Хороший удар! – тихо сказал один из сыновей Бизона, почтительно возвращая Аймику его копье.
И сыновья Мамонта, и горец, и сыновья Бизона собрались вместе, словно и не было между ними никогда никакой вражды.
– Этот не наш. – Колдун Рода Бизона кивнул на убитого Аймиком. – А вот они – наши. Бывшие наши, – поправился он. – Да, приведите этого пащенка!
Аймик только сейчас заметил, что мальчишка, прятавшийся за спинами тех, кто валялись бездыханными, не убит. Он стоял на коленях в стороне, прижав к груди руки, и трясся от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Ламон опустился на каменный пол пещеры подле жены и ласково обнял ее за плечи:
– Мы с сыном – ходоки что надо, даром, что он еще слишком молод, – а тут никак не могли за ней угнаться… Ну, вождь сыновей Мамонта, что скажешь?
– Я сам поведу лучших воинов. Самых храбрых и самых быстроногих, – твердо ответил Зетт, глядя прямо в глаза военному вождю сыновей Медведя, своему ровеснику. Аамон кивнул:
– Добро. Я тоже с вами. Ты вождь, и я вождь, а дело касается обоих Родов. Жаль только, моих воинов уже не призвать на подмогу. Он посмотрел на жену:
– Айрита, когда мы уйдем, ты уведешь Энгора в наш Род и расскажешь все. Пусть отец назначит нового военного вождя, пока я не вернусь.
Айрита медленно покачала головой
– Я все расскажу. Но Энгора возьми с собой. Он должен быть там.
Зетт опешил. Мальчишку, не прошедшего Посвящение, брать на мужское дело? На ТАКОЕ дело? Но Ламон, подумав, кивнул в знак согласия:
– Хорошо.
И, обратившись к Зетту и другим сыновьям Мамонта пояснил:
– Тот, кто еще не прошел Посвящение, не Роду принадлежит – только матери. Говорившая с Бессмертной знает, что делает. Быть может, Могучие пошлют нам удачу – ради ее великой жертвы.
Дад был доволен: все идет как надо, как он и предвидел. Тропа Северянина по-прежнему скрыта от Ока Тьмы, но ее не скрыть от людских глаз. Седовласый все правильно рассчитал, и скоро дорогой зятек ляжет на жертвенный камень. Рядом со своей женушкой… Хозяева останутся довольны, и он, Дад, получит награду. А его внук… О, ему предстоит такое, о чем старый колдун не смеет даже мечтать…
Обратив Око Тьмы далеко на запад, туда, где обитают дети Мамонта, Дад понял: догадались. Бессмертная навела, не иначе, вот и выслали подмогу… Прикинув расстояние, только усмехнулся. Не успеют.
4
Вестник спешил. Долгожданные горы – он по-прежнему звал их про себя Стеной Мира, хотя и знал теперь, что человеческий Мир, Средний Мир, продолжается по обе стороны от них, – уже показались впереди, пока почти не отличимые от облаков. Скоро, совсем скоро… Но красная и желтая листва уже покрывает траву, на земле ее не меньше, чем на ветвях. Осеннее Противостояние совсем близко. Правда, по прикидке Аймика Небесная Охотница покинет Черные Поля не сразу, но все равно нужно торопиться. Если он доберется туда раньше… ничто не помешает пустить стрелу в сердце Дада еще до того, как настанет срок этому проклятому Посвящению. В этом случае удастся не только спасти сына, но и избавить его от излишнего ужаса.
Аймик шел теперь по землям детей Бизона, достигающим подножия гор. И здесь его встречали почтительно, и здесь ему предлагали дары. Но, желая легкой тропы, неизменно предостерегали: «Пусть Идущий от Могучих бережется Черного Колдуна. Не лучше ли ему повернуть свою тропу к северу?» Даже провожатых предлагали.
Аймик сдержанно благодарил и неизменно отказывался. Никто не должен знать о его истинной цели.
Идти было легко. Дни стояли сухие, не жаркие и не холодные. Пронзительно синее небо, густая желтизна листвы на ветвях и под ногами на траве, яркой в свете осеннего солнца. И ослепительные вершины гор. И – никакой опасности. Пока…
На землях Рода Бизона людей жило заметно меньше, и стойбища их удаленнее друг от друга, чем там, где Аймик уже прошел. Чем ближе к горам, тем это становилось заметнее. И день, и два, и три можно идти, прежде чем наткнешься на охотничий след или дымок от костра закурится где-нибудь на краю склона или в речной долине. По такой безлюдной местности он и шел, когда услышал нежданный зов: – Помогите! Помогите!
Аймик замер. Голос, по звуку принадлежащий юноше или подростку, доносился справа, с противоположной стороны лога, по левому склону которого он пробирался к устью, чтобы, спустившись в долину, резко свернуть на восток. Там открывалась довольно узкая, затененная щель, образованная двумя скальными выступами. Пригляделся. Нет, даже сейчас, при дневном свете, отсюда ничего не видно. – Помогите! Великие Духи.
Вроде бы крик ближе. Опираясь на копье, Аймик немного спустился вниз и, вновь остановившись, стал вглядываться и вслушиваться.
Из тени показалась шатающаяся фигура. Охотник… Совсем молодой. Безоружный. Левая рука стискивает правое предплечье… А кровищи-то, кровищи. И одежда изодрана… Когтями, что ли?
Раненый споткнулся и покатился вниз, на каменистое дно. С трудом поднялся на колени. Глаза его безнадежно шарят по небу, по пустому склону… Нет никого, кто пришел бы на помощь. – По…
– Эй! – крикнул Аймик в свою очередь. – Ты кто такой? Что случилось?
Даже отсюда видно, как просветлело лицо мальчишки.
– Сын Бизона я, сын Бизона! – зачастил он, глотая слова. – Охотник из общины… (Аймик не разобрал имени охотничьего вождя.) Мы с братом охотились, зашли не туда… Тигролев… Брат умирает… Не дотащить… Помоги!
Разве откажешь в такой беде? Совсем мальчишка, и брат, должно быть, такой же. У него, Аймика, и снадобья есть надежные, если можно еще помочь – помогут. Вот только… далеко ли до их стойбища?
– Подожди. Я сейчас спущусь.
Они углубились в распадок. Сухое дно, усеянное щебнем, присыпанным хвоей и прелыми листьями, извивалось между двумя почти отвесными каменными стенами, поросшими поверху соснами и елями, на фоне которых местами желтела листвой молодая поросль. Юный охотник время от времени постанывал, но шел довольно бодро. Аймик говорил ему что-то успокаивающее, внимательно озираясь по сторонам. Ему почему-то становилось все тревожнее и тревожнее. Что-то во всем происходящем было… не так.
– Долго еще?
– Нет… Вон поворот… Там…
Раненый с неожиданным проворством засеменил вперед. «К брату торопится?» – успел подумать Аймик до того, как одновременный шорох позади – слева и справа – и внезапно изменившийся голос его спутника: «Ну, вот и дошли!»– открыли истину.
Он еще успел метнуть копье в грудь предателя, повернувшегося к нему с торжествующей улыбкой, успел выхватить кинжал, – но на его плечах уже повис кто-то сильный и ловкий, и подскочили другие, кинжал выпал из заломленной руки, а в колене боль от резкого удара, и сам он под тяжестью победно сопящих тел упал ничком на камни и потерял сознание.
5
Красивый седовласый мужчина сидел перед Аймиком на корточках и, глядя с насмешкой прямо в глаза своему пленнику, говорил ровно, почти дружелюбно:
– Ну что, Вестник? Мада ждет не дождется от тебя вестей. И сын. А больше всего – твой тесть. Небось не забыл? Так уж не обессудь: мы тебя от него сопровождали, а теперь к нему проводим.
(«Ну конечно. Это же главарь тех пятерых, что уводили меня от Дада. А остальные?»)
Руки стиснуты за спиной – не разогнуть, не приподняться. С трудом поворачивая голову, Аймик попытался разглядеть своих захватчиков.
(Трое… Четверо… Да, по возрасту, быть может, те самые… А пятый?)
Пятого удалось увидеть не сразу. Мальчишка (но не тот, что заманил Аймика в ловушку) старался держаться за спинами старших и лишь украдкой бросал на пленника робкие взгляды.
Молчали все, кроме седовласого предводителя. А тот продолжал ерничать:
– Ты ведь не сердишься на нас за то, что тогда тебя увели подальше от гор нашего Хозяина, правда? Так уж было ему угодно. Да и ты вроде бы не в накладе. Ишь, какой тебе почет. Не всякий вождь такое имеет. И то: ты ведь у самих Могучих в гостях побывал, не так ли? Говорят, они тебе даже свое оружие подарили. Ну-ка!
Не глядя, он протянул руку. Один из спутников торопливо подал заветный колчан с луком и стрелой.
Аймик непроизвольно рванулся – но руки стиснуты намертво.
А Седовласый уже извлек из колчана оружие Древних и изумленно присвистнул.
– Да, действительно!.. А только я думаю: не такие уж они и Могучие, коль скоро и ты сам и этот лук попали в наши руки. И знаешь, я его, пожалуй, сейчас опробую. На прочность.
Седовласый медленно, словно нехотя, поднялся на ноги, встал так, чтобы Аймику были видны все его действия, и, не пряча торжествующей усмешки, взялся обеими руками за концы лука, готовясь сломать его о колено.
Аймик прикрыл глаза и уронил голову прямо на камни, чтобы не видеть крушения всех своих надежд…
Знакомый, упоительный звук. Это же… СТРЕЛА! И вопль ярости и боли.
Аймик рывком вскинул голову. Соленая струйка крови из разбитого носа заливает губы, но глаза целы и видят…
Его враг даже позы переменить не успел, только лук Древних выпал из его рук и скользит по земле, целый и невредимый, прямо к Аймику. А у Седовласого на лице не усмешка – жуткая гримаса, и один глаз смотрит куда-то вверх, а второго и вовсе нет, вместо него – оперенная стрела, и набухающая красная капля прорывается кровавым потоком…
Свист – и вторая стрела пронзает горло, и Седовласый, так и не донеся скрюченные пальцы до своего изуродованного лица, падает навзничь.
А остальные? Аймик не видит, но слышит новый посвист стрел, слышит, как крики боли смешиваются с боевым победным кличем…
…СЫНОВЕЙ МАМОНТА.
6
– Ну вовремя же мы подоспели!
(Зетт. Военный вождь. Как он здесь оказался?) Аймик, уже развязанный, сидит на камне и озирается вокруг, еще ничего не понимая. На коленях – оружие Древних, бесценный дар Инельги. Его ладони непроизвольно гладят, гладят тело лука, побывавшее во вражеских руках, словно отирают грязные следы.
Здесь был Зетт, широколицый чернобородый мужчина, в котором едва угадывался тот юноша, почти мальчик, что протянул когда-то Аймику ладонь, на которой лежали наконечники с боковой выемкой, изготовленные способом, принятым у сыновей Мамонта. И еще двое воинов, помоложе, и – Аймик едва верил своим глазам – Энгор, сын Айриты, подросток, явно не прошедший Посвящения. Какой-то незнакомый, но кого-то напоминающий мужчина – узколицый, с длинным тонким носом, рыжеволосый – обнимал его за плечи и с любопытством посматривал на Аймика.
Это дети Мамонта. Но были, кроме них, и сыновья Бизона. Они осматривали трупы и по одному подтаскивали их поближе к валуну, на котором сидел Аймик. Ими руководил коренастый человек в меховом плаще-накидке и рогатой шапке. Аймик узнал его еще до того, как тот повернулся к нему лицом. Колдун. Последний из подносивших дары Вестнику. Самый настойчивый из всех, кто предлагал ему провожатых.
– Да приди же в себя, во имя Могучих! – Зетт потряс его за плечо. – Все уже кончилось.
(Действительно, что это он?)
– Как же оказался здесь вождь сыновей Мамонта? И остальные?
– О! – засмеялся Зетт. – Благодари Инельгу. И Айриту, – это ей Инельга сказала, что тебе грозит беда. А она – нам. Лучших наших стрелков взять пришлось, – так Айрита еще и мужа своего отправила с нами. – Зетт кивнул на мужчину, обнимающего Энгора. – И сына – даром, что малолетка. Сказала: «Он должен быть там!»
Аймик только головой покачал. Он знал, конечно, что у детей Мамонта и женщины своенравны, и обычаи необычны, но такое… пожалуй, чересчур даже для них. – Но как же вы смогли меня нагнать? И словно в ответ из-за поворота донеслось ржание и пофыркивание. (Лошади. Неужели?..) Зетт словно угадал его мысли:
– Да, вот пришлось и нам шестиногими стать, а то бы ни за что не успели. Мы пришли на земли детей Сайги и рассказали, куда и зачем спешим. И по чьей воле. Кто же будет воле Бессмертной противиться? Да еще после Общей Клятвы? И сыновья Сайги сказали: «Вам ни за что не догнать Вестника, если только вы не возьмете наших лошадей». Да мы и сами знали, что это так… Что ж, понабивали себе шишек, пока не научились… У мальчишки-то ловко получилось: видно, в мать пошел; ну а у нас не сразу. Но, как видишь, и мы научились.
Сыновья Бизона подтащили очередной труп. Седовласый вожак.
Энгор вдруг вырвался из рук отца, со всех ног бросился к Аймику и уткнулся в его колени:
– Северянин! Старый! Смотри: моя стрела! Первая – отцовская, вторая – моя!
– Спасибо тебе, герой! – Аймик притянул подростка к себе. – Ты молодец. Будешь воином, стрелком будешь, не хуже своего отца!
Поймав взгляд Вестника, рыжеволосый приблизился и отдал низкий поклон:
– Ламон, сын Тхареда, горец из Рода Медведя, счастлив тем, что наши руки и глаза помогли Вестнику Мудрых и Могучих сохранить свою тропу!
(А! Так вот почему его лицо показалось знакомым. Кажется, Аймик даже видел Ламона мельком на пиру Победы. Только еще безусого. А сейчас он похож на своего отца – такого, каким был тогда Тхаред…)
7
Последнего убитого – того самого, что заманил Аймика в ловушку, – положили в стороне от остальных.
– Хороший удар! – тихо сказал один из сыновей Бизона, почтительно возвращая Аймику его копье.
И сыновья Мамонта, и горец, и сыновья Бизона собрались вместе, словно и не было между ними никогда никакой вражды.
– Этот не наш. – Колдун Рода Бизона кивнул на убитого Аймиком. – А вот они – наши. Бывшие наши, – поправился он. – Да, приведите этого пащенка!
Аймик только сейчас заметил, что мальчишка, прятавшийся за спинами тех, кто валялись бездыханными, не убит. Он стоял на коленях в стороне, прижав к груди руки, и трясся от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71