Я буду здесь учиться.
– Да? – юноша с недоверием покачал головой и сказал: – Тогда тебе, наверное, стоит обратиться к ректору. Его зовут Лаций Плант, его кабинет расположен на третьем этаже, в самом конце, за стеклянной дверью. Пойдешь прямо…
Тут в вестибюле появилось третье лицо – пожилой невысокий человек с сединой на висках. Он собирался пройти в одну из галерей, но резко задержался и спросил:
– Эй, мальчик, ты, случайно не Ронис Ворансон?
Рон с огромным облегчением подтвердил, что он-то как раз и есть Ронис Ворансон и ждет-не дождется, когда кто-нибудь скажет ему, куда идти.
– Я Талебрант, лорд Кестер, маг. Тебя назначили ко мне в ученики. Но давай сперва заглянем к ректору.
В кабинете ректора стоял длинный стол с рядом кресел, письменный стол – место работы Планта и несколько шкафов. Рядом с креслом ректора, за его спиной висела блестящая черная доска, но было непохоже, чтобы на ней писали мелом.
– Итак, – произнес Талебрант, – Ронис Ворансон из цеха художников Андикрона; Лаций, лорд Плант, ректор школы третьего полукружья Кэрол Тивендаля.
– Добро пожаловать, мой мальчик. – ректор поднялся с кресла, чтобы поприветствовать Кестера с Ронисом. Он, как и Талебрант, был чистокровным твен.
– Прошу садиться. Итак, Рон, ты, наверное, уже знаешь, что твоим наставником здесь будет Талебрант. Если то, что рассказал Руджен о твоих способностях и о твоем быстром продвижении в школе – правда, то ты вполне сможешь у нас учиться. Но, я вижу, ты торопыга. Здесь спешить не нужно. Если будет необходимо, пройдешь первый курс еще раз. У нас всего несколько детей, так что, нет смысла их объединять, они обучаются индивидуально. Кроме того, почти все они моложе тебя и еще ходят в школу. Да и ты ведь тоже ученик?
– Нет, мой лорд. Когда я уезжал, мне присвоили звание подмастерья, хотя я и должен его оправдать.
– Надо же! Поздравляю! Но ты все равно должен посещать цех художников, хотя бы раз в ладонь. Он, кстати, тоже находится в городе. На первом курсе всего три теоретических предмета, но в каждом нужно разобраться как следует. Уделяй теории больше времени, чем практике, особенно задачам. Хорошо было бы, если бы ты посещал лекции в цехе математиков, или, если хочешь, читай книги из нашей библиотеки. Мы нарочно попросили прислать тебя в середине осени, чтобы к началу учебного года ты мог освоиться.
Лаций поговорил с Роном еще минут двадцать о Налекте, который приходился ему двоюродным братом, и отпустил с миром.
* * *
– Я, конечно, не буду учить тебя сам, во всяком случае, первые два года. Я – лишь тот, к кому можно обратиться за советом. Заниматься с тобой будет один из моих подмастерьев, его зовут Санто. Но мне интересно, что же ты все-таки умеешь.
Талебрант жестом пригласил Рона сесть на диван. Они находились в гостинной мастера.
– Вот, – маг показал на небольшую миску. – Мой суп остыл. Не будешь ли так любезен его вскипятить?
Рон нахмурился, и через несколько минут жидкость в миске забулькала. Талебрант подцепил на нож и сунул в рот одну из тефтелек, плававших в супе. Как и следовало ожидать, внутри она была совсем холодной.
– Ах ты, хитрец! Вскипятить воду может каждый дурак, а ты попробуй, нагрей равномерно!
Уши Рона покраснели. Он надеялся, что Талебрант не станет пробовать, или, по крайней мере, остальные инградиенты успеют согреться сами.
– А как насчет того, чтобы заморозить мой сок? На дворе прохладно, и больше подойдет что-нибудь горячее, но я, так и быть, претерплю лишения. Только на этот раз как следует!
Мысль что-нибудь заморозить еще ни разу не приходила Рону в голову, и ему пришлось изрядно попотеть, прежде, чем в стакане появились кристалики льда.
– Так. А ветер ты создать можешь?
– Боюсь, что нет, мой господин. У меня пока не получается. Разве что, с помощью легких.
– Должно быть, ты пользуешься не теми законами. – важно сказал Талебрант. – Но всему – свое время. А теперь…
Маг поднялся и вытащил из шкафа кубок связи.
– Видел когда-нибудь такую вещь?
Рон поколебался, прежде чем ответить.
– Да. Принц Эмрио показывал мне похожий. – он сказал так, надеясь, что Руджен не его выдал. Талебрант принял его колебания за попытку вспомнить.
– Ты знаком с принцем? Ах, да. А он рассказывал, как им пользоваться?
– Да. Он смотрел в него при мне.
– Попробуй что-нибудь в нем увидеть.
– А что?
– Ну, хотя бы Ротонну, – в его голосе прозвучало что-то, заставившее Рона насторожиться. Он некоторое время внимательно смотрел в кубок, но потом вздохнул:
– Нет, не получается. Ничего не могу вспомнить, все расплывается.
– Ты всего три года не был дома и ничего не можешь вспомнить?
– До этого я жил в рабстве в Трис-Броке, – мрачно сказал Рон, не уточняя срок.
– Ну, хорошо. Тогда что-нибудь другое, например, школу.
Рон успел сообразить, что слишком спешить не стоит, и постарался показать, как он напрягается. Затем он позволил изображению войти в кубок. В их старой комнате Пек вкручивал какому-то мальку, заставляя, по-видимому, убирать перья после очередного побоища. Рон не смог сдержать улыбки. Радовался он и по другой причине – к счастью, Кестер не захотел ему помочь, иначе сразу бы догадался, что ротен притворяется.
– Странно, что ты не смог достать Ротонну. Неужели, тебе не интересно, что там происходит?
– Я – гражданин Кэрол Тивендаля, мой господин.
Тон был выбран правильно – Талебрант сразу улыбнулся и сменил тему.
Глава 12
957 – 962 гг. п.и. Школа третьего полукружья, Кэрол Тивендаль
Общежитие, как и все остальные здания, было построено несколько столетий назад, но внутри все было переоборудовано на современный лад. Сейчас, когда школа не была единственной в стране, не было нужды держать более восьмидесяти учеников. Почти все они были уже взрослые – по пятнадцати-двадцати лет, и многие снимали квартиры в городе. Когда в общежитие прибыл Рон, там, не считая преподавателей, занимавших верхний этаж, проживало примерно сорок человек. Рон делил квартиру с одним из учеников, девятнадцатилетним Кластом Фиером. Каждый из них имел отдельную комнату-спальню, а гостинная и ванная у них были общими.
Впервые в жизни у Рона появилась своя комната, и это было ему по душе – он любил одиночество. Сосед попался доброжелательный, но первое время они близко не сходились. У каждого были свои заботы. Рон осваивался на новом месте, а Класт сдавал предметы третьего года обучения.
Зимой, погруженные в занятия, они тоже редко пускались в разговоры, но к началу весны все-таки узнали друг друга поближе.
Как-то в апреле, когда было уже тепло, и погода располагала к прогулкам, Класт предложил показать Рону город.
Они вышли за городскую стену и, не спеша, побрели по улочке с аллеей посередине. Справа и слева тянулись огороженные невысокой решеткой или барьером из цветного кирпича домики в один или два этажа. Газоны перед ними уже покрывала свежая трава, но цветов еще не было. Класт и Рон шли, негромко беседуя.
– Надо же, – сказал Рон. – в стране всего десять семей лордов, и не очень больших, а ты уже шестой лорд, с которым я знаком.
– Неудивительно, – заметил Класт, знавший историю Рона. – При дворе и в третьем полукружье лорды не так уж редки.
– Да, – задумчиво произнес Рон.
– Среди лордов много магов – ведь они прямые потомки соратников Тивендаля и почти все чистокровные твен. Нас воспитывают в уверенности, что магия – наша стихия, и уж, конечно, ни одному лорду в голову не придет бояться волшебства, как какому-нибудь дикому эдору с каменистых островов. Уверенность в себе немало значит. Кроме того, быть магом престижно, у них в руках половина власти над Мэгиеной. Особенно лордов много в школах Аулэйноса и Кэрол Тивендаля, ведь здесь постоянные ставки трех семей – Фиеров, Плантов и Кестеров. У нас, конечно, есть недвижимость и в других городах, но большинство из нас обыкновенно живут здесь.
– Почему же ты живешь в общежитии?
– Дома слишком шумно, весело. Если хочешь чему-нибудь научиться, приходится жить здесь. По крайней мере, тут достаточно комнат и для попоек, и для занятий. Легче удерживаться от соблазна.
– А как получилось, что не все лорды живут в столице?
– Во-первых, это – тоже столица. У каждого своя гордость. Кроме того, там и так уже живут пять семейств – слишком тесно.
– Постой, а остальные два? Столиц ведь больше нет?
– Кронлины предпочитают Андикрон, а семья Стариэль – Толлит. Пусть не столица, зато город – безоговорочно их, они могут диктовать там свою волю. Может, они и правы. Во всяком случае, это лучше, чем грызть друг другу глотки, как Планты и Кестеры.
– Планты и Кестеры грызутся? – недоверчиво повторил Рон. – А мне показалось, что Талебрант и Лаций хорошо друг к другу относятся.
– Ну еще бы! Не будут же они прилюдно награждать друг друга пощечинами! Особенно при учениках. Но если есть возможность, каждый из них сделает другому гадость.
– А на чьей стороне твоя семья?
– О, у нас самая выгодная позиция. Ведь когда две собаки дерутся, кость сплошь и рядом достается третьей.
Они подошли к началу полей, окружавших город. Здесь велись дорожные работы – рабы мостили дорогу, рыли по бокам канавки, сажали деревца и кустарники.
– Наконец-то занялись сухопутным путем к Банноку. Река уже не может справиться с потоком грузов и переселенцев. Да и места здесь дикие, пора проложить хорошие дороги. У короля нет возможности строить слишком много самому – нужна дешевая рабочая сила, а дети рабов уходят из-под его руки. Через поколение уже никого нет. Но зато, после завоеваний, как оживляется строительство! Тогда рабочей силы так много, что пленников продают с аукциона. Вот скоро захватим Ротонну!..
Класт резко оборвал речь, но извиняться не стал – он был лордом. Разговор переел на другую тему. Вдруг Рон резко остановился и пошатнулся, будто его ударили тараном в грудь. Он узнал в одном из рабов того самого воина, стражника форта, что был с Гелем, когда на них напали эдоры. Ротен был обнажен по пояс, грязный, весь в пыли. Под кожей играли мускулы, но осанка стала сгорбленной, а голову он втягивал в плечи, словно боялся удара. На спине он тащил корзину с камнями, которыми была нагружена телега, стоявшая в двадцати шагах.
Рон покраснел, больше всего ему хотелось провалиться под землю, чтобы его не было видно. Добротная одежда и новехонькие сапоги жгли его огнем. Он мечтал лишь об одном – чтобы ротен не обернулся, иначе он умрет со стыда.
Класт проследил за его взглядом, и Рон поспешно выдавил:
– Пойдем отсюда.
Юный лорд внимательно посмотрел на Рона, но ничего не сказал.
«Я не смогу так жить. Я видел лишь одного, а что будет, когда вся страна наполнится ими? Придется уехать на северо-восточный или – сражаться.»
* * *
На этот раз Рон действительно не спешил вперед. Он изучал теорию, пока все не становилось кристально ясным. Надо сказать, что она оказалась сложнее математики и Рону давалась с трудом. Но он продолжал разбираться и все время повторял пройденное.
Обычно восторженные ученики, только что принятые в школу, доводят себя до нервного истощения, втихомолку применяя применяя свои новые возможности. Но Рон уже несколько утомился от своих самопальных занятий в лесу, и даже не понадобилось взбучки подмастерья, чтобы заставить его соблюдать график тренировок.
Тем не менее, Рону по сравнению с остальными учениками, легко удавалась «дикая» магия. Стоило ему понять, что хочет от него учитель, и он с легкостью выполнял любое простое упражнение.
С одной стороны это было хорошо, но с другой – возникал соблазн не разбираться в теории. Но Рон не давал себе спуску. Ротен страшно желал стать магом, он понял это с первого мига, когда встретился с магией Эмрио и Фингара. Это желание сперва утихло, заслоненное насущными проблемами, но возродилось с новой силой после встречи с Рудженом. Поэтому мальчик брал от своих учителей все, что только мог, уча даже то, что ему казалось ненужным. В душе Рон был педантом.
Простейшая магия называлась дикой от того, что была интуитивной. Теория была нужна, чтобы разобраться в сути процесса, а заклинания пробуждали в мозгу новые силы и помогали сосредоточиться. Они на четверть, если не больше, облегчали работу мага, как рычаг облегчает работу каменщика. Но только постигший законы, по которым они строятся, мог создать что-то новое, и поэтому теоретическая магия ценилась во много раз выше «дикой».
А вторая била из Рона ключом. Еще в начале зимы Санто сказал Рону:
– Если бы мы не знали, что не возвращаемся на этот уровень, я бы сказал, что в прошлой жизни ты был магом. И как это у тебя все так просто получается?
– Прости, я не совсем понял…
– Насчет чего?
– О прошлой жизни.
– А разве ты не знаешь, что с нами случается после смерти?
– В школе об этом не рассказывали…
– Наверное, потому, что про это почти никто ничего толком не знает. И рассказывать-то нечего. Да это и не важно.
– И все-таки?
– Впервые что-то узнали, когда ученики Тивендаля сумели поговорить с умершим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Да? – юноша с недоверием покачал головой и сказал: – Тогда тебе, наверное, стоит обратиться к ректору. Его зовут Лаций Плант, его кабинет расположен на третьем этаже, в самом конце, за стеклянной дверью. Пойдешь прямо…
Тут в вестибюле появилось третье лицо – пожилой невысокий человек с сединой на висках. Он собирался пройти в одну из галерей, но резко задержался и спросил:
– Эй, мальчик, ты, случайно не Ронис Ворансон?
Рон с огромным облегчением подтвердил, что он-то как раз и есть Ронис Ворансон и ждет-не дождется, когда кто-нибудь скажет ему, куда идти.
– Я Талебрант, лорд Кестер, маг. Тебя назначили ко мне в ученики. Но давай сперва заглянем к ректору.
В кабинете ректора стоял длинный стол с рядом кресел, письменный стол – место работы Планта и несколько шкафов. Рядом с креслом ректора, за его спиной висела блестящая черная доска, но было непохоже, чтобы на ней писали мелом.
– Итак, – произнес Талебрант, – Ронис Ворансон из цеха художников Андикрона; Лаций, лорд Плант, ректор школы третьего полукружья Кэрол Тивендаля.
– Добро пожаловать, мой мальчик. – ректор поднялся с кресла, чтобы поприветствовать Кестера с Ронисом. Он, как и Талебрант, был чистокровным твен.
– Прошу садиться. Итак, Рон, ты, наверное, уже знаешь, что твоим наставником здесь будет Талебрант. Если то, что рассказал Руджен о твоих способностях и о твоем быстром продвижении в школе – правда, то ты вполне сможешь у нас учиться. Но, я вижу, ты торопыга. Здесь спешить не нужно. Если будет необходимо, пройдешь первый курс еще раз. У нас всего несколько детей, так что, нет смысла их объединять, они обучаются индивидуально. Кроме того, почти все они моложе тебя и еще ходят в школу. Да и ты ведь тоже ученик?
– Нет, мой лорд. Когда я уезжал, мне присвоили звание подмастерья, хотя я и должен его оправдать.
– Надо же! Поздравляю! Но ты все равно должен посещать цех художников, хотя бы раз в ладонь. Он, кстати, тоже находится в городе. На первом курсе всего три теоретических предмета, но в каждом нужно разобраться как следует. Уделяй теории больше времени, чем практике, особенно задачам. Хорошо было бы, если бы ты посещал лекции в цехе математиков, или, если хочешь, читай книги из нашей библиотеки. Мы нарочно попросили прислать тебя в середине осени, чтобы к началу учебного года ты мог освоиться.
Лаций поговорил с Роном еще минут двадцать о Налекте, который приходился ему двоюродным братом, и отпустил с миром.
* * *
– Я, конечно, не буду учить тебя сам, во всяком случае, первые два года. Я – лишь тот, к кому можно обратиться за советом. Заниматься с тобой будет один из моих подмастерьев, его зовут Санто. Но мне интересно, что же ты все-таки умеешь.
Талебрант жестом пригласил Рона сесть на диван. Они находились в гостинной мастера.
– Вот, – маг показал на небольшую миску. – Мой суп остыл. Не будешь ли так любезен его вскипятить?
Рон нахмурился, и через несколько минут жидкость в миске забулькала. Талебрант подцепил на нож и сунул в рот одну из тефтелек, плававших в супе. Как и следовало ожидать, внутри она была совсем холодной.
– Ах ты, хитрец! Вскипятить воду может каждый дурак, а ты попробуй, нагрей равномерно!
Уши Рона покраснели. Он надеялся, что Талебрант не станет пробовать, или, по крайней мере, остальные инградиенты успеют согреться сами.
– А как насчет того, чтобы заморозить мой сок? На дворе прохладно, и больше подойдет что-нибудь горячее, но я, так и быть, претерплю лишения. Только на этот раз как следует!
Мысль что-нибудь заморозить еще ни разу не приходила Рону в голову, и ему пришлось изрядно попотеть, прежде, чем в стакане появились кристалики льда.
– Так. А ветер ты создать можешь?
– Боюсь, что нет, мой господин. У меня пока не получается. Разве что, с помощью легких.
– Должно быть, ты пользуешься не теми законами. – важно сказал Талебрант. – Но всему – свое время. А теперь…
Маг поднялся и вытащил из шкафа кубок связи.
– Видел когда-нибудь такую вещь?
Рон поколебался, прежде чем ответить.
– Да. Принц Эмрио показывал мне похожий. – он сказал так, надеясь, что Руджен не его выдал. Талебрант принял его колебания за попытку вспомнить.
– Ты знаком с принцем? Ах, да. А он рассказывал, как им пользоваться?
– Да. Он смотрел в него при мне.
– Попробуй что-нибудь в нем увидеть.
– А что?
– Ну, хотя бы Ротонну, – в его голосе прозвучало что-то, заставившее Рона насторожиться. Он некоторое время внимательно смотрел в кубок, но потом вздохнул:
– Нет, не получается. Ничего не могу вспомнить, все расплывается.
– Ты всего три года не был дома и ничего не можешь вспомнить?
– До этого я жил в рабстве в Трис-Броке, – мрачно сказал Рон, не уточняя срок.
– Ну, хорошо. Тогда что-нибудь другое, например, школу.
Рон успел сообразить, что слишком спешить не стоит, и постарался показать, как он напрягается. Затем он позволил изображению войти в кубок. В их старой комнате Пек вкручивал какому-то мальку, заставляя, по-видимому, убирать перья после очередного побоища. Рон не смог сдержать улыбки. Радовался он и по другой причине – к счастью, Кестер не захотел ему помочь, иначе сразу бы догадался, что ротен притворяется.
– Странно, что ты не смог достать Ротонну. Неужели, тебе не интересно, что там происходит?
– Я – гражданин Кэрол Тивендаля, мой господин.
Тон был выбран правильно – Талебрант сразу улыбнулся и сменил тему.
Глава 12
957 – 962 гг. п.и. Школа третьего полукружья, Кэрол Тивендаль
Общежитие, как и все остальные здания, было построено несколько столетий назад, но внутри все было переоборудовано на современный лад. Сейчас, когда школа не была единственной в стране, не было нужды держать более восьмидесяти учеников. Почти все они были уже взрослые – по пятнадцати-двадцати лет, и многие снимали квартиры в городе. Когда в общежитие прибыл Рон, там, не считая преподавателей, занимавших верхний этаж, проживало примерно сорок человек. Рон делил квартиру с одним из учеников, девятнадцатилетним Кластом Фиером. Каждый из них имел отдельную комнату-спальню, а гостинная и ванная у них были общими.
Впервые в жизни у Рона появилась своя комната, и это было ему по душе – он любил одиночество. Сосед попался доброжелательный, но первое время они близко не сходились. У каждого были свои заботы. Рон осваивался на новом месте, а Класт сдавал предметы третьего года обучения.
Зимой, погруженные в занятия, они тоже редко пускались в разговоры, но к началу весны все-таки узнали друг друга поближе.
Как-то в апреле, когда было уже тепло, и погода располагала к прогулкам, Класт предложил показать Рону город.
Они вышли за городскую стену и, не спеша, побрели по улочке с аллеей посередине. Справа и слева тянулись огороженные невысокой решеткой или барьером из цветного кирпича домики в один или два этажа. Газоны перед ними уже покрывала свежая трава, но цветов еще не было. Класт и Рон шли, негромко беседуя.
– Надо же, – сказал Рон. – в стране всего десять семей лордов, и не очень больших, а ты уже шестой лорд, с которым я знаком.
– Неудивительно, – заметил Класт, знавший историю Рона. – При дворе и в третьем полукружье лорды не так уж редки.
– Да, – задумчиво произнес Рон.
– Среди лордов много магов – ведь они прямые потомки соратников Тивендаля и почти все чистокровные твен. Нас воспитывают в уверенности, что магия – наша стихия, и уж, конечно, ни одному лорду в голову не придет бояться волшебства, как какому-нибудь дикому эдору с каменистых островов. Уверенность в себе немало значит. Кроме того, быть магом престижно, у них в руках половина власти над Мэгиеной. Особенно лордов много в школах Аулэйноса и Кэрол Тивендаля, ведь здесь постоянные ставки трех семей – Фиеров, Плантов и Кестеров. У нас, конечно, есть недвижимость и в других городах, но большинство из нас обыкновенно живут здесь.
– Почему же ты живешь в общежитии?
– Дома слишком шумно, весело. Если хочешь чему-нибудь научиться, приходится жить здесь. По крайней мере, тут достаточно комнат и для попоек, и для занятий. Легче удерживаться от соблазна.
– А как получилось, что не все лорды живут в столице?
– Во-первых, это – тоже столица. У каждого своя гордость. Кроме того, там и так уже живут пять семейств – слишком тесно.
– Постой, а остальные два? Столиц ведь больше нет?
– Кронлины предпочитают Андикрон, а семья Стариэль – Толлит. Пусть не столица, зато город – безоговорочно их, они могут диктовать там свою волю. Может, они и правы. Во всяком случае, это лучше, чем грызть друг другу глотки, как Планты и Кестеры.
– Планты и Кестеры грызутся? – недоверчиво повторил Рон. – А мне показалось, что Талебрант и Лаций хорошо друг к другу относятся.
– Ну еще бы! Не будут же они прилюдно награждать друг друга пощечинами! Особенно при учениках. Но если есть возможность, каждый из них сделает другому гадость.
– А на чьей стороне твоя семья?
– О, у нас самая выгодная позиция. Ведь когда две собаки дерутся, кость сплошь и рядом достается третьей.
Они подошли к началу полей, окружавших город. Здесь велись дорожные работы – рабы мостили дорогу, рыли по бокам канавки, сажали деревца и кустарники.
– Наконец-то занялись сухопутным путем к Банноку. Река уже не может справиться с потоком грузов и переселенцев. Да и места здесь дикие, пора проложить хорошие дороги. У короля нет возможности строить слишком много самому – нужна дешевая рабочая сила, а дети рабов уходят из-под его руки. Через поколение уже никого нет. Но зато, после завоеваний, как оживляется строительство! Тогда рабочей силы так много, что пленников продают с аукциона. Вот скоро захватим Ротонну!..
Класт резко оборвал речь, но извиняться не стал – он был лордом. Разговор переел на другую тему. Вдруг Рон резко остановился и пошатнулся, будто его ударили тараном в грудь. Он узнал в одном из рабов того самого воина, стражника форта, что был с Гелем, когда на них напали эдоры. Ротен был обнажен по пояс, грязный, весь в пыли. Под кожей играли мускулы, но осанка стала сгорбленной, а голову он втягивал в плечи, словно боялся удара. На спине он тащил корзину с камнями, которыми была нагружена телега, стоявшая в двадцати шагах.
Рон покраснел, больше всего ему хотелось провалиться под землю, чтобы его не было видно. Добротная одежда и новехонькие сапоги жгли его огнем. Он мечтал лишь об одном – чтобы ротен не обернулся, иначе он умрет со стыда.
Класт проследил за его взглядом, и Рон поспешно выдавил:
– Пойдем отсюда.
Юный лорд внимательно посмотрел на Рона, но ничего не сказал.
«Я не смогу так жить. Я видел лишь одного, а что будет, когда вся страна наполнится ими? Придется уехать на северо-восточный или – сражаться.»
* * *
На этот раз Рон действительно не спешил вперед. Он изучал теорию, пока все не становилось кристально ясным. Надо сказать, что она оказалась сложнее математики и Рону давалась с трудом. Но он продолжал разбираться и все время повторял пройденное.
Обычно восторженные ученики, только что принятые в школу, доводят себя до нервного истощения, втихомолку применяя применяя свои новые возможности. Но Рон уже несколько утомился от своих самопальных занятий в лесу, и даже не понадобилось взбучки подмастерья, чтобы заставить его соблюдать график тренировок.
Тем не менее, Рону по сравнению с остальными учениками, легко удавалась «дикая» магия. Стоило ему понять, что хочет от него учитель, и он с легкостью выполнял любое простое упражнение.
С одной стороны это было хорошо, но с другой – возникал соблазн не разбираться в теории. Но Рон не давал себе спуску. Ротен страшно желал стать магом, он понял это с первого мига, когда встретился с магией Эмрио и Фингара. Это желание сперва утихло, заслоненное насущными проблемами, но возродилось с новой силой после встречи с Рудженом. Поэтому мальчик брал от своих учителей все, что только мог, уча даже то, что ему казалось ненужным. В душе Рон был педантом.
Простейшая магия называлась дикой от того, что была интуитивной. Теория была нужна, чтобы разобраться в сути процесса, а заклинания пробуждали в мозгу новые силы и помогали сосредоточиться. Они на четверть, если не больше, облегчали работу мага, как рычаг облегчает работу каменщика. Но только постигший законы, по которым они строятся, мог создать что-то новое, и поэтому теоретическая магия ценилась во много раз выше «дикой».
А вторая била из Рона ключом. Еще в начале зимы Санто сказал Рону:
– Если бы мы не знали, что не возвращаемся на этот уровень, я бы сказал, что в прошлой жизни ты был магом. И как это у тебя все так просто получается?
– Прости, я не совсем понял…
– Насчет чего?
– О прошлой жизни.
– А разве ты не знаешь, что с нами случается после смерти?
– В школе об этом не рассказывали…
– Наверное, потому, что про это почти никто ничего толком не знает. И рассказывать-то нечего. Да это и не важно.
– И все-таки?
– Впервые что-то узнали, когда ученики Тивендаля сумели поговорить с умершим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46