В этом мире он человек, от которого зависит многое. Недаром же его пытались захватать эти хреновы «боги» обрии, мать их так.
Может, это сбываются фантазии, в которых он представлял себя мудрым полководцем, ведущим армии в битвы? Теперь у него всё происходит на самом деле. Но сейчас почему-то ему совсем не хочется участвовать в сражениях и командовать воинами. Мечты мечтами, а здесь у битвы совсем другой, отнюдь не романтический окрас, здесь царит реальная смерть. Тут он отвечает за жизни как своих воинов, так и целых народов. Не говоря уже про то, что может сам сложить голову.
Но иного пути у него нет. Внезапно Алексей понял, что уже не сможет бросить тех, кто ему доверяет, кто на него надеется. Он будет с ними до конца, каким бы он ни оказался.
Рядом легонько пошевелилась спящая женщина. Алексей с нежностью посмотрел Брайану, чья голова покоилась у него на плече. Пышные волосы, источающие аромат полевых цветов, разметались вокруг. Спокойное дыхание обдает шею нежным теплом. Спокойное лицо стало совсем безмятежным, как у юной девочки. Алексей покрепче прижал к себе свою подругу.
Здесь он встретил женщину, которую полюбил. Он нашел в Брайане всё, что так долго и безуспешно искал: физическую и душевную красоту, чуткость и понимание, открытость и естественность, непосредственность и чувственность. Алексей чувствовал, что любимая отвечает ему тем же. Здесь его любили не за положение в обществе или за деньги отца, не за физическую красоту. Его любили таким, какой он есть.
Ему есть, что здесь терять и кого защищать. Nо passaran!
* * *
«Ну почему сейчас, когда он обрел любимого человека, почему сейчас надвигается война? Где он может погибнуть…» Об этом думать не хотелось.
Алексей осторожно переложил голову Брайаны на подушку, встал, оделся и тихонько выскользнул на улицу.
Свет в окнах жилища жреца указывал, что Будивою тоже не спится в эту позднюю пору. И когда Алексей вошел внутрь, хозяин сидел за столом, а перед ним стоял тот самый металлический ларец. Открытый.
— Удалось? — взволнованно воскликнул Алексей.
— Не шуми, — успокоил его жрец. — Садись лучше. Не спится же некоторым…
В руках Будивой держал несколько светло-желтых листов. В свете лампы они были похожи на бумагу, но очень плотную и эластичную. Листы были с обеих сторон испещрены мелкими знаками.
— Что это? Это было внутри? — любопытствовал Алексей.
— Ох, и че ж тебе не спится рядом с твоей красавицей, — с притворным недовольством пробурчал Будивой.
Но Алексей не унимался:
— Что там написано?
— Клинопись это древняя. Никто уже не знает эту письменность. Умерла она давно. Вместе с теми, кто писал эти знаки.
— Жаль…
— Конечно, жаль. Я вот уже в пятый раз перечитываю. Но до сих пор не всё мне понятно.
Алексей недоверчиво посмотрел на Будивоя и наконец-то сел напротив.
— Пятый раз? Ты же сказал, что никто не знает этой письменности.
— Точно. Никто не знает. Знал лишь старый потворник, живший неподалеку от руин. Он показывал мне древние записи на таком языке, и я немного научился разбирать эту клинопись. Здесь, — Будивой потряс листками, — здесь написано очень похожими знаками, хотя некоторые и отличаются.
— И о чем же здесь пишут?
Жрец положил записи на стол, прикрыл их ладонями и скорбно вздохнул.
— Это — последние часы и минуты жизни одного человека. Это записки служителя, который был писарем при тамошнем правителе. Он называет их страну Тирумия. Могучая империя, владения которой простирались на большие расстояния. Страна, уничтоженная ордами существ, пришедших с юга. Те руины — город Белагерунг, последний оплот тирумцев. Этот человек писал как раз в тот момент, когда последние защитники города укрылись в цитадели и оборонялись от наседающих тварей.
Будивой отложил в сторону содержимое ящика, оставив в руках последний лист.
— Вот как он заканчивает свой рассказ: «Император уже пал. Его разодрали на куски, когда под напором прыгунов погиб последний хранитель тела правителя. Сейчас горстка солдат во главе с могучим Белидорфом удерживает проход во внутренний двор цитадели. У меня есть еще десяток минут или чуть больше, чтобы запечатать весть о падении великой Тирумии в ящик из кинорского металла, спрятать его в подвале, взять в руки кинжал… Твари пожрут мое тело уже мертвым. Прощайте, потомки. Кинрад, сын Перимаха.
Жилище жреца заполнилось звенящей тишиной, нарушаемой только звуками грызущего доски древоточца и шелестом предутреннего ветерка за окнами. Посреди этого молчания у Алексея возник образ драмы, которая разыгралась на месте теперешних руин возле жаркой пустыни.
…Последний оплот некогда могучего государства. Во внутренней цитадели города укрылись уцелевшие женщины и маленькие дети. Женщины прижимают к себе притихших малышей, прислушиваясь к всё приближающимся звукам боя. Там горстка израненных воинов бьется с превосходящим врагом, из последних сил сдерживая наступающих от вторжения в цитадель. Отважные воины в грязных измятых доспехах намертво стоят на пути озлобленных порождений, рвущихся за стену. Но конец неизбежен, люди обречены. Все другие города уже пали. Император погиб. Помощи ждать неоткуда. Они — последние… Никакой надежды…
Алексей тряхнул головой, сбрасывая наваждение.
— Будивой, а какие твари уничтожили это царство?
— Ну… он называл их «Рой». Они летают, прыгают и стреляют жалами. Упомянутые существа Роя названы «хабби». По описанию, некоторые из них похожи на ту тварь, голову которой монги повезли в Анком.
Алексей напрягся.
— Ты хочешь сказать…
— Да ничего я не хочу сказать. О златовласых людях здесь ничего нет. Твари были. Одни…
— Будивой, расскажи мне поподробнее о тварях. Сопоставим с тем, что рассказывают ящеры. Хоть лучше будем знать, что нас ждет. Чего молчишь?
— Тягостно мне. Если такие твари когда-то смогли уничтожить могучее королевство… то что же будет с нами? Теперь этими созданиями заправляют люди, обладающие силой.
— Будивой, — жестко произнес Алексей, — я не буду тебя утешать. Да ты в этом и не нуждаешься.
— Ты думаешь, твое оружие их остановит?
— Послезавтра посмотрим. Мастер обещал показать его.
На следующий день Алексей вызвал Икташа, и они снова посетили резервацию кхадов, где уже остались только мужчины и дети. Большинство женщин-воинов были в распоряжении Ратибора где-то на границе Степи.
В детальном разговоре с Кх-х-ха Алексей убедился, что изображаемые древним писцом твари очень похожи на тех, что стали причиной исхода остатков ящеров из их родных болот. И по возвращении он засел за подробные описания всех известных ему существ Роя, восстанавливая по крупице их облики, строение и боевые характеристики. Ведь ему надо донести всё это воинам четырех народов, которые должны знать заранее, с чем им придется столкнуться. Поэтому он целую ночь писал и делал детальные зарисовки.
Чтобы как-то обозначить разновидности тварей Роя, Алексей использовал названия, которые приводил в своем сказании писец-тирумец. Всех вместе он называл «хабби». Первыми из хабби в списке Алексея были «каптеры» — те самые «жуки», с которыми он имел возможность довольно близко познакомиться. Они в основном атаковали с воздуха, снося головы своим жертвам с помощью мощных серпообразных жвал.
Основную часть наземных тварей составляли «скверты», которых Алексей для себя назвал «богомолами» за некоторое сходство с этими насекомыми. Если верить описаниям тирумцев и кхадов, эти создания внешне были похожи на людей, напоминая их жуткую копию. Голова «богомолов» напоминала голову рыцаря в плоском глухом шлеме с небольшими прорезями-глазами. Корпус скверты держали вертикально, передвигаясь на двух парах ног. А две передние конечности у них оканчивались своеобразными мечами — затвердевшими и очень прочными хитиновыми «клинками».
Следующими были «стаго», или «прыгуны». Опасные твари, которые могли резким прыжком преодолеть расстояние и вонзить свои челюсти в жертву. Прыгуны обладали страшным оружием: подо ртом у них была сложена членистая ловушка с тремя жуткими загнутыми зубцами. Стаго выбрасывал свою ловушку, как хамелеон, на расстояние нескольких метров. Зубцы впивались в плоть, намертво зацепляясь, и прыгун подтягивал тело жертвы к себе. Эти порождения Роя напомнили Алексею «чужих» из одноименного фильма.
На расстоянии разили «слазии», «осы» по-алексеевому. С яркой полосато-оранжевой окраской, эти твари стреляли большими жалами. Ядовитыми или нет, Алексею пока выяснить не удалось. Но запас жал у них был большой.
И самыми мощными из заочно известных Алексею тварей Роя были «гефросы», по-своему Алексей их обозвал «жужелицы». Большие панцирные махины размером с микроавтобус, вооруженные размашистыми усами, больше похожими на косы. С их помощью жужелицы сметали всё на своем пути, давя и разрубая свои жертвы.
Чьим порождением был Рой? Природы или кого-то из мыслящих вроде обриев? Алексей склонялся к мысли, что Рой возник сам по себе. Ведь опустошали же его создания земли этого мира еще в незапамятные времена. И не было тогда никаких обриев. Или о них просто не упоминает тирумец Кинрад?
По предположениям Алексея, Рой с какой-то периодичностью (промежутки между которой измеряются тысячелетиями) давал вспышки численности и начинал мигрировать, уничтожая на своем пути всё живое. Потом его существа вымирали от нехватки пищи. И вот откуда-то появились эти «боги» обрии, которые смогли подчинить себе Рой и заставить тварей повиноваться. И теперь в подчинении златовласых была многочисленная и хорошо сбалансированная армия.
По представлениям Алексея, каггеры были «авиацией» этой армии, скверты — «пехотой», прыгуны представляли эквивалент конницы, слазии были «артиллерией», а гефросы — так это настоящие «танки».
«Вот ведь какие приспособления возникли в здешней природе. Или это проделки ихнего Бая, так, кажется, зовут творителя тутошнего мира? Теперь надо хорошенько думать, что мы можем противопоставить как силе обриев, так и Рою. Надеюсь, что нас не настигнет участь Тирумии. Как писал древний писец, после вторжения тварей этому могучему государству наступил полный писец. А мы должны остановить эту мерзость!»
А через два дня всё пошло совсем не так, как предполагал Алексей, что повергло его в пучину отчаяния и безысходности.
Сверкая бронзовыми боками, первая отлитая пушка покоилась на лафете. Много народу собралось на «полигоне», заброшенном поле поблизости Турача. Здесь должен был грянуть первый в этом мире выстрел из огнестрельного оружия. Один из будущих артиллеристов-олавичей поднес факел к запалу, заряд зашипел, все замерли. И тут ядро, которое должно было вылететь из ствола, с оглушительным грохотом разворотило орудие. От взрыва пушки погибли четверо олавичей, еще нескольких серьезно покалечило.
А на лицах тех, кто был свидетелем этого, проступил страх. Страх от того, что гремящее оружие, которое, по обещанию чужака, должно было убивать врагов, принесло погибель для своих.
Подавленный Алексей чувствовал на себе косые взгляды тех, кто еще недавно верил в него. Люди шептались, что чужак вздумал сотворить то, что под силу лишь богам, бросающим молнии. Вот они и наказали олавичей.
Ратибор сурово молчал, Будивой же пытался утешить Алексея. Но гибель четырех человек настолько поразила Алексея, что у него совсем опустились руки. В тот день он даже не пошел ночевать домой, к Брайане, а сидел и пил брагу с Пулатом, известным в Тураче любителем хмельного.
«И ты думал, что сможешь в этих условия создать пушки? Инженер хренов! Да ты даже сам толком не знал, как они делаются! — стенало в голове, когда Алексей опрокидывал себе в глотку очередную кружку с брагой. — Развитие местной цивилизации не позволяет еще делать такое оружие. Почему я не поднес факел к орудию? Был бы уже мертв и не терзался бы от содеянного». Пулат что-то рассказывал ему, но Алексей не слушал нетрезвую болтовню. Пьяные мысли кружились в голове и не давали покоя, не позволяя расслабиться даже под воздействием алкоголя.
Так, уронив голову на грязный стол, Алексей и уснул.
Проснулся он от стука мисок — это его собутыльник шарил по столу, отгоняя хозяйничающих там тараканов и подбирая остатки пищи. Голова была тяжелой, хотелось пить. И всё, больше никаких желаний не было. Алексей взглянул на мутное окошко — из него пробивалось серое и хмурое утро. Всё вокруг было противным и мерзким, и совсем не хотелось жить.
Пулат как раз доставал из-под пола очередной кувшин с брагой, когда в двери постучали. Ворча, что людям не дают спокойно позавтракать, Пулат поплелся открывать.
— Еле тебя разыскали, — с порога воскликнул Будивой, завидев Алексея за столом этой грязной берлоги.
Не дожидаясь приглашения, жрец вошел, отодвинув хозяина, и вместе с ним зашел Мастер. Алексей смотрел на вошедших мутными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Может, это сбываются фантазии, в которых он представлял себя мудрым полководцем, ведущим армии в битвы? Теперь у него всё происходит на самом деле. Но сейчас почему-то ему совсем не хочется участвовать в сражениях и командовать воинами. Мечты мечтами, а здесь у битвы совсем другой, отнюдь не романтический окрас, здесь царит реальная смерть. Тут он отвечает за жизни как своих воинов, так и целых народов. Не говоря уже про то, что может сам сложить голову.
Но иного пути у него нет. Внезапно Алексей понял, что уже не сможет бросить тех, кто ему доверяет, кто на него надеется. Он будет с ними до конца, каким бы он ни оказался.
Рядом легонько пошевелилась спящая женщина. Алексей с нежностью посмотрел Брайану, чья голова покоилась у него на плече. Пышные волосы, источающие аромат полевых цветов, разметались вокруг. Спокойное дыхание обдает шею нежным теплом. Спокойное лицо стало совсем безмятежным, как у юной девочки. Алексей покрепче прижал к себе свою подругу.
Здесь он встретил женщину, которую полюбил. Он нашел в Брайане всё, что так долго и безуспешно искал: физическую и душевную красоту, чуткость и понимание, открытость и естественность, непосредственность и чувственность. Алексей чувствовал, что любимая отвечает ему тем же. Здесь его любили не за положение в обществе или за деньги отца, не за физическую красоту. Его любили таким, какой он есть.
Ему есть, что здесь терять и кого защищать. Nо passaran!
* * *
«Ну почему сейчас, когда он обрел любимого человека, почему сейчас надвигается война? Где он может погибнуть…» Об этом думать не хотелось.
Алексей осторожно переложил голову Брайаны на подушку, встал, оделся и тихонько выскользнул на улицу.
Свет в окнах жилища жреца указывал, что Будивою тоже не спится в эту позднюю пору. И когда Алексей вошел внутрь, хозяин сидел за столом, а перед ним стоял тот самый металлический ларец. Открытый.
— Удалось? — взволнованно воскликнул Алексей.
— Не шуми, — успокоил его жрец. — Садись лучше. Не спится же некоторым…
В руках Будивой держал несколько светло-желтых листов. В свете лампы они были похожи на бумагу, но очень плотную и эластичную. Листы были с обеих сторон испещрены мелкими знаками.
— Что это? Это было внутри? — любопытствовал Алексей.
— Ох, и че ж тебе не спится рядом с твоей красавицей, — с притворным недовольством пробурчал Будивой.
Но Алексей не унимался:
— Что там написано?
— Клинопись это древняя. Никто уже не знает эту письменность. Умерла она давно. Вместе с теми, кто писал эти знаки.
— Жаль…
— Конечно, жаль. Я вот уже в пятый раз перечитываю. Но до сих пор не всё мне понятно.
Алексей недоверчиво посмотрел на Будивоя и наконец-то сел напротив.
— Пятый раз? Ты же сказал, что никто не знает этой письменности.
— Точно. Никто не знает. Знал лишь старый потворник, живший неподалеку от руин. Он показывал мне древние записи на таком языке, и я немного научился разбирать эту клинопись. Здесь, — Будивой потряс листками, — здесь написано очень похожими знаками, хотя некоторые и отличаются.
— И о чем же здесь пишут?
Жрец положил записи на стол, прикрыл их ладонями и скорбно вздохнул.
— Это — последние часы и минуты жизни одного человека. Это записки служителя, который был писарем при тамошнем правителе. Он называет их страну Тирумия. Могучая империя, владения которой простирались на большие расстояния. Страна, уничтоженная ордами существ, пришедших с юга. Те руины — город Белагерунг, последний оплот тирумцев. Этот человек писал как раз в тот момент, когда последние защитники города укрылись в цитадели и оборонялись от наседающих тварей.
Будивой отложил в сторону содержимое ящика, оставив в руках последний лист.
— Вот как он заканчивает свой рассказ: «Император уже пал. Его разодрали на куски, когда под напором прыгунов погиб последний хранитель тела правителя. Сейчас горстка солдат во главе с могучим Белидорфом удерживает проход во внутренний двор цитадели. У меня есть еще десяток минут или чуть больше, чтобы запечатать весть о падении великой Тирумии в ящик из кинорского металла, спрятать его в подвале, взять в руки кинжал… Твари пожрут мое тело уже мертвым. Прощайте, потомки. Кинрад, сын Перимаха.
Жилище жреца заполнилось звенящей тишиной, нарушаемой только звуками грызущего доски древоточца и шелестом предутреннего ветерка за окнами. Посреди этого молчания у Алексея возник образ драмы, которая разыгралась на месте теперешних руин возле жаркой пустыни.
…Последний оплот некогда могучего государства. Во внутренней цитадели города укрылись уцелевшие женщины и маленькие дети. Женщины прижимают к себе притихших малышей, прислушиваясь к всё приближающимся звукам боя. Там горстка израненных воинов бьется с превосходящим врагом, из последних сил сдерживая наступающих от вторжения в цитадель. Отважные воины в грязных измятых доспехах намертво стоят на пути озлобленных порождений, рвущихся за стену. Но конец неизбежен, люди обречены. Все другие города уже пали. Император погиб. Помощи ждать неоткуда. Они — последние… Никакой надежды…
Алексей тряхнул головой, сбрасывая наваждение.
— Будивой, а какие твари уничтожили это царство?
— Ну… он называл их «Рой». Они летают, прыгают и стреляют жалами. Упомянутые существа Роя названы «хабби». По описанию, некоторые из них похожи на ту тварь, голову которой монги повезли в Анком.
Алексей напрягся.
— Ты хочешь сказать…
— Да ничего я не хочу сказать. О златовласых людях здесь ничего нет. Твари были. Одни…
— Будивой, расскажи мне поподробнее о тварях. Сопоставим с тем, что рассказывают ящеры. Хоть лучше будем знать, что нас ждет. Чего молчишь?
— Тягостно мне. Если такие твари когда-то смогли уничтожить могучее королевство… то что же будет с нами? Теперь этими созданиями заправляют люди, обладающие силой.
— Будивой, — жестко произнес Алексей, — я не буду тебя утешать. Да ты в этом и не нуждаешься.
— Ты думаешь, твое оружие их остановит?
— Послезавтра посмотрим. Мастер обещал показать его.
На следующий день Алексей вызвал Икташа, и они снова посетили резервацию кхадов, где уже остались только мужчины и дети. Большинство женщин-воинов были в распоряжении Ратибора где-то на границе Степи.
В детальном разговоре с Кх-х-ха Алексей убедился, что изображаемые древним писцом твари очень похожи на тех, что стали причиной исхода остатков ящеров из их родных болот. И по возвращении он засел за подробные описания всех известных ему существ Роя, восстанавливая по крупице их облики, строение и боевые характеристики. Ведь ему надо донести всё это воинам четырех народов, которые должны знать заранее, с чем им придется столкнуться. Поэтому он целую ночь писал и делал детальные зарисовки.
Чтобы как-то обозначить разновидности тварей Роя, Алексей использовал названия, которые приводил в своем сказании писец-тирумец. Всех вместе он называл «хабби». Первыми из хабби в списке Алексея были «каптеры» — те самые «жуки», с которыми он имел возможность довольно близко познакомиться. Они в основном атаковали с воздуха, снося головы своим жертвам с помощью мощных серпообразных жвал.
Основную часть наземных тварей составляли «скверты», которых Алексей для себя назвал «богомолами» за некоторое сходство с этими насекомыми. Если верить описаниям тирумцев и кхадов, эти создания внешне были похожи на людей, напоминая их жуткую копию. Голова «богомолов» напоминала голову рыцаря в плоском глухом шлеме с небольшими прорезями-глазами. Корпус скверты держали вертикально, передвигаясь на двух парах ног. А две передние конечности у них оканчивались своеобразными мечами — затвердевшими и очень прочными хитиновыми «клинками».
Следующими были «стаго», или «прыгуны». Опасные твари, которые могли резким прыжком преодолеть расстояние и вонзить свои челюсти в жертву. Прыгуны обладали страшным оружием: подо ртом у них была сложена членистая ловушка с тремя жуткими загнутыми зубцами. Стаго выбрасывал свою ловушку, как хамелеон, на расстояние нескольких метров. Зубцы впивались в плоть, намертво зацепляясь, и прыгун подтягивал тело жертвы к себе. Эти порождения Роя напомнили Алексею «чужих» из одноименного фильма.
На расстоянии разили «слазии», «осы» по-алексеевому. С яркой полосато-оранжевой окраской, эти твари стреляли большими жалами. Ядовитыми или нет, Алексею пока выяснить не удалось. Но запас жал у них был большой.
И самыми мощными из заочно известных Алексею тварей Роя были «гефросы», по-своему Алексей их обозвал «жужелицы». Большие панцирные махины размером с микроавтобус, вооруженные размашистыми усами, больше похожими на косы. С их помощью жужелицы сметали всё на своем пути, давя и разрубая свои жертвы.
Чьим порождением был Рой? Природы или кого-то из мыслящих вроде обриев? Алексей склонялся к мысли, что Рой возник сам по себе. Ведь опустошали же его создания земли этого мира еще в незапамятные времена. И не было тогда никаких обриев. Или о них просто не упоминает тирумец Кинрад?
По предположениям Алексея, Рой с какой-то периодичностью (промежутки между которой измеряются тысячелетиями) давал вспышки численности и начинал мигрировать, уничтожая на своем пути всё живое. Потом его существа вымирали от нехватки пищи. И вот откуда-то появились эти «боги» обрии, которые смогли подчинить себе Рой и заставить тварей повиноваться. И теперь в подчинении златовласых была многочисленная и хорошо сбалансированная армия.
По представлениям Алексея, каггеры были «авиацией» этой армии, скверты — «пехотой», прыгуны представляли эквивалент конницы, слазии были «артиллерией», а гефросы — так это настоящие «танки».
«Вот ведь какие приспособления возникли в здешней природе. Или это проделки ихнего Бая, так, кажется, зовут творителя тутошнего мира? Теперь надо хорошенько думать, что мы можем противопоставить как силе обриев, так и Рою. Надеюсь, что нас не настигнет участь Тирумии. Как писал древний писец, после вторжения тварей этому могучему государству наступил полный писец. А мы должны остановить эту мерзость!»
А через два дня всё пошло совсем не так, как предполагал Алексей, что повергло его в пучину отчаяния и безысходности.
Сверкая бронзовыми боками, первая отлитая пушка покоилась на лафете. Много народу собралось на «полигоне», заброшенном поле поблизости Турача. Здесь должен был грянуть первый в этом мире выстрел из огнестрельного оружия. Один из будущих артиллеристов-олавичей поднес факел к запалу, заряд зашипел, все замерли. И тут ядро, которое должно было вылететь из ствола, с оглушительным грохотом разворотило орудие. От взрыва пушки погибли четверо олавичей, еще нескольких серьезно покалечило.
А на лицах тех, кто был свидетелем этого, проступил страх. Страх от того, что гремящее оружие, которое, по обещанию чужака, должно было убивать врагов, принесло погибель для своих.
Подавленный Алексей чувствовал на себе косые взгляды тех, кто еще недавно верил в него. Люди шептались, что чужак вздумал сотворить то, что под силу лишь богам, бросающим молнии. Вот они и наказали олавичей.
Ратибор сурово молчал, Будивой же пытался утешить Алексея. Но гибель четырех человек настолько поразила Алексея, что у него совсем опустились руки. В тот день он даже не пошел ночевать домой, к Брайане, а сидел и пил брагу с Пулатом, известным в Тураче любителем хмельного.
«И ты думал, что сможешь в этих условия создать пушки? Инженер хренов! Да ты даже сам толком не знал, как они делаются! — стенало в голове, когда Алексей опрокидывал себе в глотку очередную кружку с брагой. — Развитие местной цивилизации не позволяет еще делать такое оружие. Почему я не поднес факел к орудию? Был бы уже мертв и не терзался бы от содеянного». Пулат что-то рассказывал ему, но Алексей не слушал нетрезвую болтовню. Пьяные мысли кружились в голове и не давали покоя, не позволяя расслабиться даже под воздействием алкоголя.
Так, уронив голову на грязный стол, Алексей и уснул.
Проснулся он от стука мисок — это его собутыльник шарил по столу, отгоняя хозяйничающих там тараканов и подбирая остатки пищи. Голова была тяжелой, хотелось пить. И всё, больше никаких желаний не было. Алексей взглянул на мутное окошко — из него пробивалось серое и хмурое утро. Всё вокруг было противным и мерзким, и совсем не хотелось жить.
Пулат как раз доставал из-под пола очередной кувшин с брагой, когда в двери постучали. Ворча, что людям не дают спокойно позавтракать, Пулат поплелся открывать.
— Еле тебя разыскали, — с порога воскликнул Будивой, завидев Алексея за столом этой грязной берлоги.
Не дожидаясь приглашения, жрец вошел, отодвинув хозяина, и вместе с ним зашел Мастер. Алексей смотрел на вошедших мутными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53