Он резко рванул поводья в сторону, и лошадь бросилась с дороги в лес, где деревья росли довольно густо.
Ветки хлестали Алексея по лицу, и он немного попридержал Малышку, чтобы они не разбились о деревья. Погони слышно не было. А через полчаса Алексей немного перевел дух и повернул Малышку в сторону тракта на Идеж. И лишь когда начало темнеть, он понял, что заблудился.
Ночью Малышка беспокойно хрипела и жалась к костру, заставляя Алексея нервно сжимать рукоять обнаженной катаны. Поэтому он забылся тревожным сном лишь только перед рассветом. И разбудило его чье-то сопение над ухом.
Алексей решил, что это Малышка, потянулся, ловя остатки тепла под толстым дорожным одеялом, и медленно открыл глаза. Над ним склонилась морщинистая морда здоровенного зверя.
— А-а-а!!! — испуганно заорал Алексей, откатываясь в сторону.
Вскакивая, он уже подыскивал взглядом подходящее дерево, на котором можно спастись. Но тут из подсознания выплыла мысль, которая сначала показалась нелепой. Нос вытянутой морщинистой морды украшал небольшой рог, а на голове чудища красовались два больших, слегка изогнутых вперед рога. «Так оно же наверняка травоядное. Хищникам не нужны рога». Хотя рисковать в любом случае не стоило и Алексей старался держаться поближе к толстому дереву. Но предосторожность оказалась излишней — напугавшая его скотина принялась не спеша обрывать мясистыми губами тонкие ветки с желтыми листьями.
Подхватив сумку с вещами, Алексей с Малышкой под уздцы опасливо покинул место, где кормился перепугавший его зверь, и продолжил поиски дороги. Он в основном шел пешком между деревьев, ведя лошадь за собой. Проблудив целый день, к вечеру он набрел на маленькое поселение олавичей, прятавшееся в лесной чащобе. Оттуда местные и направили его на дорогу к Идежу.
Когда Алексей выехал на более или менее знакомые места и мысли в голове снова пришли в какой-то порядок, он вдруг осознал, что вчера убил. Убил человека. Отнял жизнь, данную Творцом. «Но в противном случае убили бы тебя, — пытался он сам себя утешить. — Это же был разбойник, бандит. Да может, он всего лишь ранен и будет жить?»
Но все утешения помогали слабо. «А зачем ты тогда меч себе сделал? Не в бирюльки же играть. И не балетом заниматься. А чтобы защищать свою жизнь! Сколько раз уже твоя жизнь здесь подвергалась смертельной опасности?! И как раз последний раз был вчера».
Он оказался не готовым убивать. Ведь даже мысленно он не представлял себе этого момента. В своих фантазиях он максимум калечил своих противников, но не лишал их жизни.
Всю дальнейшую дорогу до Идежа Алексей пребывал в подавленном состоянии. И словно чувствуя это, Малышка тоже уныло плелась по осенней равнине.
«Не успел забрать меч и вот уже обагрил его кровью. Обмыл, что называется». Эти терзания настолько заполонили сознание, что Алексей уже готов был выбросить катану. Романтика оружия закончилась, осталась одна кровавая действительность.
Но всё-таки после долгой борьбы с самим собой Алексей осознал, что с такими мыслями в этом суровом мире он вскоре погибнет сам. Оружие отнюдь не гарантировало полной безопасности, но давало больше шансов в битве за жизнь. Поэтому меч нужен ему, но обнажать его он будет только в случае крайней необходимости.
Успокаивая себя, он вспомнил одно из наставлений «Хакагурэ», кодекса чести самураев, что если хоть раз в жизни меч сможет спасти эту самую жизнь, то его всегда следует носить с собой. Вчера меч как раз и пригодился, он помог продлить дни существования его владельца. Значит, он не зря начал носить меч.
С таким решением он и достиг столицы Олавии. Сейчас Алексею нужна была компания, чтобы немного развеять тяжкие раздумья. Поэтому перед возвращением в Турач он решил заехать в гости к Бойку. Тем более что княжеский посыльный искренне его приглашал.
Он разыскал жилище Бойка недалеко от резиденции князя и осторожно постучался в двери двухэтажного деревянного здания. Ему открыла высокая и стройная девушка.
«Красивая, — подумал Алексей, разглядывая стоящую в дверном проеме молодую женщину. — Вот бы она оказалась сестрой Войка».
Девушка внимательно посмотрела на визитера.
— Я — друг Бойка. (Интересно, знает ли Бойко, что он записал его в друзья?)
— Бойка сейчас нет. Заходи.
Было бы глупо отказаться от предложения такой милашки, и Алексей зашел.
А Бойко вернулся где-то через час. И застал гостя за столом вместе со своими родителями да младшим братом Крилачем. И со Свитаной, которая, к большо-о-ому сожалению Алексея, оказалась не сестрой, а женой Бойка.
— Олеша! — оживленно воскликнул с порога Бойко. По веселому огоньку в глазах посыльного было видно, что он от всей души обрадовался гостю.
— Собственной персоной. Обещал показать тебе свой меч. Да и ты в гости зазывал. И вот я здесь.
— Да что же вы квасом-то балуетесь? Свитана, неси медовуху на стол. Разве ж так гостя принимать надо?
Жена поднялась и направилась в подвал — доставать заветный кувшин. По пути Бойко поймал ее в объятия и поцеловал в шею. Свитана игриво вывернулась и исчезла в коридоре.
— Ну давай, хвастайся уже, — предложил княжеский посыльный своему гостю.
Алексей взял в углу катану и протянул ее Бойку. При этом на сердце снова накатило ощущение, что меч до сих пор испачкан в крови. Хотя он вытирал его уже чуть ли не десяток раз.
Бойко вытащил клинок и недоверчиво скривился.
— Тю. И не меч, и не сабля вроде. А что, у Крафа нормальных мечей не было? Давай я тебе один из своих подарю, — усмехнулся он.
— Отдай сюда. Я этим мечом еще погоняю тебя вокруг Идежа.
— Ой ты, придется, наверное, за подол Свитаны прятаться. Ты же беззащитную женщину не обидишь?
— Давай лучше медовухи отведаем Но по чуть-чуть. — Оба — хозяин и гость — засмеялись. Потом Алексей наклонился к Бойку с заговорщицким видом.
— Как твои ребра? С женой управляешься?
— Если ты рассчитываешь помочь мне… — улыбаясь, погрозил пальцем посыльный.
— Молчу-молчу. А не то по шее получу… и подвиг свой не совершу.
Алексей погостил у Бойка еще день и после вернулся в Турач. И первым делом зашел к жрецу. Он должен знать ответ на тот вопрос, что преследовал Алексея со времени происшествия в портовой таверне.
— Будивой, — обратился он к жрецу прямо с порога, не спрашивая разрешения войти, — в Анкоме мне спас жизнь какой-то странный… удивительный бранн.
Жрец отложил деревянную фигурку какого-то божества.
— Ты сначала зайди. И присядь. Вот. Теперь рассказывай.
— Даже не знаю, как тебе объяснить. Он… мы прыгнули в кувшин с водой, а всплыли посреди Элвы. Что произошло? Кто был тот человек?
В глазах седовласого жреца зажегся странный огонек.
— Это был потворник.
— А что это за народ? Внешне похож на бранна. Такой же русый и скуластый. А где их земли? А как он это сделал? — посыпал вопросами Алексей, словно любопытный ребенок.
Будивой начал отвечать не сразу. Некоторое время он словно вспоминал что-то, погрузившись в свои мысли.
— Потворники — это не народ. Живут они на Тийрийском полуострове. Называют этот полуостров также Отшельничьим или Потворным. К этому полуострову подходит и Большая пустыня с запада, и Степь, и земли браннов по побережью. Но со стороны суши полуостров отрезан горной грядой. Только по одному перевалу можно попасть с суши на эту землю. И вот уже несколько столетий на Тийрие живут те, кого называют «потворниками». Или колдунами. Это не народ… туда может прийти всякий. Среди них и монги, и олавичи, и бранны, и суржи, и кариты, и другие. Туда приходят те, кто ищет свободу. Те, кто хочет найти в этой жизни не только кусок хлеба и глоток медовухи. Или славу и воинскую доблесть. Нет, туда приходят, чтобы достичь духовного и физического совершенства. Потворников не много. Мало кто готов потерять всё, чтобы учиться быть поистине свободным. Свободным от судьбы. От предназначения… — Будивой умолк на минуту, потом продолжил:
— Потворников боятся. И уважают. Ведь они могут такое, что недоступно обычному человеку. Они понимают язык животных. Умеют исчезать посреди голой степи. Умеют заживлять смертельные раны. Могут ходить по воде. Много чего они умеют. Но они никогда не воюют. Ни на чьей стороне.
«Прямо какие-то маги-ниндзя. Хотя попробуй тут не поверь, особенно после купания в кувшине», — подумал Алексей и спросил:
— Будивой, а ты откуда знаешь о них так много? — Жрец тряхнул седой головой, встал и взял с полки фигурку глиняной птички. Покрутил ее в руках, потом поставил на место. Снова сел на лавку и начал вспоминать:
— Мне было почти в два раза меньше лет, чем сейчас. Злая доля в обличье крепкого монгского аркана должна была сделать из меня раба. И я бы уже умер где-нибудь, обрабатывая поля и виноградники Маннеда или Бурсдага. Но по дороге в Такк мы вдвоем с одним воем сбежали из невольничьего каравана. В сторону Большой пустыни. Палат вскоре скончался, а я еще два дня бродил рядом с песками, потом еще день полз, пока меня, полубеспамятного, не подобрал отшельник. Он жил в хижине на краю степи. Между степью и вечно жаркой пустыней. Он залечил мне раны и поставил на ноги. — Будивой прикрыл глаза.
— Это был очень старый отшельник. И я кое-чему научился, пока жил у него. А обитал я там без малого год. Это был потворник. Монг. Он ушел доживать свои дни здесь, на краю. Между жизнью, которая заканчивается степью, и смертью, которая начинается черными песками. Таким он мне и запомнился — вечно улыбающимся, бодрым старичком, разговаривающим с пустынными ящерицами и с птицами, которые приносили ему пищу. Тогда я хотел стать как он, властелином своей доли. Но через год я всё же вернулся на родину.
— А почему ты не пошел на полуостров? Если хотел стать этим… колдуном? — спросил Алексей.
— Невесту свою оставил я здесь. Вернулся, а ее уже сосватали из Бороды. Белый свет был мне тогда не мил, и ничего не хотелось делать. А тут как раз старый жрец Турача подыскивал себе преемника… Ну да ладно, поздно уже. Пора идти спать.
Осень почти полностью завладела Самьнавьской равниной. Некоторые деревья уже сбросили свой багряно-желтый наряд, обнажив черные ветви, но большинство лиственных еще стояли в разноцветном одеянии. Издали лес, развеваемый северными ветрами, казалось, играет всеми оттенками красного и желтого. Трава потеряла свой изумрудный цвет и отмерла, чтобы возродиться снова только следующей весной. Проливные дожди размыли поля и дороги, что значительно затруднило передвижение как пехом, так и верхом.
«Почти как дома», — подумалось Алексею, который сушил одежду у огня дымящего очага. Перед этим он два часа под косыми струями дождя упражнялся с мечом в опустевшем поле. Связанные снопы соломы, разбухшей от влаги, разрубались ударами катаны, а в сознании росло удовлетворение от того, что клинок постепенно всё больше и больше повинуется рукам.
Алексей теперь каждое утро и вечер упражнялся в освоении боевого оружия. И просто давал себе физическую нагрузку, приводя тело и его реакции в форму. Как он уже давно понял, выжить здесь можно, только полагаясь на самого себя. Пока ему удалось немного освоиться в этом диковинном, непонятном мире. И постепенно ему даже начинало нравиться здесь. Красивые места, девственная природа, чистый воздух и тишина. Рев двигателей не тревожил окрестности. Не нужно было пять раз в неделю, как зомби, ломиться с утра на работу, автоматически ругаясь в метро с такими же злыми и невыспавшимися людьми, как и он сам. Не болели глаза от многочасового сидения перед монитором компьютера.
В общем, здесь можно было неплохо жить. Хотя где же это «здесь», Алексей до сих пор и не разобрался. Новые и новые версии приходили в голову, но подтвердить их или опровергнуть он не мог. Может, он воскрес в другой жизни? Хотя он ничуть не изменился, с тех пор как оставил… оставил что?.. Землю… свою реальность или время? Не понятно. Факт в том, что он здесь был таким же почти тридцатилетним парнем, с таким же багажом знаний.
Алексей натянул теплую влажную рубаху и штаны и налил себе молока из кувшина. Потягивая молоко и слушая, как барабанит дождь по крыше, он подумал, что, может быть, он сам создал этот мир в своем воображении. Где-то он читал о такой теории, что все миры, которые мы придумываем у себя в голове, на самом деле возникают где-то во Вселенной. Может быть, он и попал в такой мир, созданный собственно фантазией, как протест против реальности, в которой он живет… Жил. Но тогда странно, что этот мир довольно агрессивно его встретил, о чем напоминала рана плеча, долго не желающая заживать. А может, так и было задумано, что ему следует вести жизнь героя и борца, а не влачить неприметное существование?
Как бы там ни было, пока нужно обустраиваться тут. «И для начала следует побриться», — подумал Алексей. За почти два месяца, что он провел тут, у него отросла колючая борода, которая доставляла много неприятных ощущений, чесалась и быстро пачкалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53