Когда отец-настоятель сообщал о своем решении клиру, монаху почему-то было гораздо спокойнее.
* * *
Высокий свод огромной пещеры почти терялся во мраке, хотя света было более чем достаточно. Сотни факелов разгоняли тьму желтовато-зеленым пламенем. Ровные, явно рукотворные, стены были украшены гигантскими мозаиками, на которых без труда узнавались лица восьми богов-покровителей поднебесного мира. Здесь находились изображения Имиронга, летнего бога, властелина огня; Каниоса, бога осени, подчинившего небо; Везэльда, весеннего бога, отца земли; а так же Ньёрмона, бога зимы и владетеля океана. Кроме того, с мозаик взирали Амфарон и Брэннета — созидатели всей людской и божественной магии, да безумный бог Райгар, хозяин Огненного Царства и Небесного Дворца. Реже других встречалось изображение богини Орнеллы, считавшейся дочерью Ньёрмона. Среди мозаик было труднее выделить изображения наиболее почитаемых в мире богов, однако изображения Райгара были выполнены с особой тщательностью и усердием. Уже одно это говорило о многом. Хозяева пещеры явно ставили Безумного бога выше остальных.
Вдоль стен располагались каменные кресла, на каждое было наброшено шерстяное вязаное покрывало. Однако сейчас кресла пустовали, только некоторые из них занимали люди в блестящих черных плащах, с наброшенными на головы глубокими капюшонами. Однако каждый знал, кто под ними скрывается. Четверо Старших братьев Ордена и отец-настоятель Гуарам неподвижно восседали в креслах, цепкими колючими взглядами скользя по темным фигурам, постепенно заполняющим пещеру. Когда же под высокий свод ступил последний монах, откуда-то сверху раздался протяжный глухой удар гонга. Царившую тишину не нарушило больше ни единого звука. Едва все монахи заняли отведенные им в соответствии с рангом каждого кресла, Гуарам поднялся, опираясь на толстый посох, навершием которого служил оправленный в черненое серебро человеческий череп со вставленными в глазницы полированными шарами из вулканического стекла.
— Будь славен, Райгар Незабвенный! Велика сила твоя, так дай же нам хоть малую ее толику, чтобы верно служить тебе!
— Будь славен, — эхом повторили все присутствующие, чуть привстав и снова опустившись в кресла, как того требовал сложившийся за века ритуал. Гуарам остался стоять. Капюшон сам собой откинулся, открыв сморщенное, изборожденное глубокими морщинами лицо старика. Набухшие мешки под глазами только подчеркивали почти полное отсутствие белков.
— Приветствую вас, братья, — громогласно заявил он, смотря куда-то вверх. — Сегодняшнее собрание будет особенным, поскольку все вы услышите то, что вам пора узнать.
— Да, настоятель, — вновь в один голос ответили остальные, одновременно откидывая на плечи капюшоны. В свете факелов заблестели покрытые потом сосредоточенные лица. В пещере было очень тепло, хотя в горах лежал снег.
— Тогда слушайте меня. — Гуарам оглядел собравшихся, всматриваясь каждому прямо в глаза, и никто не осмеливался отвести взгляд. — Все вы знаете, что Великие Змеи уже не те, что прежде, им не удалось удержать власть. Драконы теряют силу, и на их место приходят люди. В городах Империи льется кровь, Вечные покидают этот мир, уходя навсегда. И я верю: придет время, когда страной будут править только лишь смертные, а остальные скроются на Изнанке Мира, как трусливые псы! Этот мир — для смертных! Этот мир — для нас! Так давайте же бороться за него, давайте внесем и свою лепту в это правое дело. В этом наш долг. Так велел Незабвенный! Мы не должны делать исключений ни для кого, будь то Великие Змеи или всего лишь озерные девы, так старательно пытающиеся походить на нас. Смерть каждому! Слово Райгара твердо, и мы должны делать то, что приказывает нам повелитель.
Отец-настоятель замолчал, переводя дыхание. В пещере разнесся приглушенный ропот. Как ни были верны Черные Монахи настоятелю и Райгару, их все же смутили речи Гуарама. Еще бы, ведь призывал-то он их на самую настоящую войну, чего им никогда в жизни испытывать не приходилось. Для этого есть настоящие армии, где полно доблестных воинов, лучше умеющих воевать, нежели отшельники, поселившиеся в Северных горах.
Гомон мало-помалу начал стихать, поскольку отец-настоятель не торопился продолжать свою речь, требуя от братьев Ордена полнейшей тишины. Но неожиданно откуда-то раздался не слишком смелый, но, тем не менее, настойчивый голос, звучавший так, что его услышали все присутствующие в главной пещере:
— Отец, объясни мне, почему мы не можем жить в мире с Вечными? Ведь раньше все было именно так, и никто не искал иного…
Гуарам, услышав эти речи, дернулся, будто ужаленный, и обернулся, пытаясь увидеть того, кто посмел заговорить.
— Богохульник! — завопил отец-настоятель, потрясая посохом. — Да как ты посмел усомниться в словах нашего благодетеля?! Незабвенный мудр, и ему ведомо то, что скрыто от взоров простых смертных. Мы должны преданно служить ему и даже в мыслях своих не ставить под сомнение его речи!
Внезапно ударивший сверху столб ледяной крошки столкнулся с вырвавшимся из трещины в полу огненным протуберанцем. Яркий взрыв на какое-то время ослепил людей, отшвырнув Гуарама в кресло, больно ударив его о камень.
— Молчите, твари! — Громовой голос, казалось, полился сразу со всех сторон, заставляя всех упасть на колени. — Молчите, ибо это говорю я!..
Огненный туман схлынул, открыв стоящее посреди пещеры чудище. Райгар предстал перед монахами таким, каким его помнили люди. Бог обернулся василиском на паучьих ногах, с крабьими клешнями. Длинное змеиное тело непрерывно извивалось, разбрасывая во все стороны густую, источающую нестерпимое зловоние слизь. Мощный петушиный клюв был раскрыт, выставляя напоказ длинные изогнутые зубы. Огромные мертвые глаза смотрели поверх голов, но каждому казалось, что бог смотрит только на него, взглядом выедая душу и жалкие крупицы хладнокровия, которые еще остались у некоторых.
— Не смейте ставить мои слова под сомнение! Твари никогда не решали за меня, и этого не будет, даже если мне придется расправиться со всеми до единого!
Пророкотав это, Райгар изогнулся и поднял недавно роптавшего монаха высоко вверх, а затем, изогнувшись, коротким ударом пронзил его хвостом от промежности до горла. Темная кровь брызнула во все стороны, заляпав стены пещеры и обагрив лица монахов. Изуродованные останки того, что еще недавно было человеческим телом, упали к ногам отца-настоятеля.
— Слушайтесь своего хозяина, твари! — рявкнул Безумный бог и вдруг совсем просто добавил: — Нельзя кусать руку, которая тебя кормит.
Новая огненная вспышка ослепила людей, а когда к монахам вернулась способность видеть, Райгара уже не было в пещере. О визите Незабвенного напоминал лишь обезображенный труп, лежащий у каменного кресла перед Гуарамом. Все потрясенно молчали, пораженные увиденным. Как-никак, Безумный бог в последний раз спускался в поднебесный мир три сотни лет назад, именно после этого и возник Орден Черных Монахов, провозгласивших Райгара превыше остальных богов.
Подняв оброненный посох и стиснув его в руках, Гуарам вышел на середину пещеры.
— Слушайте, братья! — выкрикнул он, обращаясь к монахам. Голос настоятеля заметно дрожал, но никто, даже сам Гуарам, не обратил на это никакого внимания. — Вы все только что стали свидетелями того, как наш покровитель, Райгар Незабвенный, покарал сомневающегося. И такая же участь ждет каждого, кто решится предать свою веру и своего бога. Мы все делаем только то, что говорит он, и не должны поступать иначе. Слушайте, братья, внимайте слову своего бога! Великие Змеи хотят вернуть все на круги своя, хотят снова заставить людей служить себе. Но мы не должны допустить этого. Ждите Знака! Ждите, да поможет всем нам Незабвенный! Ждите Знака! Ждите!..
— Вы видели бога, — неожиданно для Лумиана произнес стуканец. — Нам это известно, Вечные всегда чувствуют проявления Настоящей Силы. Но запомни одно: даже Высшие Существа имеют обыкновение заблуждаться. Этого достаточно, чтобы ввергнуть мир и Изнанку в кровавый хаос. Прошу тебя, подумай об этом еще раз. Мы не хотим враждовать с людьми.
Лумиан лихорадочно искал решения сложившейся ситуации. Стуканцы хитры, они никогда не говорят всего, у них за душой постоянно какая-то тайна.
“Слушайтесь своего хозяина, твари!” — вновь взревели в голове слова Райгара, и это привело все еще колеблющегося монаха к незамедлительному решению. Рука Лумиана метнулась к поясу, туда, где висела обитая медью палка. Еще миг — и острие вонзилось в то место, где только что находился стуканец, — палка вспорола лишь воздух. Сразу же со всех сторон навалился холод. Лумиан снова почувствовал под собой обледенелый валун, к которому уже успела примерзнуть одежда. А ведь он только что сидел на теплом шершавом камне, укрытом от снега и ветра…
— Что ж, ты свой выбор сделал, — послышался в отдалении голос, полный брезгливости и разочарования. — Думал, мне удастся вернуть разум хотя бы одному, но я, похоже, ошибся.
Лумиан скатился с валуна на занесенную снегом тропинку, разрывая примерзшую одежду. Ледяная крупа больно стегнула по оголившемуся телу, но монаху сейчас было не до того. Все его мысли были поглощены только одним — убить ненавистного рудокопа, чуть было не совратившего одного из преданнейших братьев Ордена с пути истинного.
Крепко стиснув в ладони оружие, монах стал озираться по сторонам, пытаясь разглядеть, куда спрятался стуканец. Лумиан как-то сразу заметил тень, притаившуюся за камнями, и, крутанув палкой, ударил, однако острие вновь не достигло цели. Маленькая фигурка с непостижимой для человека быстротой отскочила в сторону и оказалась на тропинке за спиной Лумиана. Монах еще успел повернуть голову, чтобы разглядеть за снежной пеленой изогнутую, блеснувшую сталь занесенной для удара кирки. А затем ногу чуть выше колена пронзила острая боль: вполне мирный инструмент рудокопа, обернувшийся неожиданно грозным оружием, разорвал Лумиану мышцу. По ноге побежала обжигающая струя крови, толчками выбрасываемой из вскрытой артерии. Монах почувствовал, как заваливается на бок. Палка выпала из разжавшихся рук, а в лицо ударил неведомо откуда взявшийся снежный сугроб.
— Прости, у меня не было иного выхода, — раздался совсем рядом тихий голос. Лумиан, корчась от нестерпимой боли, катался по камням, схватившись за изувеченную ногу и тщетно пытаясь руками зажать разорванную жилу: сквозь стоящий в глазах багровый туман Лумиан увидел, как маленький рудокоп отвернулся и, что-то насвистывая, направился прочь по тропинке.
— Будь ты проклят… — выплюнул Лумиан сквозь плотно сжатые зубы. Ему было очень холодно. И все же Лумиан нашел в себе силы подняться. Он понимал, что ни за что не доберется до пещер, что замерзнет в снегу или же рухнет без сил из-за покидающей его тело крови. Однако монах все равно шел, переставляя негнущиеся ноги.
Лумиан не знал, сколько ему удалось пройти, пока серое небо, полное искрящегося снега, не кинулось в лицо, а в спину не вонзился острый камень. Последним отчаянным усилием монах вытянул руку и, захватив горсть снега, забил его в рваную рану на бедре. Лумиан ни на что не надеялся, но все же легче было умирать, зная, что ты попытался сделать хоть что-то для собственного спасения. Ему было очень холодно, но ни капли не страшно…
В маленькой келье с низким неровным потолком было полутемно. Лишь немного света пробивалось из коридора сквозь щель между дверным проемом и закрывающим его пологом. В воздухе едва заметно пахло воском оплывших свечей и чем-то еще, немного кислым и в то же время терпким. Потом раздались голоса, однако смысл произносимых слов дошел до лежащего на соломенном тюфяке монаха далеко не сразу. Через какое-то время он с удивлением понял, что разговор идет именно о нем. Чтобы вслушаться, пришлось напрячь все свои скудные силы.
— Он скоро окончательно придет в себя. Не следует торопить события. — Этот голос Лумиан узнал. Он принадлежал одному из Старших братьев, которого звали Шатрадом. — Мы потратили много сил, чтобы удержать в его теле остатки жизни, так что будет лучше, если он хоть какое-то время полежит спокойно. Бояться за него уже нечего, и все же…
— Увы, но вот времени-то у нас нет. Лумиан, услышав эти слова, вздрогнул — с Шатрадом разговаривал сам отец-настоятель. Собеседники, похоже, не заметили невольного движения лежащего, поскольку, как ни в чем не бывало, продолжили разговор.
— Райгар ясно дал понять, кого из братьев мы должны выбрать. И Лумиан так же был среди них, поэтому я не собираюсь нарушить наказ Незабвенного — ему лучше знать. — Настоятель Гуарам откашлялся и заговорил вновь:
— Нам необходимо сегодня же поставить брата Лумиана на ноги и вручить ему Силу — мы не можем заставлять ждать остальных. Я не хочу, чтобы Райгар снова разгневался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
* * *
Высокий свод огромной пещеры почти терялся во мраке, хотя света было более чем достаточно. Сотни факелов разгоняли тьму желтовато-зеленым пламенем. Ровные, явно рукотворные, стены были украшены гигантскими мозаиками, на которых без труда узнавались лица восьми богов-покровителей поднебесного мира. Здесь находились изображения Имиронга, летнего бога, властелина огня; Каниоса, бога осени, подчинившего небо; Везэльда, весеннего бога, отца земли; а так же Ньёрмона, бога зимы и владетеля океана. Кроме того, с мозаик взирали Амфарон и Брэннета — созидатели всей людской и божественной магии, да безумный бог Райгар, хозяин Огненного Царства и Небесного Дворца. Реже других встречалось изображение богини Орнеллы, считавшейся дочерью Ньёрмона. Среди мозаик было труднее выделить изображения наиболее почитаемых в мире богов, однако изображения Райгара были выполнены с особой тщательностью и усердием. Уже одно это говорило о многом. Хозяева пещеры явно ставили Безумного бога выше остальных.
Вдоль стен располагались каменные кресла, на каждое было наброшено шерстяное вязаное покрывало. Однако сейчас кресла пустовали, только некоторые из них занимали люди в блестящих черных плащах, с наброшенными на головы глубокими капюшонами. Однако каждый знал, кто под ними скрывается. Четверо Старших братьев Ордена и отец-настоятель Гуарам неподвижно восседали в креслах, цепкими колючими взглядами скользя по темным фигурам, постепенно заполняющим пещеру. Когда же под высокий свод ступил последний монах, откуда-то сверху раздался протяжный глухой удар гонга. Царившую тишину не нарушило больше ни единого звука. Едва все монахи заняли отведенные им в соответствии с рангом каждого кресла, Гуарам поднялся, опираясь на толстый посох, навершием которого служил оправленный в черненое серебро человеческий череп со вставленными в глазницы полированными шарами из вулканического стекла.
— Будь славен, Райгар Незабвенный! Велика сила твоя, так дай же нам хоть малую ее толику, чтобы верно служить тебе!
— Будь славен, — эхом повторили все присутствующие, чуть привстав и снова опустившись в кресла, как того требовал сложившийся за века ритуал. Гуарам остался стоять. Капюшон сам собой откинулся, открыв сморщенное, изборожденное глубокими морщинами лицо старика. Набухшие мешки под глазами только подчеркивали почти полное отсутствие белков.
— Приветствую вас, братья, — громогласно заявил он, смотря куда-то вверх. — Сегодняшнее собрание будет особенным, поскольку все вы услышите то, что вам пора узнать.
— Да, настоятель, — вновь в один голос ответили остальные, одновременно откидывая на плечи капюшоны. В свете факелов заблестели покрытые потом сосредоточенные лица. В пещере было очень тепло, хотя в горах лежал снег.
— Тогда слушайте меня. — Гуарам оглядел собравшихся, всматриваясь каждому прямо в глаза, и никто не осмеливался отвести взгляд. — Все вы знаете, что Великие Змеи уже не те, что прежде, им не удалось удержать власть. Драконы теряют силу, и на их место приходят люди. В городах Империи льется кровь, Вечные покидают этот мир, уходя навсегда. И я верю: придет время, когда страной будут править только лишь смертные, а остальные скроются на Изнанке Мира, как трусливые псы! Этот мир — для смертных! Этот мир — для нас! Так давайте же бороться за него, давайте внесем и свою лепту в это правое дело. В этом наш долг. Так велел Незабвенный! Мы не должны делать исключений ни для кого, будь то Великие Змеи или всего лишь озерные девы, так старательно пытающиеся походить на нас. Смерть каждому! Слово Райгара твердо, и мы должны делать то, что приказывает нам повелитель.
Отец-настоятель замолчал, переводя дыхание. В пещере разнесся приглушенный ропот. Как ни были верны Черные Монахи настоятелю и Райгару, их все же смутили речи Гуарама. Еще бы, ведь призывал-то он их на самую настоящую войну, чего им никогда в жизни испытывать не приходилось. Для этого есть настоящие армии, где полно доблестных воинов, лучше умеющих воевать, нежели отшельники, поселившиеся в Северных горах.
Гомон мало-помалу начал стихать, поскольку отец-настоятель не торопился продолжать свою речь, требуя от братьев Ордена полнейшей тишины. Но неожиданно откуда-то раздался не слишком смелый, но, тем не менее, настойчивый голос, звучавший так, что его услышали все присутствующие в главной пещере:
— Отец, объясни мне, почему мы не можем жить в мире с Вечными? Ведь раньше все было именно так, и никто не искал иного…
Гуарам, услышав эти речи, дернулся, будто ужаленный, и обернулся, пытаясь увидеть того, кто посмел заговорить.
— Богохульник! — завопил отец-настоятель, потрясая посохом. — Да как ты посмел усомниться в словах нашего благодетеля?! Незабвенный мудр, и ему ведомо то, что скрыто от взоров простых смертных. Мы должны преданно служить ему и даже в мыслях своих не ставить под сомнение его речи!
Внезапно ударивший сверху столб ледяной крошки столкнулся с вырвавшимся из трещины в полу огненным протуберанцем. Яркий взрыв на какое-то время ослепил людей, отшвырнув Гуарама в кресло, больно ударив его о камень.
— Молчите, твари! — Громовой голос, казалось, полился сразу со всех сторон, заставляя всех упасть на колени. — Молчите, ибо это говорю я!..
Огненный туман схлынул, открыв стоящее посреди пещеры чудище. Райгар предстал перед монахами таким, каким его помнили люди. Бог обернулся василиском на паучьих ногах, с крабьими клешнями. Длинное змеиное тело непрерывно извивалось, разбрасывая во все стороны густую, источающую нестерпимое зловоние слизь. Мощный петушиный клюв был раскрыт, выставляя напоказ длинные изогнутые зубы. Огромные мертвые глаза смотрели поверх голов, но каждому казалось, что бог смотрит только на него, взглядом выедая душу и жалкие крупицы хладнокровия, которые еще остались у некоторых.
— Не смейте ставить мои слова под сомнение! Твари никогда не решали за меня, и этого не будет, даже если мне придется расправиться со всеми до единого!
Пророкотав это, Райгар изогнулся и поднял недавно роптавшего монаха высоко вверх, а затем, изогнувшись, коротким ударом пронзил его хвостом от промежности до горла. Темная кровь брызнула во все стороны, заляпав стены пещеры и обагрив лица монахов. Изуродованные останки того, что еще недавно было человеческим телом, упали к ногам отца-настоятеля.
— Слушайтесь своего хозяина, твари! — рявкнул Безумный бог и вдруг совсем просто добавил: — Нельзя кусать руку, которая тебя кормит.
Новая огненная вспышка ослепила людей, а когда к монахам вернулась способность видеть, Райгара уже не было в пещере. О визите Незабвенного напоминал лишь обезображенный труп, лежащий у каменного кресла перед Гуарамом. Все потрясенно молчали, пораженные увиденным. Как-никак, Безумный бог в последний раз спускался в поднебесный мир три сотни лет назад, именно после этого и возник Орден Черных Монахов, провозгласивших Райгара превыше остальных богов.
Подняв оброненный посох и стиснув его в руках, Гуарам вышел на середину пещеры.
— Слушайте, братья! — выкрикнул он, обращаясь к монахам. Голос настоятеля заметно дрожал, но никто, даже сам Гуарам, не обратил на это никакого внимания. — Вы все только что стали свидетелями того, как наш покровитель, Райгар Незабвенный, покарал сомневающегося. И такая же участь ждет каждого, кто решится предать свою веру и своего бога. Мы все делаем только то, что говорит он, и не должны поступать иначе. Слушайте, братья, внимайте слову своего бога! Великие Змеи хотят вернуть все на круги своя, хотят снова заставить людей служить себе. Но мы не должны допустить этого. Ждите Знака! Ждите, да поможет всем нам Незабвенный! Ждите Знака! Ждите!..
— Вы видели бога, — неожиданно для Лумиана произнес стуканец. — Нам это известно, Вечные всегда чувствуют проявления Настоящей Силы. Но запомни одно: даже Высшие Существа имеют обыкновение заблуждаться. Этого достаточно, чтобы ввергнуть мир и Изнанку в кровавый хаос. Прошу тебя, подумай об этом еще раз. Мы не хотим враждовать с людьми.
Лумиан лихорадочно искал решения сложившейся ситуации. Стуканцы хитры, они никогда не говорят всего, у них за душой постоянно какая-то тайна.
“Слушайтесь своего хозяина, твари!” — вновь взревели в голове слова Райгара, и это привело все еще колеблющегося монаха к незамедлительному решению. Рука Лумиана метнулась к поясу, туда, где висела обитая медью палка. Еще миг — и острие вонзилось в то место, где только что находился стуканец, — палка вспорола лишь воздух. Сразу же со всех сторон навалился холод. Лумиан снова почувствовал под собой обледенелый валун, к которому уже успела примерзнуть одежда. А ведь он только что сидел на теплом шершавом камне, укрытом от снега и ветра…
— Что ж, ты свой выбор сделал, — послышался в отдалении голос, полный брезгливости и разочарования. — Думал, мне удастся вернуть разум хотя бы одному, но я, похоже, ошибся.
Лумиан скатился с валуна на занесенную снегом тропинку, разрывая примерзшую одежду. Ледяная крупа больно стегнула по оголившемуся телу, но монаху сейчас было не до того. Все его мысли были поглощены только одним — убить ненавистного рудокопа, чуть было не совратившего одного из преданнейших братьев Ордена с пути истинного.
Крепко стиснув в ладони оружие, монах стал озираться по сторонам, пытаясь разглядеть, куда спрятался стуканец. Лумиан как-то сразу заметил тень, притаившуюся за камнями, и, крутанув палкой, ударил, однако острие вновь не достигло цели. Маленькая фигурка с непостижимой для человека быстротой отскочила в сторону и оказалась на тропинке за спиной Лумиана. Монах еще успел повернуть голову, чтобы разглядеть за снежной пеленой изогнутую, блеснувшую сталь занесенной для удара кирки. А затем ногу чуть выше колена пронзила острая боль: вполне мирный инструмент рудокопа, обернувшийся неожиданно грозным оружием, разорвал Лумиану мышцу. По ноге побежала обжигающая струя крови, толчками выбрасываемой из вскрытой артерии. Монах почувствовал, как заваливается на бок. Палка выпала из разжавшихся рук, а в лицо ударил неведомо откуда взявшийся снежный сугроб.
— Прости, у меня не было иного выхода, — раздался совсем рядом тихий голос. Лумиан, корчась от нестерпимой боли, катался по камням, схватившись за изувеченную ногу и тщетно пытаясь руками зажать разорванную жилу: сквозь стоящий в глазах багровый туман Лумиан увидел, как маленький рудокоп отвернулся и, что-то насвистывая, направился прочь по тропинке.
— Будь ты проклят… — выплюнул Лумиан сквозь плотно сжатые зубы. Ему было очень холодно. И все же Лумиан нашел в себе силы подняться. Он понимал, что ни за что не доберется до пещер, что замерзнет в снегу или же рухнет без сил из-за покидающей его тело крови. Однако монах все равно шел, переставляя негнущиеся ноги.
Лумиан не знал, сколько ему удалось пройти, пока серое небо, полное искрящегося снега, не кинулось в лицо, а в спину не вонзился острый камень. Последним отчаянным усилием монах вытянул руку и, захватив горсть снега, забил его в рваную рану на бедре. Лумиан ни на что не надеялся, но все же легче было умирать, зная, что ты попытался сделать хоть что-то для собственного спасения. Ему было очень холодно, но ни капли не страшно…
В маленькой келье с низким неровным потолком было полутемно. Лишь немного света пробивалось из коридора сквозь щель между дверным проемом и закрывающим его пологом. В воздухе едва заметно пахло воском оплывших свечей и чем-то еще, немного кислым и в то же время терпким. Потом раздались голоса, однако смысл произносимых слов дошел до лежащего на соломенном тюфяке монаха далеко не сразу. Через какое-то время он с удивлением понял, что разговор идет именно о нем. Чтобы вслушаться, пришлось напрячь все свои скудные силы.
— Он скоро окончательно придет в себя. Не следует торопить события. — Этот голос Лумиан узнал. Он принадлежал одному из Старших братьев, которого звали Шатрадом. — Мы потратили много сил, чтобы удержать в его теле остатки жизни, так что будет лучше, если он хоть какое-то время полежит спокойно. Бояться за него уже нечего, и все же…
— Увы, но вот времени-то у нас нет. Лумиан, услышав эти слова, вздрогнул — с Шатрадом разговаривал сам отец-настоятель. Собеседники, похоже, не заметили невольного движения лежащего, поскольку, как ни в чем не бывало, продолжили разговор.
— Райгар ясно дал понять, кого из братьев мы должны выбрать. И Лумиан так же был среди них, поэтому я не собираюсь нарушить наказ Незабвенного — ему лучше знать. — Настоятель Гуарам откашлялся и заговорил вновь:
— Нам необходимо сегодня же поставить брата Лумиана на ноги и вручить ему Силу — мы не можем заставлять ждать остальных. Я не хочу, чтобы Райгар снова разгневался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78