Для нас обоих нет никакого выхода. Я должен отпустить тебя! Я должен отпустить тебя НА СВОБОДУ, не причинив вреда! И с теми спутниками, которых ты выберешь сам! На Талискер! Компьютер говорит, что из всей человеческой расы только ты, Спингарн, можешь остановить процессы, которые запустил на Талискере!
Голова рептилии качалась с бессильным человеческим гневом. Слезы разрушенных надежд текли из немигающих глаз. Затем Спингарн заметил цепи безопасности, установленные в низком потолке. Излучатели. Метательные иглы. Его ждет мгновенное забвение, если он попытается напасть или бежать.
Но Спингарн, преодолев страх, продолжал расспрашивать.
— Ты обещал рассказать мне, как я ухитрился бежать.
Это могло заставить тварь, которая когда-то была Директором, забыть свой бессильный гнев. Упоминание об обещанном рассказе, о том, как прежний Спингарн спасся от возмездия за свои преступления на Талискере, могло ускорить успокоение. Конечно, существовали и более важные соображения. Спингарн испытал шок после предъявления ему каталога совершенных им преступлений, хотя их суть была не совсем ясна для него. Когда кольца змеи, лежащие в желтой грязи, постепенно перестали извиваться, Спингарн еще раз вспомнил все, что узнал. Он, режиссер Игр, привел в действие старинные Сцены на Талискере, что было запрещено. Но преступление состояло в том, как он это сделал. Преступлением было не то, что он посылал туда людей, хотя Талискер — безжизненная планета, скопище руин и пыли. Преступлением было то, что он сделал с людьми.
Он превратил их — некоторых из них — в ужасных тварей, вроде человека-змеи.
Воспоминания теснились, беспрерывно сменяя друг друга.
— Я расскажу тебе, Спингарн, — произнес бывший Директор. — Все настолько просто, что мы никогда не догадались бы. Нам пришлось ждать, пока ты не попросил тайм-аут, — и даже тогда мы ничего не поняли. Ты получил тайм-аут и взял на себя управление капсулой. Нам не сразу удалось вытащить тебя назад. Да, я все расскажу тебе, дьявол.
Спингарн впитывал шипящие звуки, начиная все больше бояться своей прежней личности. Кем или чем был человек, который сотворил столь невероятный кошмар, лежавший в желтой грязи? Какой мозг придумал перемешивать хромосомы, чтобы создать гибрид человека и рептилии? И какие еще твари встретят его на Талискере, совершающем свое непрерывное движение вокруг солнца, затерянного на краю Галактики?
Талискер!
Затем Спингарн узнал, как он ухитрился бежать от правосудия двадцать девятого века.
— Я сказал, что именно простота в конечном счете нанесла нам поражение, — вздохнул монстр. — Так и было. Ты погубил нас всех, Спингарн! Ты использовал сложность компьютеров против них самих. Против нас всех! Ты, Спингарн, стал случайной переменной, управляющей Функцией Вероятности! И это все! Неискоренимо, одним словом, неизбежно, Спингарн! Ты — исчадие ада — стал частью структуры каждой Сцены, когда-либо изобретенной компьютерами! Ты вписал себя в каждую Игру и каждую Сцену, в каждую деталь всей структуры Галактических Сцен! Ты был Вероятностным человеком! Для Спингарна всегда находилась щель, в которую ты мог ускользнуть, когда брал тайм-аут! И всякий раз — из Игры в Игру, из Сцены в Сцену — перебрасывались другие люди, чтобы заменить тебя! Блестящее и такое простое решение! Ты приказал компьютерам сделать тебя неотъемлемой частью всей структуры Сцен.
В голосе человека-змеи слышалось что-то вроде невольного восхищения. Его голова покачивалась, свернутое в кольца длинное тело содрогалось от ненависти и сожаления, свисающие стальные волосы выражали бессилие и отчаяние. Спингарн смутно припомнил и других тварей, созданных им самим! Тварей, пришедших из воображаемых кошмаров! Они звали его на Талискер — Талискер, место ужасов, реализованных в миллионах фантастических форм! Талискер, место, где отзывалось эхо битв, кипевших вокруг ледяных холмов, где тысячи чудовищ боролись за обладание машинами, которые могли принести им спасение!
— Нет!
Голова змеи придвинулась ближе, и Спингарн как бы еще раз заглянул в лицо смерти. Улыбка удовлетворения исказила блестящую кожу. Человеческие зубы, почерневшие и разрушенные, скрежетали от зловещего веселья.
— Так бойся, Спингарн, страшись! Ужасайся, чувствуй страх перед тем, кем я стал. Бойся, Спингарн, силы клеток, которые ты имплантировал в кассеты памяти, предназначенные для Талискера!
Наконец чудовище успокоилось и ясно и без всяких эмоций объяснило, каким образом прежнему Спингарну удалось сделать так, что его тело не погибло.
— Понимаешь, Спингарн, одни лишь люди не способны создать Сцены. Вряд ли они могли создавать их своими силами, даже во время экспериментов на ранних Сценах на Талискере. Мы используем компьютеры, верно, Спингарн? Но ты не помнишь. Нет. Ты можешь использовать компьютер — и как великолепно ты справился с капсулой тайм-аута, Спингарн! Но все твои прежние глубокие знания стерты. Так что придется все объяснить подробно. Компьютер находит материал и предлагает план, по которому можно построить Сцену: какие использовать планеты и какие исследовать звездные системы, чтобы найти новую территорию, можно ли построить новую Сцену в уже освоенных районах. А наши режиссеры Игр — ты был, конечно, лучшим из них! — разрабатывают детали поведения людей. Сцены создаются в основном совершенными мощными компьютерами, которые подсказывают, что мы можем сделать.
Стальные волосы лязгнули, как только чудовище снова возбудилось.
— МЫ НЕ МОГЛИ НИЧЕГО С ТОБОЙ СДЕЛАТЬ!
Спингарн остался стоять на месте, хотя чудовище бросилось к нему рывком, затем развернулось и отпрянуло назад.
— Понимаешь, Спингарн, ты включен по Случайному Принципу Спингарна в каждую Игру каждой Сцены! Всего-навсего! Возьмем, например, осаду Турне. Ты проскользнул в нее, потому что твоя шея оказалась под ногой гладиатора. Вы с ним были последним it из кучки мятежников одной из провинции Таллин в Последней Классической Сцене. Если бы он убил тебя — а он был обязан это сделать! — вся конструкция той Сцены оказалась бы уничтоженной. Как именно, нам неизвестно. У нас никогда не происходили катастрофы в тех измерениях. Но компьютер предположил, что в таком случае нам пришлось бы прибегнуть к полному вычеркиванию. Полное вычеркивание! Но как мы сможем оправдать вычеркивание двухсот тысяч людей? Поэтому Случайный Принцип, встроенный тобой, обезвредил гладиатора. Ты можешь понять, каким образом?
— Да, — ответил Спингарн. — Да!
— Твой Принцип означал, что компьютер может сделать все что угодно — причем неважно, насколько правдоподобно, — чтобы позволить тебе проскользнуть из одной Сцены в другую, где есть вакансия.
— И?…
Пустота, которую Спингарн чувствовал перед тяжелым разговором, полностью рассеялась, как и его замешательство при виде странных Сцен, ознаменовавших его возвращение в свое собственное время. Он больше не боялся чудовища — результата слияния клеток. Он легко согласился с тем, что Сцены управляли судьбой каждого человека в населенной Галактике, и начал чувствовать удивление. Однако его удивление не было похоже ни на пугающие мысли о собственной участи как слабые отзвуки исчезнувшего прошлого, ни на интеллектуальное любопытство. Впервые с тех пор, как его извлекли из повтора осады Турне, он чувствовал единство со своим окружением и восхищение, не свойственное режиссеру Игр, которым он когда-то был. В уголках его мозга быстро росло и распространялось до последнего нервного центра сознание новой, сложной личности, которая так неудержимо стремилась на Талискер и напряженно ожидала грядущих событий.
— И ты спрашиваешь?! — воскликнул человек-змея. — Да. У компьютера был ответ. Твоя голова придавлена к земле ногой. Меч рядом с твоей шеей. Одно легкое движение — три дюйма стали, Спингарн! — и ты мертв. И Сцена погибнет. И следующая Сцен а, в которую ты уже вписан. Вслед за ними погибнут и другие. И ВСЕ ОНИ РУШАТСЯ, КАК КАРТОЧНЫЙ ДОМИК! И все из-за того, что ты настоял на простом, незначительном принципе. А дальше тьма, Спингарн! Кромешная тьма!
Спингарн проверил ненавистные воспоминания. Он вспомнил, как загрубелая пятка давила на горло. Он видел слабо мерцавший в ослепительном солнечном свете серебристый меч. И тьму. Солнце, стоявшее высоко в чистом голубом небе, внезапно потемнело! Оно исчезло, и вся арена погрузилась в глубокий мрак.
— Да, Спингарн! Ты можешь себе представить, какую огромную работу пришлось проделать, причем быстро? Компьютер был вынужден создать полное солнечное затмение всего за тридцать секунд! Ему пришлось применить самые большие генераторы измерений и соорудить достаточно правдоподобное космическое явление, чтобы астрономы Сцены приняли его за настоящее полное затмение! И все только для одного человека — Спингарна!
— Да, — ответил Спингарн. — Так вот как ото происходило.
Он не думал о солнечном затмении. Он уже забыл навязчивые воспоминания о смерти. Значение имела только математика. Он двигался дальше — от рассмотрения Функции Вероятностей к смутным воспоминаниям о проблеме Талискера.
— О чем ты задумался, Спингарн? — спросил человек-змея.
— О Талискере.
— О, да, Спингарн, тебе не избежать Талискера! Ты попадешь в мясорубку вместе со своей кассетой памяти и с теми спутниками, которых сам выберешь, — таковы инструкции компьютера. Нам придется развязать тебе руки — ты отправишься туда после твоих собственных процедур слияния клеток, Спингарн!
— Расскажи мне про фактор случайной переменной. Почему я Вероятностный человек?
Грязь обрызгала его еще раз. Спингарн видел, как тот-стая, украшенная узором рептилия поднимается кольцо за кольцом из сияющей желтой грязи.
— Я БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ СКАЖУ ТЕБЕ, СПИНГАРН! Сказано вполне достаточно — больше, чем мне хотелось бы. Нет, Спингарн, отправляйся на Талискер, но зная самого худшего, отправляйся к своим дикарям и волкам! Пусть зобастые гиганты разорвут тебя на куски. Ты погибнешь там, Спингарн, не зная больше ничего, ты, адская тварь!
Неожиданно чудовище бросилось на него. Спингарн закричал пронзительно и громко. Змеиные кольца вылезали из сияющей грязи, широкая, плоская голова мчалась со скоростью стрелы, немигающие глаза горели дикой, неукротимой ненавистью.
Хотя чудовище двигалось очень быстро, у Спингарна создалось впечатление, что время замедлило ход, и он может разглядеть подробно нечеловеческую голову. Он видел раздвоенный язык и красные губы, змеиные глаза и человеческие ресницы, кожу рептилии и стальные волосы, звенящие над черепом.
Спингарн попытался сдвинуться с места, но ему не удалось, и он мог лишь бессильно смотреть на чудовище.
— Талискер! — закричал он, чтобы спастись.
Что-то мягко ударило его с гулким звуком.
Удар был нанесен одновременно и сзади и спереди, в голову и в туловище, в руки и ноги. Спингарн почувствовал, что движется. Мгновение — и все исчезло.
Глава 10
Спингарн был безжалостно брошен на твердый пол. Затем кто-то закричал ему в самое ухо:
— Милый!
Это была Этель. Рядом с ней стоял худощавый человек.
— Дорогая! — обратился к Этель ее спутник. — Не надо так. Я ведь говорил, что с ним ничего не случится.
Спингарн все еще пребывал в шоке и был охвачен страхом. Ему казалось, что огромное тело человека-змеи, как и прежде, извивается перед ним, а змеиная голова продолжает приближаться.
— Милый! — повторила Этель.
— Я же сказал тебе, что у нас Отдел всеобщей безопасности, — раздраженно проворчал человек. — Успокойся, дорогая!
Худой человек посмотрел па желтую грязь, прилипшую к телу Спингарна, и отвел взгляд. Он заметил замешательство Спингарна и, казалось, был доволен этим.
— О, я понимаю! Нет, мы заботились не о своей безопасности, а о тебе. Директор бывает немного страшным, когда возбужден, не правда ли?
Этель попыталась задушить Спингарна в своих объятиях. Он почувствовал, будто попал в ловушку, подобную сжимающимся кольцам человека-змеи. Но сейчас он хотя бы мог дышать нормально.
— Все в порядке, Спингарн? — спросил спутник Этель. Спингарн заметил, что в помещении больше никого нет.
— А стража?
— Она нам больше не нужна. Компьютер утверждает, что, когда ты поговоришь с нашим дорогим Директором… я совсем забыл, что его пора кормить! Знаешь, чем он питается? Ну ладно, больше не буду тебя шокировать. Я хотел сказать, что, когда ты поговоришь с ним, тебя захватит идея навести порядок на этом жутком Талискере.
— И я отправлюсь с тобой, да, милый? — попросила Этель.
— А теперь, — обратился человек к девушке, — ты не присмотришь за ним, дорогая? У вас всего один час, как установил компьютер. «Дайте ему час, чтобы принять решение». А затем — ха-ха! — вперед, навстречу ужасам! Извините меня!
— ЖИВИ! — кричали излучатели. — ПОГРУЗИСЬ В ГЛУБИНУ ВРЕМЕН СРЕДИ ПРОВАЛОВ ВО ВСЕЛЕННОЙ, ОСТАВЛЕННЫХ ДРЕВНИМИ СОЗДАТЕЛЯМИ ХРУСТАЛЬНЫХ МИРОВ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Голова рептилии качалась с бессильным человеческим гневом. Слезы разрушенных надежд текли из немигающих глаз. Затем Спингарн заметил цепи безопасности, установленные в низком потолке. Излучатели. Метательные иглы. Его ждет мгновенное забвение, если он попытается напасть или бежать.
Но Спингарн, преодолев страх, продолжал расспрашивать.
— Ты обещал рассказать мне, как я ухитрился бежать.
Это могло заставить тварь, которая когда-то была Директором, забыть свой бессильный гнев. Упоминание об обещанном рассказе, о том, как прежний Спингарн спасся от возмездия за свои преступления на Талискере, могло ускорить успокоение. Конечно, существовали и более важные соображения. Спингарн испытал шок после предъявления ему каталога совершенных им преступлений, хотя их суть была не совсем ясна для него. Когда кольца змеи, лежащие в желтой грязи, постепенно перестали извиваться, Спингарн еще раз вспомнил все, что узнал. Он, режиссер Игр, привел в действие старинные Сцены на Талискере, что было запрещено. Но преступление состояло в том, как он это сделал. Преступлением было не то, что он посылал туда людей, хотя Талискер — безжизненная планета, скопище руин и пыли. Преступлением было то, что он сделал с людьми.
Он превратил их — некоторых из них — в ужасных тварей, вроде человека-змеи.
Воспоминания теснились, беспрерывно сменяя друг друга.
— Я расскажу тебе, Спингарн, — произнес бывший Директор. — Все настолько просто, что мы никогда не догадались бы. Нам пришлось ждать, пока ты не попросил тайм-аут, — и даже тогда мы ничего не поняли. Ты получил тайм-аут и взял на себя управление капсулой. Нам не сразу удалось вытащить тебя назад. Да, я все расскажу тебе, дьявол.
Спингарн впитывал шипящие звуки, начиная все больше бояться своей прежней личности. Кем или чем был человек, который сотворил столь невероятный кошмар, лежавший в желтой грязи? Какой мозг придумал перемешивать хромосомы, чтобы создать гибрид человека и рептилии? И какие еще твари встретят его на Талискере, совершающем свое непрерывное движение вокруг солнца, затерянного на краю Галактики?
Талискер!
Затем Спингарн узнал, как он ухитрился бежать от правосудия двадцать девятого века.
— Я сказал, что именно простота в конечном счете нанесла нам поражение, — вздохнул монстр. — Так и было. Ты погубил нас всех, Спингарн! Ты использовал сложность компьютеров против них самих. Против нас всех! Ты, Спингарн, стал случайной переменной, управляющей Функцией Вероятности! И это все! Неискоренимо, одним словом, неизбежно, Спингарн! Ты — исчадие ада — стал частью структуры каждой Сцены, когда-либо изобретенной компьютерами! Ты вписал себя в каждую Игру и каждую Сцену, в каждую деталь всей структуры Галактических Сцен! Ты был Вероятностным человеком! Для Спингарна всегда находилась щель, в которую ты мог ускользнуть, когда брал тайм-аут! И всякий раз — из Игры в Игру, из Сцены в Сцену — перебрасывались другие люди, чтобы заменить тебя! Блестящее и такое простое решение! Ты приказал компьютерам сделать тебя неотъемлемой частью всей структуры Сцен.
В голосе человека-змеи слышалось что-то вроде невольного восхищения. Его голова покачивалась, свернутое в кольца длинное тело содрогалось от ненависти и сожаления, свисающие стальные волосы выражали бессилие и отчаяние. Спингарн смутно припомнил и других тварей, созданных им самим! Тварей, пришедших из воображаемых кошмаров! Они звали его на Талискер — Талискер, место ужасов, реализованных в миллионах фантастических форм! Талискер, место, где отзывалось эхо битв, кипевших вокруг ледяных холмов, где тысячи чудовищ боролись за обладание машинами, которые могли принести им спасение!
— Нет!
Голова змеи придвинулась ближе, и Спингарн как бы еще раз заглянул в лицо смерти. Улыбка удовлетворения исказила блестящую кожу. Человеческие зубы, почерневшие и разрушенные, скрежетали от зловещего веселья.
— Так бойся, Спингарн, страшись! Ужасайся, чувствуй страх перед тем, кем я стал. Бойся, Спингарн, силы клеток, которые ты имплантировал в кассеты памяти, предназначенные для Талискера!
Наконец чудовище успокоилось и ясно и без всяких эмоций объяснило, каким образом прежнему Спингарну удалось сделать так, что его тело не погибло.
— Понимаешь, Спингарн, одни лишь люди не способны создать Сцены. Вряд ли они могли создавать их своими силами, даже во время экспериментов на ранних Сценах на Талискере. Мы используем компьютеры, верно, Спингарн? Но ты не помнишь. Нет. Ты можешь использовать компьютер — и как великолепно ты справился с капсулой тайм-аута, Спингарн! Но все твои прежние глубокие знания стерты. Так что придется все объяснить подробно. Компьютер находит материал и предлагает план, по которому можно построить Сцену: какие использовать планеты и какие исследовать звездные системы, чтобы найти новую территорию, можно ли построить новую Сцену в уже освоенных районах. А наши режиссеры Игр — ты был, конечно, лучшим из них! — разрабатывают детали поведения людей. Сцены создаются в основном совершенными мощными компьютерами, которые подсказывают, что мы можем сделать.
Стальные волосы лязгнули, как только чудовище снова возбудилось.
— МЫ НЕ МОГЛИ НИЧЕГО С ТОБОЙ СДЕЛАТЬ!
Спингарн остался стоять на месте, хотя чудовище бросилось к нему рывком, затем развернулось и отпрянуло назад.
— Понимаешь, Спингарн, ты включен по Случайному Принципу Спингарна в каждую Игру каждой Сцены! Всего-навсего! Возьмем, например, осаду Турне. Ты проскользнул в нее, потому что твоя шея оказалась под ногой гладиатора. Вы с ним были последним it из кучки мятежников одной из провинции Таллин в Последней Классической Сцене. Если бы он убил тебя — а он был обязан это сделать! — вся конструкция той Сцены оказалась бы уничтоженной. Как именно, нам неизвестно. У нас никогда не происходили катастрофы в тех измерениях. Но компьютер предположил, что в таком случае нам пришлось бы прибегнуть к полному вычеркиванию. Полное вычеркивание! Но как мы сможем оправдать вычеркивание двухсот тысяч людей? Поэтому Случайный Принцип, встроенный тобой, обезвредил гладиатора. Ты можешь понять, каким образом?
— Да, — ответил Спингарн. — Да!
— Твой Принцип означал, что компьютер может сделать все что угодно — причем неважно, насколько правдоподобно, — чтобы позволить тебе проскользнуть из одной Сцены в другую, где есть вакансия.
— И?…
Пустота, которую Спингарн чувствовал перед тяжелым разговором, полностью рассеялась, как и его замешательство при виде странных Сцен, ознаменовавших его возвращение в свое собственное время. Он больше не боялся чудовища — результата слияния клеток. Он легко согласился с тем, что Сцены управляли судьбой каждого человека в населенной Галактике, и начал чувствовать удивление. Однако его удивление не было похоже ни на пугающие мысли о собственной участи как слабые отзвуки исчезнувшего прошлого, ни на интеллектуальное любопытство. Впервые с тех пор, как его извлекли из повтора осады Турне, он чувствовал единство со своим окружением и восхищение, не свойственное режиссеру Игр, которым он когда-то был. В уголках его мозга быстро росло и распространялось до последнего нервного центра сознание новой, сложной личности, которая так неудержимо стремилась на Талискер и напряженно ожидала грядущих событий.
— И ты спрашиваешь?! — воскликнул человек-змея. — Да. У компьютера был ответ. Твоя голова придавлена к земле ногой. Меч рядом с твоей шеей. Одно легкое движение — три дюйма стали, Спингарн! — и ты мертв. И Сцена погибнет. И следующая Сцен а, в которую ты уже вписан. Вслед за ними погибнут и другие. И ВСЕ ОНИ РУШАТСЯ, КАК КАРТОЧНЫЙ ДОМИК! И все из-за того, что ты настоял на простом, незначительном принципе. А дальше тьма, Спингарн! Кромешная тьма!
Спингарн проверил ненавистные воспоминания. Он вспомнил, как загрубелая пятка давила на горло. Он видел слабо мерцавший в ослепительном солнечном свете серебристый меч. И тьму. Солнце, стоявшее высоко в чистом голубом небе, внезапно потемнело! Оно исчезло, и вся арена погрузилась в глубокий мрак.
— Да, Спингарн! Ты можешь себе представить, какую огромную работу пришлось проделать, причем быстро? Компьютер был вынужден создать полное солнечное затмение всего за тридцать секунд! Ему пришлось применить самые большие генераторы измерений и соорудить достаточно правдоподобное космическое явление, чтобы астрономы Сцены приняли его за настоящее полное затмение! И все только для одного человека — Спингарна!
— Да, — ответил Спингарн. — Так вот как ото происходило.
Он не думал о солнечном затмении. Он уже забыл навязчивые воспоминания о смерти. Значение имела только математика. Он двигался дальше — от рассмотрения Функции Вероятностей к смутным воспоминаниям о проблеме Талискера.
— О чем ты задумался, Спингарн? — спросил человек-змея.
— О Талискере.
— О, да, Спингарн, тебе не избежать Талискера! Ты попадешь в мясорубку вместе со своей кассетой памяти и с теми спутниками, которых сам выберешь, — таковы инструкции компьютера. Нам придется развязать тебе руки — ты отправишься туда после твоих собственных процедур слияния клеток, Спингарн!
— Расскажи мне про фактор случайной переменной. Почему я Вероятностный человек?
Грязь обрызгала его еще раз. Спингарн видел, как тот-стая, украшенная узором рептилия поднимается кольцо за кольцом из сияющей желтой грязи.
— Я БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ СКАЖУ ТЕБЕ, СПИНГАРН! Сказано вполне достаточно — больше, чем мне хотелось бы. Нет, Спингарн, отправляйся на Талискер, но зная самого худшего, отправляйся к своим дикарям и волкам! Пусть зобастые гиганты разорвут тебя на куски. Ты погибнешь там, Спингарн, не зная больше ничего, ты, адская тварь!
Неожиданно чудовище бросилось на него. Спингарн закричал пронзительно и громко. Змеиные кольца вылезали из сияющей грязи, широкая, плоская голова мчалась со скоростью стрелы, немигающие глаза горели дикой, неукротимой ненавистью.
Хотя чудовище двигалось очень быстро, у Спингарна создалось впечатление, что время замедлило ход, и он может разглядеть подробно нечеловеческую голову. Он видел раздвоенный язык и красные губы, змеиные глаза и человеческие ресницы, кожу рептилии и стальные волосы, звенящие над черепом.
Спингарн попытался сдвинуться с места, но ему не удалось, и он мог лишь бессильно смотреть на чудовище.
— Талискер! — закричал он, чтобы спастись.
Что-то мягко ударило его с гулким звуком.
Удар был нанесен одновременно и сзади и спереди, в голову и в туловище, в руки и ноги. Спингарн почувствовал, что движется. Мгновение — и все исчезло.
Глава 10
Спингарн был безжалостно брошен на твердый пол. Затем кто-то закричал ему в самое ухо:
— Милый!
Это была Этель. Рядом с ней стоял худощавый человек.
— Дорогая! — обратился к Этель ее спутник. — Не надо так. Я ведь говорил, что с ним ничего не случится.
Спингарн все еще пребывал в шоке и был охвачен страхом. Ему казалось, что огромное тело человека-змеи, как и прежде, извивается перед ним, а змеиная голова продолжает приближаться.
— Милый! — повторила Этель.
— Я же сказал тебе, что у нас Отдел всеобщей безопасности, — раздраженно проворчал человек. — Успокойся, дорогая!
Худой человек посмотрел па желтую грязь, прилипшую к телу Спингарна, и отвел взгляд. Он заметил замешательство Спингарна и, казалось, был доволен этим.
— О, я понимаю! Нет, мы заботились не о своей безопасности, а о тебе. Директор бывает немного страшным, когда возбужден, не правда ли?
Этель попыталась задушить Спингарна в своих объятиях. Он почувствовал, будто попал в ловушку, подобную сжимающимся кольцам человека-змеи. Но сейчас он хотя бы мог дышать нормально.
— Все в порядке, Спингарн? — спросил спутник Этель. Спингарн заметил, что в помещении больше никого нет.
— А стража?
— Она нам больше не нужна. Компьютер утверждает, что, когда ты поговоришь с нашим дорогим Директором… я совсем забыл, что его пора кормить! Знаешь, чем он питается? Ну ладно, больше не буду тебя шокировать. Я хотел сказать, что, когда ты поговоришь с ним, тебя захватит идея навести порядок на этом жутком Талискере.
— И я отправлюсь с тобой, да, милый? — попросила Этель.
— А теперь, — обратился человек к девушке, — ты не присмотришь за ним, дорогая? У вас всего один час, как установил компьютер. «Дайте ему час, чтобы принять решение». А затем — ха-ха! — вперед, навстречу ужасам! Извините меня!
— ЖИВИ! — кричали излучатели. — ПОГРУЗИСЬ В ГЛУБИНУ ВРЕМЕН СРЕДИ ПРОВАЛОВ ВО ВСЕЛЕННОЙ, ОСТАВЛЕННЫХ ДРЕВНИМИ СОЗДАТЕЛЯМИ ХРУСТАЛЬНЫХ МИРОВ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27