Кровь разрушителей генетического кода.
— Тайм-аут! — вскричал Спингарн в отчаянии. Трое его спутников тоже призывали все силы, какие только могли спасти их от приближающихся мстителей.
— Тайм-аут! — повторил Спингарн. Слова вылетали в окружающую его холодную пустую тьму. Он ничего не чувствовал, не сознавал и не знал о стремительном возвращении в Управление Сцен.
Спингарн и его спутники были вне времени.
Глава 27
Спингарн снова ждал в прихожей. Тот же самый худой человек наградил его снисходительной улыбкой. Сержант Хок пьянел от чирикающих мысленных излучателей, посмеиваясь про себя, когда узнавал то или иное событие. Он постепенно привыкал к тому, что больше не сержант саперов, но манеры и привычки восемнадцатого века остались с ним навсегда. «Никакие процедуры, — заявил компьютер, — не смогут искоренить ту могущественную личность из его разума, и с некоторыми остаточными явлениями придется смириться». Этель, как и двое других людей, не отреагировала на предложение компьютеров излечить физические отклонения. Она задумчиво парила над секретарем Директора Сцен, а тот делал вид, что каждый день видит крылатых посетителей. Гораций все еще находился в состоянии электронного шока после напряжения последней схватки с врагом, хотя и был признан годным для решения простых задач. Только Спингарн чувствовал страх. Его спутники отвернулись, когда он задрожал при словах секретаря, что Директор Сцен примет их очень скоро. Он вспомнил первую встречу с извивающейся тварью в густой желтой грязи. Невзирая на странные результаты его посещения Талискера, как он сможет взглянуть на змеиную голову Директора, сообщив ему, что уничтожил генетический код?
— Черт побери, Этель! — позвал Хок девушку. — Посмотри, дорогая, Сцена Древнего Рима! Посмотри, как их строй преследует персов! Настоящие крокодилы, вот они кто! И ты говоришь, что я могу играть в этом спектакле? — спросил он у адъютанта.
— Едва ли, сэр. Не с придатком на ваших ногах. Он сейчас ни к чему, верно? Между прочим, мы не зовем их спектаклями, сэр.
— Сержант! — отрезал Хок. — Да. Я забыл про мои ноги. Ну, мартышка, — обратился он к Горацию, — ты можешь сделать что-нибудь для меня?
Робот улыбнулся.
— Сэр, подобно Директору, вы — один из тех несчастных, кому придется жить с некоторыми отклонениями от нормального физического облика. — Он бросил беглый взгляд на изящное тело Этель и на свернувшийся кольцами хвост Спингарна. — Интересно, что Директор скажет об этом!
Гораций повторил то, что все они знали: тайны генетического кода исчезли под ударами мощных силовых волн. Компьютер действительно мог работать со случайными недифференцированными клетками, но математический аппарат генетического кода был ему неподвластен. Не говоря этого прямо, все предлагали отряду Спингарна вернуться к таинственной силе для лечения. Гораций пришел в уныние, после того как его допросили мрачные автоматы, присутствовавшие при отбытии Спингарна в Сцены Талискера. Он был подвергнут мучительному анализу, который привел его в состояние электронной эпилепсии. Это чувство затронуло всех членов отряда.
Сержант Хок, неистовый по своему характеру, первым вернулся в обычное состояние, а вслед за ним и Этель. Пока Хок одобрительно мурлыкал при виде повторенных заново древних битв, Этель летала от одного умственного излучателя к другому. Из того, как она замешкалась перед умиротворяющей идиллической сценой двадцать третьего века, Спингарн сделал вывод, что она серьезно думает о сделанном им предложении. Когда, испытывая огромное облегчение при избавлении от ужасов Талискера, он предложил Этель выйти за него замуж, она была настроена весьма скептически. Она заметила, что против их брака вполне может возражать Управление подбора браков хотя бы на основании их уродств. Однако физическая атака убедила ее, что она была не права.
Спингарн думал, смогут ли они жить относительно нормальной жизнью в мире двадцать девятого века. Когда Этель подлетела к умственному излучателю, который настроился на ее эротические мысли, он обнаружил, что тревожно озирается через плечо, как будто прихожая наполнилась скрытыми опасностями. Все оказалось слишком легко.
— Так значит, это — Сцены, да, малыш? — спросил Хок у секретаря. — Отвечай, черт побери!
— Да, сэр. Их называют Сценами. Сценами! — повторил секретарь. — Заново сыгранные сцены из истории человечества.
Хок впитывал информацию и продолжал наблюдать битву. Он насмешливо фыркнул, когда полк всадников смел высокий редут, который был заминирован. Крошенный горизонт озарился взрывами. Хок одобрительно сплюнул, и только угрюмый взгляд Спингарна удержал его от смеха.
— Ну, капитан! — рявкнул сержант. — Чем ты недоволен?! Мы выбрались из владений Его Сатанинского Величества и скоро встретимся с твоим генералом! Черт побери, Спингарн, Этель сохнет по тебе — никогда не видел, чтобы девица так втюрилась! Будущее принадлежит тебе, капитан, хотя полагаю, что впредь не должен называть тебя так. Что ты будешь делать с собой теперь, когда вернулся в свое время? — Хок внимательно поглядел на прояснившуюся сцену боя. — Странное время, если бы меня спросили. Странный век.
— Все оказалось слишком легко! — обратился Спингарн скорее к Горацию, чем к сержанту Хоку.
Последние три или четыре часа с тех пор, как они прилетели с планеты на краю галактики через огромные пространства в огромном межзвездном корабле, он находился в таком же сильном недоумении, как и тогда, когда выбрался из подземных пещер Турне. Он испытывал то же самое чувство нереальности происходящего. В тот раз это было вполне оправданно, потому что Сцены — всего лишь отражения реальности, хотя солдаты, сражавшиеся и умиравшие в воссозданном Турне, верили в них. Но прежнее чувство нереальности прояснилось, сменилось пониманием того, что он, рядовой Спингарн, был экс-рядовым Спингарном и человеком, сбежавшим из страшных Сцен Талискера. А сейчас это был Спингарн, который настолько восстановил свою личность, что готов снова лететь на Талискер, Спингарн, который побывал на той планете, встретился с таинственной силой и заключил с ней сделку.
Обе стороны выполнили свои обязательства.
Спингарн возвратился в родной двадцать девятый век.
Таинственная сила осталась на Талискере, осведомленная в достаточной степени, чтобы решить задачу возвращения в свою собственную Вселенную.
Больше обе стороны не могли ничего просить.
— Слишком легко, капитан? Я бы не сказал. — Хок поглядел на Спингарна с некоторой тревогой. — Ты всегда был стойким солдатом, капитан. Как говорится, крепким орешком. Но все равно я не думаю, что вы были правы, назвав наши испытания легкими, сэр!
Гораций пошевелился.
— Мне нечего добавить, сэр, — сказал он Спингарну. — Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр, но я прошел через такое, что мои способности навсегда ослаблены. Сомневаюсь, что снова стану Арбитром, сэр. Попрошу перевода на должность домашнего робота. Вам не нужен верный слуга, сэр?
Секретарь прервал робота.
— Вы не будете возражать, мои дорогие путешественники? Хорошо. Сейчас Директор примет вас. И вас тоже, мадам, если вы соизволите спуститься. Будьте добры.
Спингарн был подготовлен к виду Директора Сцен; он рассказал остальным о страшном облике человека-змеи. Но он все равно спросил натянуто улыбавшегося секретаря, приняты ли меры безопасности.
— О да! Мы не можем позволить Директору бросаться на посетителей!
Они наблюдали, полные предчувствий, как распахнулись двери. Тот же тошнотворный запах атаковал их органы чувств. Спингарн почувствовал, как дрожит Этель в его объятиях. Гораций застонал от отвращения, когда тьма рассеялась и в огромной комнате стало светло.
Хок выругался, увидев медленно шевелящиеся кольца и услышав шлепающие звуки. Раздалось хихиканье.
— Нет, — в ужасе прошептала Этель. Спингарн еще крепче обнял ее; ее сердце билось под его ладонью. — Не может быть! Такие твари остались на Талискере!
— Хи-хи-хи! — смеялась скользкая тварь. В полутьме они увидели огромное тело, поднимающееся из желтой светящейся грязи.
— Добро пожаловать, мой дорогой Спингарн! Как ты изменился!
Свет стал ярче, и тварь поднялась.
Самым невыносимым было то, что она улыбалась.
Глава 28
Спингарн увидел металлический блеск тонких, как волосы, усиков. Он услышал, как его спутники закричали в ужасе. Затем пристально посмотрел на лицо человека-змеи.
Он вспомнил, что сказал секретарь. Ужасная тварь только что ела. Почти парализованный смыслом этой мысли он поглядел на рот чудовища и увидел свежую кровь. Изо рта твари стекала ярко-красная кровь.
— Я так рад видеть тебя, Спингарн! Какими героями все вы были — да, не надо скромничать! Компьютер докладывал мне обо всем. Вы были восхитительны! А какой отважный сержант саперов!
Хок сморщился и прочистил горло. Он пытался заговорить, но его горло пересохло от ужаса.
— Какая находчивая и преданная помощница! — продолжал Директор.
Этель плотно закрыла глаза, чтобы не видеть уставившейся на нее твари. Открыв их, она увидела, что Директор начал подниматься из вонючей желтой грязи.
— И как верно служил вам наш экс-Арбитр! Каким он оказался умным автоматом! Как точно был настроен!
Гораций впал в электронный транс. Он ничего не сказал, — все его способности были заглушены.
— А теперь вы пришли за наградой! — улыбнулся человеческий рот. — Галактические ордена Доблести! Немедленно!
Роботы-слуги спустили сверху блестящие награды, вручив их каждому члену отряда.
— Свободные Сцены для вас всех! Конечно, не для тебя, робот! Ты пройдешь обычный осмотр. — Змеиная голоря приблизилась к ним еще больше. — Вы преуспели там, где погибли или бесследно исчезли наши лучшие агенты! Вы заслужили высшие награды! Верно?
Спингарн чувствовал скрытую враждебность в отношении Директора. За показной радостью скрывалась тайная и неисчезающая ненависть к Спингарну и к тому, что он совершил.
— Верно, — ответил он твердо. — Моя девушка и я решили вернуться к привычной жизни в двадцать девятом веке. Сержант выбирает Свободные Сцены.
— Да, капитан! — подтвердил Хок весело. Он глядел прямо в улыбающееся лицо человека-змеи. — Для пущей важности, сэр. Одна-две войны. Старый солдат просит ье слишком много?
— Вовсе нет, сержант! — прошептал Директор. — Все к твоим услугам! — во вкрадчивом голосе послышался холод. — Сию же минуту.
Под потолком странного помещения началось какое-то Движение.
— Я не верю ему, — прошептала Этель на ухо Спингарну. — Ты прав! Все оказалось слишком легко!
— Тогда все? — спросил Спингарн обеспокоенно. Директор Сцен смотрел на него несколько секунд.
— Не совсем, Спингарн. — Он оглядел всех троих по очереди. — Скажи, почему вы уничтожили генетический код? — В злом голосе было столько смертельной ненависти, что Спингарн отступил на шаг-другой, чтобы защититься от нее. Хок в замешательстве спрятался за Горация. — Да, Спингарн, объясни.
И тогда Спингарн понял, почему он с подозрением отнесся к той легкости, с которой все произошло. Они испытали такое облегчение при спасении с мрачной планеты, что никому из них не пришел в голову вопрос, ответа на который требовал Директор: почему нужно было уничтожить генетический код?
— Все дело в соглашении, — начал Спингарн. Его собственные сомнения помогли выдержать враждебность, исходившую от человека-змеи. — Таинственная сила поручила мне уничтожить ее собственное творение, обещая в ответ обезопасить планету и всю галактику от призраков. Здесь скрывалась ошибка, и все они сейчас ее видели.
— Если призраки были уничтожены, Спингарн, — сказал Директор, — зачем было уничтожать генетический код?
— Да, — впервые заговорила Этель, — зачем? Директор развернул еще несколько колец, показывая зелено-коричневый узор на теле.
— Я слушаю, Спингарн. Отвечать надо было неизбежно.
— Таинственная сила хочет продолжать свои наблюдения, сэр, — произнес Гораций тихим, почтительным голосом. — В случайной ситуации. В Сценах Талискера.
— Да, — подтвердил Спингарн. — Она не хочет, чтобы ее оставляли одну.
— Ей не угрожает одиночество! — зловеще произнес Директор. — Нет, Спингарн, совсем не угрожает!
Спингарн вспомнил встречу с таинственной силой. Та родилась так давно, что целые звездные системы загорались и гасли, пока она лежала в своей урне.
— Зачем оставлять ее одну, Спингарн? — шипел Директор. — Ее собственное время истекло сто миллионов лет назад!
— Приблизительно, — вставил Гораций. Спингарн увидел, что к роботу возвращается его уверенность.
Директор продолжал смотреть на Спингарна и Этель немигающими глазами.
— Ты не подумал, что тебе необходимо отменить случайные трансформации недифференцированных клеток? Ты не подумал о возвращении нормального облика? — В шипящем тоне чувствовалась едва сдерживаемая ярость, заставившая Спингарна осмотреть потолок в поиске роботов-часовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Тайм-аут! — вскричал Спингарн в отчаянии. Трое его спутников тоже призывали все силы, какие только могли спасти их от приближающихся мстителей.
— Тайм-аут! — повторил Спингарн. Слова вылетали в окружающую его холодную пустую тьму. Он ничего не чувствовал, не сознавал и не знал о стремительном возвращении в Управление Сцен.
Спингарн и его спутники были вне времени.
Глава 27
Спингарн снова ждал в прихожей. Тот же самый худой человек наградил его снисходительной улыбкой. Сержант Хок пьянел от чирикающих мысленных излучателей, посмеиваясь про себя, когда узнавал то или иное событие. Он постепенно привыкал к тому, что больше не сержант саперов, но манеры и привычки восемнадцатого века остались с ним навсегда. «Никакие процедуры, — заявил компьютер, — не смогут искоренить ту могущественную личность из его разума, и с некоторыми остаточными явлениями придется смириться». Этель, как и двое других людей, не отреагировала на предложение компьютеров излечить физические отклонения. Она задумчиво парила над секретарем Директора Сцен, а тот делал вид, что каждый день видит крылатых посетителей. Гораций все еще находился в состоянии электронного шока после напряжения последней схватки с врагом, хотя и был признан годным для решения простых задач. Только Спингарн чувствовал страх. Его спутники отвернулись, когда он задрожал при словах секретаря, что Директор Сцен примет их очень скоро. Он вспомнил первую встречу с извивающейся тварью в густой желтой грязи. Невзирая на странные результаты его посещения Талискера, как он сможет взглянуть на змеиную голову Директора, сообщив ему, что уничтожил генетический код?
— Черт побери, Этель! — позвал Хок девушку. — Посмотри, дорогая, Сцена Древнего Рима! Посмотри, как их строй преследует персов! Настоящие крокодилы, вот они кто! И ты говоришь, что я могу играть в этом спектакле? — спросил он у адъютанта.
— Едва ли, сэр. Не с придатком на ваших ногах. Он сейчас ни к чему, верно? Между прочим, мы не зовем их спектаклями, сэр.
— Сержант! — отрезал Хок. — Да. Я забыл про мои ноги. Ну, мартышка, — обратился он к Горацию, — ты можешь сделать что-нибудь для меня?
Робот улыбнулся.
— Сэр, подобно Директору, вы — один из тех несчастных, кому придется жить с некоторыми отклонениями от нормального физического облика. — Он бросил беглый взгляд на изящное тело Этель и на свернувшийся кольцами хвост Спингарна. — Интересно, что Директор скажет об этом!
Гораций повторил то, что все они знали: тайны генетического кода исчезли под ударами мощных силовых волн. Компьютер действительно мог работать со случайными недифференцированными клетками, но математический аппарат генетического кода был ему неподвластен. Не говоря этого прямо, все предлагали отряду Спингарна вернуться к таинственной силе для лечения. Гораций пришел в уныние, после того как его допросили мрачные автоматы, присутствовавшие при отбытии Спингарна в Сцены Талискера. Он был подвергнут мучительному анализу, который привел его в состояние электронной эпилепсии. Это чувство затронуло всех членов отряда.
Сержант Хок, неистовый по своему характеру, первым вернулся в обычное состояние, а вслед за ним и Этель. Пока Хок одобрительно мурлыкал при виде повторенных заново древних битв, Этель летала от одного умственного излучателя к другому. Из того, как она замешкалась перед умиротворяющей идиллической сценой двадцать третьего века, Спингарн сделал вывод, что она серьезно думает о сделанном им предложении. Когда, испытывая огромное облегчение при избавлении от ужасов Талискера, он предложил Этель выйти за него замуж, она была настроена весьма скептически. Она заметила, что против их брака вполне может возражать Управление подбора браков хотя бы на основании их уродств. Однако физическая атака убедила ее, что она была не права.
Спингарн думал, смогут ли они жить относительно нормальной жизнью в мире двадцать девятого века. Когда Этель подлетела к умственному излучателю, который настроился на ее эротические мысли, он обнаружил, что тревожно озирается через плечо, как будто прихожая наполнилась скрытыми опасностями. Все оказалось слишком легко.
— Так значит, это — Сцены, да, малыш? — спросил Хок у секретаря. — Отвечай, черт побери!
— Да, сэр. Их называют Сценами. Сценами! — повторил секретарь. — Заново сыгранные сцены из истории человечества.
Хок впитывал информацию и продолжал наблюдать битву. Он насмешливо фыркнул, когда полк всадников смел высокий редут, который был заминирован. Крошенный горизонт озарился взрывами. Хок одобрительно сплюнул, и только угрюмый взгляд Спингарна удержал его от смеха.
— Ну, капитан! — рявкнул сержант. — Чем ты недоволен?! Мы выбрались из владений Его Сатанинского Величества и скоро встретимся с твоим генералом! Черт побери, Спингарн, Этель сохнет по тебе — никогда не видел, чтобы девица так втюрилась! Будущее принадлежит тебе, капитан, хотя полагаю, что впредь не должен называть тебя так. Что ты будешь делать с собой теперь, когда вернулся в свое время? — Хок внимательно поглядел на прояснившуюся сцену боя. — Странное время, если бы меня спросили. Странный век.
— Все оказалось слишком легко! — обратился Спингарн скорее к Горацию, чем к сержанту Хоку.
Последние три или четыре часа с тех пор, как они прилетели с планеты на краю галактики через огромные пространства в огромном межзвездном корабле, он находился в таком же сильном недоумении, как и тогда, когда выбрался из подземных пещер Турне. Он испытывал то же самое чувство нереальности происходящего. В тот раз это было вполне оправданно, потому что Сцены — всего лишь отражения реальности, хотя солдаты, сражавшиеся и умиравшие в воссозданном Турне, верили в них. Но прежнее чувство нереальности прояснилось, сменилось пониманием того, что он, рядовой Спингарн, был экс-рядовым Спингарном и человеком, сбежавшим из страшных Сцен Талискера. А сейчас это был Спингарн, который настолько восстановил свою личность, что готов снова лететь на Талискер, Спингарн, который побывал на той планете, встретился с таинственной силой и заключил с ней сделку.
Обе стороны выполнили свои обязательства.
Спингарн возвратился в родной двадцать девятый век.
Таинственная сила осталась на Талискере, осведомленная в достаточной степени, чтобы решить задачу возвращения в свою собственную Вселенную.
Больше обе стороны не могли ничего просить.
— Слишком легко, капитан? Я бы не сказал. — Хок поглядел на Спингарна с некоторой тревогой. — Ты всегда был стойким солдатом, капитан. Как говорится, крепким орешком. Но все равно я не думаю, что вы были правы, назвав наши испытания легкими, сэр!
Гораций пошевелился.
— Мне нечего добавить, сэр, — сказал он Спингарну. — Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр, но я прошел через такое, что мои способности навсегда ослаблены. Сомневаюсь, что снова стану Арбитром, сэр. Попрошу перевода на должность домашнего робота. Вам не нужен верный слуга, сэр?
Секретарь прервал робота.
— Вы не будете возражать, мои дорогие путешественники? Хорошо. Сейчас Директор примет вас. И вас тоже, мадам, если вы соизволите спуститься. Будьте добры.
Спингарн был подготовлен к виду Директора Сцен; он рассказал остальным о страшном облике человека-змеи. Но он все равно спросил натянуто улыбавшегося секретаря, приняты ли меры безопасности.
— О да! Мы не можем позволить Директору бросаться на посетителей!
Они наблюдали, полные предчувствий, как распахнулись двери. Тот же тошнотворный запах атаковал их органы чувств. Спингарн почувствовал, как дрожит Этель в его объятиях. Гораций застонал от отвращения, когда тьма рассеялась и в огромной комнате стало светло.
Хок выругался, увидев медленно шевелящиеся кольца и услышав шлепающие звуки. Раздалось хихиканье.
— Нет, — в ужасе прошептала Этель. Спингарн еще крепче обнял ее; ее сердце билось под его ладонью. — Не может быть! Такие твари остались на Талискере!
— Хи-хи-хи! — смеялась скользкая тварь. В полутьме они увидели огромное тело, поднимающееся из желтой светящейся грязи.
— Добро пожаловать, мой дорогой Спингарн! Как ты изменился!
Свет стал ярче, и тварь поднялась.
Самым невыносимым было то, что она улыбалась.
Глава 28
Спингарн увидел металлический блеск тонких, как волосы, усиков. Он услышал, как его спутники закричали в ужасе. Затем пристально посмотрел на лицо человека-змеи.
Он вспомнил, что сказал секретарь. Ужасная тварь только что ела. Почти парализованный смыслом этой мысли он поглядел на рот чудовища и увидел свежую кровь. Изо рта твари стекала ярко-красная кровь.
— Я так рад видеть тебя, Спингарн! Какими героями все вы были — да, не надо скромничать! Компьютер докладывал мне обо всем. Вы были восхитительны! А какой отважный сержант саперов!
Хок сморщился и прочистил горло. Он пытался заговорить, но его горло пересохло от ужаса.
— Какая находчивая и преданная помощница! — продолжал Директор.
Этель плотно закрыла глаза, чтобы не видеть уставившейся на нее твари. Открыв их, она увидела, что Директор начал подниматься из вонючей желтой грязи.
— И как верно служил вам наш экс-Арбитр! Каким он оказался умным автоматом! Как точно был настроен!
Гораций впал в электронный транс. Он ничего не сказал, — все его способности были заглушены.
— А теперь вы пришли за наградой! — улыбнулся человеческий рот. — Галактические ордена Доблести! Немедленно!
Роботы-слуги спустили сверху блестящие награды, вручив их каждому члену отряда.
— Свободные Сцены для вас всех! Конечно, не для тебя, робот! Ты пройдешь обычный осмотр. — Змеиная голоря приблизилась к ним еще больше. — Вы преуспели там, где погибли или бесследно исчезли наши лучшие агенты! Вы заслужили высшие награды! Верно?
Спингарн чувствовал скрытую враждебность в отношении Директора. За показной радостью скрывалась тайная и неисчезающая ненависть к Спингарну и к тому, что он совершил.
— Верно, — ответил он твердо. — Моя девушка и я решили вернуться к привычной жизни в двадцать девятом веке. Сержант выбирает Свободные Сцены.
— Да, капитан! — подтвердил Хок весело. Он глядел прямо в улыбающееся лицо человека-змеи. — Для пущей важности, сэр. Одна-две войны. Старый солдат просит ье слишком много?
— Вовсе нет, сержант! — прошептал Директор. — Все к твоим услугам! — во вкрадчивом голосе послышался холод. — Сию же минуту.
Под потолком странного помещения началось какое-то Движение.
— Я не верю ему, — прошептала Этель на ухо Спингарну. — Ты прав! Все оказалось слишком легко!
— Тогда все? — спросил Спингарн обеспокоенно. Директор Сцен смотрел на него несколько секунд.
— Не совсем, Спингарн. — Он оглядел всех троих по очереди. — Скажи, почему вы уничтожили генетический код? — В злом голосе было столько смертельной ненависти, что Спингарн отступил на шаг-другой, чтобы защититься от нее. Хок в замешательстве спрятался за Горация. — Да, Спингарн, объясни.
И тогда Спингарн понял, почему он с подозрением отнесся к той легкости, с которой все произошло. Они испытали такое облегчение при спасении с мрачной планеты, что никому из них не пришел в голову вопрос, ответа на который требовал Директор: почему нужно было уничтожить генетический код?
— Все дело в соглашении, — начал Спингарн. Его собственные сомнения помогли выдержать враждебность, исходившую от человека-змеи. — Таинственная сила поручила мне уничтожить ее собственное творение, обещая в ответ обезопасить планету и всю галактику от призраков. Здесь скрывалась ошибка, и все они сейчас ее видели.
— Если призраки были уничтожены, Спингарн, — сказал Директор, — зачем было уничтожать генетический код?
— Да, — впервые заговорила Этель, — зачем? Директор развернул еще несколько колец, показывая зелено-коричневый узор на теле.
— Я слушаю, Спингарн. Отвечать надо было неизбежно.
— Таинственная сила хочет продолжать свои наблюдения, сэр, — произнес Гораций тихим, почтительным голосом. — В случайной ситуации. В Сценах Талискера.
— Да, — подтвердил Спингарн. — Она не хочет, чтобы ее оставляли одну.
— Ей не угрожает одиночество! — зловеще произнес Директор. — Нет, Спингарн, совсем не угрожает!
Спингарн вспомнил встречу с таинственной силой. Та родилась так давно, что целые звездные системы загорались и гасли, пока она лежала в своей урне.
— Зачем оставлять ее одну, Спингарн? — шипел Директор. — Ее собственное время истекло сто миллионов лет назад!
— Приблизительно, — вставил Гораций. Спингарн увидел, что к роботу возвращается его уверенность.
Директор продолжал смотреть на Спингарна и Этель немигающими глазами.
— Ты не подумал, что тебе необходимо отменить случайные трансформации недифференцированных клеток? Ты не подумал о возвращении нормального облика? — В шипящем тоне чувствовалась едва сдерживаемая ярость, заставившая Спингарна осмотреть потолок в поиске роботов-часовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27