Оправдан ли такой риск?
-- Президент, сэр, -- раздался голос Перкинса.
-- Проклятие, -- отозвался Филипс. -- Вызовите ко мне
офицера из службы наблюдения -- мне нужно с ними поговорить
сразу же, как закончу разговор с Президентом.
Он снова взял трубку.
-- Сэр, -- сказал он, -- боюсь, у меня плохие новости.
Он в нескольких словах обрисовал ситуацию. Президент, без
сомнения, уже был кратко информирован, и он без вопросов
выслушал объяснения Филипса.
-- Вы знаете положение вещей лучше, чем я, генерал, --
сказал Президент. -- Я полагаюсь на вас в этом деле -- но вы
знаете мою позицию. Мы не можем позволить себе сражаться. Мы не
можем в открытую выступить против хищников. Мне нравится
уступать не больше, чем вам, но я не думаю, что это тот случай,
когда можно настоять на своем. Дайте им то, что они хотят
получить, чтобы сохранить их нейтралитет.
-- А тот, мертвый...
-- Я не обладаю нужной информацией, чтобы принимать
решения по этому поводу, генерал. Делайте то, что вы сочтете
наилучшим -- но сведите риск до минимума. Мы делаем ставку на
то, что не имеем права потерять.
-- Да, сэр.
Когда связь прервалась, Филипс уже просматривал бумаги. На
очереди был рапорт офицера из службы наблюдения.
Нечто вылетело из Нью-Йорка -- и на этот раз его скорость
была не какие-нибудь ничтожные шестьсот миль в час. Оно
двигалось так быстро, что радар почти сразу же потерял его,
отметив лишь, что оно направлялось на юг.
-- Они все покинули город? -- поинтересовался Филипс.
-- Нет, -- последовал неожиданно четкий ответ. -- Нет,
большинство из них все еще в Нью-Йорке.
Филипс задумался.
Может, он все же сможет вести с ними свою игру. Например,
найдя кое-что, попробует использовать это в своих целях.
Хищники никогда не шли ни на какой контакт, но возможно, у них
теперь есть шанс изменить положение. В джунглях лежит кое-что,
необходимое им, -- может, желание совершить обмен вынудит их
вступить в диалог.
А если ему удастся склонить хищников к переговорам, есть
вероятность того, что он уговорит их прекратить охоту в
Нью-Йорке и не появляться в других американских городах. Этакий
обмен на какие-нибудь их приборы.
Конечно, все может вылиться в катастрофу. В отместку
хищники могут все взорвать, -- но это может оказаться и
грандиозной возможностью, которая когда бы то ни было
предоставлялась человечеству.
-- Подготовить отряд, -- рявкнул он. -- Вооружить всех
только ножами. Мы начинаем поиски.
Жесткая улыбка скользнула по его губам. Рука потянулась к
очередной сигаре.
-- Пожалуй, два отряда, -- добавил он, закуривая. И
потянулся к рации, чтобы дать "Девятой ловушке" новые
инструкции.
Глава 20
Днем раньше в городе, беспокоясь о Шерри и мальчиках, Раше
понял, что дома он находиться больше не может. Автоответчик не
записал ни одного звонка, разговор с полицейским управлением
тоже не принес ему никаких известий -- о Шефере ничего не было
слышно.
Он позвонил матери Шерри -- из телефона-автомата на улице
-- и она сказала ему, что все отлично, Шерри с детьми в
Эльмире, в целости и сохранности. Потом Раше поговорил с женой,
и звук ее голоса принес ему облегчение. Он заверил ее, что с
ним тоже все в порядке.
Но не мог же он разговаривать с ней бесконечно -- запас
мелочи и так исчерпался, а использовать служебную телефонную
карту детектив не хотел.
Он опять отправился домой, но вынести пытку одиночеством
больше не смог: позвонил Мак Комбу и сказал, что прерывает свой
отпуск и на следующий день выходит на работу. Мак Комб
заворчал. Было очевидно, что он не рад видеть Раше так скоро,
но это едва ли была причина отказать детективу.
Раше поехал в Управление Полиции, взял портативную
полицейскую рацию и прямо в арендованном фургоне прошел
вечерний инструктаж.
Этот первый рабочий день оказался унылым: за время его
отсутствия скопилась чертова уйма бумажной работы, на которой
он никак не мог сосредоточиться. Он продолжал думать о Шерри, о
своих мальчиках. Помимо его воли перед глазами появлялись то
развевающиеся на ветру кровавые тела с пятого этажа на улице
Бикман, то ободранные стрелки из подвала на двадцатой, и его
наяву преследовал тот ночной кошмар, когда ему приснилась
Шерри, подвешенная вверх ногами, со снятой кожей. Ее кровь,
капая с кончиков пальцев, рисовала узоры на полу прихожей ее
матери. И к тому же детектив даже представить себе не мог, куда
занесло Шефера и что с ним могло произойти.
"Охотник своего рода", -- говорил брат Шефера -- но что он
имел в виду? В чем разница между хищником и обычными
охотящимися любителями? И зачем он обдирает свои жертвы?
Почему он всегда обдирает свои жертвы?
И сколько их на самом деле? Знал ли Раше обо всех убитых
или были и другие убийства, которые фэбээровцы постарались
сохранить в тайне?
На пути с ланча офицер Браунлоу поймал его в вестибюле.
-- Извините, сэр, -- обратился он к Раше, слегка тронув
его за рукав, -- вы детектив Раше?
Раше кивнул. Он прихватил к себе в кабинет чашечку кофе и
теперь отпил его, а потом спросил:
-- А, собственно, с кем имею честь?
Браунлоу представился.
-- Насколько я понимаю, вы работали с Шефером? Вас,
кажется, выставили с Двадцатой улицы?
-- Это с улицы Бикман нас выставили, -- поправил Раше. --
С Двадцатой только вежливо попросили убраться.
Браунлоу кивнул.
-- Верно, -- согласился он. -- Я подумал, что вы можете
заинтересоваться парочкой недавних происшествий. Ничего
особенного, сами понимаете, ничего, что может заинтересовать
ФБР, но мне показалось, что вам захочется взглянуть.
Раше уставился на него, вытаращив глаза.
-- М что же там случилось?
-- Я думаю, вам их лучше просмотреть самому, -- Браунлоу
показал толстую кипу подшитых дел.
Раше подумал, что ничего интересного у него все равно
сейчас нет, кивнул, и они вместе направились в кабинет Раше.
Браунлоу же не стал ничего объяснять, оставил папку на столе и
вышел.
Раше вздохнул и открыл первое дело.
Он просидел над этой папкой целый день. Здесь были собраны
все дела, которые Браунлоу и ему подобные сочли неинтересными
для фэбээровцев.
Браунлоу оказался прав, думая, что эти случаи заинтересуют
Раше. Они отвечали на вопрос, которым Раше задавался в
последнее время.
Раше увидел, что охотник не всегда обдирает свои жертвы --
если, конечно, эти преступления были на совести охотника.
Иногда тела жертв находили без голов и позвоночников. Убийца не
просто вырывал их, он их отделял и забирал. Ни одну из голов не
удалось найти. Раше решил, что ни кусочка кожи с ободранных
жертв они тоже никогда не находили. Хищник забирал свои трофеи.
Пропажа голов казалась логичной. Убийцы забирали головы
своих жертв достаточно часто. Так поступали древние завоеватели
и серийные сексуальные убийцы. Вполне обычный трофей.
Но кожи? Или позвоночники?
Этот парень -- если убийца, конечно, был мужского пола, в
чем Раше только теперь начал сомневаться, несмотря на мнение
Шефера на этот счет, -- был сверхъестественным созданием. Раше
помнил, что говорил Шефер про своего противника на улице
Бикман. Он не был человеком! Может быть, напарник Раше и был
прав.
Рабочего дня минуло немало времени. Раше оставался за
своим столом, но теперь он даже не пытался создать видимость
работы. Он просто не мог заставить себя выйти из кабинета.
Ему просто некуда было теперь идти. Дом опустел. Шерри и
дети уехали. Пойти домой -- значит опять неминуемо впасть в
тоску. Ложиться спать было слишком рано, солнце еще не село.
Выдался один из тех бесконечных летних дней, которые, кажется,
тянутся вечно.
Дома делать было совершенно нечего. К тому же, Раше не
сомневался, что не сможет спать, зная, что по городу
разгуливает убийца, разрывая на части людей и забирая их головы
и кожу на память.
И если Шефер все-таки будет звонить, то, скорее всего, он
позвонит Раше на работу -- по крайней мере, детектив считал это
более вероятным. Несмотря на шесть лет совместной работы, он
так до конца и не понял, как устроена психика Шефера. Иногда
Шефер бывал в ударе, энергичен и бодр. Все у него в руках
просто горело, а иногда он становился отстраненным, просто
отсутствующим, и его душа бродила где-то в неясных далях.
Но сейчас он оказался где-то у черта на куличках, то ли в
Центральной Америке, то ли в Колумбии, или в каком-то другом
Богом забытом месте, и не обременял себя телефонными звонками.
Впрочем, он мог позвонить Раше домой, пока он торчал на работе.
С другой стороны, когда Шефер там никого не обнаружит, кто
ему мешает позвонить Раше на работу?
Выходит, Шефер и не подумал дать о себе знать. Эту партию
он продолжал играть соло, и это раздражало Раше. Он хотел быть
вместе с Шефером, полететь с ним в Центральную Америку. Но он
был слишком стар и бесформен, чтобы путешествовать вместе с
Шефером по джунглям, выслеживая чудовищ. Да и Дач брат Шефера,
а не его, Раше даже никогда не видел его. Он толком не знал,
что преследует Шефер, идя по стопам Дача.
К тому же Шефер оказался единственным, кто служил в
Войсках Специального назначения. Военная карьера самого Раше
ограничивалась двумя годами в Форт Брагге. Если дело дойдет до
решительного сражения, он вряд ли окажется чем-нибудь полезен.
Но позвонить Шефер все-таки мог.
Итак, Раше сидел в кабинете, игнорируя груду незаконченных
документов и папку, где были подшиты три дюжины
нерасследованных убийств. Он уставился на экран своего
портативного телевизора.
Такой телевизор находился в каждом кабинете на случай,
если будут передавать новости, касающиеся полиции. Раше же
регулярно смотрел новости вместо того, чтобы читать газеты,
когда не нужно было работать на месте происшествия и не было
больше сил думать о расследуемых убийствах. Сейчас же он хотел
при помощи телевизора хоть ненадолго забыть об ужасных убийцах.
Однако это ему не удалось -- именно сейчас телевизор не
хотел работать, сколько ни всматривался покрасневшими
кроличьими глазами уставший Раше в мерцающий экран.
Последние две недели телевизоры показывали из рук вон
плохо даже по меркам Нью-Йорка. Изображение было настолько
плохим, что местная телестанция сочла необходимым устроить
специальную передачу, в которой ученые из Колумбии и из
Нью-Йоркского Университета строили безумные предположения о
пятнах на солнце и о радиоактивных выбросах, сопровождаемых
температурными инверсиями, пытаясь объяснить происхождение
помех. Сегодня же помехи были еще сильнее, чем обычно.
В расстройстве Раше хлопнул по телевизору, и диктор исчез
в переливах разноцветных полос.
-- Гадость какая, -- пробормотал Раше, поднимаясь и с
раздражением оглядывая маленькую комнату. Может, в ящиках стола
найдется что-нибудь, что развлечет его ненадолго? Он наугад
выдвинул один из них.
Пораженный, он не отрываясь смотрел на сверток, лежащий в
ящике. Обернутая его собственным пиджаком, там лежала маска,
отданная ему на хранение Шефером, та самая маска, которую он
сорвал с лица убийцы перед тем, как упал с пятого этажа
заброшенного дома.
Он совсем забыл о ней, занятый другими вещами вроде
доставки Шефера в госпиталь и отправки Шерри из Нью-Йорка. Он
бросил маску сюда, когда они пришли в Управление и Мак Комб
вызвал Шефера в свой кабинет; в то памятное утро, когда Шефер
отправился в Центральную Америку.
Ни один из них еще не осматривал эту штуку как следует.
Похоже, пришло время этим заняться.
Ничего особенного от этого осмотра Раше не ожидал. Скорее
всего, это был причудливый головной убор, не более того, просто
кусок какого-то металла.
Он развернул сверток.
Вещица выглядела так, как будто предназначалась для защиты
лица и верхней части головы, но формы и пропорции казались
неправильными -- никто не мог иметь такую угловатую физиономию,
да и размеры маски были намного больше, чем нужно.
Она была сделана из гладкого серого металла с матовой
отделкой, без единой царапины или заусеницы. Отверстия для глаз
оказались не просто дырками -- их закрывали линзы темного
стекла, возможно, красного, Раше никак не мог разглядеть.
Детектив перевернул маску.
Внутреннюю сторону покрывало что-то вроде губки или кожи,
назначение которых было невозможно определить. Виднелись
металлические вставки, выглядевшие как миниатюрные
электрические приборы или украшения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33