От них в разные стороны потекли ручейки крови. Монстр, казалось, вообще забыл о существовании двух людей, пытавшихся скрыться от него, пока он был занят трупом Митча. Когда жук окончил свою чудовищную трапезу, Чарли, несмотря на свое паническое состояние, заметил, что монстр стал еще крупнее. Он ВЫРОС! Каждый убитый (и съеденный) им человек добавлял ему объема. И шериф вдруг сообразил, что и чудовище, встреченное на Фелл-стрит, также становилось ВСЕ БОЛЬШЕ, поедая Кунца. Жуки росли, поглощая пищу, росли очень быстро, заметить это было несложно. До каких размеров они увеличиваются? Этого, естественно, никто не мог сказать, но, как заметил Чарли, позади жука не оставалось ничего, что можно было назвать отбросами переработанной пищи. В противном случае Лоулесс обнаружил бы кал чудовища еще в окружном морге, где жук сожрал Бена Ламбино и затем Олафа Клинга, оставив от него одну голову. Ведь это произошло, пока монстр находился в здании. Жуки вбирали в себя все, но не отдавали НИЧЕГО!
Теперь, когда чудовище расправилось с трупом Лозано, оно вновь обратило взор своих красных глаз, похожих на претерпевшие мутацию помидоры, положенные на громадный кусок янтаря, на растянувшихся посреди лужайки людей.
— Чарли, уходи быстрее! — произнес стальным голосом Монро. Казалось невероятным, что всего несколько секунд назад он был почти без сознания. — Беги! Пожалуйста, сделай это ради меня.
— Нет, Джеки! — твердо сказал Лоулесс, вскакивая с земли. — Именно ради тебя я… — То, что он вдруг увидел, заставило его оборвать речь на полуслове.
Монро не понял, почему замолчал шериф, и продолжал в отчаянии требовать:
— Оставь меня! Мне все равно не выжить… я это чувствую. Беги, Чарли, ты еще успеешь… Чарли!
Монро обернулся… и все понял. Боль вновь начала заволакивать мир туманом, рассеявшимся на минуту после того, как Чарли уронил его. Джек хотел жить, но ему было тяжело и страшно сознавать, что, пока он жив, Чарли не бросит его и тем самым погубит себя. Ему ни за что не убежать с такой ношей на руках. Будь у Джека сейчас его кольт, он застрелился бы. Всего один выстрел, прижав дуло к виску, но Джек выронил оружие при падении, когда ударил жука ногой. Джек жалел об этом, как не жалел ни о чем за всю свою жизнь.
Когда мать после окончания средней школы Оруэлла не пустила его в далекое путешествие на западное побережье страны, в Лос-Анджелес, Джеку показалось, что все — наступил конец света. Джек уже много лет мечтал о том, как он вырастет и отправится в Голливуд. Упрямства ему не занимать, в этом мало кто в Новой Англии может сравниться с ним, так что он уж как-нибудь, да пробьется для начала на какую-нибудь незначительную роль в фильме категории А. Джеки не знал, что и как будет делать, даже примерно, но был полон оптимизма. Очень обнадеживал его один эпизод из ранней юности. Учитель истории мистер Брэдсон как-то заметил Джеки:
— Парень, ты должен стать актером. У тебя такая мимика, что даже не понадобится брать уроки актерского мастерства, чтобы перещеголять самого Кларка Гейбла. И я буду не я, Джеки, если ты не рожден для того, чтобы стать актером. — Брэдсон говорил серьезно, но глаза его улыбались.
Именно тогда юный Монро задумался о своем будущем по-настоящему. Однако судьба, эта странная невидимая дама, цепко держащая человека в своих жестких объятиях и направляющая его по своему усмотрению, абсолютно не считаясь с его желаниями, распорядилась по-своему. Мать со слезами на глазах потребовала от него не уезжать дальше Манчестера, и Джеки не смог поступить по-другому. Мать была тяжело больна, ее муж, отец Джека, умер три года назад, и она не хотела отпускать сына. Джеки проплакал несколько ночей в подушку, но бросить больную мать не посмел. Время залечило рану, хотя в первые дни казалось, что земной шар сдвинулся со своей оси. В конце концов мечта покорить Голливуд осталась голубой мечтой, и Джеки если и вспоминал об этом, то не иначе как со снисходительной улыбкой. Да, он сильно переживал, но тогда он был, по сути, еще ребенком. Теперь же он жалел о том, что не может застрелиться и тем самым избавить от себя шерифа, и чувство отчаяния было сильнее даже, чем в тот день, когда разбилась его заветная мечта.
Шансов спастись у них практически не осталось, потому что из-за угла дома появился еще один монстр. Он был не таким громадным, как тот, что, опрокинув «плимут», как пустой ящик из-под пива, не спеша приближался к подъездной дорожке. И все-таки он тоже представлял собой серьезную преграду. Раненый Монро (Джек чувствовал, что укус — нечто большее, чем просто укус) и шериф с тремя патронами вряд ли могли преодолеть это препятствие. Но Чарли не собирался сдаваться. Он подхватил под мышки своего заместителя (похолодевшее тело содрогалось, словно от ударов током), не обращая внимания на его слабые возражения, и поспешил в противоположную сторону. Шериф запыхался, и Джек казался ему теперь тяжелее в три раза. Чарли волочил его по земле; раненая нога дергалась, оставляя за собой кровавый след, а надежда таяла, как вода, уходящая в песок. Поравнявшись с крыльцом, Чарли окончательно понял, что им не уйти. Сминая живую изгородь на своем пути, появилось еще одно чудовище, а за ним еще одно, поменьше. Так что и это направление было перекрыто. Теперь они были окружены жуками со всех сторон. Чарли почувствовал, что его охватывает отчаяние. Он прислонил Джека к ступенькам крыльца и выхватил кольт. Но это уже ничем не могло помочь, и Чарли знал это. Джек больше не требовал оставить его, потому что уходить шерифу было уже некуда. В глазах Джека застыл нечеловеческий ужас: жуки приближались. Лоулесс тяжело дышал, широко раскрыв рот, лоб прочертили горизонтальные морщины, смотревшиеся нелепо на его лице старшеклассника обычной американской школы. На редких юношеских усиках, пробивавшихся над верхней губой, блестели капельки пота.
— Сволочи! — крикнул, не выдержав, Чарли Лоулесс — Засранцы! Педрилы, мать вашу… — Он вытянул правую руку, целясь в ближайшее чудовище, которое подходило слева. — Тебе это понравится, — прошептал шериф, легко нажав на спуск.
Наверное, именно полнейшая безнадежность позволила ему прицелиться так точно. Правый глаз монстра взорвался пурпурным фонтанчиком. Чудовище остановилось. Но остальные жуки увеличили скорость. Чарли вынужден был повернуться лицом к самом крупному из них, приближавшемуся посередине. Теперь Лоулесс торопился, и второй выстрел пришелся в основание ноги, выбив кусок кашеобразной плоти. Чудовище подняло ногу, но не остановилось. Расстояние по-прежнему сокращалось. Третья пуля попала в глаз чудовища, сквозь отверстие потекло его содержимое. Все! Кольт пуст, как брюхо выпотрошенной рыбины, а вонь от насекомых бьет в нос все сильнее и сильнее, проникая в самые отдаленные участки мозга. «Мы мертвы», — сказал про себя Чарли и в последнем отчаянном порыве швырнул в чудовище кольт, который, попав ему в голову, расплескал янтарную жижу. Но кольцо продолжало сжиматься. Именно в этот момент Чарли вспомнил о доме Лозано, подняв Джека и прижимая его к своей груди, как младенца. Сейчас, когда уже не оставалось сомнений, какую смерть несут с собой чудовища, Чарли оказался в положении человека, который вынужден выбирать — сгореть ли ему заживо или утонуть.
«Какая смерть вас устраивает больше, мистер Лоулесс?» Чарли вспомнил Саманту Тревор, Энн Шилдс, и его передернуло. Не стоило надеяться на то, что в доме Лозано с ними такого не произойдет. Нет, к этому времени все дома Оруэлла заражены Лилипутом. Не зря Митч Лозано был один. Его семья погибла, их трупы лежат где-то в доме. Такой парень, как Митч, не мог позволить своей жене и детям опередить себя. Чарли заметил, что дверь закрыта неплотно. Вид неповрежденного тела, залитого собственной кровью, был так реален, что Чарли почти согласился ожидать участи, уготованной ему жуками. Ближайший уже тянул к ним свои жвала.
— Нет! Нет!.. — хрипло прошептал Монро, и это заставило Чарли принять решение.
«Ладно! Мы умрем так, как умерло большинство жителей Оруэлла!» — безжалостно произнес внутренний голос Чарли. Жуки приближались полукругом, вонь стала совершенно нестерпимой. Черные шарообразные зрачки суматошно болтались в пурпурной глазной жидкости. Чарли почувствовал ликование монстров и последний раз посмотрел на солнце, показавшееся ему глазом одного из этих чудовищных созданий. Затем, выкрикнув: «Вы ошиблись, ребята!» — он открыл дверь и скользнул в холл. Изо всех сил прижимая к себе Джека, чтобы умереть вместе, он ногой захлопнул дверь. Послышался щелчок замка. Прошла минута, но Чарли не чувствовал, чтобы у него пошла кровь или тело начало замерзать, превращаясь в обледенелую глыбу мяса. Прошло еще пять минут, очень долгих минут. Лоулесс и Монро были живы. А мир ЗА дверью как будто перестал существовать.
Глава двадцать восьмая
1
Уже погружаясь в сон, Дэнни вдруг понял, что, несмотря на кровавую стычку, устроенную в аптеке мистером Лабстрэмом, он думает не об израненном Маркусе или Джарвисе Дорсе, не об оставшихся в аптеке людях, на угрюмых, застывших лицах которых лежит печать ужасающей безысходности, а о преподобном отце Каспере. Дэнни хорошо разглядел его лицо, когда отец Каспер подошел близко, чтобы забрать вещи Бекки. Вначале мальчик не придал значения увиденному, быть может, потому, что еще находился под тяжелым впечатлением устроенной Лабстрэмом драки, в результате которой пострадали люди, а ведь это могло случиться и с ним или с тетей Бертой и Джонни. К счастью, им повезло, хотя они и находились ближе всех к месту стычки. Однако минуты, как многочисленные братья-близнецы, выполняя друг за дружкой одинаковую работу, постепенно ослабляли давление пресса на впечатлительную душу ребенка, и его мысли переключились на отца Каспера.
Мальчик почти забыл, о чем договорился с Фредди и Патриком Уолсом. На протяжении целого часа мысли Дэнни крутились вокруг священника. И лишь когда сон уже опутывал его мозг своей паутиной, Дэнни понял: что-то во внешности отца Каспера было не так. Мальчик не знал, сколько священнику лет, но ему казалось, что никак не меньше шестидесяти. Но это было раньше. До того, как Каспер пришел в аптеку во второй раз. Этого не могло быть, поэтому Дэнни так долго не хотелось признаться себе, что тем не менее это правда. Сначала его поддерживала надежда, что это был просто обман зрения, вызванный полумраком и игрой слабенького огонька свечи. Но эта надежда таяла и вскоре исчезла вовсе. Ведь отец Каспер стоял так близко, его было так хорошо видно, что надежда эта не могла устоять перед действительностью. Да, это правда — отец Каспер ПОМОЛОДЕЛ лет на десять, а может, и больше. Но никто, кроме Дэнни, не заметил этого: ни потерявших свою белизну седых волос, ни разгладившейся кожи лица, ни других явных признаков внезапно наступившего омоложения. Теперь отец Каспер выглядел ровесником шерифа, каким Дэнни запомнил его по приезде в Оруэлл. И мальчик отнюдь не был рад за священника, потому что подсознательно чувствовал, что отец Каспер благодаря этому проживет не дольше, а как раз наоборот. Ведь «молодость» будет ПРОГРЕССИРОВАТЬ, и это убьет его быстрее рака легких. Но Дэнни спал. Он спал, поэтому сообщить кому-нибудь об этом можно будет только завтра. Завтра, не раньше. Мальчик спал. Он не мог знать, что изредка кошмары, приснившиеся ночью, помогают очень надежно забыть планы, о которых человек думал перед сном.
2
Саманта Тревор открыла глаза, проснувшись от холода. Ага, Алекс, этот ублюдочный муженек, стянул с нее одеяло. Левая рука и колени прямо закоченели Женщина подтянула одеяло, пряча под него замерзшие части тела, и принялась растирать левую руку. Теперь она уже не заснет. Было, наверное, около пяти, а Саманта, стоило ей проснуться в такое время (не важно, по какой причине), потом битых два часа не могла снова заснуть. Когда рука отошла, Саманта немного успокоилась. Но тут ей вспомнился вчерашний вечер, и лицо ее вспыхнуло от гнева. Да, теперь-то она уж точно не сможет заснуть! Женщина попыталась лежать просто так, расслабившись и ни о чем не думая, но клокотавшая внутри злость не давала покоя. Саманта вытянула из-под одеяла ноги и села, касаясь ими пола. Потом, повернув голову, посмотрела через плечо на спящего мужа. Алекс лежал с открытым ртом и негромко похрапывал. Лицо женщины исказила гримаса отвращения; зеленые глаза зло сверкнули. Храп вдруг прекратился, Алекс застонал, потом громко зачмокал, словно собака, пытающаяся выплюнуть попавшие в пасть волосы.
— Паршивый ублюдок, — прошипела женщина, но ее муж, конечно, не слышал этих слов, обращенных к нему. Снова раздался храп. — Ублюдок, — повторила Саманта, зло сощурившись и кривя рот.
Саманта и Алекс уже долгое время практически не разговаривали, старательно делая вид, что не замечают друг друга. Но Алекс относился к этой «войне нервов» гораздо хладнокровнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Теперь, когда чудовище расправилось с трупом Лозано, оно вновь обратило взор своих красных глаз, похожих на претерпевшие мутацию помидоры, положенные на громадный кусок янтаря, на растянувшихся посреди лужайки людей.
— Чарли, уходи быстрее! — произнес стальным голосом Монро. Казалось невероятным, что всего несколько секунд назад он был почти без сознания. — Беги! Пожалуйста, сделай это ради меня.
— Нет, Джеки! — твердо сказал Лоулесс, вскакивая с земли. — Именно ради тебя я… — То, что он вдруг увидел, заставило его оборвать речь на полуслове.
Монро не понял, почему замолчал шериф, и продолжал в отчаянии требовать:
— Оставь меня! Мне все равно не выжить… я это чувствую. Беги, Чарли, ты еще успеешь… Чарли!
Монро обернулся… и все понял. Боль вновь начала заволакивать мир туманом, рассеявшимся на минуту после того, как Чарли уронил его. Джек хотел жить, но ему было тяжело и страшно сознавать, что, пока он жив, Чарли не бросит его и тем самым погубит себя. Ему ни за что не убежать с такой ношей на руках. Будь у Джека сейчас его кольт, он застрелился бы. Всего один выстрел, прижав дуло к виску, но Джек выронил оружие при падении, когда ударил жука ногой. Джек жалел об этом, как не жалел ни о чем за всю свою жизнь.
Когда мать после окончания средней школы Оруэлла не пустила его в далекое путешествие на западное побережье страны, в Лос-Анджелес, Джеку показалось, что все — наступил конец света. Джек уже много лет мечтал о том, как он вырастет и отправится в Голливуд. Упрямства ему не занимать, в этом мало кто в Новой Англии может сравниться с ним, так что он уж как-нибудь, да пробьется для начала на какую-нибудь незначительную роль в фильме категории А. Джеки не знал, что и как будет делать, даже примерно, но был полон оптимизма. Очень обнадеживал его один эпизод из ранней юности. Учитель истории мистер Брэдсон как-то заметил Джеки:
— Парень, ты должен стать актером. У тебя такая мимика, что даже не понадобится брать уроки актерского мастерства, чтобы перещеголять самого Кларка Гейбла. И я буду не я, Джеки, если ты не рожден для того, чтобы стать актером. — Брэдсон говорил серьезно, но глаза его улыбались.
Именно тогда юный Монро задумался о своем будущем по-настоящему. Однако судьба, эта странная невидимая дама, цепко держащая человека в своих жестких объятиях и направляющая его по своему усмотрению, абсолютно не считаясь с его желаниями, распорядилась по-своему. Мать со слезами на глазах потребовала от него не уезжать дальше Манчестера, и Джеки не смог поступить по-другому. Мать была тяжело больна, ее муж, отец Джека, умер три года назад, и она не хотела отпускать сына. Джеки проплакал несколько ночей в подушку, но бросить больную мать не посмел. Время залечило рану, хотя в первые дни казалось, что земной шар сдвинулся со своей оси. В конце концов мечта покорить Голливуд осталась голубой мечтой, и Джеки если и вспоминал об этом, то не иначе как со снисходительной улыбкой. Да, он сильно переживал, но тогда он был, по сути, еще ребенком. Теперь же он жалел о том, что не может застрелиться и тем самым избавить от себя шерифа, и чувство отчаяния было сильнее даже, чем в тот день, когда разбилась его заветная мечта.
Шансов спастись у них практически не осталось, потому что из-за угла дома появился еще один монстр. Он был не таким громадным, как тот, что, опрокинув «плимут», как пустой ящик из-под пива, не спеша приближался к подъездной дорожке. И все-таки он тоже представлял собой серьезную преграду. Раненый Монро (Джек чувствовал, что укус — нечто большее, чем просто укус) и шериф с тремя патронами вряд ли могли преодолеть это препятствие. Но Чарли не собирался сдаваться. Он подхватил под мышки своего заместителя (похолодевшее тело содрогалось, словно от ударов током), не обращая внимания на его слабые возражения, и поспешил в противоположную сторону. Шериф запыхался, и Джек казался ему теперь тяжелее в три раза. Чарли волочил его по земле; раненая нога дергалась, оставляя за собой кровавый след, а надежда таяла, как вода, уходящая в песок. Поравнявшись с крыльцом, Чарли окончательно понял, что им не уйти. Сминая живую изгородь на своем пути, появилось еще одно чудовище, а за ним еще одно, поменьше. Так что и это направление было перекрыто. Теперь они были окружены жуками со всех сторон. Чарли почувствовал, что его охватывает отчаяние. Он прислонил Джека к ступенькам крыльца и выхватил кольт. Но это уже ничем не могло помочь, и Чарли знал это. Джек больше не требовал оставить его, потому что уходить шерифу было уже некуда. В глазах Джека застыл нечеловеческий ужас: жуки приближались. Лоулесс тяжело дышал, широко раскрыв рот, лоб прочертили горизонтальные морщины, смотревшиеся нелепо на его лице старшеклассника обычной американской школы. На редких юношеских усиках, пробивавшихся над верхней губой, блестели капельки пота.
— Сволочи! — крикнул, не выдержав, Чарли Лоулесс — Засранцы! Педрилы, мать вашу… — Он вытянул правую руку, целясь в ближайшее чудовище, которое подходило слева. — Тебе это понравится, — прошептал шериф, легко нажав на спуск.
Наверное, именно полнейшая безнадежность позволила ему прицелиться так точно. Правый глаз монстра взорвался пурпурным фонтанчиком. Чудовище остановилось. Но остальные жуки увеличили скорость. Чарли вынужден был повернуться лицом к самом крупному из них, приближавшемуся посередине. Теперь Лоулесс торопился, и второй выстрел пришелся в основание ноги, выбив кусок кашеобразной плоти. Чудовище подняло ногу, но не остановилось. Расстояние по-прежнему сокращалось. Третья пуля попала в глаз чудовища, сквозь отверстие потекло его содержимое. Все! Кольт пуст, как брюхо выпотрошенной рыбины, а вонь от насекомых бьет в нос все сильнее и сильнее, проникая в самые отдаленные участки мозга. «Мы мертвы», — сказал про себя Чарли и в последнем отчаянном порыве швырнул в чудовище кольт, который, попав ему в голову, расплескал янтарную жижу. Но кольцо продолжало сжиматься. Именно в этот момент Чарли вспомнил о доме Лозано, подняв Джека и прижимая его к своей груди, как младенца. Сейчас, когда уже не оставалось сомнений, какую смерть несут с собой чудовища, Чарли оказался в положении человека, который вынужден выбирать — сгореть ли ему заживо или утонуть.
«Какая смерть вас устраивает больше, мистер Лоулесс?» Чарли вспомнил Саманту Тревор, Энн Шилдс, и его передернуло. Не стоило надеяться на то, что в доме Лозано с ними такого не произойдет. Нет, к этому времени все дома Оруэлла заражены Лилипутом. Не зря Митч Лозано был один. Его семья погибла, их трупы лежат где-то в доме. Такой парень, как Митч, не мог позволить своей жене и детям опередить себя. Чарли заметил, что дверь закрыта неплотно. Вид неповрежденного тела, залитого собственной кровью, был так реален, что Чарли почти согласился ожидать участи, уготованной ему жуками. Ближайший уже тянул к ним свои жвала.
— Нет! Нет!.. — хрипло прошептал Монро, и это заставило Чарли принять решение.
«Ладно! Мы умрем так, как умерло большинство жителей Оруэлла!» — безжалостно произнес внутренний голос Чарли. Жуки приближались полукругом, вонь стала совершенно нестерпимой. Черные шарообразные зрачки суматошно болтались в пурпурной глазной жидкости. Чарли почувствовал ликование монстров и последний раз посмотрел на солнце, показавшееся ему глазом одного из этих чудовищных созданий. Затем, выкрикнув: «Вы ошиблись, ребята!» — он открыл дверь и скользнул в холл. Изо всех сил прижимая к себе Джека, чтобы умереть вместе, он ногой захлопнул дверь. Послышался щелчок замка. Прошла минута, но Чарли не чувствовал, чтобы у него пошла кровь или тело начало замерзать, превращаясь в обледенелую глыбу мяса. Прошло еще пять минут, очень долгих минут. Лоулесс и Монро были живы. А мир ЗА дверью как будто перестал существовать.
Глава двадцать восьмая
1
Уже погружаясь в сон, Дэнни вдруг понял, что, несмотря на кровавую стычку, устроенную в аптеке мистером Лабстрэмом, он думает не об израненном Маркусе или Джарвисе Дорсе, не об оставшихся в аптеке людях, на угрюмых, застывших лицах которых лежит печать ужасающей безысходности, а о преподобном отце Каспере. Дэнни хорошо разглядел его лицо, когда отец Каспер подошел близко, чтобы забрать вещи Бекки. Вначале мальчик не придал значения увиденному, быть может, потому, что еще находился под тяжелым впечатлением устроенной Лабстрэмом драки, в результате которой пострадали люди, а ведь это могло случиться и с ним или с тетей Бертой и Джонни. К счастью, им повезло, хотя они и находились ближе всех к месту стычки. Однако минуты, как многочисленные братья-близнецы, выполняя друг за дружкой одинаковую работу, постепенно ослабляли давление пресса на впечатлительную душу ребенка, и его мысли переключились на отца Каспера.
Мальчик почти забыл, о чем договорился с Фредди и Патриком Уолсом. На протяжении целого часа мысли Дэнни крутились вокруг священника. И лишь когда сон уже опутывал его мозг своей паутиной, Дэнни понял: что-то во внешности отца Каспера было не так. Мальчик не знал, сколько священнику лет, но ему казалось, что никак не меньше шестидесяти. Но это было раньше. До того, как Каспер пришел в аптеку во второй раз. Этого не могло быть, поэтому Дэнни так долго не хотелось признаться себе, что тем не менее это правда. Сначала его поддерживала надежда, что это был просто обман зрения, вызванный полумраком и игрой слабенького огонька свечи. Но эта надежда таяла и вскоре исчезла вовсе. Ведь отец Каспер стоял так близко, его было так хорошо видно, что надежда эта не могла устоять перед действительностью. Да, это правда — отец Каспер ПОМОЛОДЕЛ лет на десять, а может, и больше. Но никто, кроме Дэнни, не заметил этого: ни потерявших свою белизну седых волос, ни разгладившейся кожи лица, ни других явных признаков внезапно наступившего омоложения. Теперь отец Каспер выглядел ровесником шерифа, каким Дэнни запомнил его по приезде в Оруэлл. И мальчик отнюдь не был рад за священника, потому что подсознательно чувствовал, что отец Каспер благодаря этому проживет не дольше, а как раз наоборот. Ведь «молодость» будет ПРОГРЕССИРОВАТЬ, и это убьет его быстрее рака легких. Но Дэнни спал. Он спал, поэтому сообщить кому-нибудь об этом можно будет только завтра. Завтра, не раньше. Мальчик спал. Он не мог знать, что изредка кошмары, приснившиеся ночью, помогают очень надежно забыть планы, о которых человек думал перед сном.
2
Саманта Тревор открыла глаза, проснувшись от холода. Ага, Алекс, этот ублюдочный муженек, стянул с нее одеяло. Левая рука и колени прямо закоченели Женщина подтянула одеяло, пряча под него замерзшие части тела, и принялась растирать левую руку. Теперь она уже не заснет. Было, наверное, около пяти, а Саманта, стоило ей проснуться в такое время (не важно, по какой причине), потом битых два часа не могла снова заснуть. Когда рука отошла, Саманта немного успокоилась. Но тут ей вспомнился вчерашний вечер, и лицо ее вспыхнуло от гнева. Да, теперь-то она уж точно не сможет заснуть! Женщина попыталась лежать просто так, расслабившись и ни о чем не думая, но клокотавшая внутри злость не давала покоя. Саманта вытянула из-под одеяла ноги и села, касаясь ими пола. Потом, повернув голову, посмотрела через плечо на спящего мужа. Алекс лежал с открытым ртом и негромко похрапывал. Лицо женщины исказила гримаса отвращения; зеленые глаза зло сверкнули. Храп вдруг прекратился, Алекс застонал, потом громко зачмокал, словно собака, пытающаяся выплюнуть попавшие в пасть волосы.
— Паршивый ублюдок, — прошипела женщина, но ее муж, конечно, не слышал этих слов, обращенных к нему. Снова раздался храп. — Ублюдок, — повторила Саманта, зло сощурившись и кривя рот.
Саманта и Алекс уже долгое время практически не разговаривали, старательно делая вид, что не замечают друг друга. Но Алекс относился к этой «войне нервов» гораздо хладнокровнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107