У него в ушах звенели слова отца Каспера: «Окружной морг. Окружной морг. Нечто. Странная тварь». Но Лилипут не может появляться в морге, ведь там не живут люди, хотя… Разве Дэнни может быть уверен в чем бы то ни было? Лилипуту не обязательно где-то появляться, он может… найти себе помощников. Впрочем, доктор Лок мог что-нибудь если не напутать, то по меньшей мере преувеличить. И сейчас не время забивать этим голову. Пусть будет как будет. Дэнни совсем забыл об этом, когда Фред вдруг совершенно неожиданно прошептал ему на ухо:
— Патрик хочет пойти с нами.
Фред смотрел перед собой. Дэнни уставился на его профиль. То, что Фреда не остановили бы никакие другие предостережения преподобного Каспера, было ясно с самого начала. Поэтому на известие о появлении, возможном появлении, какой-то твари, убивающей людей, он не обратил никакого внимания. Фред даже не захотел тратить ни минуты на разговор об этом. На какой-то миг Дэнни подумал, не совершит ли он ошибку, если выйдет завтра утром из аптеки и позволит сделать то же самое Фреду? Но эта мысль была тут же вытеснена заявлением Фреда о том, что к ним намерен присоединиться Патрик Уолс. Эта весть обрушилась на Дэнни кучей песка, высыпавшегося из ковша экскаватора. Дэнни вдруг позабыл, какое сильное впечатление произвели на него слова отца Каспера о некой таинственной твари. Шепот Фредди подвел черту под вопросом: выйдут ли они завтра утром из аптеки? Появился новый вопрос: брать ли с собой Уолса, и этот вопрос отодвинул все остальное на задний план.
— Что? — возмущенно воскликнул Дэнни. Он хотел сказать: какого черта ты рассказал обо всем Уолсу? Но получилось банальное: что?
— Патрик согласен пойти с нами, — сказал Фред.
«Согласен? — подумал Дэнни. — Зато я не согласен».
Вслух он произнес:
— И что?
— Он тоже хочет выбраться отсюда хоть ненадолго.
«Отлично! Патрик хочет!! Я тоже хочу, — подумал Дэнни, — я хочу, например, чтобы к нам в гости пришел Клинт Иствуд. И еще много чего. Патрик хочет!» Когда здесь сидишь и вяло переговариваешься о том о сем, можно в любой момент встать, сказать, что спать хочется или живот болит, и вернуться к тете Берте и брату, пусть Фред сам разговаривает с этим нахальным Уолсом. Но когда они будут идти к Канзас-стрит, а вокруг ни души, уже не скажешь: у меня болит голова, дальше валяйте без меня. Дэнни должен быть рядом с Фредом, чтобы не дать ему сделать что-нибудь опрометчивое. А Уолс конечно же вцепится в них, как пиявка. И это не школа, где можно дать кому-то пинка или сделать вид, что его не замечаешь. Если уж они выйдут втроем, то должны будут держаться вместе. Если бы Уолса здесь не было, Дэнни, может быть, еще смог бы что-то изменить. Например, уговорил бы Фреда передать Патрику, что они передумали; в общем, что угодно, лишь бы пойти вдвоем. Но к сожалению, Уолс сидит совсем близко от Дэнни и слышит весь разговор. Дэнни, однако, не собирался сдаваться. Он надеялся даже в присутствии Уолса вернуть все на свои места.
— Но мы же договорились, что пойдем вдвоем, — сказал он Фреду, не поворачивая головы и стараясь, чтобы Патрик не слышал его. Но Патрик, естественно, услышал. И вмешался:
— Тебе что, жалко? Ты договаривался с Фредди, я тоже договаривался с ним. Мы пойдем вместе. — Уолс говорил спокойно, но в этом спокойствии слышалась плохо скрываемая злость.
«Ну, вот, — подумал Дэнни, — этот мистер уже качает права, словно это он офигенный друг Фредди, а я набиваюсь в их компанию».
— Дэнни, — вступил в спор Фред. — Втроем будет не так страшно. Пусть идет с нами. Ты ведь ничего не имеешь против? — Фред заискивающе смотрел Дэнни в глаза. Дэнни молчал. Не имеет никакого смысла даже пробовать что-то изменить. Патрик подсел к Фреду еще час назад. Дэнни думал, что они просто болтают, а они, оказывается обсуждали планы завтрашней вылазки. Так что не стоит теперь ухудшать отношения с Уолсом, и без того натянутые; это может сказаться завтра не самым лучшим образом.
— Дэнни, — окликнул его Фред. — Ну что? Чего ты молчишь? Ты согласен?
— Если он не хочет идти с нами, — вмешался Уолс, — пусть тогда остается. До следующего раза мы…
— Мы пойдем втроем, — ровным голосом произнес Дэнни.
— Вот и отлично, — радостно отозвался Фредди.
Дэнни совсем не разделял этой радости. Он понимал, что Фред хотел, чтобы Дэнни пошел, поэтому и обрадовался, когда он согласился. Но это все равно не изменило мнения Дэнни относительно участия Патрика. Дэнни не видел его лица, но почему-то был уверен, что тот улыбается или неумело прячет улыбку. Так или иначе, но Уолс добился своего и в душе торжествует победу над Дэнни. Дэнни постарался взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы такая мелочь испортила ему настроение. Ведь это действительно была мелочь, ерунда; кое-какие проблемы, ни на миг не покидавшие его, выразили бы свое негодование по этому поводу, имей они такую способность. Дэнни напомнил себе об отце, о матери, о других людях в городе, которых он уже никогда не увидит, после чего Патрик Уолс вообще перестал для него существовать. Ребята шепотом договаривались, кто кого разбудит и во сколько, но Дэнни слушал их вполуха. Единственное, что он отметил про себя, так это что Фредди разбудит его, в какое время, неизвестно, просто будет следить за мистером Маркусом и найдет подходящий момент. Да, Фредди точно не уснет. Казалось, объяви сейчас владелец аптеки, что запрет на ночь дверь на суперзамок, а ключ спрячет в укромное место, Фредди моментально ринется к выходу, чтобы успеть выскочить, пока не захлопнулась мышеловка. Ребята разошлись; Дэнни старался не смотреть в ту сторону, где разместился Патрик со своими родителями. Его начинал обволакивать сон. Но еще до того, как Дэнни окончательно уснул, произошло одно неприятное событие, которое укрепило его в мысли, что ужасные смерти, захлестнувшие жилые дома Оруэлла, распространяясь подобно эпидемии, не минуют, возможно, и деловые здания и магазины, потому что причина всего этого сохранялась.
11
— Мне это чертовски надоело, — пробубнил совсем рядом голос.
Дэнни приподнял голову. Люди располагались довольно близко друг от друга, и, естественно, многое из сказанного вполголоса было слышно всем. Дэнни привык к негромким единичным репликам, как житель мегаполиса привык засыпать под непрекращающийся шум машин, но эта фраза заставила его насторожиться, как шорох заставляет кота поднять голову, направив на источник звука свои уши-локаторы. Говорил Брэд Лабстрэм. Человек, никогда не видевший его и уж тем более не знающий, какое впечатление он производит на людей даже после короткого общения, сказал бы, что голос звучит приятно и, наверное, принадлежит неплохому малому. Но Дэнни имел возможность, и не раз, видеть мистера Лабстрэма в течение дня. Он устроился недалеко от тети Берты и ее племянников. Дэнни этот человек не нравился. С Брэдом была его дочь лет пяти по имени Бекки. Дэнни удивлялся, как у такого урода может быть такая хорошенькая дочка, при взгляде на которую взрослый человек не мог не улыбнуться. Мистер Лабстрэм был среднего сложения и роста, очень сутулый, с мохнатыми бровями, вечно насупленными так, что они едва не закрывали его по-бычьи бессмысленные глаза. Нижняя челюсть у него была несколько обезьяньей формы, нос слегка приплюснут, и не знай Дэнни, что Бекки — его дочь, ни за что не поверил бы в это. Но это было так! Сам Дэнни несколько раз слышал, как эта девочка, не унаследовавшая, к счастью, ничего от своего отца, что касается внешности, называла его папой. Она была светленькой, как и Дэнни, с голубыми, как небо, глазами. «Может, Лабстрэм ее отчим, — думал Дэнни, — или она пошла в мать?» Дэнни знал Лабстрэмов еще раньше, но ни разу не видел миссис Лабстрэм. Судя по всему, она погибла, не успев выбраться из дому вместе с мужем и дочерью. Дэнни слышал один раз, как Бекки тихонько плакала, спрашивая у отца о матери. Лабстрэм довольно грубо оборвал ее:
— Прекрати немедленно! Кругом люди. Мамы нет, но не вздумай больше плакать. Этим ты ей все равно не поможешь.
Дэнни искоса наблюдал за этой сценой. Будь он постарше, то осознал бы, что ему нравится Бекки, как может девочка нравиться мальчику. Но не только поэтому ему стало жалко Бекки. Конечно, прошедшей страшной ночью она осталась без мамы, так же как он — без папы, но ей, бедняжке, не повезло еще и с отцом. Он не успокаивал ее, нет; он приказал ей заткнуться, а ведь она еще совсем маленькая, скучает по маме и не понимает, ЧТО с ней случилось. Поначалу Дэнни думал, что, быть может, мистер Лабстрэм неприятен только внешне, а на самом деле ничего. Но эта коротенькая сценка показала ему, что он отвратителен не только наружностью, и Дэнни чуть ли не возненавидел его, хотя, по правде сказать, после смерти родителей мальчик почти разучился ненавидеть. Ударил бы его сейчас Джонни, даже поколотил бы, Дэнни не смог бы даже рассердиться на него. Он бы только улыбнулся и сказал брату: «Я все равно люблю тебя, Джонни. Ты — мой брат». Дэнни было жаль Бекки, но вмешиваться он не посмел; это вряд ли бы что-нибудь изменило. К счастью, Бекки перестала плакать, заснула и спала (или просто лежала с закрытыми глазами) почти до вечера. Затем, когда сели ужинать, она уже не спрашивала про мать. Дэнни просто чувствовал (к тому же лежал близко от него), как от мистера Лабстрэма исходит дух агрессии. Да, большинство из находившихся в аптеке людей были в дурном настроении, и конечно же их недовольство так или иначе обращалось на кого-то определенного. Во всяком случае, мало кто обвинял во всем только себя или только дьявола (без его помощников в виде такого-то) или не обвинял никого. Но мистер Лабстрэм и тут, казалось, превзошел их всех, вместе взятых. В какой-то момент Дэнни даже подумал, что лучше было бы, если б мистер Лабстрэм расположился в другом конце аптеки. Но тут же вспомнил про Бекки и решил, что лучше так, как есть. Ненавидеть и испытывать неприязнь к людям Дэнни почти разучился, а вот его способность любить или просто восхищаться кем-либо стала еще сильнее. И прелестная дочь с лихвой компенсировала уродство своего отца. После ужина Дэнни на секунду задержал взгляд на мистере Лабстрэме; лица его, конечно, он не мог видеть, но, как показалось мальчику, тот оглядывал присутствующих. Дэнни не обладал даром предвидения, поэтому не тревожился. Что поделаешь? Такой уж неприятный человек, постоянно чем-то недоволен; не сказал даже спасибо разносившим ужин мистеру Маркусу и одной женщине, которая подавала ему и Бекки бутерброды; уже несколько раз, ничуть не стесняясь, открыто демонстрировал полнейшее неуважение к окружавшим его людям. Ничего страшного, пусть бесится про себя, это не так уж серьезно Здесь почти ни у кого не увидишь на лице улыбки, а мистер Лабстрэм всего лишь обладатель самой неприятной внешности, по крайней мере среди присутствующих, хотя дочь у него просто замечательная. И Дэнни выкинул из головы мистера Лабстрэма. Как оказалось, он ошибался.
12
— Твою мать, — ругнулся после непродолжительной паузы Брэд Лабстрэм. — Напустили темень, как будто у этого придурка Гарднера остался хотя бы один патрон!!
Дэнни не видел лица Лабстрэма, но, судя по всему, его слова были адресованы мистеру Маркусу, который что-то делал у стойки со слабительными и желудочными средствами. Что-то в тоне Лабстрэма очень не понравилось Дэнни. Не понравилось еще больше, чем его предыдущие высказывания. Дэнни полулежал, опираясь на локоть, но теперь, стараясь не привлекать внимание мистера Лабстрэма, сел, словно насторожившаяся белка, почуявшая в лесу запах дыма. Почти никто еще не спал, только в противоположном углу помещения кто-то храпел. Рядом с Дэнни тихо посапывала тетя Берта. «Джонни затих, наверное, спит», — подумал Дэнни. Никто, за исключением двух-трех человек, не слышал мистера Лабстрэма, и именно это обстоятельство насторожило Дэнни. До этого Брэд высказывался нарочито громко, чтобы все знали, как сильно он недоволен теперешней ситуацией и что все они, хоть и находятся в равном с ним положении, также причиняют ему неудобство. Но он ХОРОШИЙ, поэтому терпит их. Однако на этот раз он говорил себе под нос, как будто подбадривал сам себя. Это был уже не просто недовольный всем и всеми человек, а тот, кто не желает и не намерен больше мириться со всем тем, что ему не по душе.
— Нет, мне надоело копошиться в этом дерьме! — вновь подал голос мистер Лабстрэм. — Стадо баранов, нет, не баранов, овец! — Он начал шарить по карманам куртки.
Дэнни, уже окончательно встревоженный, внимательно следил за Брэдом. «Этот человек становится опасен, — пронеслось в голове у Дэнни, как будто эту мысль кто-то ему подбросил извне, — от него можно ждать чего угодно». Но девятилетний мальчик, каким был Дэнни, не мог одним грозным окриком поставить мистера Лабстрэма на место; ему оставалось только ждать и надеяться, что Брэд не натворит чего-нибудь непоправимого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Патрик хочет пойти с нами.
Фред смотрел перед собой. Дэнни уставился на его профиль. То, что Фреда не остановили бы никакие другие предостережения преподобного Каспера, было ясно с самого начала. Поэтому на известие о появлении, возможном появлении, какой-то твари, убивающей людей, он не обратил никакого внимания. Фред даже не захотел тратить ни минуты на разговор об этом. На какой-то миг Дэнни подумал, не совершит ли он ошибку, если выйдет завтра утром из аптеки и позволит сделать то же самое Фреду? Но эта мысль была тут же вытеснена заявлением Фреда о том, что к ним намерен присоединиться Патрик Уолс. Эта весть обрушилась на Дэнни кучей песка, высыпавшегося из ковша экскаватора. Дэнни вдруг позабыл, какое сильное впечатление произвели на него слова отца Каспера о некой таинственной твари. Шепот Фредди подвел черту под вопросом: выйдут ли они завтра утром из аптеки? Появился новый вопрос: брать ли с собой Уолса, и этот вопрос отодвинул все остальное на задний план.
— Что? — возмущенно воскликнул Дэнни. Он хотел сказать: какого черта ты рассказал обо всем Уолсу? Но получилось банальное: что?
— Патрик согласен пойти с нами, — сказал Фред.
«Согласен? — подумал Дэнни. — Зато я не согласен».
Вслух он произнес:
— И что?
— Он тоже хочет выбраться отсюда хоть ненадолго.
«Отлично! Патрик хочет!! Я тоже хочу, — подумал Дэнни, — я хочу, например, чтобы к нам в гости пришел Клинт Иствуд. И еще много чего. Патрик хочет!» Когда здесь сидишь и вяло переговариваешься о том о сем, можно в любой момент встать, сказать, что спать хочется или живот болит, и вернуться к тете Берте и брату, пусть Фред сам разговаривает с этим нахальным Уолсом. Но когда они будут идти к Канзас-стрит, а вокруг ни души, уже не скажешь: у меня болит голова, дальше валяйте без меня. Дэнни должен быть рядом с Фредом, чтобы не дать ему сделать что-нибудь опрометчивое. А Уолс конечно же вцепится в них, как пиявка. И это не школа, где можно дать кому-то пинка или сделать вид, что его не замечаешь. Если уж они выйдут втроем, то должны будут держаться вместе. Если бы Уолса здесь не было, Дэнни, может быть, еще смог бы что-то изменить. Например, уговорил бы Фреда передать Патрику, что они передумали; в общем, что угодно, лишь бы пойти вдвоем. Но к сожалению, Уолс сидит совсем близко от Дэнни и слышит весь разговор. Дэнни, однако, не собирался сдаваться. Он надеялся даже в присутствии Уолса вернуть все на свои места.
— Но мы же договорились, что пойдем вдвоем, — сказал он Фреду, не поворачивая головы и стараясь, чтобы Патрик не слышал его. Но Патрик, естественно, услышал. И вмешался:
— Тебе что, жалко? Ты договаривался с Фредди, я тоже договаривался с ним. Мы пойдем вместе. — Уолс говорил спокойно, но в этом спокойствии слышалась плохо скрываемая злость.
«Ну, вот, — подумал Дэнни, — этот мистер уже качает права, словно это он офигенный друг Фредди, а я набиваюсь в их компанию».
— Дэнни, — вступил в спор Фред. — Втроем будет не так страшно. Пусть идет с нами. Ты ведь ничего не имеешь против? — Фред заискивающе смотрел Дэнни в глаза. Дэнни молчал. Не имеет никакого смысла даже пробовать что-то изменить. Патрик подсел к Фреду еще час назад. Дэнни думал, что они просто болтают, а они, оказывается обсуждали планы завтрашней вылазки. Так что не стоит теперь ухудшать отношения с Уолсом, и без того натянутые; это может сказаться завтра не самым лучшим образом.
— Дэнни, — окликнул его Фред. — Ну что? Чего ты молчишь? Ты согласен?
— Если он не хочет идти с нами, — вмешался Уолс, — пусть тогда остается. До следующего раза мы…
— Мы пойдем втроем, — ровным голосом произнес Дэнни.
— Вот и отлично, — радостно отозвался Фредди.
Дэнни совсем не разделял этой радости. Он понимал, что Фред хотел, чтобы Дэнни пошел, поэтому и обрадовался, когда он согласился. Но это все равно не изменило мнения Дэнни относительно участия Патрика. Дэнни не видел его лица, но почему-то был уверен, что тот улыбается или неумело прячет улыбку. Так или иначе, но Уолс добился своего и в душе торжествует победу над Дэнни. Дэнни постарался взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы такая мелочь испортила ему настроение. Ведь это действительно была мелочь, ерунда; кое-какие проблемы, ни на миг не покидавшие его, выразили бы свое негодование по этому поводу, имей они такую способность. Дэнни напомнил себе об отце, о матери, о других людях в городе, которых он уже никогда не увидит, после чего Патрик Уолс вообще перестал для него существовать. Ребята шепотом договаривались, кто кого разбудит и во сколько, но Дэнни слушал их вполуха. Единственное, что он отметил про себя, так это что Фредди разбудит его, в какое время, неизвестно, просто будет следить за мистером Маркусом и найдет подходящий момент. Да, Фредди точно не уснет. Казалось, объяви сейчас владелец аптеки, что запрет на ночь дверь на суперзамок, а ключ спрячет в укромное место, Фредди моментально ринется к выходу, чтобы успеть выскочить, пока не захлопнулась мышеловка. Ребята разошлись; Дэнни старался не смотреть в ту сторону, где разместился Патрик со своими родителями. Его начинал обволакивать сон. Но еще до того, как Дэнни окончательно уснул, произошло одно неприятное событие, которое укрепило его в мысли, что ужасные смерти, захлестнувшие жилые дома Оруэлла, распространяясь подобно эпидемии, не минуют, возможно, и деловые здания и магазины, потому что причина всего этого сохранялась.
11
— Мне это чертовски надоело, — пробубнил совсем рядом голос.
Дэнни приподнял голову. Люди располагались довольно близко друг от друга, и, естественно, многое из сказанного вполголоса было слышно всем. Дэнни привык к негромким единичным репликам, как житель мегаполиса привык засыпать под непрекращающийся шум машин, но эта фраза заставила его насторожиться, как шорох заставляет кота поднять голову, направив на источник звука свои уши-локаторы. Говорил Брэд Лабстрэм. Человек, никогда не видевший его и уж тем более не знающий, какое впечатление он производит на людей даже после короткого общения, сказал бы, что голос звучит приятно и, наверное, принадлежит неплохому малому. Но Дэнни имел возможность, и не раз, видеть мистера Лабстрэма в течение дня. Он устроился недалеко от тети Берты и ее племянников. Дэнни этот человек не нравился. С Брэдом была его дочь лет пяти по имени Бекки. Дэнни удивлялся, как у такого урода может быть такая хорошенькая дочка, при взгляде на которую взрослый человек не мог не улыбнуться. Мистер Лабстрэм был среднего сложения и роста, очень сутулый, с мохнатыми бровями, вечно насупленными так, что они едва не закрывали его по-бычьи бессмысленные глаза. Нижняя челюсть у него была несколько обезьяньей формы, нос слегка приплюснут, и не знай Дэнни, что Бекки — его дочь, ни за что не поверил бы в это. Но это было так! Сам Дэнни несколько раз слышал, как эта девочка, не унаследовавшая, к счастью, ничего от своего отца, что касается внешности, называла его папой. Она была светленькой, как и Дэнни, с голубыми, как небо, глазами. «Может, Лабстрэм ее отчим, — думал Дэнни, — или она пошла в мать?» Дэнни знал Лабстрэмов еще раньше, но ни разу не видел миссис Лабстрэм. Судя по всему, она погибла, не успев выбраться из дому вместе с мужем и дочерью. Дэнни слышал один раз, как Бекки тихонько плакала, спрашивая у отца о матери. Лабстрэм довольно грубо оборвал ее:
— Прекрати немедленно! Кругом люди. Мамы нет, но не вздумай больше плакать. Этим ты ей все равно не поможешь.
Дэнни искоса наблюдал за этой сценой. Будь он постарше, то осознал бы, что ему нравится Бекки, как может девочка нравиться мальчику. Но не только поэтому ему стало жалко Бекки. Конечно, прошедшей страшной ночью она осталась без мамы, так же как он — без папы, но ей, бедняжке, не повезло еще и с отцом. Он не успокаивал ее, нет; он приказал ей заткнуться, а ведь она еще совсем маленькая, скучает по маме и не понимает, ЧТО с ней случилось. Поначалу Дэнни думал, что, быть может, мистер Лабстрэм неприятен только внешне, а на самом деле ничего. Но эта коротенькая сценка показала ему, что он отвратителен не только наружностью, и Дэнни чуть ли не возненавидел его, хотя, по правде сказать, после смерти родителей мальчик почти разучился ненавидеть. Ударил бы его сейчас Джонни, даже поколотил бы, Дэнни не смог бы даже рассердиться на него. Он бы только улыбнулся и сказал брату: «Я все равно люблю тебя, Джонни. Ты — мой брат». Дэнни было жаль Бекки, но вмешиваться он не посмел; это вряд ли бы что-нибудь изменило. К счастью, Бекки перестала плакать, заснула и спала (или просто лежала с закрытыми глазами) почти до вечера. Затем, когда сели ужинать, она уже не спрашивала про мать. Дэнни просто чувствовал (к тому же лежал близко от него), как от мистера Лабстрэма исходит дух агрессии. Да, большинство из находившихся в аптеке людей были в дурном настроении, и конечно же их недовольство так или иначе обращалось на кого-то определенного. Во всяком случае, мало кто обвинял во всем только себя или только дьявола (без его помощников в виде такого-то) или не обвинял никого. Но мистер Лабстрэм и тут, казалось, превзошел их всех, вместе взятых. В какой-то момент Дэнни даже подумал, что лучше было бы, если б мистер Лабстрэм расположился в другом конце аптеки. Но тут же вспомнил про Бекки и решил, что лучше так, как есть. Ненавидеть и испытывать неприязнь к людям Дэнни почти разучился, а вот его способность любить или просто восхищаться кем-либо стала еще сильнее. И прелестная дочь с лихвой компенсировала уродство своего отца. После ужина Дэнни на секунду задержал взгляд на мистере Лабстрэме; лица его, конечно, он не мог видеть, но, как показалось мальчику, тот оглядывал присутствующих. Дэнни не обладал даром предвидения, поэтому не тревожился. Что поделаешь? Такой уж неприятный человек, постоянно чем-то недоволен; не сказал даже спасибо разносившим ужин мистеру Маркусу и одной женщине, которая подавала ему и Бекки бутерброды; уже несколько раз, ничуть не стесняясь, открыто демонстрировал полнейшее неуважение к окружавшим его людям. Ничего страшного, пусть бесится про себя, это не так уж серьезно Здесь почти ни у кого не увидишь на лице улыбки, а мистер Лабстрэм всего лишь обладатель самой неприятной внешности, по крайней мере среди присутствующих, хотя дочь у него просто замечательная. И Дэнни выкинул из головы мистера Лабстрэма. Как оказалось, он ошибался.
12
— Твою мать, — ругнулся после непродолжительной паузы Брэд Лабстрэм. — Напустили темень, как будто у этого придурка Гарднера остался хотя бы один патрон!!
Дэнни не видел лица Лабстрэма, но, судя по всему, его слова были адресованы мистеру Маркусу, который что-то делал у стойки со слабительными и желудочными средствами. Что-то в тоне Лабстрэма очень не понравилось Дэнни. Не понравилось еще больше, чем его предыдущие высказывания. Дэнни полулежал, опираясь на локоть, но теперь, стараясь не привлекать внимание мистера Лабстрэма, сел, словно насторожившаяся белка, почуявшая в лесу запах дыма. Почти никто еще не спал, только в противоположном углу помещения кто-то храпел. Рядом с Дэнни тихо посапывала тетя Берта. «Джонни затих, наверное, спит», — подумал Дэнни. Никто, за исключением двух-трех человек, не слышал мистера Лабстрэма, и именно это обстоятельство насторожило Дэнни. До этого Брэд высказывался нарочито громко, чтобы все знали, как сильно он недоволен теперешней ситуацией и что все они, хоть и находятся в равном с ним положении, также причиняют ему неудобство. Но он ХОРОШИЙ, поэтому терпит их. Однако на этот раз он говорил себе под нос, как будто подбадривал сам себя. Это был уже не просто недовольный всем и всеми человек, а тот, кто не желает и не намерен больше мириться со всем тем, что ему не по душе.
— Нет, мне надоело копошиться в этом дерьме! — вновь подал голос мистер Лабстрэм. — Стадо баранов, нет, не баранов, овец! — Он начал шарить по карманам куртки.
Дэнни, уже окончательно встревоженный, внимательно следил за Брэдом. «Этот человек становится опасен, — пронеслось в голове у Дэнни, как будто эту мысль кто-то ему подбросил извне, — от него можно ждать чего угодно». Но девятилетний мальчик, каким был Дэнни, не мог одним грозным окриком поставить мистера Лабстрэма на место; ему оставалось только ждать и надеяться, что Брэд не натворит чего-нибудь непоправимого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107