Шел третий день пребывания Ситникова в странном доме. Нельзя сказать, чтобы чувствовал он себя здесь плохо. Скорее напротив. Еще ни разу в жизни не было так уютно кое-что повидавшему на своем веку главврачу. Кормили здесь так, как не едал он ни в одном ресторане. Невиданный ранее видеомагнитофон очень развлек его, а окрестности, по которым Ситников совершенно свободно гулял, радовали глаз своей чистотой и ухоженностью. Далеко, правда, главврач не заходил, поскольку был на этот счет вежливо предупрежден.
Все было бы замечательно, однако проницательный главврач не совсем понимал, какая ему отводится роль. Настал момент — с ним, очевидно, хотят объясниться.
Ситников, следуя за провожатым, остановился у знакомой двери. Провожатый почтительно постучал. Дверь тотчас открылась, и на пороге предстал старик, которого называли Мастер, а Ситников знал его как Корытова.
— А, наш друг пожаловал, — приветливо и несколько старомодно произнес Корытов. — Проходите, проходите… Нам сегодня есть о чем поговорить.
Ситников сел за стол и еще раз, окинув убранство комнаты, поразился, насколько оно удобно и в то же время изящно.
— Красиво жить не запретишь, — сказал старик, вновь как будто прочитав его мысли. — Хотя и звучит весьма тривиально, однако это так. Но не будем вдаваться в отвлеченные материи. Перейдем к делу.
Он достал из секретера пачку сигарет необычного вида и закурил.
— Не желаете ли? — поинтересовался он у Ситникова.
— Не курю, — коротко ответил тот.
— И, может быть, зря, — задумчиво произнес старик, — к чему отказывать себе в маленьких радостях. Я человек достаточно преклонных лет, однако балуюсь табачком. Грешен! Но не злоупотребляю! — старик назидательно поднял палец. — Главное, ничем никогда не злоупотреблять, — он засмеялся. — Сегодня у меня странное настроение. Я постоянно скатываюсь на философствование. Возможно, этому есть причины. Ну, к делу! В прошлый раз мы остановились на вашей роли в осуществлении одного, так сказать, мероприятия. Речь шла о бывшем нашем подопечном Матвееве.
Ситников кивнул.
— Так вот, — старик задумчиво посмотрел на него, — я уже упоминал, что Матвеев вел дневник, в который заносил наиболее интересные, с его точки зрения, события и факты, которые становились ему известны в ходе расследований. Дневник этот стал камнем преткновения в его судьбе.
— Я снова попытаюсь с вами не согласиться, — осторожно проговорил Ситников. — Не в дневнике дело…
— Попрошу не перебивать! — властно сказал старик. — Пока будем считать, что дело именно в дневнике. — Он поднялся, подошел к старинному ореховому бюро, открыл его и достал какую-то книгу.
— Перед вами пресловутый дневник, — спокойно промолвил он, протягивая книгу Ситникову.
Ситников недоверчиво раскрыл книгу. Почерк Матвеева он хорошо помнил, поэтому не опасался, что старик может его обмануть. Записи, несомненно, были сделаны рукой прорицателя, это он понял сразу.
— Убедились? — спросил старик. Ситников кивнул.
— Так вот, — старик задумчиво потер лицо рукой, — переходим к главному. Я уже говорил вам, что хотел, чтобы вы служили мне. Или нам, — поправился он. — Вы, надеюсь, подумали над моим предложением?
— Подумал, — спокойно сказал Ситников, — но, к сожалению, ничего определенного не надумал.
— Очень жаль, — раздраженно произнес старик.
— Дело в том, — продолжал Ситников, — что мне до сих пор неясен характер этой службы. Да и предложение звучит довольно фантастично. Что, например, означает ваша фраза «материальная сторона будет совсем иной»? Потом дальше. Мой несчастный сослуживец Козопасов тоже принадлежал, как вы выразились, к вашему братству. Что, кстати, это за братство? Так вот, меня вовсе не прельщает повторить его конец. А если я свяжу с вами свою судьбу, кто даст мне гарантию, что со мной не произойдет нечто подобное?
— Нечто подобное может произойти с вами и в случае отказа, — иронически произнес старик, — как мне сообщили, вы в общем-то не герой.
— Вот-вот! — вскричал Ситников. — Не герой я, не герой!.. И вообще во мне множество пороков: я подл, труслив, эгоистичен, жаден… Ну, и так далее. Зачем вам такая ничтожная личность? Отпустите меня в Тихореченск, и забудем все, что произошло. О наших встречах я, естественно, — никому…
Старик усмехнулся.
— Неплохо, — довольно ответил он, — очень неплохо. Я в вас не ошибся. Вы — именно тот, кто нам нужен. Какая страсть! Какой мощный поток живительной, блестящей иронии!
— Ну что вы, — сладко улыбнулся Ситников, — я не заслуживаю столь громких комплиментов.
— Ромуальд Казимирович, — серьезно сказал старик, — вам уготована роль, от которой, я думаю, вы вряд ли откажетесь. Она соответствует вашему темпераменту, а перечисленные вами так называемые пороки только помогут вам.
— Какова же моя роль?
— Об этом чуть позже.
— И все-таки разъясните мне, пожалуйста, что это за таинственное братство, которое, как я понял, вы возглавляете?
— Ну, скажем, ложа… — начал старик.
— Так вы — масоны?!
— Так сразу и масоны, — старик усмехнулся, — почему именно масоны? Далось вам это слово… Не могу же я сказать — партия. Это звучит еще хуже. Партия, как известно, у нас одна, и не стоит пытаться составить ей конкуренцию. Наше небольшое объединение имеет своей целью нравственное совершенствование общества.
Ситников внимательно слушал своего собеседника, но в душе потешался над его разглагольствованиями.
Старик, видимо, понял это, потому что внезапно остановился и посмотрел на него в упор.
— Ваша миссия заключается в следующем. Вы должны передать дневник прорицателя властям.
Ситникову показалось, что он ослышался.
— Передать дневник? — переспросил он. — Но зачем?!
— А почему бы и нет? — спокойно сказал старик.
— Но, следуя вашей собственной логике, с его помощью можно управлять теми, о ком в нем идет речь. Шантажировать их.
— Как, однако, примитивно вы мыслите, — насмешливо произнес старик, — шантажировать!.. А не проще ли, вернув дневник, продемонстрировать свою лояльность и этим добиться значительно большего. Заметьте, вполне пристойным путем. Вы говорите — шантажировать! Но не забывайте, что у власть имущих огромная сила и попытка шантажировать может обернуться весьма печально. С нами они не станут церемониться, как, допустим, с Матвеевым. Он для них был своим, хоть и заблудшим.
— Как же вы хотите вернуть дневник? — поинтересовался Ситников.
— Очень просто, с вашей помощью.
— Моей?!
— Именно, мой друг, для этого вас и привлекли.
— Но как же я?..
— Да не волнуйтесь, все пройдет нормально. Вам организуют встречу с одним высокопоставленным человеком, ему вы и сообщите о дневнике. Между прочим, он очень заинтересован в его получении. В свое время именно он упрятал прорицателя в ваше почтенное заведение. То, что именно вы вернете дневник, будет вполне логично.
Ситников лихорадочно соображал, что лично ему принесет такой поворот событий.
— Что касается непосредственно вас, то жизнь ваша после выполнения этого, так сказать, задания должна резко измениться, — тихо произнес стариц.
— В какую, интересно, сторону?
— Вы должны занять место покойного Матвеева.
— В особой палате сумасшедшего дома? — язвительно спросил Ситников.
— Отнюдь нет. Вы, наверное, знаете, что Матвеев был кем-то вроде придворного экстрасенса. Но строптивость сослужила ему нехорошую службу. В свое время мы пытались наладить с ним контакт, однако неудачно. Теперь его место должны занять вы.
— Я?! — засмеялся Ситников. — Но я не обладаю сотой долей способностей Матвеева. Об этом даже смешно говорить. Матвеев действительно владел парапсихическими способностями, а я… — Ситников поморщился.
— Когда вы будете передавать дневник, — спокойно продолжал старик, не обращая внимания на доводы Ситникова, — вы как бы невзначай расскажете, что, умирая, Матвеев передал свой дар вам.
— Мне?!
— И теперь с помощью приобретенного дара вы нашли спрятанный дневник и спешите передать его по назначению.
«Однако неплохо задумано», — внутренне поразился Ситников,
— И все же я не понимаю, — произнес он, — вы предлагаете мне роль придворного ясновидца, но если поймут, что я аферист, то мне, а вместе со мной, — он многозначительно посмотрел на старика, — еще кому-то придется плохо.
— Опасения ваши логичны, — спокойно сказал Корытов, — однако, на мой взгляд, лишены оснований. Почему вы считаете, что не обладаете парапсихическими способностями?
— Как почему? — удивленно спросил Ситников. — Не обладаю, и все тут! Я знаком с методами внушения, умею гипнотизировать, но и только. А ведь, выдавая себя за экстрасенса, нужно хотя бы владеть азами.
— Вы и владеете, — убежденно заметил старик, — того, что вы перечислили, вполне достаточно. Уверяю вас, многие субъекты, выдающие себя за экстрасенсов, — обыкновенные шарлатаны, не владеющие не только азами, а вообще ничем.
— Да, но это мелкие жулики, обирающие легковерных простаков. Матвеев мне рассказывал, что был приставлен к некоторым иностранным деятелям с целью прощупывания их мыслей, и у него, я уверен, это неплохо получалось. А я? Да меня при первом же контакте ожидает провал.
— А еще рассказывал он вам, что мысли у всех политиков, приезжающих сюда, примерно одинаковы?
— Да, что-то такое говорил, — засмеялся Ситников. — Но из этого не следует, что все так просто.
— Безусловно, непросто, — согласился старик, — но мы вам поможем, научим кое-чему. Может быть, вы и не достигнете уровня прорицателя, однако будете иметь успех. Это я вам гарантирую. Какие открываются возможности для карьеры, какие перспективы!.. Так что, Ромуальд Казимирович, соглашайтесь!
— А когда нужно возвратить дневник? — спросил Ситников.
— Завтра же.
— Но за столь короткий срок вряд ли можно устроить встречу с нужным человеком.
— Об этом предоставьте позаботиться мне. Ваше дело только отдать дневник, вести себя там как можно скромнее, никаких предложений не делать и намекать на свои новые способности.
— А если не клюнет?
— Клюнет! Возможно, даже скорее всего, не сразу, но клюнет. Они давно пытаются найти человека, подобного Матвееву. И если бы Матвеев не был так строптив, то не гнил бы сегодня в могиле. Они до последней минуты надеялись, что он одумается. Да вы, наверное, об этом знаете не хуже меня.
— Матвеев в моем заведении считался одним из самых важных пациентов, — сказал Ситников, — отчет о его поведении приходилось составлять каждый месяц, словом, он был под неусыпным вниманием. Но его бегство спутало все карты. Видимо, в последний момент и был дан приказ о его уничтожении.
— Да-да, — старик задумчиво покачал головой, — странная штука — жизнь. Чего ему не хватало? А может быть, именно таким людям и дается дар?

* * *
Олег очнулся. Он понял, что лежит на кровати. Голова нестерпимо болела. Что случилось? В памяти всплыли последние события, появление двух незнакомцев, короткая схватка, удар по голове. Чем, интересно?
Олег повел глазами. В комнате был полумрак. День или ночь сейчас? Скорее всего ночь.
Над ним склонилось лицо Аделаидки. На горячую голову лег прохладный компресс.
— Они ушли? — тихо спросил Олег.
— Давно, — отозвалась Аделаидка, — прошло уже часа четыре.
— И я все время был без сознания? — спросил Олег, но тут же понял бессмысленность вопроса. — Чем он меня ударил?
— Пистолетом, — сообщила хозяйка, — лежи, не разговаривай.
— Дневник забрали? — снова спросил Олег, не обращая внимания на ее слова.
— Забрали, конечно, — угрюмо сказала Аделаидка.
— А Настя где?
— И Настю забрали.
— А ее-то за что?
— Сказали, что разберутся и отпустят.
— Уж они отпустят, мерзавцы! Что же делать? Куда бежать? Где искать Настю?
Разговаривать было тяжело, и Олег замолчал. Боль в голове пульсировала: то чуть отступит, то снова накатит. Но еще хуже было от мыслей, которые тупо ворочались там. Предчувствие оказалось верным. Неприятности все же настигли его. И не его одного. Однако как им стало известно про дневник? Или следили? Скорее всего… Нужно было уничтожить дневник прямо на даче. А что бы это дало?
Рядом тревожно кашлянула Аделаидка. Олег снова открыл глаза и встретился с ее испуганным взглядом.
— Ты как? — спросила она.
— Откуда им все-таки стало известно о дневнике?
Аделаидка, не глядя на него, пожала плечами.
— Ты лучше спи, завтра поговорим. И Олег снова провалился в забытье.
Весь следующий день он чувствовал себя очень скверно. Ужасная головная боль и сильная тошнота не давали подняться с постели. Он почти ничего не ел и на настойчивые просьбы Аделаидки поесть лишь вяло отмахивался рукой. Правда, он выпил чашку бульона и съел сухарик. Все происшедшее как бы окуталось туманом. О ком он не мог забыть и постоянно спрашивал Аделаидку, так это о Насте. Со времени своего исчезновения девушка не объявлялась. Так, по крайней мере, утверждала Аделаидка. Сомнения в ее искренности появились у Олега под вечер следующего после происшествия дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48