Я до этого спал. Вдруг словно кто меня толкнул. Просыпаюсь — мать возле стоит, на меня смотрит. Ребята рядом храпят, а я слова сказать не могу. И она молчит. Постояла минуты две, повернулась и пошла к выходу, а потом обернулась и манит за собой. Я за ней… выскочил из землянки, а кругом никого. Понял я: она меня к себе звала, показала, чтобы приготовился».
Я и убеждал его, что все это чепуха, и смеялся над ним, бабой суеверной называл, развеселить пытался — бесполезно. А через пару часов на этом самом мосту его и убило. Налетели «мессеры», и очередь пулеметная прошлась прямо по нему.
— Случается, что ж, — равнодушно сказал второй ветеран. — Однако я в эту ерунду не больно-то верю. Повидал не меньше твоего, бывали истории на первый взгляд необъяснимые, но, если вдуматься в их суть, все равно находишь объяснения. А на чертовщине далеко не уедешь. Там, где кончается материализм, начинается всякая ерунда и безыдейность, одним словом, не наша идеология.
— О! Да ты, я вижу, в политработниках ходил. А говоришь, что наш брат, сапер, — произнеся эту тираду, первый ветеран насупился, поджал губы и отвернулся к окну.
— Не надо! — второй ветеран тоже заметно разозлился. — Не комиссарил я, а кончил войну командиром взвода, но вот разговоры о всякой чепухе типа той, которую ты нам сейчас поведал, всегда пресекал. И не потому, что считал их идеологически вредными, а просто подобные побасенки расхолаживают бойцов, мешают быть собранными. Вон молодые люди слушают, — он кивнул на Олега и Настю, — что они о нас подумают? Что боец Красной Армии был заражен суевериями?
Сидящие внизу замолчали, и Олег было решил, что разговор закончен, но первый ветеран не выдержал.
— Суеверия!!! — язвительно произнес он. — Может, и суеверия, а ты знаешь, что и Верховный был не чужд суевериям?
— Сталин, что ли? — насмешливо спросил второй. — Ну уж и загнул!
— А вот был! — крикнул первый. — И состоял при нем специальный человек — оракул, если так можно выразиться. И Сталин пользовался его предсказаниями.
— Дальше ехать некуда! — тоном, каким обычно разговаривают с умственно отсталыми, произнес второй ветеран и поднялся. — Налицо старческий маразм, — сказал он Олегу, с интересом наблюдавшему за всем происходящим. — Так он договорится, что Иосиф Виссарионович гадал на картах и кофейной гуще и Георгий Константинович, очевидно, тоже… — И идеологически подкованный ветеран покинул купе.
Подверженный суевериям фронтовик еще некоторое время сидел, уставившись в окно, а потом посмотрел на Олега.
— Видел, — сказал он, — всякие среди нас есть. Сапером он был… Хотелось бы взглянуть на его военный билет. Небось при ОСО состоял или в СМЕРШе. Хотя, конечно, всякое случается, может, и свой брат окопник… Одно ясно, не чета мне, культурный… Но если я сам свидетелем был тому, что рассказал! — Он ударил кулаком по маленькому столику, отчего стоявшая на нем пустая бутылка из-под коньяка упала на пол. — А у Сталина оракул был, я точно знаю.
— Вы успокойтесь, — примирительно произнес Олег.
Но фронтовик только махнул рукой.
— Пойду в ресторан, — рассеянно сказал он и тоже вышел.
— Вот как бойцы вспоминают минувшие дни… — усмехнулась Настя.
— Не стоит над ними смеяться, — Олег серьезно посмотрел на девушку. — Они заслужили уважение.
Настя только хмыкнула в ответ.
Отступление четвертое:
Оракул (настоящее имя и фамилия неизвестны)
Ветеран был отчасти прав, когда во всеуслышание заявил, что при Сталине состоял некий прорицатель. Отчасти потому, что точной информации на этот счет не существует. Никаких документов не сохранилось. Остались только смутные слухи, которые некоторое время ходили в народе, но за распространение подобных слухов полагалось десять лет без права переписки.
Безусловно, где-то есть и свидетели, но они упорно молчат. То ли не желая бросить тень на своего поверженного кумира, то ли просто помня пословицу «Молчание — золото»… Достоверно известно только, что делалось несколько попыток найти своего рода эксперта по оккультным делам. Еще в конце двадцатых годов в Москве появился некий француз, выдававший себя за коммуниста. Имея отличные документы, он пристроился в аппарат Коминтерна. Но не это было главной его задачей. По-видимому, он анонимно представлял какие-то круги, связанные с оккультными организациями. В двадцатые годы на Западе широко распространилась версия, что большевики — это-де представители власти антихриста. Отсюда вполне естественным было желание наладить связь с ними некоторых мистических группировок. Однако сами большевики дьяволо-поклонниками себя не считали. Француз некоторое время скрывал свои намерения, но потом, добившись встречи с одним из руководителей страны, раскрыл перед ним, зачем, собственно, приехал, и был встречен полнейшим недоумением. Вначале его даже приняли за сумасшедшего, но чуть позже эксперты из ОГПУ разобрались, что к чему. Некоторое время посланцу темных сил пришлось посидеть в изоляции, а позже его выслали на родину.
Тут возникает вопрос, а был ли глава государства суеверен?
На первый взгляд он кажется бессмысленным. Как мог человек, по команде которого уничтожались многие сотни храмов всех религиозных исповеданий, быть подвержен суевериям? Да и сама марксистско-ленинская теория не допускала существование иррациональных сил. И все же нельзя забывать, что вождь всех времен и народов в молодости получил религиозное образование. В этом есть некая закономерность: многие страстные революционеры в юности были близки к клерикальным кругам. Взять хотя бы Фиделя Кастро, который воспитывался у иезуитов.
То, что заложено в детстве и юности, накладывает неизгладимый отпечаток на всю жизнь. Отсюда, видимо, и интерес, который проявлял отец народов к парапсихологии и фигурам, ее представляющим. Одной из таких личностей был Вольф Мессинг, известный в довоенной Европе телепат и медиум. Мессинг был польским евреем. Его сверхъестественные способности проявились еще в детстве. Когда почти ребенком он бежал из дома, то, не имея денег на билет, залез под скамейку в железнодорожном вагоне, но был извлечен оттуда проводником. На строгое требование предъявить билет он с испугу протянул проводнику случайно оказавшийся под рукой клочок бумаги. Каково же было его удивление, когда проводник не только не выбросил его из вагона, но и вежливо поинтересовался, почему, имея билет, молодой человек залез под скамейку? Клочок бумаги благодаря силе внушения был принят за плацкарту. Мессинг и сам не подозревал о своих способностях, но, поняв, каким даром обладает, решил не зарывать его в землю.
Легенда ли описанный выше случай или правда — останется на совести Мессинга, рассказавшего о нем в своих воспоминаниях, однако его имя вскоре появилось на афишах цирков и варьете сначала Польши, а затем и всей Европы. Мессинг в общем-то проделывал номера, которые и раньше были хорошо известны: читал мысли на расстоянии, погружал людей в транс и внушал им разные поступки, мог предсказать судьбу… Однако в отличие от многих других ясновидящих и медиумов его предсказания обладали высокой точностью. Не гнушался он и политических предвидений. Так, он предсказал оккупацию Чехословакии и дату начала второй мировой войны. Предсказал он также и поражение Германии в этой войне, и год и месяц смерти Гитлера, за что Гитлер объявил его своим личным врагом.
После нападения Германии на Польшу Вольф Мессинг бежал в Советский Союз. Здесь он и прожил остаток своей жизни, продолжая концертную деятельность почти до самой смерти. Сразу же после того, как Мессинг появился в СССР, он привлек к себе внимание НКВД. Некоторое время он воспринимался как обыкновенный шарлатан, но продемонстрировал свои способности, сумев получить в банке крупную сумму денег, предъявив кассиру совершенно чистый лист бумаги. Именно после этого его захотел увидеть глава государства. Такая встреча состоялась. Если верить все тем же воспоминаниям Мессинга, Сталин проявил к нему неподдельный интерес, долго расспрашивал о жизни, о механизме его дарования. Зашла речь и о политических предсказаниях. Мессинг, опять же если верить его воспоминаниям, назвал точную дату нападения Германии на СССР.
Как бы там ни было, встреча со Сталиным для Мессинга никаких последствий не имела.
Возможно, после встречи с Мессингом Сталину и пришла в голову мысль завести собственного домашнего прорицателя. Разведка неоднократно докладывала, что в окружении Гитлера, который очень увлекался мистицизмом, существуют подобные личности. Не то чтобы вождь народов стремился не отстать от своего немецкого антагониста, однако в борьбе все средства хороши. Почему бы не завести собственного придворного оракула? И соответствующие органы занялись поисками.
Вначале, по-видимому, роль оракула хотели уготовить самому Мессингу, но Сталин категорически отверг эту кандидатуру. Во-первых, Мессинг был хорошо известен в Европе, кроме того, он был евреем, а к евреям Сталин относился с большим подозрением, да и сами манеры, внешний вид и речь (Мессинг до самой смерти говорил по-русски с сильным акцентом) не понравились вождю.
— Нужен наш, русский человек, — твердо сказал он.
Такую личность стали искать. Первое время поиски не давали результатов. Личности, на которых выходили, были либо шарлатанами, либо умалишенными.
К тому же сам поиск был затруднен начавшейся вскоре войной, да и желающих соваться в пасть ко льву не находилось. И все-таки человек был найден. И найден, как ни странно, именно в сумасшедшем доме. Тут следует оговориться, что все нижеизложенное, вероятно, не более чем легенда, поскольку ни документальных свидетельств, ни показаний очевидцев не сохранилось.
Перед тем как познакомиться с оракулом, Сталин затребовал его личное дело. Прочитав его, он пришел в странное состояние. Ему захотелось смеяться и ругаться одновременно.
— Что это? — брезгливо отодвинув папку, спросил он у Берии.
— Именно о таком человеке и шла речь, — осторожно сказал тот.
— Да это же какой-то больной!
— Несомненно, — ответил Берия.
— И при этом ты считаешь, что он?.. Сталин внимательно посмотрел на Берию. Тот стоял в тени. Освещен был только стол, за которым сидел Верховный. Мягкий свет настольной лампы высвечивал небольшую короткопалую, покрытую пигментными пятнами и редкими рыжими волосами руку хозяина, лежащую поверх папки с личным делом оракула. Пальцы руки слегка сжались, точно хотели скомкать содержимое папки. Пенсне Берии сверкнуло.
— Тут написано, что этот… объявляет себя сыном Николая Романова — Николашки Кровавого.
— Больной! — вкрадчиво произнес Берия.
— И ты смеешь подсовывать мне какого-то психопата?
— Все, что он предсказывает, сбывается, точность невероятная. Проверяли много раз. Это не шарлатан. Больной, несомненно, но не шарлатан.
— Да, я прочитал, — Сталин нехотя поднялся, подошел к окну. За ним была ночь. Мгла, казалось, сгустилась и стала осязаема.
— … И мальчики кровавые в глазах, — неожиданно сказал Верховный.
— Что? — не понял Берия.
— Пушкин, Лаврентий, Пушкин! «Борис Годунов». Там тоже есть юродивый. И он один говорит царю правду… «… Вели их зарезать, как зарезал маленького царевича». И мне твой юродивый будет напоминать о зарезанных? Ты сам-то его видел?
Берия кивнул.
— Ну?
— Личность в высшей степени странная. Изрекает, невзирая на звания. Ничего мерзавец не боится. Мне он предсказал… — Берия запнулся и замолчал.
Сталин нетерпеливо кашлянул.
— Сказал, что расстреляют меня… Сталин хмыкнул:
— Тут не нужно быть особым пророком, ну а ты что?
— Дал ему по морде.
— Нехорошо бить блаженных. Ладно, приведи. Через час оракул был доставлен. Отослав сопровождающих, Берия стоял у дверей, ожидая дальнейших приказаний. Сталин кивком головы показал, что тот свободен, потом включил верхний свет, чтобы лучше разглядеть оракула. Он обратил внимание, что приведенного только что побрили, на лице было несколько запудренных порезов, и подстригли заодно, одеколоном несет, как от Ворошилова. И одели-то в военное обмундирование, только без знаков различия, ну прямо энкавэдэшник! Сталин усмехнулся, потом посерьезнел. А может, и вправду энкавэдэшник? Подобрали подходящего хлопца, придумали легенду… Так, конечно, проще. Но они не знают, что и он — Сталин — обладает даром, он тоже умеет предвидеть!
Сталин молча разглядывал приведенного. Лет сорок, наверное. Лицо тупое, взгляд как бы ушел в себя. Сталин заметил на лице оракула несколько оспин. Это почему-то обрадовало его.
— Ишь ты, тоже рябой, а Берия говорил, царский сын, — он усмехнулся, взял оракула за рукав. — Садись, пожалуйста. — Тот покорно сел.
С кем только не приходится встречаться, удивился про себя Сталин. Он еще раз посмотрел на этого якобы пророка, и ему стало скучно.
В конце концов, какая разница, больной он, энкавэдэшник или действительно пророк?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Я и убеждал его, что все это чепуха, и смеялся над ним, бабой суеверной называл, развеселить пытался — бесполезно. А через пару часов на этом самом мосту его и убило. Налетели «мессеры», и очередь пулеметная прошлась прямо по нему.
— Случается, что ж, — равнодушно сказал второй ветеран. — Однако я в эту ерунду не больно-то верю. Повидал не меньше твоего, бывали истории на первый взгляд необъяснимые, но, если вдуматься в их суть, все равно находишь объяснения. А на чертовщине далеко не уедешь. Там, где кончается материализм, начинается всякая ерунда и безыдейность, одним словом, не наша идеология.
— О! Да ты, я вижу, в политработниках ходил. А говоришь, что наш брат, сапер, — произнеся эту тираду, первый ветеран насупился, поджал губы и отвернулся к окну.
— Не надо! — второй ветеран тоже заметно разозлился. — Не комиссарил я, а кончил войну командиром взвода, но вот разговоры о всякой чепухе типа той, которую ты нам сейчас поведал, всегда пресекал. И не потому, что считал их идеологически вредными, а просто подобные побасенки расхолаживают бойцов, мешают быть собранными. Вон молодые люди слушают, — он кивнул на Олега и Настю, — что они о нас подумают? Что боец Красной Армии был заражен суевериями?
Сидящие внизу замолчали, и Олег было решил, что разговор закончен, но первый ветеран не выдержал.
— Суеверия!!! — язвительно произнес он. — Может, и суеверия, а ты знаешь, что и Верховный был не чужд суевериям?
— Сталин, что ли? — насмешливо спросил второй. — Ну уж и загнул!
— А вот был! — крикнул первый. — И состоял при нем специальный человек — оракул, если так можно выразиться. И Сталин пользовался его предсказаниями.
— Дальше ехать некуда! — тоном, каким обычно разговаривают с умственно отсталыми, произнес второй ветеран и поднялся. — Налицо старческий маразм, — сказал он Олегу, с интересом наблюдавшему за всем происходящим. — Так он договорится, что Иосиф Виссарионович гадал на картах и кофейной гуще и Георгий Константинович, очевидно, тоже… — И идеологически подкованный ветеран покинул купе.
Подверженный суевериям фронтовик еще некоторое время сидел, уставившись в окно, а потом посмотрел на Олега.
— Видел, — сказал он, — всякие среди нас есть. Сапером он был… Хотелось бы взглянуть на его военный билет. Небось при ОСО состоял или в СМЕРШе. Хотя, конечно, всякое случается, может, и свой брат окопник… Одно ясно, не чета мне, культурный… Но если я сам свидетелем был тому, что рассказал! — Он ударил кулаком по маленькому столику, отчего стоявшая на нем пустая бутылка из-под коньяка упала на пол. — А у Сталина оракул был, я точно знаю.
— Вы успокойтесь, — примирительно произнес Олег.
Но фронтовик только махнул рукой.
— Пойду в ресторан, — рассеянно сказал он и тоже вышел.
— Вот как бойцы вспоминают минувшие дни… — усмехнулась Настя.
— Не стоит над ними смеяться, — Олег серьезно посмотрел на девушку. — Они заслужили уважение.
Настя только хмыкнула в ответ.
Отступление четвертое:
Оракул (настоящее имя и фамилия неизвестны)
Ветеран был отчасти прав, когда во всеуслышание заявил, что при Сталине состоял некий прорицатель. Отчасти потому, что точной информации на этот счет не существует. Никаких документов не сохранилось. Остались только смутные слухи, которые некоторое время ходили в народе, но за распространение подобных слухов полагалось десять лет без права переписки.
Безусловно, где-то есть и свидетели, но они упорно молчат. То ли не желая бросить тень на своего поверженного кумира, то ли просто помня пословицу «Молчание — золото»… Достоверно известно только, что делалось несколько попыток найти своего рода эксперта по оккультным делам. Еще в конце двадцатых годов в Москве появился некий француз, выдававший себя за коммуниста. Имея отличные документы, он пристроился в аппарат Коминтерна. Но не это было главной его задачей. По-видимому, он анонимно представлял какие-то круги, связанные с оккультными организациями. В двадцатые годы на Западе широко распространилась версия, что большевики — это-де представители власти антихриста. Отсюда вполне естественным было желание наладить связь с ними некоторых мистических группировок. Однако сами большевики дьяволо-поклонниками себя не считали. Француз некоторое время скрывал свои намерения, но потом, добившись встречи с одним из руководителей страны, раскрыл перед ним, зачем, собственно, приехал, и был встречен полнейшим недоумением. Вначале его даже приняли за сумасшедшего, но чуть позже эксперты из ОГПУ разобрались, что к чему. Некоторое время посланцу темных сил пришлось посидеть в изоляции, а позже его выслали на родину.
Тут возникает вопрос, а был ли глава государства суеверен?
На первый взгляд он кажется бессмысленным. Как мог человек, по команде которого уничтожались многие сотни храмов всех религиозных исповеданий, быть подвержен суевериям? Да и сама марксистско-ленинская теория не допускала существование иррациональных сил. И все же нельзя забывать, что вождь всех времен и народов в молодости получил религиозное образование. В этом есть некая закономерность: многие страстные революционеры в юности были близки к клерикальным кругам. Взять хотя бы Фиделя Кастро, который воспитывался у иезуитов.
То, что заложено в детстве и юности, накладывает неизгладимый отпечаток на всю жизнь. Отсюда, видимо, и интерес, который проявлял отец народов к парапсихологии и фигурам, ее представляющим. Одной из таких личностей был Вольф Мессинг, известный в довоенной Европе телепат и медиум. Мессинг был польским евреем. Его сверхъестественные способности проявились еще в детстве. Когда почти ребенком он бежал из дома, то, не имея денег на билет, залез под скамейку в железнодорожном вагоне, но был извлечен оттуда проводником. На строгое требование предъявить билет он с испугу протянул проводнику случайно оказавшийся под рукой клочок бумаги. Каково же было его удивление, когда проводник не только не выбросил его из вагона, но и вежливо поинтересовался, почему, имея билет, молодой человек залез под скамейку? Клочок бумаги благодаря силе внушения был принят за плацкарту. Мессинг и сам не подозревал о своих способностях, но, поняв, каким даром обладает, решил не зарывать его в землю.
Легенда ли описанный выше случай или правда — останется на совести Мессинга, рассказавшего о нем в своих воспоминаниях, однако его имя вскоре появилось на афишах цирков и варьете сначала Польши, а затем и всей Европы. Мессинг в общем-то проделывал номера, которые и раньше были хорошо известны: читал мысли на расстоянии, погружал людей в транс и внушал им разные поступки, мог предсказать судьбу… Однако в отличие от многих других ясновидящих и медиумов его предсказания обладали высокой точностью. Не гнушался он и политических предвидений. Так, он предсказал оккупацию Чехословакии и дату начала второй мировой войны. Предсказал он также и поражение Германии в этой войне, и год и месяц смерти Гитлера, за что Гитлер объявил его своим личным врагом.
После нападения Германии на Польшу Вольф Мессинг бежал в Советский Союз. Здесь он и прожил остаток своей жизни, продолжая концертную деятельность почти до самой смерти. Сразу же после того, как Мессинг появился в СССР, он привлек к себе внимание НКВД. Некоторое время он воспринимался как обыкновенный шарлатан, но продемонстрировал свои способности, сумев получить в банке крупную сумму денег, предъявив кассиру совершенно чистый лист бумаги. Именно после этого его захотел увидеть глава государства. Такая встреча состоялась. Если верить все тем же воспоминаниям Мессинга, Сталин проявил к нему неподдельный интерес, долго расспрашивал о жизни, о механизме его дарования. Зашла речь и о политических предсказаниях. Мессинг, опять же если верить его воспоминаниям, назвал точную дату нападения Германии на СССР.
Как бы там ни было, встреча со Сталиным для Мессинга никаких последствий не имела.
Возможно, после встречи с Мессингом Сталину и пришла в голову мысль завести собственного домашнего прорицателя. Разведка неоднократно докладывала, что в окружении Гитлера, который очень увлекался мистицизмом, существуют подобные личности. Не то чтобы вождь народов стремился не отстать от своего немецкого антагониста, однако в борьбе все средства хороши. Почему бы не завести собственного придворного оракула? И соответствующие органы занялись поисками.
Вначале, по-видимому, роль оракула хотели уготовить самому Мессингу, но Сталин категорически отверг эту кандидатуру. Во-первых, Мессинг был хорошо известен в Европе, кроме того, он был евреем, а к евреям Сталин относился с большим подозрением, да и сами манеры, внешний вид и речь (Мессинг до самой смерти говорил по-русски с сильным акцентом) не понравились вождю.
— Нужен наш, русский человек, — твердо сказал он.
Такую личность стали искать. Первое время поиски не давали результатов. Личности, на которых выходили, были либо шарлатанами, либо умалишенными.
К тому же сам поиск был затруднен начавшейся вскоре войной, да и желающих соваться в пасть ко льву не находилось. И все-таки человек был найден. И найден, как ни странно, именно в сумасшедшем доме. Тут следует оговориться, что все нижеизложенное, вероятно, не более чем легенда, поскольку ни документальных свидетельств, ни показаний очевидцев не сохранилось.
Перед тем как познакомиться с оракулом, Сталин затребовал его личное дело. Прочитав его, он пришел в странное состояние. Ему захотелось смеяться и ругаться одновременно.
— Что это? — брезгливо отодвинув папку, спросил он у Берии.
— Именно о таком человеке и шла речь, — осторожно сказал тот.
— Да это же какой-то больной!
— Несомненно, — ответил Берия.
— И при этом ты считаешь, что он?.. Сталин внимательно посмотрел на Берию. Тот стоял в тени. Освещен был только стол, за которым сидел Верховный. Мягкий свет настольной лампы высвечивал небольшую короткопалую, покрытую пигментными пятнами и редкими рыжими волосами руку хозяина, лежащую поверх папки с личным делом оракула. Пальцы руки слегка сжались, точно хотели скомкать содержимое папки. Пенсне Берии сверкнуло.
— Тут написано, что этот… объявляет себя сыном Николая Романова — Николашки Кровавого.
— Больной! — вкрадчиво произнес Берия.
— И ты смеешь подсовывать мне какого-то психопата?
— Все, что он предсказывает, сбывается, точность невероятная. Проверяли много раз. Это не шарлатан. Больной, несомненно, но не шарлатан.
— Да, я прочитал, — Сталин нехотя поднялся, подошел к окну. За ним была ночь. Мгла, казалось, сгустилась и стала осязаема.
— … И мальчики кровавые в глазах, — неожиданно сказал Верховный.
— Что? — не понял Берия.
— Пушкин, Лаврентий, Пушкин! «Борис Годунов». Там тоже есть юродивый. И он один говорит царю правду… «… Вели их зарезать, как зарезал маленького царевича». И мне твой юродивый будет напоминать о зарезанных? Ты сам-то его видел?
Берия кивнул.
— Ну?
— Личность в высшей степени странная. Изрекает, невзирая на звания. Ничего мерзавец не боится. Мне он предсказал… — Берия запнулся и замолчал.
Сталин нетерпеливо кашлянул.
— Сказал, что расстреляют меня… Сталин хмыкнул:
— Тут не нужно быть особым пророком, ну а ты что?
— Дал ему по морде.
— Нехорошо бить блаженных. Ладно, приведи. Через час оракул был доставлен. Отослав сопровождающих, Берия стоял у дверей, ожидая дальнейших приказаний. Сталин кивком головы показал, что тот свободен, потом включил верхний свет, чтобы лучше разглядеть оракула. Он обратил внимание, что приведенного только что побрили, на лице было несколько запудренных порезов, и подстригли заодно, одеколоном несет, как от Ворошилова. И одели-то в военное обмундирование, только без знаков различия, ну прямо энкавэдэшник! Сталин усмехнулся, потом посерьезнел. А может, и вправду энкавэдэшник? Подобрали подходящего хлопца, придумали легенду… Так, конечно, проще. Но они не знают, что и он — Сталин — обладает даром, он тоже умеет предвидеть!
Сталин молча разглядывал приведенного. Лет сорок, наверное. Лицо тупое, взгляд как бы ушел в себя. Сталин заметил на лице оракула несколько оспин. Это почему-то обрадовало его.
— Ишь ты, тоже рябой, а Берия говорил, царский сын, — он усмехнулся, взял оракула за рукав. — Садись, пожалуйста. — Тот покорно сел.
С кем только не приходится встречаться, удивился про себя Сталин. Он еще раз посмотрел на этого якобы пророка, и ему стало скучно.
В конце концов, какая разница, больной он, энкавэдэшник или действительно пророк?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48