— Надо бы….
— Слушай, а я знаю, где крест хороший есть, — Валентин явно хотел сделать доброе дело. — Дед Фролов, он, знаешь, столяр классный, соорудил себе отличный дубовый крест, ну, его родня на смех подняла: что это, мол, ты умирать не собираешься, а крест себе заготовил? Так он его засунул в сарай и дровами закидал. Пойдем к нему, попросим, бутылку посулим, он непременно отдаст. Ведь для хорошего человека. Отдаст — точно.
— Пойдем, — радостно согласился Олег, — сразу и установим…
Дед Фролов, узнав, для кого крест, охотно согласился его отдать.
— И бутылки на надо, — отмахивался он. — Значит, говорите, совсем голая могилка, даже таблички на деревянной палке нет? Эх, люди! Забирайте, я себе еще сделаю!
Валентин полез доставать из-под дров крест, а Олег стоял с хозяином у верстака.
— А это что? — спросил он у деда Фролова, кивая на ярко разрисованный лист картона.
— Да ребятишки, вишь ты, в игру играли. Кубики надо кидать…
Он поднял с верстака две игральные кости.
— Дайте-ка, — попросил Олег. Он тряхнул костями в кулаке и, не глядя, бросил их на верстак. — Две шестерки, — сказал он.
— Точно, — удивился дед, — а ну еще!
И снова две шестерки лежали на верстаке. Дед восхищенно потряс головой.
— А две единицы можешь? — спросил подошедший Валентин.
— Кажется, могу, — ответил Олег, — сейчас попробую…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Происшествие, случившееся неподалеку от небольшой железнодорожной станции Мухино, взбудоражило всю округу. И неудивительно. Раньше ничего подобного в районе не происходило. Хотя совсем рядом находится Москва, но живут тут тихой, размеренной жизнью. О злодействах или жутких происшествиях, про которые случается читать в прессе, здесь и не слыхивали. Летом наезжают из столицы дачники, только тогда жизнь слегка оживляется, а так тишь да гладь… Но начнем по порядку.
Возвращаясь со станции в село, почтальон Люба Тимофеева не спеша шла лесной тропинкой. Собственно, тропинкой ее нельзя назвать. Это была скорее большая расхоженная тропа, по которой за день проходили десятки ног. Люба, высокая рыжеватая девушка лет двадцати, безмятежно помахивала сорванной березовой веткой и смотрела по сторонам.
Лето только начиналось, было жарко, но чувствовалась еще в лесу ласковая свежесть весны. Кое-где доцветали ландыши, одуряющий запах шел от зарослей черемухи, птицы пели с той неистовой силой, какая бывает только в начале июня.
Лес скоро кончился. Вдалеке показалось село. Увидев знакомые крыши, Люба решила передохнуть. Не то чтобы она сильно устала, писем и газет в ее сумке было не особенно много, но день был так хорош, и в душное помещение почты не хотелось возвращаться. Она представила, как здорово лежать под ярким солнцем, впитывать его лучи, которых так не хватало всю долгую зиму. Неплохо бы позагорать. А почта может и подождать. Однако не загорать же прямо здесь, на виду у всех? Непременно доложат начальству, мол, вместо работы валяется Любка на зеленой травке… да и купальника на ней нет. Она остановилась и задумчиво огляделась. Немного поодаль виднелись заросли шиповника. Люба помнила, что где-то в глубине их была небольшая полянка, самое удобное место для загорания. В детстве они не раз лазили по этим зарослям, играя в войну. Пролезть туда можно, вот только исцарапаешься вся. Зато уж точно никто не увидит. Рискнуть, что ли?
Она двинулась к зарослям. Шиповник только-только зацветал. Над яркими алыми и белыми цветами вились пчелы. Люба несколько минут шла вдоль зарослей, ища проход. Наконец она нашла место, где кусты росли пореже. Стараясь не особенно поцарапаться, она стала пробираться сквозь заросли. Конечно же, невредимой остаться не удалось. Шипы больно царапали голые руки и ноги. Потревоженные пчелы, недовольно жужжа, улетали прочь. Она стала уже жалеть о своей затее, когда наконец выбралась на свободную от кустов полянку. Ну, вроде все!
Люба уже собиралась скинуть платье, как вдруг увидела: в дальнем углу полянки что-то белеет. Приглядевшись, она различила лежащего человека…
Опередил кто-то, досадливо подумала она, занял такое отличное место. Однако кто бы это мог быть? Может, дачник какой-нибудь?
Вытянув шею, она пыталась разглядеть лежащего, но подойти поближе не решалась. Высокая трава почти скрывала тело. Любе показалось, что человек загорает совсем голым. Это усилило ее любопытство. Она осторожно сделала шаг в сторону лежащего, потом еще и еще. Так и есть. Перед ней лицом вниз лежал совершенно голый мужчина.
«Однако!» — мысленно вознегодовала Люба и хотела было уйти, но разглядела, что рядом со странным гражданином не наблюдалось никаких признаков одежды, да и поза, в которой он лежал, выглядела несколько неестественной.
— Эй, товарищ! — робко окликнула лежащего Тимофеева.
Незнакомец не шевелился.
Люба похолодела. «Да жив ли он?» — со страхом подумала она. Проклиная себя за то, что полезла в кусты, наклонилась над телом и дотронулась до плеча.
— Вставайте, — дрожащим голосом произнесла девушка. Но человек не отвечал. Люба вскочила и бросилась бежать. Но, добежав до начала зарослей, остановилась. «А вдруг ему просто стало плохо? — мелькнула мысль. — Может быть, случился солнечный удар? Нет! Так бросать его нельзя». Она снова вернулась к лежащему.
Тогда Люба, собравшись с духом, попыталась перевернуть человека на спину. Это сделать удалось довольно легко. Люба глянула на лицо и ойкнула. В небо смотрели широко открытые голубые глаза, которые никак не могли принадлежать живому. Рот незнакомца был полуоткрыт, и вокруг него ползали муравьи. Не разбирая дороги, почтальонша бросилась сквозь заросли. Она не обращала внимания на колючки и, в кровь раздирая руки и ноги, устремилась прочь от ужасного места.
Люба пришла в себя только в здании почты.
— Там… там… — бессмысленно повторяла она, указывая куда-то в окно.
— Что случилось? — испуганно спросила начальница, с недоумением смотря на белое лицо и трясущуюся челюсть своей подчиненной.
— Там мертвец! — наконец выговорила Люба и без сил села на стул.
* * *
— Странно все это, — рассуждал на другой день начальник районной милиции, — труп этот странный, место, где он обнаружен, странное, способ убийства непонятен, а почему это случилось в нашей глуши, и вовсе необъяснимо.
— Да уж, — удрученно подтвердил его заместитель, — и откуда он свалился на нашу голову?
— Понятно, что не с неба свалился. Но как попал в эти заросли? Никто его не опознал, — продолжил свою мысль начальник, — ничего при нем не обнаружено, хоть бы зацепка какая, вещица там… Ничего, кроме следов этой дуры-почтальонши, которая неизвестно зачем туда полезла. А пролежал он там не больше суток. За это время дождей не было. Как его туда доставили? На машине? Опять же никаких следов. Может, на телеге или на верховой лошади? И тут — пусто! Принесли на руках? Но мужик-то здоровый. В одиночку его явно не утащить… Значит, несли несколько человек. И снова, где следы? Сквозь эти заросли и днем-то не пролезть, а ведь несли наверняка ночью. Кто же днем на такое решится? Но хоть бы одна сломанная веточка. Только Тимофеева следы оставила, точно лошадь неслась! И ни одного свидетеля! Потом, что это за человек? Я сначала думал — уголовник. Нет, не похож. Нисколечко не похож! Руки, ты обратил внимание, какие? Холеные. Мягкие да белые. Конечно, и эта братия работой особо себя не утруждает. Но на этих руках ни шрамов, ни татуировок. А будь это уголовник, наколка бы обязательно имелась. Теперь, как его убили? На шее две небольшие ранки, вроде укуса. Причем укуса не сильного, никаких посинений нет.
— Может, отравили? — подал голос заместитель.
— А черт его знает, подождем результатов вскрытия.
В этот момент зазвонил телефон. Некоторое время начальник молча слушал, по его лицу нельзя было понять о характере сообщаемого.
— Да неужели? — неожиданно воскликнул он. — Не может этого быть! Уверены? Ничего не могу понять…
Он положил трубку.
— Час от часу не легче! Знаешь, от чего скончался наш незнакомец? От потери крови. Мед-экспертиза утверждает, что тело совершенно обескровлено. Совершенно! Но что это объясняет? Напротив, еще больше запутывает. Ведь ран на теле, не считая двух небольших на шее, не обнаружено. Так куда же делась кровь? Самим, я вижу, нам здесь не разобраться. Придется обратиться в МУР. Да и картотекой их не мешало бы воспользоваться. И все же очень уж странное дело.
* * *
За три дня до описываемых событий в небольшом домике на одной из окраин Москвы состоялся следующий разговор.
В домишке этом потрясали ветхость и запустение. Будь здесь покойный прорицатель, он сразу же узнал бы своих знакомых. Крупный мужчина был не кем иным, как заместителем главного врача Тихореченской психиатрической лечебницы Степаном Ивановичем Козопасовым. Второй же, пожилой невзрачный человечек, был известен по рассказу прорицателя как Корытов. Именно эти странные личности и сидели сейчас за старомодным круглым столом и, казалось, мирно беседовали. На столе стоял самовар, бутылка коньяка, нехитрая закуска.
Трудно сказать, удивился бы прорицатель, увидев эту парочку, сидящую вместе за столом. Скорее всего нет. Разговор между ними шел вроде бы самый мирный.
— Значит, в отпуск приехал? — спросил у Ко-зопасова Корытов.
Тот молча кивнул. Рот его в этот момент пережевывал бутерброд с колбасой.
— Проголодался с дороги, — констатировал Корытов, — ты чайком, чайком запивай…
— С поезда прямо к вам, — прожевав, сообщил Козопасов.
— Это ты правильно, давно увидеть тебя желал.
— В письмах-то много не напишешь, а по телефону тем более не скажешь.
— Верно, верно…
— Вы уж извините, Мастер, что сразу не доложил о произошедшем.
Корытов неопределенно пожевал губами. Потом он налил в рюмку коньяка, подвинул ее Козопасову.
— Давай-ка, Степушка, с приездом!
— А вы? — спросил Козопасов.
— Я? Ну что ж… Если только совсем каплю…
— Что не доложил вовремя, это, конечно, нехорошо, — со слащавой укоризной проговорил тот, кого Козопасов назвал Мастером, — но не это самое страшное. Хуже, что ты не уберег этого Матвеева. А ведь тебе было приказано охранять его как зеницу ока.
Козопасов удрученно потупился. Некоторое время он молчал, перестав даже жевать. Молчал и старик. Он проницательно смотрел на своего гостя и чуть заметно улыбался.
— Но, Мастер! — неожиданно громко сказал Козопасов. — Я сделал все, что мог, я глаз с него не спускал!
— Значит, не сделал, — твердо сказал старик, — и не кричи, я не глухой. Такое простое дело тебе поручили. Беречь и никого к нему не подпускать. А ты…
— Но за ним и без меня велось неусыпное наблюдение, главврач получил в отношении его строгие инструкции, кроме того, кагэбэшник…
— Это меня не интересует, — сухо сказал старик, — тебе было поручено, ты не справился…
— Ну не справился! — неожиданно развязно произнес Козопасов. — И что из того? Одним психом меньше!
— Ты так считаешь? — не глядя на гостя, спросил старик. Он задумчиво катал по старой застиранной скатерти, покрывавшей стол, хлебные крошки. Потом поднял глаза на гостя, и в них сверкнул огонек.
— Виноват, — примирительно сказал Козопасов, — недоглядел, исправлюсь.
— Молодец, — одобрил старик, — вот это другой разговор. Я вот твоему покойному отцу обещал, что выведу тебя в люди. И вывел, образование дал, к месту пристроил. А то слонялся по первопрестольной… Болтался, извиняюсь, как… — он не докончил.
Лицо Козопасова сразу стало кислым. Не спрашивая разрешения, он потянулся за бутылкой.
— Ты пей, пей… — старик растянул в улыбке тонкогубый рот, он, казалось, о чем-то сосредоточенно думал.
— Вот вы, Мастер, говорите об образовании, — выпив, начал Козопасов, — образование, это, конечно…
— Расскажи-ка мне о его последних минутах, — не слушая, перебил его старик.
— Кого? — не понял Козопасов. — Папаши, что ли?
— Про батюшку твоего я и без тебя знаю! — отчеканил старик и только тут почувствовал, как он зол. — Про Матвеева.
Но Козопасов, видимо, не понял настроения старика.
— Про придурка этого? — переспросил он. Потом снова налил себе коньяка, выпил, закусил маринованным грибом. — Это можно. Бежать он собрался, никак ему на месте не сиделось. Но от нас не убежишь. Однако он все же попытался. А КГБ тут как тут! Видать, у них насчет него были инструкции в случае необходимости — того… Я, конечно, не уверен, но предполагаю… Ну и кокнули.
— А его способности, ну, там, прорицания всякие, дар предвидения… Он демонстрировал что-нибудь подобное?
— Он обычный шизик, — презрительно сказал Козопасов, — правда, однажды он сообщил, что старая школа должна вот-вот рухнуть.
— И рухнула?
— Определенно. Но она бы и без его пророчеств рухнула. В тот раз он сообщил, что могут пострадать и дети. Послушались его, детей оттуда убрали. Главврач наш, Ситников, мне тоже все уши прожужжал про его способности. А какие способности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Слушай, а я знаю, где крест хороший есть, — Валентин явно хотел сделать доброе дело. — Дед Фролов, он, знаешь, столяр классный, соорудил себе отличный дубовый крест, ну, его родня на смех подняла: что это, мол, ты умирать не собираешься, а крест себе заготовил? Так он его засунул в сарай и дровами закидал. Пойдем к нему, попросим, бутылку посулим, он непременно отдаст. Ведь для хорошего человека. Отдаст — точно.
— Пойдем, — радостно согласился Олег, — сразу и установим…
Дед Фролов, узнав, для кого крест, охотно согласился его отдать.
— И бутылки на надо, — отмахивался он. — Значит, говорите, совсем голая могилка, даже таблички на деревянной палке нет? Эх, люди! Забирайте, я себе еще сделаю!
Валентин полез доставать из-под дров крест, а Олег стоял с хозяином у верстака.
— А это что? — спросил он у деда Фролова, кивая на ярко разрисованный лист картона.
— Да ребятишки, вишь ты, в игру играли. Кубики надо кидать…
Он поднял с верстака две игральные кости.
— Дайте-ка, — попросил Олег. Он тряхнул костями в кулаке и, не глядя, бросил их на верстак. — Две шестерки, — сказал он.
— Точно, — удивился дед, — а ну еще!
И снова две шестерки лежали на верстаке. Дед восхищенно потряс головой.
— А две единицы можешь? — спросил подошедший Валентин.
— Кажется, могу, — ответил Олег, — сейчас попробую…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Происшествие, случившееся неподалеку от небольшой железнодорожной станции Мухино, взбудоражило всю округу. И неудивительно. Раньше ничего подобного в районе не происходило. Хотя совсем рядом находится Москва, но живут тут тихой, размеренной жизнью. О злодействах или жутких происшествиях, про которые случается читать в прессе, здесь и не слыхивали. Летом наезжают из столицы дачники, только тогда жизнь слегка оживляется, а так тишь да гладь… Но начнем по порядку.
Возвращаясь со станции в село, почтальон Люба Тимофеева не спеша шла лесной тропинкой. Собственно, тропинкой ее нельзя назвать. Это была скорее большая расхоженная тропа, по которой за день проходили десятки ног. Люба, высокая рыжеватая девушка лет двадцати, безмятежно помахивала сорванной березовой веткой и смотрела по сторонам.
Лето только начиналось, было жарко, но чувствовалась еще в лесу ласковая свежесть весны. Кое-где доцветали ландыши, одуряющий запах шел от зарослей черемухи, птицы пели с той неистовой силой, какая бывает только в начале июня.
Лес скоро кончился. Вдалеке показалось село. Увидев знакомые крыши, Люба решила передохнуть. Не то чтобы она сильно устала, писем и газет в ее сумке было не особенно много, но день был так хорош, и в душное помещение почты не хотелось возвращаться. Она представила, как здорово лежать под ярким солнцем, впитывать его лучи, которых так не хватало всю долгую зиму. Неплохо бы позагорать. А почта может и подождать. Однако не загорать же прямо здесь, на виду у всех? Непременно доложат начальству, мол, вместо работы валяется Любка на зеленой травке… да и купальника на ней нет. Она остановилась и задумчиво огляделась. Немного поодаль виднелись заросли шиповника. Люба помнила, что где-то в глубине их была небольшая полянка, самое удобное место для загорания. В детстве они не раз лазили по этим зарослям, играя в войну. Пролезть туда можно, вот только исцарапаешься вся. Зато уж точно никто не увидит. Рискнуть, что ли?
Она двинулась к зарослям. Шиповник только-только зацветал. Над яркими алыми и белыми цветами вились пчелы. Люба несколько минут шла вдоль зарослей, ища проход. Наконец она нашла место, где кусты росли пореже. Стараясь не особенно поцарапаться, она стала пробираться сквозь заросли. Конечно же, невредимой остаться не удалось. Шипы больно царапали голые руки и ноги. Потревоженные пчелы, недовольно жужжа, улетали прочь. Она стала уже жалеть о своей затее, когда наконец выбралась на свободную от кустов полянку. Ну, вроде все!
Люба уже собиралась скинуть платье, как вдруг увидела: в дальнем углу полянки что-то белеет. Приглядевшись, она различила лежащего человека…
Опередил кто-то, досадливо подумала она, занял такое отличное место. Однако кто бы это мог быть? Может, дачник какой-нибудь?
Вытянув шею, она пыталась разглядеть лежащего, но подойти поближе не решалась. Высокая трава почти скрывала тело. Любе показалось, что человек загорает совсем голым. Это усилило ее любопытство. Она осторожно сделала шаг в сторону лежащего, потом еще и еще. Так и есть. Перед ней лицом вниз лежал совершенно голый мужчина.
«Однако!» — мысленно вознегодовала Люба и хотела было уйти, но разглядела, что рядом со странным гражданином не наблюдалось никаких признаков одежды, да и поза, в которой он лежал, выглядела несколько неестественной.
— Эй, товарищ! — робко окликнула лежащего Тимофеева.
Незнакомец не шевелился.
Люба похолодела. «Да жив ли он?» — со страхом подумала она. Проклиная себя за то, что полезла в кусты, наклонилась над телом и дотронулась до плеча.
— Вставайте, — дрожащим голосом произнесла девушка. Но человек не отвечал. Люба вскочила и бросилась бежать. Но, добежав до начала зарослей, остановилась. «А вдруг ему просто стало плохо? — мелькнула мысль. — Может быть, случился солнечный удар? Нет! Так бросать его нельзя». Она снова вернулась к лежащему.
Тогда Люба, собравшись с духом, попыталась перевернуть человека на спину. Это сделать удалось довольно легко. Люба глянула на лицо и ойкнула. В небо смотрели широко открытые голубые глаза, которые никак не могли принадлежать живому. Рот незнакомца был полуоткрыт, и вокруг него ползали муравьи. Не разбирая дороги, почтальонша бросилась сквозь заросли. Она не обращала внимания на колючки и, в кровь раздирая руки и ноги, устремилась прочь от ужасного места.
Люба пришла в себя только в здании почты.
— Там… там… — бессмысленно повторяла она, указывая куда-то в окно.
— Что случилось? — испуганно спросила начальница, с недоумением смотря на белое лицо и трясущуюся челюсть своей подчиненной.
— Там мертвец! — наконец выговорила Люба и без сил села на стул.
* * *
— Странно все это, — рассуждал на другой день начальник районной милиции, — труп этот странный, место, где он обнаружен, странное, способ убийства непонятен, а почему это случилось в нашей глуши, и вовсе необъяснимо.
— Да уж, — удрученно подтвердил его заместитель, — и откуда он свалился на нашу голову?
— Понятно, что не с неба свалился. Но как попал в эти заросли? Никто его не опознал, — продолжил свою мысль начальник, — ничего при нем не обнаружено, хоть бы зацепка какая, вещица там… Ничего, кроме следов этой дуры-почтальонши, которая неизвестно зачем туда полезла. А пролежал он там не больше суток. За это время дождей не было. Как его туда доставили? На машине? Опять же никаких следов. Может, на телеге или на верховой лошади? И тут — пусто! Принесли на руках? Но мужик-то здоровый. В одиночку его явно не утащить… Значит, несли несколько человек. И снова, где следы? Сквозь эти заросли и днем-то не пролезть, а ведь несли наверняка ночью. Кто же днем на такое решится? Но хоть бы одна сломанная веточка. Только Тимофеева следы оставила, точно лошадь неслась! И ни одного свидетеля! Потом, что это за человек? Я сначала думал — уголовник. Нет, не похож. Нисколечко не похож! Руки, ты обратил внимание, какие? Холеные. Мягкие да белые. Конечно, и эта братия работой особо себя не утруждает. Но на этих руках ни шрамов, ни татуировок. А будь это уголовник, наколка бы обязательно имелась. Теперь, как его убили? На шее две небольшие ранки, вроде укуса. Причем укуса не сильного, никаких посинений нет.
— Может, отравили? — подал голос заместитель.
— А черт его знает, подождем результатов вскрытия.
В этот момент зазвонил телефон. Некоторое время начальник молча слушал, по его лицу нельзя было понять о характере сообщаемого.
— Да неужели? — неожиданно воскликнул он. — Не может этого быть! Уверены? Ничего не могу понять…
Он положил трубку.
— Час от часу не легче! Знаешь, от чего скончался наш незнакомец? От потери крови. Мед-экспертиза утверждает, что тело совершенно обескровлено. Совершенно! Но что это объясняет? Напротив, еще больше запутывает. Ведь ран на теле, не считая двух небольших на шее, не обнаружено. Так куда же делась кровь? Самим, я вижу, нам здесь не разобраться. Придется обратиться в МУР. Да и картотекой их не мешало бы воспользоваться. И все же очень уж странное дело.
* * *
За три дня до описываемых событий в небольшом домике на одной из окраин Москвы состоялся следующий разговор.
В домишке этом потрясали ветхость и запустение. Будь здесь покойный прорицатель, он сразу же узнал бы своих знакомых. Крупный мужчина был не кем иным, как заместителем главного врача Тихореченской психиатрической лечебницы Степаном Ивановичем Козопасовым. Второй же, пожилой невзрачный человечек, был известен по рассказу прорицателя как Корытов. Именно эти странные личности и сидели сейчас за старомодным круглым столом и, казалось, мирно беседовали. На столе стоял самовар, бутылка коньяка, нехитрая закуска.
Трудно сказать, удивился бы прорицатель, увидев эту парочку, сидящую вместе за столом. Скорее всего нет. Разговор между ними шел вроде бы самый мирный.
— Значит, в отпуск приехал? — спросил у Ко-зопасова Корытов.
Тот молча кивнул. Рот его в этот момент пережевывал бутерброд с колбасой.
— Проголодался с дороги, — констатировал Корытов, — ты чайком, чайком запивай…
— С поезда прямо к вам, — прожевав, сообщил Козопасов.
— Это ты правильно, давно увидеть тебя желал.
— В письмах-то много не напишешь, а по телефону тем более не скажешь.
— Верно, верно…
— Вы уж извините, Мастер, что сразу не доложил о произошедшем.
Корытов неопределенно пожевал губами. Потом он налил в рюмку коньяка, подвинул ее Козопасову.
— Давай-ка, Степушка, с приездом!
— А вы? — спросил Козопасов.
— Я? Ну что ж… Если только совсем каплю…
— Что не доложил вовремя, это, конечно, нехорошо, — со слащавой укоризной проговорил тот, кого Козопасов назвал Мастером, — но не это самое страшное. Хуже, что ты не уберег этого Матвеева. А ведь тебе было приказано охранять его как зеницу ока.
Козопасов удрученно потупился. Некоторое время он молчал, перестав даже жевать. Молчал и старик. Он проницательно смотрел на своего гостя и чуть заметно улыбался.
— Но, Мастер! — неожиданно громко сказал Козопасов. — Я сделал все, что мог, я глаз с него не спускал!
— Значит, не сделал, — твердо сказал старик, — и не кричи, я не глухой. Такое простое дело тебе поручили. Беречь и никого к нему не подпускать. А ты…
— Но за ним и без меня велось неусыпное наблюдение, главврач получил в отношении его строгие инструкции, кроме того, кагэбэшник…
— Это меня не интересует, — сухо сказал старик, — тебе было поручено, ты не справился…
— Ну не справился! — неожиданно развязно произнес Козопасов. — И что из того? Одним психом меньше!
— Ты так считаешь? — не глядя на гостя, спросил старик. Он задумчиво катал по старой застиранной скатерти, покрывавшей стол, хлебные крошки. Потом поднял глаза на гостя, и в них сверкнул огонек.
— Виноват, — примирительно сказал Козопасов, — недоглядел, исправлюсь.
— Молодец, — одобрил старик, — вот это другой разговор. Я вот твоему покойному отцу обещал, что выведу тебя в люди. И вывел, образование дал, к месту пристроил. А то слонялся по первопрестольной… Болтался, извиняюсь, как… — он не докончил.
Лицо Козопасова сразу стало кислым. Не спрашивая разрешения, он потянулся за бутылкой.
— Ты пей, пей… — старик растянул в улыбке тонкогубый рот, он, казалось, о чем-то сосредоточенно думал.
— Вот вы, Мастер, говорите об образовании, — выпив, начал Козопасов, — образование, это, конечно…
— Расскажи-ка мне о его последних минутах, — не слушая, перебил его старик.
— Кого? — не понял Козопасов. — Папаши, что ли?
— Про батюшку твоего я и без тебя знаю! — отчеканил старик и только тут почувствовал, как он зол. — Про Матвеева.
Но Козопасов, видимо, не понял настроения старика.
— Про придурка этого? — переспросил он. Потом снова налил себе коньяка, выпил, закусил маринованным грибом. — Это можно. Бежать он собрался, никак ему на месте не сиделось. Но от нас не убежишь. Однако он все же попытался. А КГБ тут как тут! Видать, у них насчет него были инструкции в случае необходимости — того… Я, конечно, не уверен, но предполагаю… Ну и кокнули.
— А его способности, ну, там, прорицания всякие, дар предвидения… Он демонстрировал что-нибудь подобное?
— Он обычный шизик, — презрительно сказал Козопасов, — правда, однажды он сообщил, что старая школа должна вот-вот рухнуть.
— И рухнула?
— Определенно. Но она бы и без его пророчеств рухнула. В тот раз он сообщил, что могут пострадать и дети. Послушались его, детей оттуда убрали. Главврач наш, Ситников, мне тоже все уши прожужжал про его способности. А какие способности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48