Олег находился совсем в другом месте и времени. Он стоял возле выщербленной кирпичной стены. Ночь кончалась, небо начинало чуть светлеть, шел.мелкий дождик. Стена, у которой он стоял, была сильно освещена, по-видимому, прожектором. Олег отчетливо видел все ее щели и выбоины, напоминавшие следы от пуль.
— …Товсь! — услышал он слова команды. — Пли!
Что-то со страшной силой ударило под левую лопатку, и все исчезло.
Олег пришел в себя и обалдело уставился на заведующую. От удивления он открыл рот. «Что это было, — лихорадочно соображал он, — что это было?!» В руке он продолжал судорожно сжимать часы Карауловского.
Заведующая смотрела на него, удивленная мгновенной переменой выражения лица, но молчала.
Внезапно Олег понял, что место, где он только что мысленно побывал, — Монастырь.
— Его что же, расстреляли? — шепотом произнес он, указывая на часы.
Заведующая кивнула.
— В Монастыре?
Снова утвердительный кивок.
— Я только что… — начал Олег и не докончил. Что он скажет, что побывал на месте казни и пережил смерть?
— Ну-ну? — подбодрила заведующая.
— Что-то голова закружилась, — не глядя на нее, заявил Олег.
— Может, воды? — участливо спросила заведующая.
— Уже все прошло, спасибо. Так значит, Карауловский и погиб в Тихореченске?
— Да, — буднично сказала заведующая, — в тридцать седьмом году его арестовали и расстреляли именно у той стены, у которой он в восемнадцатом расстреливал других. В охране тюрьмы (а Монастырь до войны был именно тюрьмой) служил человек, который знал Карауловского еще с гражданской, он и передал его личные вещи жене.
— Вот оно что, — протянул Олег. — Значит, эти часы были при нем в тот момент, когда его расстреливали?
— Скорее всего да, — подтвердила заведующая.
— Ну что ж, — поднимаясь, сказал Олег.
— Заходите почаще, — приветливо произнесла заведующая, — очень приятно было с вами общаться. Здесь редко кто интересуется историей, а ведь в ней столько поучительного.
Олег шел домой, ничего не видя перед собой. Перед глазами стояла выщербленная кирпичная стена, он и сейчас помнил все ее трещины. Капли дождя, струившиеся по лицу, отрывистые слова команды — все это настолько запечатлелось в памяти, точно произошло с ним самим совсем недавно. Но главное не это. Главное, что он не просто смотрел на все происходящее как бы со стороны, а ощутил себя именно тем человеком. Тем, кого расстреливали. То же тупое отчаяние пережил он в ту минуту, ту же надежду, которая теплилась до последнего мига, до страшного удара в спину.
Пытаясь успокоиться, Олег пошел медленнее.
«Попытаемся разобраться в произошедшем. А может, это просто богатое воображение? Обстановка музея, эти старые пулеметы и ружья, потом разговор с заведующей да еще фотография Карауловского, его личные вещи… Может быть, все вместе и послужило толчком к мгновенной галлюцинации? Такие случаи неоднократно описаны, и ничего таинственного в них нет. И все же… Заведующая вначале не рассказала, что его расстреляли именно в Монастыре, она просто сообщила, что он умер в Тихореченске, не упоминая обстоятельств смерти. Но ведь ясно и без ее сообщения, что он скорее всего погиб. Год смерти об этом говорит. Что послужило толчком к видению? В какой момент оно, собственно, началось? — Олег даже приостановился от внезапной догадки. — А не с того ли момента, когда я взял в руки часы Карауловского? Именно! Я стал разглядывать часы, и эту самую минуту перевоплотился в их обладателя. А заведующая потом сообщила, что часы находились при Карауловском в минуту смерти… Точно! Но тогда стоит только снова взять часы в руки, и если дар существует, то все должно повториться.
Но должно ли? Несложно проверить, и лучше прямо сейчас. А что я скажу заведующей? — Олег задумался. — Лучше всего сказать правду, то есть-не всю, конечно. Необязательно рассказывать о прорицателе и о передаче дара. Просто опишу свое видение и попрошу еще раз подержать в руках вещи Карауловского. Заведующая мне понравилась, к тому же она верующая и не постеснялась признаться в этом. Значит, должна понять. А ведь я даже с ней не познакомился». — Олег почти бегом зашагал назад в музей.
Когда он открыл дверь кабинета, заведующая что-то писала. Увидев на пороге юношу, она, казалось, ничуть не удивилась, кивнула на стул. Олег, смущаясь и запинаясь, сбивчиво рассказал ей о причине своего возвращения. Анна Ивановна (именно так звали заведующую) задумчиво посмотрела на него и попросила рассказать подробности.
— Значит, говорите, был конец ночи, шел дождь?.. Пуля, если судить по вашему рассказу, попала в спину… — Она куда-то сходила и принесла толстую общую тетрадь в коленкоровом переплете. В таких студенты обычно записывают конспекты лекций.
— Это вот записи жены Карауловского, — пояснила Анна Ивановна. — Начала она писать их вскоре после смерти мужа. После того как сама скончалась, а эта тетрадь лишь часть записей, они попали в музей. Тут есть и запись, которая будет вам небезынтересна. Так вот… — Она начала читать вслух:
— «…Я все надеялась, пыталась передать продукты, добиться свидания. Ходила на прием к начальнику тюрьмы, к прокурору, но безрезультатно. Никто не говорил мне, что с Казиком, какие предъявлены ему обвинения. Но тут, конечно, гадать не приходится, наверняка вспомнили все». Дальше много вымарано, — сказала заведующая. — А вот то, что нам нужно.
«Вчера в потребсоюзе случайно встретила Ко-това, он был вестовым у Казика еще в восемнадцатом… Он мне украдкой подмигнул. Не знаю, что бы это значило, Котов служит в охране тюрьмы.
…Поздно вечером пришел Котов. От него попахивало спиртным. Сообщил, что Казик расстрелян, плакал… передал мне его вещи: часы, очки, костяной мундштучок. Сказал, что вещи унес без спроса и теперь опасается, как бы не узнали. Но я думаю… — Тут зачеркнуто. — Сообщил подробности расстрела. Произошло это, по его рассказу, в конце августа — 25-го числа, в пять часов утра. Шел дождь. Расстреляли на территории тюрьмы и там же закопали. Пуля попала прямо в сердце. Стрелять там умеют…
По словам Котова, по поводу Казика пришел какой-то сверхсекретный документ, что в нем было, он не знает. Я спросила, почему не сообщил сразу, ведь теперь ноябрь. Котов ответил, что не было возможности. Он очень просил, даже умолял никому не сообщать о его визите…»
— Дальше вам неинтересно, — кончив читать, сообщила Анна Ивановна. — Так что все совпадает даже в деталях. — Она с интересом посмотрела на Олега. — Вы прямо прорицатель…
Озноб морозом прошел по коже учителя. Его назвали прорицателем! Заведующая тем временем снова извлекла коробку с вещами Караулов-ского и пододвинула ее к Олегу.
— Попробуйте, может, снова получится.
Но сколько Олег ни сжимал в руках часы, сколько ни пытался сосредоточиться, ничего подобного давешнему видению не наблюдалось.
— Не получается, — констатировала Анна Ивановна, — неудивительно: раз на раз не приходится. Кстати, — как бы мимоходом обронила она, убирая коробку на место, — наслышана о ваших похождениях в Монастыре. — Олег от неожиданности покраснел. — Много чего в городе болтали об этом деле, — она испытующе посмотрела на учителя. — Я к вам в душу лезть не буду, не в моих правилах. Но, между прочим, главврач Монастыря родной сын Карауловского.
Олег изумленно вытаращил на нее глаза.
— Абсолютно точная информация, — невозмутимо продолжила она.
— Но у главврача, по-моему, другая фамилия? — возразил Олег.
— Его мать снова вышла замуж, и он носит фамилию ее второго мужа.
— Вот это да! — произнес Олег. — Какие потрясающие совпадения!
— Вы, помнится, спрашивали, верю ли я в Бога? — неожиданно спросила заведующая. — И в Бога, и в черта.

* * *
Не бывает времени лучше летнего вечера. Солнце уже закатилось, мягкая прохлада точно обнимает. Тихо. Ни ветерка. Только назойливо звенят комары. Но и они не нарушают покоя, который в эти минуты, кажется, только и составляет мироздание. Покой и только покой, и ничего больше.
Олег сидел на скамейке возле дома. Длинные тени, отбрасываемые его стенами, забором, деревьями, начали сливаться и исчезать. Тьма наползала медленно и неумолимо. Прихлопнув очередного комара, Олег потянулся. Уходить в душную комнату не хотелось, но и сидеть просто так надоело. «Вот так и в жизни. И уезжать из Тихоре-ченска не хочется, и оставаться не имеет смысла. Что же, так все лето и просидеть в городке неведомо зачем? Нет! Завтра же прочь отсюда. Все эти загадки начинают надоедать».
Он поднялся, распахнул калитку и хотел было войти в дом, но остановился. В памяти всплыли цветы, которые он сегодня обнаружил на могиле прорицателя. Кто все-таки их положил?
«Ну какая тебе разница? — сказал внутренний голос. — Кто бы ни положил… Отправляйся-ка лучше домой к родителям, к сестре. Ведь они ждут тебя. Даже телеграмму прислали, просят сообщить, почему не едешь».
«Хорошо, — решил Олег, — завтра отправляюсь домой». Приняв решение, он успокоился и пошел спать.
Утром Олега разбудила хозяйка. Он глянул на часы. Не было еще и восьми. Олег недовольно покосился на хозяйку.
— К вам тут пришли, — извиняющимся тоном сообщила она. — Девушка какая-то…
— Какая еще девушка? — пробурчал Олег. — И в отпуске покоя нет.
— Вам видней, — язвительно произнесла старуха, — девица эта мне неизвестна, однако из себя ничего, не какая-нибудь конопатая.
Из слов хозяйки Олег понял, что явилась не библиотекарша, как он подумал в первую минуту.
— Ну, пусть заходит, — пробормотал он.
— Ты бы хоть штаны надел, — еще более язвительно произнесла хозяйка и вышла.
Олег натянул тренировочные брюки, футболку и стал ждать таинственную гостью. Через минуту в дверь постучали.
— К вам можно? — услышал Олег.
— Можно, — буркнул он.
Дверь распахнулась, и перед ним предстала… Можно сколько угодно рассуждать, что любви с первого взгляда не бывает. Но, увидев незнакомку, Олег тотчас понял, что именно эту девушку он мечтал встретить всю жизнь. Девушка стеснительно озиралась, щуря большие светлые глаза, а Олег от волнения не мог произнести ни слова. Наконец он пришел в себя, вскочил с кровати и предложил девушке стул. Она шагнула в сторону и оказалась на пути лучей солнца, с летней яростью бивших сквозь запыленное окно. При этом легкий сарафанчик стал как бы прозрачным, и от вида ее точеной фигурки Олег чуть не свалился. Она была прекрасна. Длинные русые волосы, собранные сзади в хвост, наивные глаза, маленький ротик с пухлыми розовыми губами, отсутствие косметики, а главное, милая и застенчивая улыбка неотразимо подействовали на юношу.
— Здравствуйте, — стеснительно произнесла девушка и протянула Олегу ладошку. — Я Настя. А вы, наверное, Олег Тузов?
Олег кивнул, держа ладошку Насти и не зная, как себя вести. Молчание затягивалось. Наконец девушка осторожно освободила руку.
— Видите ли, — робко продолжала она. — Мне очень нужно с вами поговорить.
Олег снова молча кивнул. Он готов был говорить с ней сколько угодно и о чем угодно.
— Дело в том, — продолжала Настя, — что я дочь Владимира Сергеевича Матвеева, и мне известно, что именно вы были последним, с кем общался мой несчастный отец.
От неожиданности Олег сел на кровать и во все глаза уставился на гостью.
«Надо же! — бухнуло в голове. — Вот это оборот!» Внезапно девушка заплакала. Плакала она молча, без всхлипов. Слезы катились по ее щекам, а лицо стало каким-то безучастным и отстраненным. Наконец она достала из большой спортивной сумки платочек, вытерла слезы и снова посмотрела на Олега.
— Извините, пожалуйста, — тихо произнесла она.
— Я понимаю, — прерывающимся голосом промолвил учитель, — и всей душой скорблю… — Что еще говорят в таких случаях, он не знал.
И вновь ее лицо переменилось. Казалось, она вовсе не плакала еще минуту назад, выражение горя исчезло, будто его и не было.
— Пойдемте на воздух, — предложила Настя, — утро такое чудесное… А по дороге поговорим… Не возражаете?
Олег, естественно, не возражал.
— Только мне надо одеться, — заикаясь сообщил он.
— Конечно, — девушка отвернулась к окну. Она снова попала в столб солнечных лучей. Солнце светилось в русых волосах. Олег засмотрелся на нее. Наконец он оделся, и они вышли из дома, провожаемые любопытным взглядом хозяйки.
— Может быть, сходим на кладбище? — несмело предложил Олег.
— Я была там вчера, — ответила Настя.
— Так это вы положили цветы? — обрадовался Олег. Загадка, оказывается, решалась так просто.
Девушка молча кивнула, и по лицу ее пробежала тень.
— Нет, на кладбище мы не пойдем, лучше куда-нибудь за город. Расскажите мне о последних часах отца, вообще все о нем расскажите, что знаете.
Поначалу сбиваясь и путаясь, Олег принялся повествовать о Владимире Сергеевиче, о том, как с ним познакомился, о своих приключениях. Скоро он перестал стесняться Насти, речь его полилась плавно и гладко. Говорить он умел. Настя не прерывая слушала, иногда кивала головой и даже всплескивала руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48